Любовь во время зимы

      20 декабря 2020 года, Лондон       Гермиона не торопясь передвигалась по банкетному залу Министерства, периодически здороваясь и улыбаясь знакомым и коллегам. От этой самой улыбки, намертво приклеенной к лицу, сводило скулы, и, признаться, она только и ждала положенного времени, чтобы можно было скрыться с праздника, но при этом соблюсти все приличия.       Ощущение холода и полного опустошения не покидало ее, и все, чего хотелось Гермионе, — оказаться дома. Вот только там ее сейчас совсем никто не ждал, потому что Руна должна была остаться у Локи допоздна.       Собственно, поэтому Гермиона и решилась пойти на рождественский вечер в Министерстве — лишь бы не прозябать в полном одиночестве в своем коттедже.       Но и тут приятного было мало — ее окружал премерзкий калейдоскоп из жалостливых или насмешливых взглядов. Для всех, кто хоть как-то интересовался светской хроникой, Гермиона была той, кому изменил второй партнер подряд.       Кто бы мог сомневаться, что Милли Уизли растрезвонит новость о фото в магловской газетенке всем, кому возможно. Из ее уст эту историю подхватили и журналисты магической прессы, на все лады мусоля возможное расставание и то, что Лукас Колдсон уже несколько месяцев не появлялся в Лондоне, живя где-то в Нью-Йорке.       И пусть все эти сплетни и домыслы Гермиона старалась не подпускать близко к сердцу, это не отменяло того факта, что все было правдой.       Ей только и оставалось, что делать хорошую мину при плохой игре.       — Привет, — откуда-то сбоку рядом с Гермионой вынырнул Уолти. — Шампанское будешь?       — Здравствуй, — кивнула она, снова натянув на лицо улыбку.       Если честно, она не ожидала увидеть Фоули здесь — неделю назад, когда он предложил Гермионе пойти на прием вместе, она отказалась. Она и сама сначала не собиралась идти, но потом, узнав про планы Лив и Руны…       Ей казалось, что, услышав «нет», Уолти и сам не пойдет, но он был здесь, и, признаться, она не была уверена, что именно ощущает по этому поводу. С одной стороны, Гермионе было радостно, что здесь есть еще один человек (кроме семей Поттеров и Лонгботтомов), который не станет смотреть на нее с жалостью или злорадством. Но, с другой стороны, в присутствии Фоули она чувствовала себя слишком уж неловко, ощущая вину непонятно за что.       Уолти все же протянул ей бокал с шампанским, напоминая о своем вопросе, и Гермиона, поблагодарив его, сделала несколько глотков.       — Я думал, ты не придешь… — произнес он с легкой, но не слишком веселой полуулыбкой.       — Я сама так думала до последнего времени, — призналась она.       Похвалив ее наряд — длинное темно-серое атласное платье, которое Гермиону заставила купить Джинни почти месяц назад, — Уолти предложил ей потанцевать.       Это предложение несколько выбило Гермиону из равновесия, и Уолти, воспользовавшись ее временным замешательством, просто взял ее за руку и повел в круг. Сочтя активное сопротивление не слишком уместным, она сдалась. На самом деле, ничего страшного не случится, удели она Фоули один танец, к тому же ей стоило слегка развеять гнетущую ее тоску.       Приятный разговор ни о чем слегка отвлек Гермиону от мрачных раздумий, все-таки Уолти мог часами вдохновленно говорить о своей работе и делать это вполне понятно и интересно.       — Ты никогда не думал преподавать? — с легкой улыбкой поинтересовалась Гермиона. — Или взять себе ученика?       — Как-то не помышлял об этом, — пожал он плечами и добавил, задорно улыбнувшись: — Или ты сама хочешь бросить Министерство и заняться артефакторикой?       Невольно Гермиона рассмеялась.       — Нет, никогда и не мечтала.       Несмотря на внезапную легкость в общении, она не могла позволить себе слишком уж долгие танцы, поэтому им вскоре пришлось выйти из круга.       Их тут же поймали вездесущие Поттеры, Гарри отвлек Уолти рабочим разговором о каком-то там артефакте, Джин же уволокла Гермиону к столу с закусками.       — А он неплох, — задумчиво протянула миссис Поттер, бросив косой взгляд в сторону Фоули. — Но слишком уж молод.       — Для чего? — нахмурилась Гермиона.       — Для тебя, конечно, — фыркнула Джинни. — Почему ты мне не сказала, что вы придете вместе?       — Потому что мы пришли НЕ вместе.       — Да? Ни за что бы не подумала.       Гермиона же печально отметила про себя, что точно так же «не подумали», наверняка, почти все приглашенные гости. Впрочем, плевать.       — Я просто согласилась на танец — и все, — оправдалась она слегка раздраженно, чем снова заставила Джинни саркастично изогнуть бровь.       — А зря, я уже говорила, что тебе стоит присмотреться к мальчику повнимательнее.       И правда, она об этом говорила раз десять. Только за эту неделю.       — А я тебе говорила, что мы просто друзья. Он сам это признает.       На этот раз к сарказму, написанному на лице Джинни, добавилась изрядная доля снисходительности.       — И вообще, что у тебя за дурная привычка то и дело меня кому-то сватать? — возмутилась Гермиона, которую подобное выражение лица подруги изрядно бесило. — Кроме того, у тебя дурной вкус на мужчин. Первые двое, которых ты считала подходящей для меня парой, я находила в объятиях с другими…       — Touché (сдаюсь - фр.)! — засмеялась Джинни, поднимая ладони в знак капитуляции. В этот момент к ним вернулись мужчины, и Гарри пригласил на танец Гермиону.       Сперва она ожидала, что друг, как и его жена, как-либо выскажется насчет ее гипотетических взаимоотношений с Уолти, но он молчал в легкой задумчивости почти до конца танца и, когда мелодия стихла, но еще не сменилась новой, повел ее обратно.       — Нам надо поговорить, — вдруг произнес он, замерев на половине пути. — У тебя дома. Я зайду сегодня вечером?       Началось!       Поджав губы, Гермиона кивнула. В любом случае, этого не избежать.       Гермиона провела на приеме еще почти час, прежде чем решила, что с нее довольно.       Вернувшись в Атриум, она аппарировала домой, где переоделась, смыла косметику и стала дожидаться появления Гарри. Тот возник на пороге еще минут через сорок, тоже в простой одежде, и, отказавшись от напитков, расположился в гостиной на диване.       — Я был у Локи, — начал друг с места в карьер.       Это совсем не то, что Гермиона ожидала услышать, причем слова эти вызывали еще больше вопросов.       — Зачем? — задала она самый очевидный.       — Он сам попросил меня, — признался Гарри. — Это было еще на Хеллоуин…       А Джинни тогда сказала, что он работал. Она тоже знала? Впрочем, какая, к Мордреду, разница?       — И что? — спросила Гермиона, поджав губы. — Зачем ты говоришь мне это?       — Он предположил, что все, что произошло между вами, — коварный план Смита.       — О, поверь, далеко не во всем, что произошло между нами, виноват кто-то, кроме нас самих, — выдохнула она, справившись с прошившей ее болью. Ей до сих пор было тяжело об этом даже думать, не то что говорить. — Но я полагаю, речь идет о Фрай?       — Не совсем, — Гарри бросил на нее напряженный взгляд исподлобья. — Слушай, Локи попросил меня приглядеть за Смитом, он полагает, что тот хотел рассорить вас, чтобы легче подобраться к Руне…       — Какая гениальная мысль… — процедила Гермиона язвительно.       — Успокойся, Гермиона.       — Я спокойна.       Выдохнув, Гарри продолжил:       — Локи попросил меня приглядеть за Смитом, накопать на него какой-нибудь компромат…       — И? — переспросила она, когда друг слегка замялся, подбирая слова.       — Есть несколько занятных вещей, которые потянули бы на пару десятков лет Азкабана, мне понадобились все мои связи, чтобы это откопать…       — И что это?       — Не хочу вдаваться в подробности, — кисло усмехнулся Гарри, — но Смит прежде был одним из ведущих исследователей Отдела. Очень… активным и увлекающимся исследователем с очень широкими взглядами на этику и мораль.       Представив, что бы это могло быть, Гермиона сморщилась от охватившего ее омерзения.       — Опыты? — все же уточнила она.       — Бесчеловечные, — кивнул Гарри. — Скажу так: тем же оборотням, например, будет что ему предъявить, если некоторые его темные делишки вскроются. Все, конечно же, на благо человечества, но менее мерзопакостнее от этого не становится.       — Получается, мы теперь можем… шантажировать его?       Эта мысль не слишком-то была по душе, но ради дочери Гермиона была готова пойти наперекор собственной совести.       — Что-то вроде того, — Гарри криво улыбнулся. — Мне и некоторым другим людям пришлось приложить определенные усилия, чтобы раздобыть доказательства, и теперь…       Но Гермиона перебила его:       — Почему ты говоришь мне об этом только сейчас?       Гарри виновато отвел взгляд, а она не могла побороть неприятное чувство предательства — раньше они с Гарри всегда решали такие дела вместе, они были командой, и то, почему он вычеркнул ее, было для Гермионы не очевидным.       — Потому что Локи меня попросил, — ответил Поттер, и она вспыхнула от злости, но он ее остановил: — Погоди! Я не был с ним согласен во всем, но… Гермиона, будем честными… Ты бы удержалась от расследования, если бы я все сразу тебе рассказал?       Гермиона недовольно поджала губы.       — Я… — и замялась.       Что ни говори, Гарри знал ее как облупленную и был уверен, что она не усидит на месте, особенно если речь пойдет о Руне.       — За тобой следят, Гермиона, — продолжил объяснять Гарри, — ты должна была это понять, и ни Локи, ни я не хотели тобой рисковать, зная, что ты первая же полезешь на рожон, наплевав на здравый смысл.       Логика и здравый смысл в его словах присутствовали, но, Мордред, как же было обидно!       — Прости, — повинился он. — Сейчас же все уже готово, остается только подождать удобного момента. Потому я и могу сейчас тебе все это рассказать.       — А ты уверен, что ТВОИ шевеления не были раскрыты Смитом? — уточнила Гермиона, понимая, что в ее голосе больше яда, чем то было необходимо, но она ничего не могла с собой поделать.       — Я мало что делал лично, я… — Гарри усмехнулся, — был достаточно осторожен, так что думаю, да, он не в курсе.       Сделав несколько глубоких вдохов, Гермиона закусила губу, задумавшись. Бо́льшая часть обиды вместе с первым возмущением постепенно сходили на нет, остался лишь горький осадок где-то глубоко в груди. Нет, она могла бы винить Гарри в скрытности, но что бы это дало? Разумом она осознавала, что друг действовал из лучших побуждений, пытаясь защитить Гермиону. Как бы она повела себя, узнай все с самого начала? Конечно же, полезла бы в самый эпицентр событий, стараясь отвлечь себя хоть какой-то деятельностью. Но это бы, скорее всего, все испортило.       Да и в какой-то мере Гермиона до сих пор ощущала за собой призрачную вину за события более чем трехлетней давности — тогда она сама не спешила делиться деталями своего состояния с друзьями, считая, что справится в одиночку, но тем самым заставила их сильно поволноваться. Так что, можно сказать, теперь они квиты.       — Ладно, — Гермиона глубоко выдохнула и постаралась натянуть на лицо улыбку. — Есть идеи, когда лучше прижучить этого гада?       — Мне нужно еще около недели, чтобы подтянуть все хвосты, так что, думаю, в первых числах нового года можно попробовать пообщаться со Смитом — по-хорошему.       Признаться, Гермиона не была уверена в целесообразности разговора «по-хорошему», Смита хотелось придавить сразу же и бескомпромиссно, но она не была уверена, что в ней говорит не мстительность.       — Еще раз прости меня, — произнес Гарри после продолжительной натянутой паузы.       Вместо ответа она подвинулась к нему и просто нырнула в его объятия. Порой им не требовалось слов, чтобы что-то донести друг до друга. На душе стало чуточку теплее.       Но ненадолго.       — Я слышал, Фрай вернулась в Британию, — сказал Гарри вдруг.       