Любовь во время зимы

      25 июля 2017 года, где-то на просторах космоса       Последние тринадцать «лодок» были отправлены через шлюз прямо в открытый космос. Тринадцать человек, которых умелые асгардские лекари во главе с Ингой все-таки не смогли забрать из цепких лап смерти.       Итого уже здесь на Властителе погибло около трех сотен раненых, но Инга заверяла, что больше смертей быть не должно. Все, кто остался, медленно, но верно шли на поправку.       Несмотря на то, что это было не первое «провожание в Вальхаллу», количество тех, кто пришел проститься с ушедшими, поражало воображение. Казалось, здесь были пассажиры всех трех пока оставшихся с Властителем кораблей.       Тор, застывший у огромного иллюминатора в мрачной торжественности, картинно медленно поднял Гунгнир и ударил им об пол корабля, от чего тела, плывшие в космосе, рассыпались мириадами маленьких огоньков, исчезнувших в глубинах Вселенной.       Вот и все.       Локи с Гермионой стояли рядом с новоиспеченным царем Асгарда, оказывая ему всяческую поддержку — гибель представителей его народа вводила Тора в уныние.       Правда, в этот раз младшему принцу и его супруге самим было не по себе, потому что первой в веренице тел была Фрейя.       Принцессы Ванахейма не стало вчера, она ушла, так и не придя в сознание.       А Локи было очень важно поговорить с ней, ведь то, что она сказала тогда, после битвы, никак не выходило у него из головы.       Гермиона эти дни явно ощущала его напряжение, но пока ей хватало такта не лезть с расспросами. К тому же она наверняка искренне надеялась, что он расскажет все сам, без принуждения и долгих пыток.       И теперь Локи и правда стоило это сделать, но… не здесь.       Краем глаза он поймал долгий хмурый взгляд Валькирии, с сегодняшнего дня щеголявшей в кипенно-белом плаще, что не добавляло ей радости, невзирая на такое высочайшее доверие со стороны Тора.       Что одновременно удивляло и радовало, но в то же время слегка настораживало, так это то, что Брунгильда не спешила бросаться на Локи с претензиями и колкими комментариями, как это было раньше. Напротив, она максимально игнорировала его, не идя на контакт, но в то же время не бросаясь на рожон. Такое ее поведение устраивало Локи, но он опасался, что это лишь затишье перед бурей.       Здесь же, в главном зале Властителя был устроен пир в честь тех, кто с достоинством погиб на недавнем поле брани. Перед самым началом Тор поднялся, держа в руках наполненный элем кубок.       — Сегодня не скорбью – радостью — мы провожаем в последний путь наших героев, всех тех, кто достоин пировать в чертогах Валгаллы, вечной обители храбрых, наравне с Одином-«Всеотцом» и его супругой Фриггой. Да будет пир их вечен!       Недружный хор голосов подхватил его слова, и Локи ощутил, как щемит в груди сердце — за мать и даже за отца.       Был ли смысл и дальше культивировать в себе злость и обиду на приемную семью, когда все, что они сделали, привело его к той, кого он любил?       Его руки коснулась трепетная женская ручка, и Локи перевел взгляд на Мышку, смотревшую на него с теплом, заботой и поддержкой. Неприятное чувство в груди тут же отступило, и он благодарно улыбнулся Гермионе.       Переведя взгляд на брата, Локи заметил, что тот тоже отчетливо посмурнел: когда внимание окружающих перестало концентрироваться на нем, Тор опустился в свое троноподобное кресло и теперь отсутствующим взглядом гипнотизировал кубок с элем. Недолго думая, Локи положил свою ладонь ему на плечо.       Сконцентрировав на нем взгляд, Тор изобразил на лице вымученную улыбку и все-таки приложился к кубку, и Локи не стал его останавливать.       У самого пира был привкус горечи, так что кусок не лез в горло, и Локи обращал внимание, что не ему одному. Многие собравшиеся в зале больше пили, чем ели, беря в руки кубки, собираясь в группы и вспоминая друзей-товарищей-знакомых. Всех тех, кто больше никогда не сядет с ними за столы.       Разговоры набирали обороты, порой даже слышался смех – такой же горький, как и еда. Но вокруг царского стола звенела тишина. Часть оставшихся в живых высоких лордов рассредоточилась по залу, те же, кто остался здесь, хранили гнетущее молчание, как, впрочем, и Тор с Локи.       Гермиона уже успела куда-то упорхнуть, через некоторое время он увидел ее в дальнем конце зала в компании Лив, которой Мышка что-то вкрадчиво говорила. Это заставило его слегка помрачнеть.       Почувствовав его взгляд, Гермиона обернулась в некотором недоумении и беспокойстве, и Локи пришлось заставить себя отвернуться, чтобы не нагнетать и без того не самую радужную обстановку.       Осмотрев зал и не найдя чего-либо, достойного его внимания, Локи вновь повернулся к брату, который опрокидывал в себя неизвестно какой по счету кубок с элем.       