Любовь во время зимы

      25 декабря 2012 года, Лондон       — Ты уверена, что их никто не проклял? — с сомнением уточнил Локи, кидая напряженные взгляды в сторону мечущейся по гостиной миссис Грейнджер.       И без того всегда бывшая сверх меры импульсивной, она сейчас била все рекорды сумасшествия. Да и мистер Грейнджер, прежде казавшийся эталоном серьезности и благоразумия, сегодня вел себя как-то не совсем адекватно.       — У них есть веское оправдание… — пожала плечами Гермиона, усиленно делая вид, что ничего странного не происходит. Несложно было догадаться, что она сейчас разрывалась между весельем и смущением.       — Это так называемое Рождество? — усмехнулся Локи и, получив в ответ утвердительный кивок, еще шире расплылся в язвительной усмешке.       Одину стоит знать, что его, великого и могущественного владыку Девяти миров, царя Асгарда, Всеотца, считали на Земле лишь вымышленной легендой, пережитком прошлого, в то время как какому-то асгардцу-полукровке* была посвящена целая религия и сонмы праздников.       (*В очередной раз извиняюсь перед верующими. Все это — просто авторский вымысел, и я никого не хочу оскорбить.)       Но тем не менее поведение четы Грейнджеров слегка пугало. А начиналось все вполне безобидно…       Локи в принципе не собирался ничего праздновать. Ему хотелось поскорее привыкнуть к остаткам магических сил: какая-никакая возможность колдовать, конечно, бодрила, но без заклинаний и движений палочки использовать магию не представлялось возможным — все остальное же сильно отвлекало. Нужно было столько всего выучить, необходимость начинать практически с нуля, конечно, удручала, но и это было лучше, чем совсем ничего. Поэтому тратить время на какую-то ерунду Локи не планировал.       К тому же его самочувствие по-прежнему оставляло желать лучшего. Нога болела, из-за чего Локи приходилось хромать, да и рана в груди иногда давала о себе знать.       В Мидгарде о грядущем торжестве не говорил только ленивый, но сам Локи отнесся к нему с прохладцей и уж конечно же не ждал. Мышка сначала пыталась настаивать — мол, вековые традиции, праздник для малышки, — но все эти доводы разбивались о несгибаемое упрямство асгардца. У него не было никакого настроения отмечать какое-то непонятное местечковое событие, к тому же с веками жутко перевранное. Причем последнее подтвердила сама Гермиона — Рождество было придумано, чтобы затмить собой исконно магический асгардский Йоль. Даже традиции, которые описывала ему Мышка, и те практически полностью совпадали, что отвадило Локи от праздника еще больше.       Он не любил Йоль, а с омелой, которая была одним из основных символов праздника, у него были самые отвратительные и болезненные ассоциации.       Кроме того, погода не способствовала праздничному настроению. Локи любил холод и снег (интересно, с чего бы…) и привык, что Йоль в Асгарде — самое снежное время, лондонская мелкая морось навевала лишь тоску.       Так что, никаких праздников.       Впрочем, Гермиона довольно быстро отступила, несмотря на то, что порой называла Локи Гринчем, что бы это ни значило. Правда, она говорила это всегда тихо и, видимо, стараясь, чтобы он не услышал.        Она вообще пыталась вести себя крайне осторожно, будто ходила по лезвию ножа — ни на чем не настаивала и, в общем и целом, была сама податливость и покорность. Локи отдавал себе отчет, что это, скорее всего, явление временное, а потому пользовался им напропалую.       Так что праздника в этом доме совсем не намечалось, что, похоже, заметно волновало родителей Гермионы.       Они тоже первое время после того, как узнали о возвращении Локи, старались не надоедать своим присутствием, но ближе к середине декабря их визиты (а особенно появления Джин) стали происходить все чаще. Сначала раз в три-четыре дня, потом через день, а за неделю до Рождества — ежедневно.       Впрочем, миссис Грейнджер больше докучала собственной дочери и внучке, чем самому Локи (он хитро увиливал от встреч, скрываясь в библиотеке и изображая жуткую занятость). Однажды он слышал, как Джин допекала Мышку расспросами о грядущем празднике, а именно о том, почему они не хотят праздновать. И получив вроде бы категоричный ответ, успокоилась. Но, как оказалось, нет. Просто затаилась.       Оба Грейнджера возникли на пороге их дома сегодня утром, непомерно довольные, и у каждого по объемной картонной коробке.       — С Рождеством! — радостно воскликнула Джин, широко улыбаясь. — А мы к вам. Надеюсь, не помешали?       Не дожидаясь ни ответа, ни разрешения войти, женщина перешагнула порог и поставила коробку у стены.       — Здравствуй, мама, — ответила Гермиона несколько напряженно. — Что происходит? Что ты здесь делаешь?       — Приехали праздновать к вам Рождество, конечно же, — невозмутимо пожала она плечами. — Разве не видно. Дорогой, поставь сюда…       — Но, мама, я же сказала… — попыталась отговориться Мышка, бросив на Локи мимолетный взгляд, но он уже понял, что любое сопротивление бесполезно. Об этом говорил один только горящий взгляд миссис Грейнджер — такой часто бывал у Фригги, когда она решала устроить в честь своего младшего сына какой-нибудь пир. Стоило ли говорить, что никакие возражения не принимались? Оставалось стоически терпеть.       — Гермиона, — Джин, собиравшаяся выйти на улицу (очевидно, к машине, потому что дверь оной была приоткрыта, а внутри виднелось множество различных пакетов, и сумок, и коробок, и приличного размера ель), остановилась и посмотрела на дочь долгим, напряженным взглядом. — Я столько лет мечтала отпраздновать Рождество не только с мужем, но и с дочерью и ее семьей. Но если ты хочешь, мы уйдем.       Локи бы с удовольствием поаплодировал — это был очевидный шах и мат. Мышку было даже в чем-то жалко, она явно разрывалась между желанием побыть наедине с ним и необходимостью праздновать вместе с родителями.       — Что вы, Джин, мы будем только рады вашей компании, — ответил Локи вместо Гермионы, чуть приобняв девушку за плечи.       — Вот и отлично, — улыбнулась миссис Грейнджер. — Пойдем, Джон. Лукас, не могли бы вы…       Удержавшись, чтобы не закатить глаза, Локи накинул пальто и похромал к машине. Из-за наложенных на него ограничений, он не мог покидать участок, но подъездная дорожка входила в разрешенный радиус. Правда, родители ни о чем таком не догадывались.       