Любовь во время зимы

      20 августа 2012 года, Лондон       Локи издал тихий раздраженный рык. Они бесцельно сидели в том же треклятом кафе в ожидании юнца-артефактора, и мальчишка безбожно опаздывал почти на полчаса. Мышка усиленно делала вид, что это ее не волнует, попивая сладкий черный чай с аппетитным круассаном. Локи же в силу обстоятельств не мог ничем себя отвлечь, и ему оставалось только молча закипать от злости.       — Если этот никчемный юнец не появится в течение пяти минут, — он едва слышно зашипел, — то я откопаю его из-под земли и подвергну самым страшным пыткам…       — Успокойся, — зашипела в ответ Гермиона, прикрыв рот чашкой. — Имей терпение, он же сам меня позвал, значит, придет…       Вчера ближе к вечеру Мышке позвонил Уолтер Фоули и доложил, что закончил работу. Несмотря на скептический настрой, Локи был крайне рад этому, поскольку последние несколько дней обернулись адом.       Он никогда не отличался особым терпением, и за это время понял, что никакая «игра» не стоит растраченных нервов. Мышка стала неимоверно раздражать, она казалась навязчивой и беспардонной, ее было слишком много, чтобы он мог ее выносить безболезненно для собственного разума.       Дело даже не в том, что она висла на нем или как-то нарочно привлекала к себе внимание, но присутствие Гермионы в одной с ним комнате ввергало Локи в пучину раздражения. И, конечно же, дело было не в том самом ощутимом толчке от ребенка…       Но и намеренно избегать девчонку не было никакой возможности, все же ее хилому домишке было далеко до дворца Одина, в котором можно было плутать годами и ни разу не пересечься. Потому и приходилось то и дело срывать на ней свою злость.       Где-то в глубине души Локи чувствовал непонятную тяжесть и не представлял, в чем ее причина и где искать источник. Но именно эта тяжесть привносила смятение в его разум и заставляла вести себя резче, чем хотелось бы.       Поэтому, когда раздался звонок артефактора, Локи ощутил в некотором роде удовлетворение. Но, несмотря на мрачную радость, он был уверен, что, если мальчишка что-либо напортачит, то он просто убьет его и уйдет, оставив Мышку мучительно погибать от проклятия ётунской магии. В назидание, так сказать.       И вот сейчас Локи как никогда был близок к исполнению собственной угрозы. Отвернувшись к огромному окну, он решил скоротать время, наблюдая за прохожими, но и это не помогло. Хотелось встать и начать мерить пространство около стола широкими шагами, но девчонка загнала его в самый угол дивана, чтобы асгардец не мог даже ненароком ни на кого натолкнуться.       Легкий перезвон колокольчика, висевшего над дверью, заставил и Локи, и Гермиону повернуть голову. Мальчишка влетел в кафе и затормозил на пороге, осматриваясь. Сегодня и здесь, и на улице было пустыннее, чем обычно, видимо сказывалось то, что началась рабочая неделя. Фоули, быстро отыскав взглядом Мышку, просиял и торопливо направился к ней.       — Здравствуй, Гермиона, — мальчишка несмело улыбнулся, избегая прямого взгляда, и опустился на диван напротив собеседницы.       — Привет, Уолти, — Мышка изобразила улыбку и отложила булочку, которую лишь нервно крошила пальцами.       — Ты не представляешь, какой простор для работы ты мне открыла… — зашептал он восторженно, положив на стол небольшой, размером с папку, кожаный черный дипломат. — Редко когда появляется возможность поработать с такими древними артефактами, к тому же настолько хорошо сохранившимися…       — Уолти, давай ближе к делу, — нахмурилась Гермиона недовольно.       Несложно было догадаться, что мальчишка мог рассказывать о своей работе часами, но у Локи не было никакого желания все это выслушивать. И, на удивление, у Мышки тоже.       — Да, конечно, — смутился Уолти и, тут же посерьезнев, открыл дипломат и залез туда рукой едва ли не по плечо. — В общем, пришлось некоторое время повозиться, по большей части проблема была в том, что не удавалось воспроизвести достаточно мощный накопитель, как в первоначальном образце, который бы аккумулировал магию… И я вставил конструкт, позволяющий использовать магию носителя, так что здесь действие артефакта ограничивается лишь силой мага, его использующего, и…       Услышав самое главное, Локи двинул коленом Мышке по ноге. Они заранее договорились, что Мышка даст ему возможность самому оценить работоспособность амулета, и ей было пора выполнить свою часть сделки.       Фоули протянул Гермионе небольшой кожаный мешочек, и она какое-то время задумчиво вертела его в руках, а затем произнесла как можно более непринужденно:       — Уолти, ты не против, я отойду на секунду?..       Растерянно кивнув, мальчишка помрачнел и уткнулся взглядом в стол. Для гениального артефактора слишком уж робок, все же решил для себя Локи и тут же выкинул Уолтера Фоули из головы. Но тот сам привлек к себе внимание, негромко позвав:       — Гермиона…       Мышка, только успев подняться, замерла. Замер и Локи, подвинувшийся вслед за ней на самый край дивана.       — Знаешь, я давно хотел спросить… — голос мальчишки сбился практически до шепота. — Быть может… Ты… Я хотел… Может, выпьем чаю?.. Или кофе?..       Поток слов затих, и красный, как помидор, Уолти начал мять в руках стянутую со стола кипенно-белую бумажную салфетку. Мышка зависла, а разом вскипевший Локи был как никогда близок к тому, чтобы раскрыть себя и приложить нахала чем-то как можно более мерзким. От незавидной участи мальчишку спасла отмершая Гермиона:       — Давай об этом потом поговорим, — бросила она довольно резко, не глядя на собеседника, и стремительно направилась в сторону уборных. Локи ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.       Что ж, в одном Локи угадал — Уолти с легкостью кинулся выполнять просьбу Мышки из-за того, что был в нее влюблен. При первой встрече это так сильно не бросалось в глаза, к тому же несложно было отнести его робость на естественную стеснительность. Но теперь становилось ясно, что одно наложилось на другое: Фоули был стеснительным сам по себе, а присутствие Гермионы вводило его в еще больший ступор.       И Локи не было бы никакого дела до глупых чувств какого-то смертного мальчишки, если бы речь не шла о его Мышке. Пока он был здесь, пока она ему нужна — она принадлежит ему. Полностью и безраздельно. Впрочем, если все выйдет так, как Локи запланировал, то Гермионе недолго предстояло ему принадлежать… А там, пускай делает что хочет. Если выживет.       Невольно сжав руки в кулаки, Локи подавил злость, чтобы ненароком не испортить все неуместным раздражением.       Шагнув в предусмотрительно распахнутую Гермионой дверь женского туалета, Локи зашел внутрь, и они одновременно, не сговариваясь, наложили вокруг чары от любопытных глаз и ушей. Теперь их не мог побеспокоить никто посторонний…       Скинув с себя мантию-невидимку, Локи требовательно протянул ладонь, и Мышка вложила в нее амулет.       Это был круглый, похожий на золотую монету медальон. На одной его стороне виднелся все тот же глаз, в виде которого был сделан прежний амулет. На обратной же стороне сложным, затейливым узором располагались руны, обеспечивающие его работу.       Вертя в пальцах амулет, Локи внимательно изучил его и обычным, и магическим зрением, и не мог не признать, что мальчишка неплохо постарался. До асгардских умельцев ему было далеко, но среди местных он, в самом деле, оказался одним из лучших. Впрочем, злиться от этого меньше Локи не стал.       — Неплохо сработано, — бросил он задумчиво.       