Самый прекрасный момент в моей жизни

Воды. Хочется воды и умереть. Но сначала точно воды. Чону жмурится, потягиваясь, и зевает; гудящее тело ноет во всех возможных местах и открыто протестует против того, чтобы делать хоть какие-то лишние движения. Парень с трудом разлепляет глаза и понимает, что он... А где он? Чону немного приподнимается на локтях (по мере возможности), чтобы получше рассмотреть незнакомое место. Взгляду предстаёт просторная комната со светлым интерьером, белый книжный шкаф, какое-то растения вроде комнатной пальмы в высоком горшке, а также турник на одной из стен и письменный стол у другой. Рядом с турником - большое зашторенное окно, слева от кровати. Красивая комната, Чону она определённо нравится... Ах да, напротив спального места - белая дверь. Закрытая. Ким хмурится ещё больше, слабо хлопая себя по лбу с мыслью "давай же, вспоминай", и в итоге с тяжёлым вздохом падает обратно на мягкую подушку. Тошно от выпитого вчера. Тошно от голода. И тошно от самого себя. Прошлые действия теперь кажутся Чону очень бессмысленными, но он по-прежнему не понимает, почему Лукас себя так вёл, так что всё ещё ощущает что-то похожее на обиду. Память постепенно ведёт его от вчерашнего дня ко вчерашнему вечеру, когда он зашёл в университет. Краска для лица. Сообщения от Марка. И от Юкхэя. Тэн, выпивка, Юта Накамото. Выпивкавыпивкавыпивка Точно, танцы. Чону с обречённым стоном закрывает лицо руками, вспоминая, что он делал на сцене. Боже. Как теперь людям в глаза смотреть? Парень с трудом переворачивается на живот, желая утопиться в подушке, и вдыхает приятный запах одеколона. Он обожает одеколоны Юкхэя, так и хочется провести носом по его шее, оставить мокрый поцелуй и... Стоп. Комната Юкхэя. Ну конечно. Вспоминая то, что было после танца, Чону теперь ещё и краснеет. Слышится звук поворачивающейся дверной ручки; похоже, кто-то заходит в комнату. – Good morning, sunshine, – декламирует, очевидно, Лукас. Чону через несколько секунд чувствует, как рядом под чужим весом прогибается матрас, после чего его растрёпанную макушку поглаживает широкая тёплая ладонь. Чону поворачивается на спину и невольно улыбается, снова потягиваясь. У Лукаса от такой картины просто сердце тает. – Привет, детка, – немного хрипло произносит Чону. – Пожалуйста, скажи, что ты принёс стакан воды, а не топор. Хотя, честно говоря, я бы и от топора сейчас не отказался. – Хён, ты такой дурак, – бормочет младший с улыбкой и протягивает парню стакан, всё это время стоявший на прикроватной тумбочке. – Мне плохо, – жалобно сипит Ким после того, как опустошил стакан. – О, я верю, – Лукас вскидывает брови, всё также мягко улыбаясь. – Я подумал, что тебя слишком развезло на вечеринке, поэтому повёз к себе. Но стоило нам приехать... Чону вздыхает со страдальческим выражением лица. – ... И тебя по-настоящему развезло. – Прости, – ноет парень. – Спасибо. И прости за всё. И спасибо... Но я ничего не помню после того момента, как мы зашли к тебе в квартиру. Лукас только загадочно улыбается, что заставляет фантазию Чону разыграться не на шутку. – У нас что-то было? – Ким в очередной раз закрывает лицо руками. – Как я могу этого не помнить? Боже, нет, это значит, что всё было напра... – Хён, – перебивает старшего Юкхэй и целует тыльную сторону его ладони. Хочется засмеяться в голос, но страдания Чону заставляют себя сдерживать. – Ничего такого, о чём ты подумал, не было, не переживай. Ты был не в том состоянии. – Серьёзно? – всё ещё через ладони. – Ты бы не забыл это, – ухмыляется Лукас, и тогда Чону наконец отнимает руки от лица, чтобы ущипнуть младшего. Юкхэй хохочет и успевает перехватить обе кисти, после чего целует парня в щёку. – От тебя несёт, как от помойки. Сходи в душ. – Сама деликатность, – ворчит Чону, снова тушуясь и поднимаясь с постели. – Показывай, что и где.