В машине, кроме ели, которую им с мистером Грейнджером с трудом удалось вытащить и занести в дом, лежали еще елочные игрушки и другие украшения, продукты и напитки. В общем, полный набор.       Так что вряд ли это было спонтанное решение. Похоже, что такую диверсию миссис Грейнджер готовила сильно загодя. Поаплодировать захотелось сильнее.       — А не забыла ли я скатерть? — вдруг нахмурилась она, остановившись, и, почти сразу отмерев, закопалась в одной из стоящих в коридоре коробок.       — Мама, ты же покупала мне скатерть, почему нельзя взять ее? — спросила Мышка.       — О, она никуда не годится, дорогая! — воскликнула Джин и вновь сунула нос в коробку.       — Это надолго, — обреченно выдохнула Гермиона и потянула Локи в гостиную. — Пойдем.       В гостиной уже расположился Джон — он сидел на небольшом стуле у просторного манежа-кровати, в котором лежала Руна, задорно дрыгая то руками, то ногами. Мистер Грейнджер что-то рассказывал внучке, и смотрелось это, по меньшей мере, странно.       Не успели Локи с Гермионой опуститься на диван, как из коридора донеслось:       — Гермиона, детка, подойди, пожалуйста!       Закатив глаза, Мышка поднялась и вышла.       — …а мы с твоим папой поставим и начнем украшать ёлку, правда, Лукас? — произнес Джон немного громче, привлекая внимание Локи к своей болтовне.       Меньше всего он любил, когда его ставили в такое вот безвыходное положение — соглашаться не хотелось, но и отказаться возможности не было. С одной стороны, ему не слишком нравилась ситуация, в которую они попали, все-таки он не планировал оказаться человеком, которым манипулируют, но с другой — портить отношения с этими смертными не хотелось. Во-первых, они были еще не самым худшим вариантом для общения в резко сократившемся кругу; во-вторых, обычно от них скорее больше пользы, чем вреда.       — Конечно, — усмехнулся он невесело, поднимаясь на ноги. В такие моменты он искренне жалел, что не отбывает вечность в асгардских темницах.       Проходя мимо кухни, Локи заглянул в приоткрытую дверь. Гермиона под руководством матери что-то выгружала из пакетов при помощи магии и раскладывала по всем ближайшим поверхностям.       — Я могла бы нарезать при помощи магии хоть часть, мама, — прозвучал тихий, жалобный голос Мышки.       — Ты знаешь, я не очень-то доверяю этой вашей магии, дорогая, — назидательно произнесла миссис Грейнджер. — К тому же я считаю, что во все, что мы делаем, мы вкладываем свои чувства, свою любовь. А магия это что… сделал — и готово.       — Мама… — Гермиона начала что-то говорить, но Локи не успел дослушать — прошедший рядом мистер Грейнджер утянул его к двери и приставленной рядом с ней ели.       Сумасшествие продолжалось и дальше. Мышка с матерью были заняты экстренной сервировкой стола, притом им то и дело приходилось отвлекаться на Руну, не желавшую лежать спокойно. Джон практически в одиночку установил ель — Локи за тысячелетие обладания магией так привык обходиться ей даже в самых бытовых вещах, что сейчас у него случались серьезные затруднения.       Поскольку женская часть была занята едой, им вдвоем пришлось продолжить с украшением и дерева, и комнаты, вот только неугомонная Джин не давала доделать все до конца — она постоянно заглядывала в гостиную и каждый раз мягко просила «кое-где кое-что перевесить». Вот только перевешивать приходилось практически все.       — На эту гирлянду больше подойдут алые шары, — втолковывала им миссис Грейнджер с терпением няньки для умственно отсталых.       Локи и Джон почти синхронно пожали плечами, скосившись на уже висевшие на гирлянде, украшавшей камин, однозначно красные шары.       — Это малиновый! — она закатила глаза. — Малиновые — на елку.       Необъяснимым был сам факт, почему использовать нужно именно красные шары. Локи, мягко говоря, недолюбливал этот цвет и искренне подумывал о какой-нибудь диверсии. Например, о пожаре, но вряд ли Мышка оценила бы такой подвиг.       Сама Гермиона хотела было помочь с украшением елки (опять-таки при помощи магии), но родители не дали ей сделать и этого. Впрочем, долго спорить было некогда — несмотря на то, что часть еды миссис Грейнджер привезла уже готовой, основные блюда, такие как индейка, еще нужно было поставить готовиться.       Когда с сервировкой стола было практически покончено, в дверь постучали. Мышка заметно насторожилась — все, кто мог прийти через дверь, находились внутри дома, и больше никого не ожидалось, потому что друзья Гермионы справляли Рождество со своими семьями.       Она подошла к двери и распахнула ее. На пороге оказались те, кого совсем не ждали…       — Джейн? Тор? — удивилась Мышка и тут же радостно заулыбалась, а вот Локи не был столь рад гостям. Для счастья ему только братца и не хватало. — Что вы тут делаете?       — Джейн сказала, что у вас тут большой праздник, — ответил за двоих Тор.       За три недели, что они не виделись, Громовержец слегка оброс — обзавелся прежней щетиной и немного отрастил шевелюру, и та торчала светлыми колючками под капюшоном темно-бордовой толстовки.       — …и мы решили, что неплохо было бы вас навестить, — продолжила за ним Джейн. — Тем более что мы не одни, а с подарком.       Нелепо улыбаясь, оба отошли чуть в сторону от прохода, который загораживали практически полностью, давая возможность увидеть лестницу и поднимавшуюся по ступеням…       — Мама… — выдохнул Локи и невольно сделал шаг вперед. Он успел смириться с мыслью, что, скорее всего, никогда не увидит Фриггу, но вот она, здесь. И месяца не прошло.       — Моя царица! — радостно воскликнула Гермиона, явно борясь с желанием бросится той в объятия вместо того, чтобы отвесить почтительный реверанс.       Но Фригга решила за нее, распахнув свои объятия, и Локи невольно ощутил укол зависти — ему самому поступить подобным образом не позволяли гордость и присутствие посторонних.       Из гостиной и кухни почти синхронно выглянули Грейнджеры, чтобы поприветствовать гостей.       — Мама, папа, — обратилась к родителям Мышка, — это родные Лукаса… — и замолчала.       