Гермиона смерила друга долгим взглядом и попыталась понять, что же она чувствует по этому поводу. Почти три месяца прошло с тех пор, как она застала Локи в объятиях другой. Три месяца. За это время он мог двадцать раз сменить куратора, но он держал эту стерву при себе. Зачем?       Она и раньше думала над этим, но так и не пришла ни к какому конкретному выводу. Это могли быть и реальный интерес, и хитрая манипуляция…       Имело ли это хоть какое-то значение теперь?       — Мне все равно, — пожала Гермиона плечами, на ее губах отразилась призрачная, невеселая улыбка.       — Гермиона… — выдохнул он, но вместо того, чтобы что-то объяснять, просто прижал ее к себе крепче. — Мне жаль.       — Мне тоже, — признала она и, уткнувшись носом в его грудь, ощутила приятный запах привычного одеколона, который ему всегда неизменно выбирала Джинни.       Ей на самом деле было жаль, но спроси у нее, о чем именно она жалела, — Гермиона бы, наверно, не ответила. Да и задумываться о этом не хотелось.       Надо было просто взять себя в руки и двигаться дальше.       Гарри остался с ней еще почти на полчаса, они даже не говорили, довольствуясь приятной тишиной. Он ушел ближе к одиннадцати, оставив Гермиону в более приподнятом настроении — почти решенный вопрос со Смитом снял с ее плеч громадный груз.       Посмотрев на время, Гермиона поняла, что пора отправляться за Руной. Особо не доверяя Отделу и его водителям, она встречала Лив на окраине Лондона — каждый раз в разных местах.       Лив вместе с Руной вернулась к полуночи. Девочка, ожидаемо, спала, завернутая в теплый плед, и Гермиону больше взволновала служанка — на вернувшейся из Нью-Йорка Лив практически не было лица, и это так сильно контрастировало с тем одухотворенным предвкушением, что сквозило в девушке, когда она отпрашивала Руну на более долгий срок.       — Все в порядке? — уточнила Гермиона, перехватив Лив, когда та хотела вернуться на тот же самый круг, куда ее принес Радужный Мост. — Ты… плакала?       — Я… — девушка всхлипнула, опустив голову. — Все хорошо, миледи, спасибо.       — Лив, надеюсь, Пьетро не позволил себе лишнего?       Она знала, что Пьетро Максимофф пригласил девушку на свидание, и, видимо, что-то пошло совсем не так.       — Что? — она удивленно подняла голову, посмотрев на Гермиону, словно не сразу поняла, о чем ее спросили. — Нет… Он… Нет, он замечательный, просто… Простите.       Лив замолчала, и Гермиона ощутила ее острое желание сбежать — та закрылась, не желая больше ничего говорить.       — Я могу идти, миледи? — как-то жалобно спросила девушка, даже не дав Гермионе задать самый первый вопрос.       — Лив…       — Пожалуйста…       — Лив…       — Простите, — не выдержала она и, прикрыв лицо руками, отскочила к кругу, где ее секунду спустя уже подхватили всполохи Моста.       Гермиона проводила ее грустным, задумчивым взглядом. Пьетро не казался таким уж плохим парнем… Хотелось верить, что ничего ужасного не произошло и Лив справится. Гермиона все равно никак не могла ее утешить — девушки уже и след простыл.       Прижав к себе дочь, она вернулась порталом домой и уложила малышку спать.       Следующие дни оказались под завязку занятыми подготовкой к Рождеству — не хотелось лишать Руну праздника, несмотря на свое не слишком-то радужное настроение. Родители тоже не собирались позволять Гермионе просто так тонуть в собственном унынии…       Рождественский ужин вышел скромным, но уютным, по крайней мере до того момента, пока Руна не заговорила об отце. Она хотела, чтобы он был рядом, и все никак не могла понять, почему же он так долго занят на этой своей работе и не может вернуться домой.       Возможно, подумала про себя Гермиона, стоило поговорить с ней и объяснить ситуацию как она есть.       Но не сегодня.       В самый разгар вечера на пороге возник Уолти.       — Здравствуй, Гермиона, — улыбнулся он скованно. — С праздником! Я…       Договорить ему не дала миссис Грейнджер, проходившая в этот момент по коридору и увидевшая Фоули в дверях.       — Уолтер! Рада тебя видеть! Проходи! — по-хозяйски предложила она, вызвав у Гермионы легкую вспышку раздражения, но предпринимать что-либо было слишком поздно и не очень-то прилично.       — Я просто… Я пришел поздравить вас с Рождеством…       Он доставал из небольшой сумки свертки, упакованные в подарочную бумагу, и протянул один Гермионе, а другой миссис Грейнджер. На голоса выбежала Руна и, заметив Фоули, бросилась к нему.       — Дядя Уолти! — воскликнула она, повиснув у него на шее.       Поздоровавшись с малышкой, он вручил сверток и ей и практически сразу засобирался домой.       — Да, — немного грустно кивнула Джин, — тебя, наверно, ждут дома…       — На самом деле нет, — так же не слишком-то радостно улыбнулся в ответ Уолти. — Родители отправились к Эдгару, моему старшему брату, в Дувр, и будут праздновать с его семьей, я там не самый желанный гость. Да и…       Он отмахнулся. Гермиона помнила рассказы Уолти о брате — тот, несмотря на успехи младшего брата на поприще артефакторики, считал его неудачником только из-за того, что он не пошел в более открытый и престижный отдел Министерства. Чем Эдгару не угодил Отдел Тайн — непонятно.       — Это же ужасно, — нахмурилась миссис Грейнджер. — Я настаиваю, чтобы ты остался с нами на праздничный ужин…       — Мама! — шикнула на нее Гермиона, еще более возмутившись самоуправством собственной матери, но та проигнорировала шипение дочери.       Зато его не мог не проигнорировать стушевавшийся Уолти.       — Я не…       Но Джин Грейнджер не собиралась слушать возражения, заведя Фоули дальше от двери за рукав темного теплого пальто.       Все уселись за праздничным столом в неловком молчании, которое, впрочем, сама миссис Грейнджер быстро переборола, начав расспрашивать Уолти о его работе — беспроигрышный вариант для того, чтобы его разговорить.       Несмотря на неловкость и сумбур, вечер прошел не то чтобы очень плохо, так что злость Гермионы со временем утихла, она даже улыбалась над остроумными репликами отца и забавными историями Уолти, которых у него, как ни странно, было в избытке.       Перевозбужденную Руну, на полном серьезе вознамерившуюся встретить в эту ночь Санту, Гермиона с трудом уложила к половине одиннадцатого, оставив родителей и Уолти внизу.       Только когда она спустилась, Грейнджеров дома уже не было, Фоули же был на кухне, магией расставляя праздничную посуду в специально отведенном для нее серванте.       — Спасибо, — сдержанно улыбнулась Гермиона, — но тебе не обязательно было…       — Мне было не сложно, — пожал он плечами, и его губы мелко подрагивали в неуверенной нервной улыбке.       — Спасибо, — повторила она и замялась. Ей стоило бы намекнуть Уолти на то, что ему пора домой и что она хотела бы побыть одна. Она уже даже открыла рот… — Хочешь вина? — спросила Гермиона вместо этого.       — Если только с тобой за компанию, — улыбнулся он более уверенно.       Они сидели в гостиной у камина, не спеша потягивая вино и негромко переговариваясь о всяких пустяках, в большей степени о смешных случаях из детства, происходивших на Рождество.       — …Я тогда случайно печенье зачаровал, человечки половину рождественского вечера гонялись за Эдгаром, никто не мог их расколдовать. Только когда я перестал обижаться — они сами «разрядились»… Но представь себе глаза Эдгара, когда толпа имбирных человечков бегала за ним и грозила съесть его с молоком…       В приступе смеха Гермиона уткнулась в и без того трясущегося от смеха Уолти в плечо, пытаясь перевести дыхание. Спустя десяток секунд подняв голову, она едва не столкнулась нос к носу с его лицом, красным от смущения и выпитого вина. Первым ее желанием было сразу же отстраниться, но…       Перед глазами встала картина того, как Локи беззастенчиво обжимался с Фрай и… Мордред! Чем она сама хуже?       