Влив в амулет свою магию, он почувствовал теплый отклик. Все работало, только Локи сомневался, что сделанный смертным медальон протянет слишком уж долгое время, впрочем, на это мужчина с самого начала и не надеялся, рассчитывая с его помощью покинуть Мидгард, а уже там, на многочисленных космических барахолках найти что-то более подходящее.       Его теперь практически ничего не держало на этой планете, и, столкнувшись с выбором, остаться здесь и выполнить свою часть уговора или сбежать, Локи замер. С одной стороны, очень тихий внутренний голос шептал, что пара недель не сделают погоды, и просто так взять и бросить Гермиону на произвол судьбы было бы слишком уж жестоко. Но с другой, Локи не представлял, как переживет это время, не сойдя с ума и не прибив наглую девчонку собственноручно.       Склоняясь все же ко второму варианту, он, тем не менее, сомневался. Только Мышка не дала ему принять окончательное решение, резко дернув за цепочку и выхватив амулет из его рук. Поразившись ее ловкости, Локи дернулся, чтобы отнять амулет обратно, но Гермиона быстрым движением сунула руку с зажатым в ней кругляшком в свою сумку и отступила на шаг.       — Что за шутки? — рявкнул Локи, нависнув над девчонкой и впечатав кулак в кафель за ее спиной. Хрупкий материал треснул под нечеловеческим натиском.       Мышка же, совершенно не испугавшись, запрокинула подбородок и посмотрела на асгардца пылающим яростью взглядом.       — Никаких шуток, — разомкнув поджатые губы, ответила она дерзко. — Ты получишь амулет только тогда, когда выполнишь свою часть сделки…       Хищно оскалившись, Локи наклонился к самому ее лицу и насмешливо спросил:       — Ты думаешь, я не смогу забрать его из твоей сумки? Не слишком ли ты большого о себе мнения?       — Попробуй, — бросила она, скопировав его тон. — Только я заколдовала ее на кровную магию…       Снова ударив по безвинно пострадавшей бежевой плитке, начавшей осыпаться мелкими осколками, впивавшимися в кожу, Локи отстранился и на шаг отступил.       А девчонка его обыграла… Впрочем, сам виноват. Стоило рассказывать ей, что заклятия, подпитываемые кровью, становятся во много раз сильнее?.. Теперь, если он попытается взломать ее сумочку, никто не даст гарантий, что ее содержимое не исчезнет безвозвратно, в том числе и амулет…       — Что, неужели настолько мне не доверяешь? — хмыкнул Локи, постаравшись загнать злость глубже, чтобы она не была для Мышки настолько очевидной.       — Доверяю тебе? — вспыхнула Гермиона. — Да о чем ты вообще говоришь? Ты за последние дни не сказал мне ни одного доброго слова, всячески показывая, что только и мечтаешь уйти. Я не такая уж дура, какой ты меня считаешь!       — Нет, ты не дура, — протянул он, прищурившись. — Ты наглая, взбалмошная смертная девка, которую я едва сдерживаюсь, чтобы не прибить ненароком…       — Какого же ты высокого обо мне мнения, — Мышка презрительно скривила губы. — Ну а ты — трус! Да, трус, Локи Лафейсон! Боишься, что кто-то увидит в тебе хоть что-нибудь хорошее! Боишься, что в тебе взыграет человечность. Боишься чувствовать что-то кроме злобы и опустошения! И боишься настолько, что предпочитаешь врать всем, в том числе и самому себе!       Не сдержавшись, Локи выпустил магию, и та вихрем пролетела по комнате, покрывая зеркала мелкой сетью трещин. Мышка, придавленная первоначальным всплеском, вжалась в стену, выставив перед собой довольно крепкий магический щит, отбивший самую серьезную волну.       — Ты думаешь, меня волнуют слова какой-то никчемной, жалкой смертной?.. — прорычал Локи, все же с усилием ослабляя поток магии.       — Видимо, да, — пожала она плечами, словно ее нисколько не волновало давление чужой силы. — Раз ты сейчас так лютуешь…       Одним рывком Локи шагнул вперед, одновременно с этим усмиряя магию. Его пальцы болезненно сжали ее подбородок, не давая опустить голову или отвернуться.       — Никто не смеет называть меня трусом! — прошипел он Гермионе в самые губы как можно более грозно, но она в ответ только сощурилась и бросила на выдохе:       — Так не веди себя как трус!       Обругав себя в мыслях, Локи отпустил ее лицо, в очередной раз осознав, что от этой безбашенной девчонки одним запугиванием ничего не дождешься.       — Что ж, раз я так тебя не устраиваю, иди к тому мальчишке, — выплюнул он злобно. — Быть может, он настолько расстарается, что сможет тебе помочь…       Несколько секунд Гермиона смотрела на него с нескрываемым недовольством, на ее лице играли желваки, а крылья носа трепетали в такт дыханию. Ее волосы от их перемешавшейся магии стояли чуть ли не дыбом, и Мышка нервно провела по ним рукой, слегка пригладив.       — Ну, раз ты так просишь, — полным яда голосом проговорила она, — то я так и сделаю…       Развернувшись к двери, Гермиона взмахнула палочкой, отменяя навешенные ими и чудом уцелевшие заклинания. Твердо чеканя шаг, она дошла до выхода и вылетела из туалета, не обернувшись.       Сжав руки в кулаки, Локи снова отпустил свою магию. Зеркала брызнули во все стороны осколками, по светло-бежевому кафелю пошли широкие трещины, а в прикрытых темно-серыми дверями кабинках забурлила вода. Но асгардец мгновенно обрел над собой контроль и, подняв ладони, возобновил целостность окружающей обстановки.       Накинув на плечи мантию и слегка приоткрыв дверь, он выглянул наружу. С его местоположения, к счастью, неплохо просматривался тот стол, за которым они изначально сидели, поэтому от Локи не укрылось, что Мышка и правда подсела к мальчишке и довольно мило и спокойно с ним говорила. Фоули увлеченно о чем-то рассказывал, а она смотрела на него с неподдельным интересом, мягко улыбаясь при этом. Удивительно, но раньше Гермиона была достаточно сдержанной в общении с мальчишкой. Или все дело было в том, что она знала, что на их встречах присутствует посторонний? Кто знает, возможно, Локи своим появлением прервал бурный роман? И с чего вообще его самого все это интересует?       Рыкнув, Локи сунул руку в карман брюк и нащупал в нем небольшую брошку, заколдованную Мышкой под портал еще неделю назад. В очередной раз вспомнилось, почему он никогда не любил местные магические способы передвижения: с его огромной силой пролезать через маленькие разрывы в пространстве было чуть ли не физически больно. Правда, аппарация казалась еще худшей альтернативой, так что портал — так портал.       Его вынесло в гостиной дома Мышки, и Локи, бросив мантию на кресло, тут же начал мерить шагами комнату из угла в угол. Магия, насильно загнанная вглубь, жгла грудь, требуя свободы, но ему не хотелось восстанавливать все и здесь. К этой неприятной боли примешалась глухая, клокочущая ярость, травящая душу и не дающая сосредоточиться на какой-либо мысли.       Локи не мог здраво объяснить причину собственной злости, все, чего ему хотелось: отправиться обратно в кафе и придушить обоих, начав с сопляка Фоули, и чтобы Мышка, не отрываясь, смотрела, осознавая, что во всем виновата сама. Не стоит играть с Богом в свои глупые мелочные игры! Отдала бы амулет, и тогда, возможно, он…       А что он? Неужели остался бы? Заново проиграв свои мысли в тот момент, когда он держал в руках медальон, Локи невесело усмехнулся. И правда, врать самому себе не стоило — он и в самом деле подумывал о побеге, и с этой точки зрения Мышка поступила достаточно смело и хитро.       Сделав несколько глубоких вдохов, Локи остановился. Выказывать свою злость и дальше было достаточно… недальновидно. Она и так сыграла с асгардцем злую шутку, смешав все планы, и в этом он не мог винить никого, кроме самого себя. Была ли возможность что-либо исправить? Вновь запудрить девчонке мозги?       