Все это время она скрывала от них настоящее происхождение Локи и связанную со всем этим историю. Для них она два месяца гостила в Норвегии без какой-либо возможности выйти на связь. Сейчас правда грозила выплыть, и если имя самой Фригги казалось лишь только немного странным (хотя у магов, как понял Локи, странные имена — любимое дело), то вот имя Тора могло заставить Грейнджеров задуматься, потому что после битвы за Нью-Йорк «Мстители» стали настоящими звездами, героями, не сходящими с экранов телевизоров и страниц печатных изданий.       Впрочем, нынешний Тор был похож на себя прежнего только фигурой. Без привычной бороды и длинных волос, с некрасивыми шрамами, в простой земной одежде он больше походил на какого-нибудь местного бандита, совсем недавно вышедшего из тюрьмы. Джейн, стоявшая рядом, тоже сбивала с толку — в ней не было ничего, что выделяло бы девушку из толпы других, и даже одета она была просто, нисколько не празднично.       Фригга сама нарушила возникшую паузу, представившись настоящим именем, ее примеру последовал и Тор. Локи вздохнул, закатив глаза. Никакой конспирации…       — Безумно рада знакомству, — Фригга добродушно, абсолютно по-земному, пожала руку Джин, Джон же галантно поцеловал протянутую ему ладонь.       — И мы, — в унисон ответили Грейнджеры, а затем Джин продолжила: — только я не знала, что будут еще гости, мы совершенно ничего не успели…       Она, конечно же, прибеднялась. Стол уже был практически накрыт и ломился от еды. Надо было, разве что, добавить еще три комплекта столовых приборов.       Суртур. Зная аппетиты Тора, Грейнджерам следовало зажарить не индейку, а приличных размеров кабана…       — Я помогу! — тут же вызвалась Джейн.       — И я тоже готов оказать любую посильную помощь, — радушно улыбнулся Тор.       Настроение же Локи скатывалось все ниже. Он еще мог терпеть родителей Мышки, да и присутствию матери был крайне рад, но вот видеть здесь взбалмошного, инфантильного братца и его пассию… Нет уж, увольте!       Пока Джин и девушки заканчивали сервировку, Локи отвел мать в гостиную.       Она скинула с себя пальто и передала его в руки сыну, оглядываясь по сторонам.       Было странно видеть ее в простой мидгардской одежде… Хотя, простой-то эту одежду назвать было очень сложно — широкие темно-сиреневые брюки из плотного бархата, водолазка ей в тон, а сверху — светло-серая накидка без рукавов, спадавшая до самого пола. Длинные светлые волосы были убраны в замысловатый, элегантный пучок.       В целом, по царице сложно было сказать, что она не из этих мест, но выглядела она при этом очень элегантно.       — У вас тут красиво… — улыбнулась Фригга, рассматривая праздничное убранство гостиной.       В углу, недалеко от камина, сверкала яркими огоньками рождественская ель, сам камин был украшен красивой золотистой гирляндой, под которой висели три разновеликих алых носка.       — Да, неплохо, — в своей привычной манере усмехнулся Локи, правда, Фриггу это не обмануло.       — Почти как у нас на Йоль… — проговорила она и тут же сникла. Не у одного Локи с этим праздником были связаны грустные воспоминания.       — Ты знаешь, как я ко всему этому отношусь…       — Знаю, и потому то, что ты празднуешь вместе с семьёй Гермионы, заслуживает похвалы и уважения.       Локи в ответ лишь сардонически усмехнулся. Будто у него был какой-то выбор.       Улыбнувшись с плохо скрываемой печалью, Фригга подошла у кроватке и задержала взгляд на мирно спавшей Руне. Лицо царицы озарила улыбка, но она не казалась Локи заразительной.       — Прости меня, дорогой, — выдохнула Фригга грустно, словно прочитав мысли сына. — Я уговорила Одина лишить тебя магии и сослать сюда, не спросив твоего мнения. Я знаю, что ты не любишь, когда все решают за тебя, но у меня тогда не было возможности переговорить с тобой…       — Полно, мама, не стоит сожалеть о былом. К тому же ты хотела как лучше…       Получилось, правда, не очень. Локи с трудом отходил от произошедшего, привыкая к новому миру и своему месту в нем. По сути, здесь он тоже оказался в заключении, только камера была побольше, да компания приятнее.       Фригга явно собиралась сказать что-то ещё, но появившийся в гостиной Тор отвлёк её от приёмного сына. Локи с трудом подавил всколыхнувшийся в душе гнев — брат всегда у него все отнимал, в том числе и внимание матери.       Вот и сейчас… Ну что стоило этому недотепе появиться минут на пять или десять позже?       Совсем уж детское желание как-нибудь насолить Тору назойливо зудело где-то с краю сознания. Это был практически условный рефлекс, выработанный столетиями. Пройти мимо брата и не подставить ему подножку? Это было выше его сил…       Но делать что-либо под бдительным взглядом матери тоже не стоило, она всегда проповедовала дружбу, поддержку и взаимопонимание, а за открытую враждебность — строго журила, да так, что охоту пререкаться друг с другом начисто отбивало и у Локи, и у Тора. Лет эдак на пять-десять.       — Леди Джин зовёт к столу, — пояснил Громовержец своё появление.       Лучше бы они провозились ещё час, потому что Локи плохо представлял, как вся эта честная компания уживётся за одним праздничным столом. Они же были в буквальном смысле из разных миров…       В столовой, несмотря ни на что, царила атмосфера благодушия и дружелюбия, и даже Джон Грейнджер казался улыбчивее и общительнее, чем обычно. Если праздник так действовал на окружающих, то Локи предпочитал держаться от всего этого безумия подальше. Но, видимо, не судьба.       — Я бы хотела извиниться за столь неожиданный визит, — произнесла Фригга, заняв предложенное ей место. Вместо того, чтобы усадить ее рядом с Локи, было решено разместить царицу ближе к самой Джин (той, похоже, не терпелось поговорить). С другой стороны от миссис Грейнджер расположился ее муж, рядом с ним — Мышка. Локи же выпала нелегкая участь находиться рядом с Тором, Джейн оказалась между ним и Фриггой. — Я сама до последнего не знала, что смогу бросить все дела и вырваться сюда.       Собственно, ничего удивительного. В эти дни у царицы Асгарда все было рассчитано по минутам, в конце концов, именно она отвечала за праздничный пир во дворце, на котором собиралось несколько тысяч человек.       — Не стоит извинений, — отмахнулась Джин с широкой улыбкой. — Рождество — семейный праздник, а Лукас теперь часть семьи. И мы давно хотели познакомится с его родными поближе.       — Собственно, мы практически ничего о вас не знаем, — заметил Джон. — Откуда вы родом? Чем именно занимаетесь?       Слишком уж быстро разговор перетек в допрос, но Фригга не была бы самой собой, если бы хотя бы на секунду изменилась в лице. По ней вообще нельзя было сказать, что ее чем-то напрягли вопросы. Вот что значит огромный опыт дипломатии и переговоров… Стоило ли говорить, что Локи учился у лучшей?       — Наша семья родом из далекой, закрытой местности, — заговорила Фригга прежде, чем Мышка успела прийти ей на помощь. — Простым… людям нет туда доступа.       Грейнджеры понимающе закивали. Здесь, в Мидгарде, маги как раз жили обособленно, скрываясь от обычных смертных, так что легко можно было переиначить эти слова.       Царица продолжила рассказ, обходясь общими словами без какой-либо конкретики, и Локи стало ясно, что Гермиона говорила Фригге о том, что он сам плел ее родителям при первом знакомстве.       — Не знала, что ты знатных кровей, Лукас… — удивленно проговорила Джин, но Локи не преминул развеять ее иллюзии:       — Матушка забыла упомянуть, что я им не родной, — усмехнулся он, будто этот факт нисколько его не задевал. Было бы это на самом деле так…       Фригга же в этот раз не смогла удержать лицо — в ее глазах плескалось безграничное чувство вины. Она корила себя за то, что Локи узнал правду не от нее, но ему не за что было ее винить. В конце концов, именно Фригга никогда не делала различий между сыновьями, для нее приемыш стал по-настоящему родным.       За столом воцарилось неловкое молчание, и Локи мог бы гордиться собой (он любил быть виновником таких моментов), если бы на душе не было так мерзко.       — Но мы безумно рады, что Лукас стал частью нашей семьи, — заверила Фриггу Джин. — Он — замечательный молодой человек…       По лицу Мышки, несмотря на смущение, можно было сказать, что она тоже рада. Наивная, ей так никто и не сказал, что Локи фактически приказали оставаться здесь, с ней, но он сам предпочел бы, чтобы этот факт оставался неизменным. Лучше ей продолжать оставаться в счастливом неведении, это должно было хоть немного облегчить Локи существование.       — Никогда в этом не сомневалась, — улыбнулась Фригга.       — Она просто не знает и половины того, что мы творили в детстве, — шепнул Тор Джейн, но настолько громко, что услышали это все. — Например, однажды он…       Сильный тычок в бок заставил Громовержца умолкнуть.       — Что? — нахмурился он.       — Не думаешь ли ты, что рассказы о нашем прошлом не очень-то подходят для праздника, брат? — прищурившись, спросил Локи. Он не сомневался: история, которую хотел бы рассказать Тор, наверняка выгодно выделяла бы самого наследного принца, а его младший брат казался бы, как и всегда, самым настоящим посмешищем.       — Почему бы это? — нахохлился Тор.       — Потому что я тоже о многом могу рассказать, — с нажимом произнес Локи.       Громовержец бросил на него недовольный взгляд, и между братьями засверкали молнии. Еще чуть-чуть, и эта фраза стала бы буквально отражать настоящее положение вещей.       — Мальчики, — выразительно прокашлялась Фригга, привлекая к себе внимание сыновей.       Одного слова хватило, чтобы остудить горячие головы. Локи отвернулся от Тора, высокомерно расправив плечи.       — Гермиона говорила, что вы дантисты… — Фригга вновь обратилась к Джин, мастерски отвлекая ее внимание от несостоявшейся перепалки сыновей.       Праздничный ужин понемногу набирал обороты. И пусть блюда были не столь изысканными, как на пирах во дворце, царица выглядела вполне довольной и искренне хвалила едва ли не каждое из них.       Разговоры за столом постепенно переросли в легкий гул, гости начали меняться местами, чтобы было удобнее разговаривать друг с другом. Джин вполголоса делилась с Джейн рецептом какого-то блюда, Джон рассказывал Тору, мало что понимавшему в современных мидгардских автомобилях, о недавно купленной машине, Фригга возилась с только-только проснувшейся и поевшей Руной, нося ее по комнате вокруг стола и что-то вполголоса нашептывая ей на ушко, Гермиона же объясняла Локи какие-то тонкости семейных рождественских традиций, а он упорно делал вид, что эта ерунда его интересует. Но вдруг их, склонившихся друг к другу, отвлек направленный в их сторону вопрос:       — Так когда свадьба?       Как оказалось, Джон, закончив беседу с Тором, уже какое-то время наблюдал за дочерью.       — Джон! — возмущенно шикнула на него Джин.       Быть может, она и сама была не прочь задать данный вопрос, но не в присутствии посторонних. Но Локи уже успел понять, что мистер Грейнджер подобной щепетильностью не страдал и был достаточно прямолинеен.       — Что? — невозмутимо пожал плечами Джон. — Меня волнует судьба нашей дочери…       Мышка, покрывшаяся алыми пятнами стыда, зашипела на него следом за матерью:       — Папа, я же говорила, что… — но тут ее неожиданно перебила Фригга:       — А что, — усмехнулась она, и Локи эта усмешка крайне не понравилась. Знакомая такая, немного ехидная. — Я могу провести обряд в любой момент…       — Мам! — не выдержал Локи. Он был поражен подобным предательством с ее стороны. Нет, он-то знал, на что способна его мать, но все-таки…       — Неплохая идея… — задумчиво протянул Джон, переглянувшись с гостьей.       — Пап! — в тон Локи воскликнула Гермиона. Вечер грозил перерасти в полное сумасшествие.       Тема быстро замялась благодаря Мышке, она отвела отца в сторону и что-то яростно ему зашептала.       — Предлагаю попить чаю в гостиной у камина, — произнесла миссис Грейнджер, чтобы, похоже, отвлечь всех от щекотливой для Локи темы, за что он был немного женщине благодарен.       Но Локи рано радовался, потому что оказалось, что пришла пора подарков, которые шустрая Джин уже успела разложить под елью, пока все были в столовой. Суртур, она уходила-то всего на две минуты!       