Гермиона не знала, что бы сделала, будучи более трезвой, но сейчас в ее голове была лишь приятная легкость от выпитого, потому, когда Уолти неуверенно поцеловал ее, она ответила. Он был осторожен и даже робок, их губы сперва соприкасались едва-едва, но Фоули все больше распалялся, в один момент прижав Гермиону к себе с жадностью мучимого жаждой путника.       Это вмиг остудило ее, позволив понять, что сама она…       Она не чувствовала в себе того запала, с каким к ней приник Уолти, она, признаться, не чувствовала почти ничего. На место прежней легкости, с которой они начинали разговор, пришло лишь привычное опустошение.       — Стой… — она отвернулась и попыталась отстранить от себя вцепившегося в нее Фоули, словно не замечающего, что что-то поменялось. — Уолти, стой!       Он, наконец, отстранился, будто вынырнув из омута, сделал вдох и посмотрел на Гермиону затуманенным взглядом, в глубине которого стало медленно появляться понимание…       — Я… Прости, Гермиона, я не… — он снова выдохнул и зажмурился. — Я не могу так больше. Я люблю тебя. Давно люблю…       — Нет, это ты прости меня, Уолти. Я давно знала это, и я думала, что смогу, но…       — Давай попытаемся! — воскликнул он умоляюще. — Ты знаешь, я сделаю ради вас все… Просто… Дай мне шанс! Прошу!       — Уолти… — Гермиона сжала губы в тонкую линию. — Давай просто забудем, ладно?       Она закрыла глаза — на лице Уолти отразилось такое отчаяние, что на него было больно смотреть.       — Гермиона... — с надрывом выдохнул он, и Гермиона уловила его движение, словно Уолти хотел коснуться ее, но не рискнул.       — Прости, — только и смогла сказать она, по-прежнему не открывая глаз.       Шуршание вещей по воздуху — Уолти призвал их магией, — и Фоули исчез в воронке аппарации, оставив Гермиону одну.       Она злилась на себя, родителей, Уолти и всю ситуацию в целом, но это была бессильная, пустая злость, с которой Гермиона не могла ничего поделать.       Возможно, стоило переговорить с Уолти еще раз, после праздников на трезвую голову или... лучше не трогать и позволить ему пережить это чувство в одиночку? Гермиона терялась. Ей было жаль терять дружеские отношения с Фоули, но и мучить его, держа близко, но не подпуская, — казалось неправильным.       На следующий день миссис Грейнджер пыталась узнать у дочери, как все прошло (это же был ее хитроумный план), но Гермиона как могла избегала всех вопросов, а затем и вовсе скрылась на работе.       Благо дел было невпроворот — в грядущем году Британия снова проводила у себя Чемпионат мира по квиддичу, и Гермиона, как начальник целого сектора по работе с магловским миром, должна была курировать множество разнообразных вещей.       Загруженность была такая, что Гермионе пришлось выйти и в воскресенье, потратив на урегулирование некоторых особо важных вопросов все утро, так что к моменту отправления Руны в Нью-Йорк она опоздала почти на полчаса.       Правда, она была почти спокойна — с Лив они договорились, что в таких случаях она просто будет дожидаться Гермиону или Гарри (как доверенное лицо). После они вместе с Руной должны были сесть в машину Отдела, которая отвезла бы их на один из пустырей, откуда и произошло бы отправление к Локи.       Жаль, конечно, что совсем уж без присутствия Отдела было не обойтись — не хотелось вызывать у них лишние подозрения...       Аппарировав в собственную прихожую, Гермиона выглянула на улицу. Дурное предчувствие заскреблось где-то в подсознании, но сперва она отбросила его.       Все дело заключалось в том, что у дома не стояло привычной черной машины.       — Мама, ты тут? — позвала Гермиона Джин, которую по своему обыкновению оставила сидеть с Руной.       — Да, дорогая, — выглянула женщина из кухни. — Ты уже вернулась?       — Задержалась немного, — облизнув пересохшие губы, Гермиона быстро спросила: — А Лив еще не появлялась?       То, как нахмурилась миссис Грейнджер, заставило дурное предчувствие взвыть в голос.       — Детка, они с Руной уехали минут тридцать назад, — ответила Джин, и мир Гермионы на мгновение пошатнулся.