***

Для Чону давно не секрет, что семья Юкхэя богата, очень богата, поэтому его даже немного удивляет отсутствие золотых унитазов и мраморных полов, но, с другой стороны, это, наверное, логично. Лукас снимает квартиру с соседом и не может требовать от родителей, чтобы те пополняли счёт сына каждый час каждого дня, ведь он и так был безмерно благодарен за то, что они вообще позволили ему уехать из Гонконга в довольно раннем возрасте. Чону сразу замечает закрытую дверь напротив двери Лукаса, но спросить решается только за небольшим импровизированным завтраком, который было бы уместнее назвать обедом, учитывая, что уже два часа дня. – Комната напротив, – немного неловко откашливаясь, произносит парень, – это же комната Цянь Куна? Лукас много рассказывал про своего друга детства (и по совместительству своего лучшего друга) Куна. Их семьи общаются очень тесно, поэтому ребята росли чуть ли не как братья. Когда Кун в старшей школе захотел уехать в Сеул, семья Юкхэя могла позволить себе такую роскошь и отправить сына учиться вместе с другом, так как отец Лукаса практически каждый месяц находился в Корее по работе. Лукас поступил в ту же старшую школу, где учился Чону, а Кун - в престижную музыкальную академию. Обоим пришлось в полной мере проявить самостоятельность, упорство и ответственность, чтобы преуспеть в учёбе и не разочаровать своих родных. – Ты же не думаешь, что мы в одной кровати спим? – коротко усмехается Юкхэй, дожёвывая кусок омлета. – Не смеши меня, хён. Он и в квартире-то не так часто появляется. – Просто интересно, – вздыхает Чону и опускает глаза. – Мы так много говорили, но такое чувство, что я всё равно почти ничего не знаю. Юкхэй склоняет голову набок, приподнимает лицо старшего за подбородок и со всей серьёзностью заявляет: – Спрашивай, что хочешь. И я постараюсь дать ответы на все твои вопросы. Чону умиляет не только его выражение лица, но и чуткость парня, однако он старается не терять нить размышлений. – Насколько я помню, Кун давно захотел переехать в Сеул, ещё когда стал заниматься музыкой. Но почему ты уехал с ним? – Дух... Бунтарства? – пожимает плечами Лукас. – Я подумал, что это будет забавно. – Ты сумасшедший, – цокает Чону, снова опуская взгляд на недоеденный омлет. – Нельзя просто так уехать из родной страны, когда ты ещё даже школу не окончил. – Почему это? Ну, подожди, разумеется, я не просто так уехал. Я часто ездил в Корею с семьёй и мне здесь очень нравилось. Может, я вообще останусь тут на всю жизнь. – Неужели ты не скучаешь по дому? – Я много размышлял об этом, – задумчиво вздыхает Лукас. – Но меня не особо что-то держало. Так почему не воспользоваться возможностью, если мой лучший друг решился уехать? Это же не тюрьма. Я могу навестить семью, когда захочу, да и они тоже могут приезжать. – Всё равно не понимаю, как твои родители тебя отпустили... – Конечно, мама была не в восторге, но хён за мной добросовестно присматривал. Мы на каникулах ездили домой, папа почти каждую неделю приходил. Он снимал соседнюю квартиру, – хмыкает Юкхэй. – Из-за его работы, я же рассказывал? – Ты... Избалованный богатенький сынок, – ворчит Чону, указывая на Юкхэя вилкой. Младший понимает, что это полушутя, и только ухмыляется. – Не могу оспорить данное заявление. – Мне бы столько денег, как у твоей семьи, – вздыхает парень. Конечно, он завидует, но по-белому. Родители, как никак, тоже помогли Киму найти квартиру после первого курса, и продолжают по мере возможности поддерживать финансово, пока Чону не начнёт подрабатывать. – Ты же знаешь, что я с тобой только ради этого? – Детка, мне начали высылать уже меньше, – наигранно вздыхает Лукас, тоскливо глядя на старшего. – Денег теперь хватает только на еду и одежду. – Какая жалость, – кивает Чону, с трудом скрывая улыбку. Ему нравится, что Лукас всегда готов ему подыграть. – Я думал, ты будешь моим... Как его там... – Ну, кем? – Да блин, забыл... А! Точно, – Ким щёлкает пальцами и улыбается. – Sugar daddy. У Юкхэя очередной кусок омлета встаёт поперёк горла. Давится младший как-то слишком натурально, отчего Чону правда пугается и подрывается с места, чтобы похлопать его по спине. – Хён, как можно произносить эти слова с таким невинным лицом? – почти серьёзно возмущается Юкхэй, когда откашливается. – Лучше ешь молча. Чону смущённо улыбается, хотя, если быть честным, он с трудом представляет, что такого могло произойти в голове парня. – Как скажешь. Лукас опускает взгляд в тарелку, отчаянно пытаясь скрыть навязчивую ухмылку. Ким Чону, сладко тянущий что-то вроде папочка, - явно не то зрелище, к которому было готово воображение Юкхэя за завтраком.