К слову, хоть подарки Локи и любил, мысль о них не вызывала ажиотажа. Вряд ли кто-то из собравшихся мог чем-то его приятно удивить. Фригга не в счет, но вряд ли она была способна в качестве презента вернуть Локи его магию в полном объеме. Все остальное его мало интересовало.       Правда, другие казались более радостными и довольными. Первой в подарках оказалась Руна: она с интересом побила о бортик кровати подаренной Тором и Джейн погремушкой, затащила в рот ухо небольшого пищащего розового зайца от мистера и миссис Грейнджер, но сильнее всего ей понравился подарок от Фригги. Та повесила над манежем маленький светящийся шар, который мелодично названивал какую-то мелодию и, не переставая, испускал крохотные сверкающие снежинки. Руна, радостно агукая, пыталась схватить хоть одну, но те истаивали в воздухе, не долетая до детских ладошек.       Локи задумчиво наблюдал за этим действом, силясь понять, почему эта игрушка казалась ему такой знакомой.       — Она когда-то принадлежала тебе, — пояснила Фригга, и все тут же встало на свои места. — Им, — она кивнула на Тора, — я вешала карусель со сказочными зверями, тебе же она не нравилась, ты плакал, когда она начинала петь, зато снежинки успокаивали тебя, и ты быстро засыпал.       Взрослым подарки дарили по очереди, первыми начали родители Мышки. Тору, Джейн и Фригге достались вязанные шарфы — красные, с какими-то рождественскими узорами. Мышка достала из свертка свитер, тоже красный.       — Что это? — спросил Локи, доставая из своего точно такой же, с орнаментом из геометрических узоров и… оленей.       — Свитер, — пожала Гермиона плечами, усиленно делая вид, что все в порядке. — Мама вяжет на досуге…       — Оленей?       — Не только, — она ткнула пальцем в один из шарфов. На них были узоры в виде снежинок, красных, но все-таки снежинок.       — Я это не надену, — отрезал он шепотом.       — Локи… — Мышка поджала губы, на ее лице было написано отчаяние. Она явно не хотела давить, но понимала, что родители могли обидеться.       — Я это не надену, — повторил Локи уверенно. Он, конечно, не очень-то хотел наживать себе проблемы в отношениях с родителями Гермионы, но хоть какая-то гордость должна быть…       — Она старалась для тебя, — пояснила Мышка так же шепотом. — Она никогда не вязала для посторонних, а значит, ты уже почти член семьи. Мог бы оценить широкий жест.       — Я не вижу никакого широкого жеста, — выплюнул Локи чуть громче, чем следовало. — Только попытку унизить.       — Локи…       — Это лишь…       — Такая прелесть! — вклинилась в разговор Фригга, выхватывая у сына свитер. И словно любуясь им. — Такая кропотливая, искусная работа…       Сказала женщина, способная вышить волосом единорога сложнейший защитный узор на тонком шифоне вообще без рук. Буквально.       — Ты обязан это примерить! — заявила она с улыбкой, возвращая свитер Локи.       Ничто в ее голосе не выдавало укора, но он знал, что, если не подчинится, мать сумеет отыграться за это.       Почти полминуты игры в «гляделки» дела не решили, потому Локи, нацепив на лицо широкую, довольную «улыбку Тора», надел свитер на себя.       — Спасибо, отличный подарок, — произнес он без запинки, без капли фальши в голосе и взгляде.       — Хороший свитер, — усмехнулся со своего места Тор. — И цвет просто замечательный…       Сволочь, знал ведь, как Локи ненавидел красный.       — Пусть тебе такой же свяжут, — оскалился он в ответ. — Можно даже с оленем, тебе подойдет.       «Потому что сам олень».       Громовержец недовольно прищурился, но дальнейшую перепалку остановила Фригга, просто откашлявшись.       Тор и Джейн скромно отдарились коробками дорогих шоколадных конфет. Царица же преподнесла Фостер небольшой кулон в виде синей капли, с наложенными на него защитными чарами. Грейнджерам достался стеклянный шар, внутри которого был красивый, заснеженный город. Что примечательно, чтобы внутри шел снег, шар не надо было трясти, к нему можно было просто прикоснуться. Кроме того, зная Фриггу, на безделушке стояли чары, защищающие дом от опасностей: пожаров, воров и прочего.       Локи и Гермиону же ждал сюрприз, для кого-то не слишком приятный.       — Браслеты? — нахмурилась Мышка и бросила на Локи взгляд исподтишка.       Конечно, она прочитала нанесенные на золотые ободки древние руны и могла легко понять, для чего в Асгарде нужны были такие вот парные браслеты.       — Быть может, когда-нибудь они вам пригодятся, — улыбнулась царица, и в глазах ее мелькнул отблеск какой-то непонятной тоски.       Но, несмотря ни на что, это было уже слишком.       Да, Мышка родила ему дочь, да, Локи вынужден прожить с ней жалкие остатки своих дней, но вот заключать из-за этого полный магический брак? Ведь именно на это Фригга намекала своим подарком.       — Может быть, — Локи не стал расстраивать мать, прилюдно отказываясь от такого дара. — Спасибо, мама.       Забрав шкатулку с браслетами, он отложил ее в сторону. Ему слишком не нравилось такое давление.       Пришло время Гермионе одаривать гостей. Оказалось, она озаботилась подарками заранее, не забыв никого, даже Фриггу и Тора с Джейн, которых здесь вообще не ждали. Но начала она с родителей — им досталось по книге. Одна по вязанию, другая — какого-то местного писателя.       Тор также получил книгу, и одно ее название заставило Локи усмехнуться: «Основы использования электроприборов. Энциклопедия для чайников». Ничего удивительного, Тора вообще на кухню можно было пускать с огромной опаской, общение с техникой смертных давалось ему с большим трудом.       Джейн получила в подарок, как ни странно, книгу по теории магии, самым ее основам. Похоже, новый мир, спрятанный на задворках обычного, настолько захватил Фостер, что она не могла все это просто так отпустить.       Подарком для Фригги тоже была книга, но не обычная. Когда царица развернула бумагу, то все увидели, что это был большой, но не слишком толстый фотоальбом. На каждой странице — фотографии Руны или Гермионы с ней на руках. Даже одна фотография, на которой Локи держал дочку.       