Вполне. Изобразить раскаяние — чего уж проще? Тем более какая-то его часть, самая тайная, скрытая настолько глубоко, что порой Локи думал, что ее не существует вовсе, раскаяние-то и испытывала. Это чувство поселилось совсем рядом с виной за их первый раз…       Затолкав рефлексию поглубже, Локи постарался себя занять хоть чем-нибудь, пытаясь не вспоминать милую улыбку, с которой Мышка разговаривала с этим юнцом.       «На меня она так не смотрела…» — мысль, полная обиды и какого-то детского недовольства, проскользнула настолько быстро, что Локи не успел от нее защититься.       «Смотрела…» — шепнул ехидный, насмешливый внутренний голос.       И, задумавшись, Локи осознал, что это правда: когда она с упоением слушала его истории, когда, одурманенная, приходила в себя после поцелуев…       Отложив от себя взятую в библиотеке книгу по теории магии, он нехотя постарался понять, отчего его так взволновала эта ситуация. Несомненно, все дело было именно в обостренном чувстве собственности.       Локи с самого детства ненавидел делиться, и за тысячу лет этот факт мало изменился. Мышка принадлежит ему, и все. Никаких оговорок и компромиссов…       За следующие несколько часов Локи двадцать раз возвращался к чтению, но мало осознавал написанное. Нервно поглядывая на часы, он твердил себе, что если с Гермионой что-либо случится в его отсутствие — не видать ему амулета… Пару раз он ловил себя на мысли, что всерьез раздумывает над тем, чтобы отправиться обратно на этот самый Косой переулок, чтобы там отыскать блудную девчонку.       Высокие напольные часы пробили четыре, когда в прихожей раздался хлопок, и Локи потребовалось некоторое усилие чтобы не шелохнуться в кресле. Когда в комнату не торопясь вошла Мышка, явно сильно измотанная и ослабевшая, он лишь лениво перелистнул страницу, не подняв на нее своего взгляда.       Ему было достаточно изучить ее исподлобья и сопоставить факты, чтобы понять, что девчонка на грани — их «лечебный сеанс» был пропущен более чем на час, и ей сейчас было очень холодно и плохо. Что ж, сама виновата, а он и пальцем не пошевелит, пока она основательно не попросит. Быть может, выторговать амулет? Неплохая идея, но вряд ли она согласится.       — Как прошло чаепитие? — спокойным, безэмоциональным тоном спросил Локи, все еще старательно делая вид, что читает.       — Никак… — Гермиона устало откинулась на спинку дивана и вытянула перед собой заметно припухшие ноги. — Я почти сразу ушла. А потом гуляла. Хочешь — верь или нет.       — Доверять? Тебе? — усмехнулся он и расплылся в улыбке еще шире, оценив ее скисшее выражение лица.       Она молчала несколько минут, прикрыв глаза и тяжело дыша. Локи даже не представлял, какие ощущения сейчас снедали Мышку, но предполагал, что вряд ли приятные.       — Прости, — вдруг сказала она. — Мне не стоило так на тебя нападать.       Он лишь негромко хмыкнул, ожидая, что она продолжит чем-то вроде: «…но ты сам во всем виноват» или «…просто ты меня вывел из себя», но Гермиона не сказала больше ни слова. Она просто извинилась. Извинилась, несмотря на то, что, объективно говоря, почти не была виновата.       — Ты не перестаешь меня удивлять, Мышка, — в конце концов, бросил Локи. — Но, могу предположить, что амулет ты не отдашь…       Это был даже не вопрос. Локи был твердо в этом уверен.       — Не отдам, — подтвердила она и невольно поджала губы. — Извини.       Он едва не рассмеялся, но вместо этого просто фыркнул, вернувшись к попыткам прочитать хоть что-то. Пусть думает что угодно, только теперь добыча амулета стала для Локи делом принципа. Но Гермиона не дала ему все это обдумать, практически сразу прервав:       — Локи…       Подняв на нее взгляд, Локи вопросительно изогнул бровь. В ее глазах читались безмерная усталость и жуткое опустошение, и тяжесть в его груди, на этот раз вызванная жалостью, стала отчетливее.       — Если… — Мышка облизнула сухие бледные губы и попыталась снова: — Если я так тебе неприятна, то… Я могу сделать так, что мы почти не будем пересекаться в эти дни. Я устала и не хочу постоянно выяснять с тобой отношения…       Несмотря на мягкий, почти неуверенный тон, взгляд Гермионы был тверд и напорист. Она не сдавалась, но эта война с ним и самой собой заметно ее изматывала. Неужели она в самом деле окончательно устала?       — Ты мне не неприятна, — медленно, задумчиво проговорил Локи…       …И удивился самому себе. Потому что эта мысль диссонировала с тем раздражением, которое он испытывал последние несколько дней.       — На самом деле, — продолжил он, временно отмахнувшись от подобных размышлений. — Твое общество — не самое худшее, что я выносил за свою жизнь.       — Ох, сочту это за комплимент, — насмешливо фыркнула она, но тут же нахмурилась, недовольно проведя по лицу ладонью.       Локи же по-прежнему не счел нужным навязываться и надеялся, что ей хватит ума не доводить свое состояние до крайности.       Его больше волновало нынешнее открытие. На самом деле он не мог понять, когда мысли о простой смертной перестали вызывать в нем отторжение. Гермиона оказалась умнее и занятнее, чем все местное население, вместе взятое. И это невзирая на ее сегодняшний поступок. Она обыграла его, и это вызывало некоторое… уважение.       — Локи, — вдруг снова позвала Мышка, — если уж я тебе не неприятна… Поцелуй меня.       Сама фраза и тон, которым она была произнесена, живо напомнили ему тот злополучный вечер, но Локи, даже если и хотел отказаться, — не смог. Хотелось бы верить, что только из-за амулета.       Отложив книгу, он поднялся на ноги и в несколько шагов пересек разделяющее их расстояние. Гермиона следила за ним, но в ее взгляде не было страха или настороженности, только немая просьба и нечто, что Локи не мог и не хотел охарактеризовать.       Но с другой стороны, эти ее эмоции лишь значили, что не все еще потеряно и Мышка не вырвалась из своей мышеловки. Осознание этого заставило Локи улыбнуться почти без издевки.       Подойдя к Гермионе вплотную, он помог ей подняться на ноги. Заправив за ухо выбившуюся из пышной, но давно растрепавшейся прически темно-медовую кудряшку, Локи положил ладонь Мышке на затылок, закопавшись в мягких прядях, и, наклонившись, поцеловал.       В этот раз он не пытался надавить, и легкое соприкосновение губ было аккуратным и почти что нежным. Не обращая внимания на хлынувший в него холод, Локи крепче прижал к себе Гермиону, и она обхватила его за шею руками, пылко отвечая на поцелуй.       Мысленно усмехнувшись, он коснулся ее губ языком, и Мышка доверчиво распахнула уста. Их языки сплелись, и Локи почувствовал, как она впивается пальцами в его плечи. В ответ он медленно провел ладонью по ее груди, отчего Гермиона шумно выдохнула.       Поток магии иссяк, но они не могли оторваться друг от друга, поглощенные поцелуем с головой. Даже здесь Мышка оказалась не настолько робкой, насколько можно было предположить: совсем не стесняясь, она запустила руки под его рубашку, поглаживая пальцами живот, ребра и грудь. Подобная дерзость позабавила Локи, хоть он и не остался в долгу, расстегнув ее кофту и обхватив ладонью полушарие груди.       И можно было бы без колебаний продолжить эту выматывающую, но крайне притягательную игру, вот только…       — Нельзя, — выдохнул Локи, отстранившись и удерживая за плечи нетвердо стоящую на ногах Гермиону. — До ритуала нужно держать двухнедельный целибат.       — Какая жалость… — из ее уст эти слова звучали с изрядной долей сарказма.       Можно было бы расстроиться, но Локи видел, что это — напускное, и она искренне жалела о необходимости остановиться.       Раскрасневшаяся, взлохмаченная, с припухшими от поцелуя губами, Мышка выглядела притягательно, и Локи малодушно предпочел не думать, что и сам жалел о том же.