А он думал, что Мышка ее удалила — это был первый и единственный раз, когда Локи осмелился взять малышку на руки…       — Он связан протеевыми чарами с другим, — объясняла тем временем Мышка. — Фотографии, которые я буду вклеивать в тот, будут появляться и здесь. Только не знаю, выдержат ли чары на таком большом расстоянии…       — Давай, я посмотрю, — отозвалась Фригга, и Гермиона принесла ей второй альбом. Поколдовав над ними, царица вернула один обратно. — Теперь выдержат. Спасибо, это замечательный подарок…       Для Фригги это был на самом деле прекрасный подарок. Кто знает, как часто она сможет навещать внучку, а так у нее была прекрасная возможность следить за жизнью Руны издалека.       — Кстати о фотографиях! — воскликнула Джин и бросилась к дивану, рядом с которым лежала одна из ее сумок. — Когда я разбирала чердак, я нашла кое-что очень интересное…       Она достала старый, потертый фотоальбом в твердой темно-бордовой обложке и, подозвав всех к себе поближе, раскрыла первую страницу. Вначале шли черно-белые фото самих Грейнджеров, совсем молодых, еще до свадьбы, потом несколько фотографий со свадьбы, а затем…       — Мама! — ахнула Гермиона, увидев на следующем фото маленькую девочку на руках у миссис Грейнджер.       — Да, Гермиона, — улыбнулась она радостно, но в то же время с затаенной грустью. — Мы нашли его в доме бабушки Саманты лет восемь назад, и я убрала его на чердак, хотя кое-кто даже настаивал, чтобы я его выбросила.       Джон удостоился недовольного взгляда жены.       — Но я спрятала его на чердаке. Потом забыла, правда…       — Мам, — Мышка приобняла мать за плечи, и всем остальным стало немного неловко.       Когда она стирала родителям память, она изменила и фотографии, стерев с них себя. Оставила Гермиона только одну — ту, которую семья Грейнджер сделала на вокзале перед тем, как отправить свою дочь в школу чародейства и волшебства.       Но, как оказалось, до некоторых фото рука Мышки не добралась.       — Вот, смотрите, — затараторила Джин, натянуто улыбнувшись, — это мы в Италии, в Римини, Гермионе здесь лет шесть…       Она рассказывала понемногу о каждом фото, и улыбка ее становилась все более широкой и менее натянутой.       — А вот это мы сделали в 89-м, — продолжила миссис Грейнджер, перелистнув страницу. — У нас была традиция делать костюмированные снимки на Рождество, но в тот год Гермиона заболела прямо в Сочельник. Мы нарядили ее олененком, она в тот момент была так похожа на Бэмби…       На фотографии семейство Грейнджер собралось у Рождественской елки. Джон был в костюме Санта Клауса, Джин нарядилась эльфом, Мышке же досталось быть оленем. Невысокая худенькая девчушка в глухом темно-коричневом комбинезоне с капюшоном, к которому были пришиты золотистые рога, и так смотрелась забавно, но образ дополнял покрасневший из-за насморка нос и большие слезящиеся глаза.       — Мам… — укоризненно протянула Мышка. Выглядела она там и правда нелепо.       — А мы ведь хотели сфотографироваться и в этом году, — продолжила Джин, будто не слыша дочь. — Джон, где камера? Время для семейной фотографии…       — Мама, нет!       — Фригга, Тор, Джейн, надеюсь, вы к нам присоединитесь?       Но Мышку совсем не слышали. Все в гостиной зашевелилось: мистер Грейнджер пошел искать фотоаппарат, Джин увела Фриггу и Джейн в уборную — навести марафет.       — Смирись и плыви по течению, — усмехнулся Локи сардонически, Гермиона открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут вернулась миссис Грейнджер.       — Гермиона, детка, я там для Руны привезла костюмчик, не переоденешь? Мы, думаю, останемся в свитерах…       — Да, мама, — выдохнула Гермиона и обреченно поплелась к манежу.       После всего Локи ожидал, что Руну нарядят в костюм олененка, но нет, ее эта чаша пока минула. Ее одели в наряд эльфенка — красный с зеленым — и даже шапочку с помпоном, которая все норовила съехать малышке на глаза.       Пока Джон устанавливал камеру на штатив, Джин рассаживала гостей на подушки прямо под елкой. С одного краю уселись Джейн и обнявший ее Тор, рядом с ним Фригга, по другую сторону от матери Локи с Гермионой и Руной, и с самого края — Грейнджеры.       — Неплохо получилось, — улыбнулась Джин, оценив результат на экране аппарата. — Стоп. Что за шутки?       Все, что в реальности было красным, на фото оказалось зеленым: украшения на елке и в комнате, новые свитера и шарфы от миссис Грейнджер, и даже толстовка Тора стала насыщенно-изумрудного цвета.       — Сейчас, мама, дай посмотрю…       Пока Гермиона, ее отец и Джейн в буквальном и переносном смысле колдовали над фотоаппаратом, Фригга бросила на младшего сына укоризненный взгляд, на что тот лишь развел руками, делая самый невинный вид.       Вот только несколькими фото не отделались — после полудюжины общих фотографий стали разбиваться на группы: одни Грейнджеры с дочерью и ее семьей, Локи с Гермионой и Руной, Фригга с сыновьями, Джон и Джин с внучкой, Тор и Джейн вдвоем.       Пока все остальные были заняты, к Локи подошла мать.       — Вы хорошо смотритесь вместе, — кивнула она на Гермиону, улыбнувшись.       — Мама, не начинай! — закатил Локи глаза.       — Даже и не думала, — улыбка Фригги переросла в усмешку.       — Я тебя не узнаю. Где твоя деликатность? — его уже было не остановить. — Что ты привязалась к нам с этой свадьбой? Вон, посмотри на Тора и Джейн, какая хорошая пара! Иди их донимай.       В тот момент Громовержец со своей девушкой и правда выглядели довольно гармонично. Они сидели под елкой, Джейн держала на руках Руну, Тор, приобняв ее за плечи, разговаривал с девочкой, а та ему ослепительно улыбалась. И даже уродливые шрамы Громовержца не портили идиллическую картину.       Локи невольно скривился. Ему в голову пришла мысль, что даже Тор, наверно, был бы лучшим отцом, чем он сам. В глазах матери — так точно, ведь он за весь вечер даже не подошел к дочери.       Он не чувствовал себя комфортно в общении с ней. Как вообще можно общаться с младенцем?       Фригга, почувствовав настроение сына, вывела его на кухню.       — Они, думаю, сами разберутся, — сказала она, когда осталась с Локи наедине.       — А я нет?       — И ты разберешься, — мать вновь посмотрела на него с грустной улыбкой. — Рано или поздно — но разберешься. Не думай, я не давлю и ничего от вас не требую. То, что ты здесь, я считаю своей не заслугой, но виной, и ты вправе выговаривать мне за это до скончания дней. А браслеты… так, безделица. Но пусть они будут у вас.       Она сжала его ладони в своих, заглянула в глаза — пронзительно, до дрожи, — и Локи не нашел слов, чтобы возразить.       — Все в порядке, мама, — выдохнул он.       — Какие же вы еще оба мальчишки, — ладонь Фригги мягко провела по его щеке. — Я уже успела соскучиться по вам, по вам обоим. Но по тебе особенно.       Фраза, что это потому, что Тор мог свободно возвращаться в Асгард и делать все, что ему вздумается, так и просилась на язык, но Локи смолчал.       — Зачем это все, мама? — спросил он, наконец, напрямую, опустив взгляд. Этот вопрос гложил его все то время, что он находился в Мидгарде. — Почему тебе было так важно, чтобы я остался здесь, а не в асгардских темницах?       Если бы она не настаивала — Один бы ни за что не согласился. Он наверняка предпочел бы держать Локи при себе и следить за каждым его шагом.       Фригга молчала почти минуту.       — Когда Один принес тебя, он хотел просто оставить тебя при дворе. Вырастить, выкормить, дать образование, сделать из тебя бравого стража. Я должна была родить примерно в то время, но ребенок родился мертвым, и, увидев маленького, всеми оставленного малыша, я… Я не могла бросить твое воспитание на самотек. Я уговорила Одина усыновить тебя, сказать всем, что я родила тебя. Многие поверили, а те, кто знал правду… Он заставил всех молчать. Ты стал моим сыном, и я хотела дать тебе все, что только могла. Свою любовь, заботу, ласку. Я боялась представить, что было бы, если бы Один оставил тебя там. Но он не сделал этого, он дал тебе шанс.       — И что ты хочешь этим сказать? — не выдержал Локи, когда Фригга замолчала.       — Я просто хотела, чтобы ты дал шанс Руне.       — Я уже дал ей этот самый шанс, когда провел ритуал! Когда бросился спасать от темных эльфов! Неужели это повод для того, чтобы лишать меня магии и запирать здесь, в этом доме? Что еще от меня нужно?       Последнюю фразу он произнес громче, чем следовало. Подняв голову, чтобы осмотреться, Локи встретился с испуганным, затравленным взглядом Мышки. Девушка стояла в дверном проеме кухни, обхватив себя руками и тяжело дыша. Поняв, что на нее смотрят, она развернулась и скрылась за поворотом — сбежала.       — Суртур! — выругался Локи, хлопнув ладонью по столу. Оглянувшись на дверь, Фригга догадалась, в чем дело.       — Вопрос не в том, что нужно мне, сынок, — ответила она, — а в том, что нужно тебе самому. Порой на него сложно ответить, но время рано или поздно все расставит на свои места.       — Только у меня нет этого самого времени, — процедил Локи недовольно. Он подумывал отправиться за Мышкой, но его останавливало то, что мать стоит у него на пути, и то, что в голове было совершенно пусто. Что он мог ей сказать?       — Смертные за отпущенные им сотню лет умудряются сделать столько же, если не больше, чем мы — за целые тысячи. Дело не в том, сколько тебе отпущено времени, а в том, как ты это самое время используешь.       Коснувшись губами его лба, Фригга вышла из кухни, оставив Локи одного, растерянного и одинокого. Он не знал, что делать. Искать Мышку? Она наверняка ушла к себе и сейчас плачет…       Проходя мимо двери в гостиную, Локи понял, что далеко идти не надо, — Гермиона была там. Она сидела вместе с гостями, о чем-то разговаривала с Джейн и даже улыбалась. Локи мог бы подумать, что подслушавшая их Мышка ему просто почудилась, если бы эта ее улыбка сейчас не казалась натянутой, а глаза — покрасневшими, будто она с трудом сдерживала слезы.       Но сторонний, не слишком-то внимательный человек ничего бы не заметил.       Увидев Локи, Гермиона побледнела, но лица не уронила.       Правда, гости все же заметили немного накалившуюся обстановку и довольно спешно засобирались домой. К тому же Руна в очередной раз уснула, и сильно шуметь во время ее отдыха никто не хотел.       — Жаль, что вы уже уходите, — сказала Мышка трем неожиданным гостям, но казалось очевидным, что обращается она в большей степени именно к Фригге.       — Мы будем заезжать, — клятвенно заверила ее Джейн.       Это вряд ли — Тор наверняка осядет где-нибудь у «Мстителей», а Фостер вновь отправится исследовать какую-нибудь аномалию…       — Не грусти, моя девочка, — обняла ее Фригга. — Я постараюсь вырываться почаще.       Тоже вряд ли. Царица — не та роль, которую можно просто так оставить. Фригга и без того часто жаловалась, что из-за всей этой политики у нее нет ни одной свободной минуты.       Все трое погрузились в вызванное Джейн такси и уехали.       — Простите, что налетели на вас с этими праздниками, — произнесла Джин, прощаясь. — Не хотела, чтобы вы тут кисли одни, сами по себе. Быт и все такое…       — Я понимаю, мама, — устало сказала Мышка, поцеловав мать в щеку.       — Я загляну на днях, — пообещала та, и вот в этих словах Локи не стал бы сомневаться ни на секунду.       — Хорошо.       Грейнджеры тоже уселись в машину, и только когда габаритные огни растворились в тумане, Мышка закрыла дверь. Она не осталась рядом с Локи ни на секунду, тут же скрывшись на кухне и загремев там посудой.       Локи же, выдохнув, ушел в гостиную.       Именно поэтому он не хотел говорить ей правду — она сразу бы поняла ее неправильно. Или правильно, это как посмотреть.       Он никак не мог подстроиться под новое течение своей жизни, и сам этот факт пугал его. Локи привык быть гибким и мобильным, предприимчивым и хитрым, сейчас же он ощущал себя дико, не на своем месте, и этот невысказанный конфликт с девчонкой только усугублял ситуацию.       Звон посуды довольно скоро прекратился, но Локи не решался нырнуть в проблему с головой. Он загнанным зверем кружил по гостиной, пытаясь обрести внутреннее равновесие.       От звука шагов захныкала Руна, и Локи зажег для нее шар, медленная, тихая мелодия которого снова усыпила малышку. Он сам какое-то время стоял, вслушиваясь в переливы музыки, и наблюдал за танцем искусственных снежинок.       Когда часы пробили восемь, он, не выдержав, вышел на кухню.       Гермиона стояла у окна, обхватив себя руками, и задумчиво смотрела куда-то вдаль. Локи подошел к ней вплотную, но, вместо того чтобы обнять, встал рядом, спрятав руки в карманы.       За окном моросил все тот же мелкий, противный дождь…       — Почему ты не сказал мне сразу? — спустя пару минут спросила Мышка бесцветным голосом.       — Не хотел все… усложнять, — ответил он, выдохнув. — Так, мне казалось, будет лучше для нас обоих.       Вновь возникшая пауза тяготила, и Локи не выдержал:       — Я понимаю, что ты злишься, но… — проговорил он, но Гермиона тут же оборвала его:       — Я не злюсь.       — Не злишься?       — Нет, — выдохнула она. — В данной ситуации глупо злиться. Знаешь, я… Я предполагала что-то подобное.       Они вновь помолчали, пока Мышка не позвала:       — Локи?       — М?       — Скажи честно, если бы тебе дали возможность выбрать, ты бы пришел?       Он метался между правдой и ложью, и здравый смысл говорил солгать, но…       — Нет… — Локи отвернулся, тяжело выдохнув.       — Спасибо за честность, — голос Мышки звучал надломленно, но без злости или укора. Опустошенно.       Она развернулась, чтобы уйти, и Локи успел перехватить её в последнее мгновение.       — Стой, я не договорил, — сказал он, дёрнув Гермиону на себя, и она оказалась в его объятиях. Вырваться не пыталась, но ощущалась холодной, как мраморная статуя. — Я… да, я бы не пришел. Потому что был напуган. Я до сих пор слегка напуган, если что, но мне просто не оставили выбора, и знаешь… Это, признаться, не самый плохой вариант. Семья, близкие — я давно разучился воспринимать эти понятия всерьез и привык быть один, сам по себе. Привык отвечать только за самого себя, защищать только самого себя. Я не собирался взваливать на свои плечи ответственность за кого-либо еще и, узнав о ребенке, хотел сбежать отсюда как можно дальше. Но сейчас я не могу, я вынужден быть здесь, с вами. Звучит как пытка, для меня так точно. Но оказалось, что это не так.       Гермиона слушала его молча, не поднимая головы, и Локи коснулся ее подбородка. Ее сердце гулко стучало в груди, а жилка на шее нервно трепетала, притягивая взгляд.       — То, что, похоже, должно было обернуться для меня наказанием, — продолжил он, — таковым не является. Поверь.       Слушая его, Мышка все больше расплывалась в робкой, будто утренняя заря, нежной и мягкой улыбке, но на последнем слове девушка фыркнула.       — Не смей фыркать, я не был настолько честен последние лет сто. Может, даже двести.       Гермиона нервно засмеялась и спрятала лицо у него на груди.       — Прости меня, — произнесла Гермиона тихо.       — Извиняю, — Локи великодушно взмахнул рукой, но после все же уточнил: — За что?       — За весь этот сумбур, за моих родителей. Я не думала, что…       — Не бери в голову… — отмахнулся он.       — Я знаю, что ты хотел побыть в тишине, но…       — Я говорю, не бери в голову. Было даже отчасти весело. И не настолько шумно, чтобы мне не понравилось.       А встреча с матерью — вообще самый настоящий праздник. И даже Тор казался вполне сносным, несмотря ни на что.       — Я участвовал в застольях и похуже. Асгардские пиры…       Мышка закатила глаза.       — О, я помню, я жила там два месяца.       Локи скептически усмехнулся:       — Вряд ли ты могла в полной мере оценить все ужасы, в твоем-то тогдашнем положении.       Но Мышка насмешливо изогнула бровь:       — О, это очень опрометчивое суждение.       — Что, мне стоит волноваться? — Локи навис над Гермионой с напускной угрозой.       Выражение лица Мышки в тот момент хотелось запечатлеть: она, вне всяких сомнений, не ожидала от него такого вопроса. Локи сам его от себя не ожидал.       — А ты стал бы?       Локи загадочно дернул бровью, продолжая усмехаться. Он не ответил бы даже под пытками.       Осознав, что ничего не добьется, Мышка отвернулась к окну, оставшись в сильном кольце рук.       — Смотри! — воскликнула она через минуту.       Вместо противной мелкой мороси за окном начался самый настоящий снегопад. Грязь и слякоть на улицах уже запорошило, сделав все вокруг чисто белым.       — Подарок на праздник, — шепнул Локи Мышке на ухо.       — Подарок! — вдруг ужаснулась она и, вырвавшись из объятий, ринулась в коридор.       Гермионы не было всего пару минут, и вскоре она вернулась, пряча что-то за спиной.       — Я знаю, ты был против всяких подарков, но надеюсь, что этот тебе понравится, — она протянула ему длинный тонкий сверток, внутри которого, обернутая тканью и бумагой, лежала… трость.       Черная, с белой костяной рукоятью в виде оскаленной головы волка, она была легкой и изящной.       — Возьмись за нее, — улыбнулась Мышка, загадочно сверкнув глазами.       Локи положил свою ладонь на рукоять и тут же ощутил по телу теплую волну магии.       Неужели?..       Внутри явно была волшебная палочка, но дело в том, что Локи не мог рисковать, таская с собой оружие. Ему и так не доверяли.       — Ты шутишь? — прищурился он, не веря в происходящее. — Если кто-то узнает…       — А мы никому не скажем, — заговорщицки прошептала Гермиона, лукаво сверкнув глазами.       — Кто ты и куда дела мою Мышку, — спросил Локи делано требовательно, отчего девушка захихикала. — Серьезно. В чем тут подвох?       — Ни в чем, — пожала она плечами. — Но мастер, изготовивший трость, сказал, что палочку невозможно будет обнаружить, пока она внутри. И воспользоваться ей сможешь только ты.       Локи с неожиданным для самого себя трепетом разглядывал трость, отыскивая в ней хоть какой-нибудь изъян, но не мог. Это был идеальный подарок, и особо странно, что подарила его именно Мышка, неплохо знающая, что он за человек.       Сложно было не удивляться её границам доверия.       — Тебе не нравится? — обеспокоенно уточнила Мышка.       — Неплохо, — признался Локи, впрочем, не особо скрывая собственных чувств.       Радостно улыбнувшись, Гермиона прильнула к нему, обхватив руками за талию.       Снова приподняв её голову за подбородок, Локи коснулся её губ в поцелуе.       В такие моменты он не сильно жалел, что должен провести с Мышкой всю оставшуюся жизнь.       С трудом оторвавшись от неё, Локи выдохнул и глянул в окно. Снег огромными белыми хлопьями укрывал землю, все вокруг было белым, словно пустое полотно.       Как жизнь, которую Локи предстояло провести здесь, начать заново, с чистого листа.       Главное — не опускать рук.