С одной стороны, Локи не за что было его винить, он отлично понимал Тора, но с другой… В подпитии Тор мог быть совершенно непредсказуем, а начинать свое царствование со скандала — не самая лучшая идея.       — Мне кажется, тебе хватит, брат, — настойчиво произнес Локи, не давая Тору поднять очередную чашу.       Он ожидал чего угодно: ругани, несогласия, игнорирования. Меньшее, чего он ожидал, что Тор, смерив его не слишком довольным взглядом, выдохнет и… послушно отставит чашу.       — Ты прав. Негоже подавать дурной пример подданным, — кивнул он будто бы и не Локи, а каким-то своим мыслям и даже царственно расправил плечи.       Правда, практически сразу же опустил их обратно.       — Не знаю, как со всем этим справляться, — признался он едва слышно.       — Ты привыкнешь, — постарался приободрить его Локи. — Привыкнуть можно ко всему, поверь моему опыту.       — Ты на удивление хорошо держишься.       — Есть ради кого, — не удержавшись, Локи снова нашел в толпе Мышку.       — Завидую тебе, брат, — признался Тор.       То, как он вел себя, как выглядел при этом, крайне не нравилось Локи. Куда делся его брат — весельчак и балагур? Смерть родителей, война с Хелой, трон: все это легло на его плечи неподъемным грузом, не давая подняться и глубоко вздохнуть.       Следовало сделать хоть что-нибудь, пока все не стало совсем плохо.       — Быть может, и тебе задуматься о будущем? — с усмешкой спросил Локи. И добавил, встретив удивленный взгляд Тора: — А что, матушка бы одобрила подобный ход. Асгарду нужна новая достойная царица.       — Где б найти такую… — Тор вновь вперил свой взгляд в кубок, будто рассчитывая найти себе невесту там.       — Могу помочь, — пожал плечами Локи. — В Асгарде полно достойных дев. Как тебе леди Герда? — он указал на высокую, как жердь, асинью, с лицом, покрытым морщинами от вечного недовольства. От этого выглядела она на полторы тысячи лет старше своего настоящего возраста. — Нет? Ну, тогда, быть может, леди Хенрика? — речь шла об отменной пышнотелой асинье с аппетитом, которому позавидовал бы и ныне покойный Вольштагг. — А что, уж в чем, а в пирах она наверняка знает толк. Разве не полезное качество для царицы? Ну или посмотри на дочь лорда Варди, леди Агнетту? — он указал на девушку, на лице которой не было написано ни единой мысли. Поговаривали, что она была слаба умом. — Мила собой, тиха, к тому же не будет оттенять…       — Довольно, Локи, — оборвал его Тор, но как-то беззлобно, а затем все же наконец рассмеялся. — Гляжу, тебя неподдельно заботят моя судьба и будущее всего Асгарда.       — Служу моему царю, — хмыкнул Локи в ответ, ощущая, как расслабляется натянутая пружина нервов.       Главное, Тор перестал закапываться в отчаяние и самобичевание.       — Предлагаю пойти проветриться, — сказал он, и Локи угодливо склонился:       — Как угодно, мой царь.       — Прекрати, — с кривоватой улыбкой бросил ему Тор и поднялся на ноги.       — Как скажете, мой царь… — последовал Локи его примеру, и они стали не торопясь двигаться к выходу, негромко перешучиваясь.       Обхватив Локи за шею, Тор взлохматил его волосы. Они как раз успели немного отойти в сторону, так что никто их не видел, но тем не менее Локи оскорбленно вытянулся.       — Ваше поведение неподобающе для человека вашего уровня, мой царь…       За это он получил еще один не очень болезненный тычок в бок.       При выходе из зала Тор и Локи пересеклись с Брун, разговаривающей с каким-то немолодым воином, но не стали мешать ей, а свернули в один из боковых проходов.       — Я смотрю, ты решил возродить орден Валькирий? — несмотря на то, что многие вопросы Тор обговаривал с братом, конкретно этот еще не поднимался, и оттого было еще более странно видеть Брунгильду в белом плаще.       Локи не до конца понимал, что происходит, и это отчасти заставляло его злиться — слишком уж свежа была память о том, как братец принимал все решения в одиночку. Хоть он и понимал, что в этом нет ничего страшного, все же Тор теперь царь Асгарда и не обязан ни перед кем отчитываться, только червячок прежней злобы и ущемленного самолюбия неприятно грыз душу. Но в любом случае сейчас Локи приложил все усилия, чтобы его настроение ни в коем случае не было замечено братом. На этот раз просто потому, что не собирался рубить с плеча, не разобравшись в ситуации.       — Пока не уверен, — признался Тор, и Локи облегченно выдохнул, отчасти коря себя за испытываемые эмоции. — Просто я хотел, чтобы все то, что Брун сделала для Асгарда, было оценено по достоинству. Да и для нее это будет хорошей памятью о подруге. А об остальном… я пока не думал.       На язык просилось привычное «Ты почти никогда не думаешь», но Локи удалось сдержаться.       — А ты как считаешь? Стоит ли возрождать традицию?       В груди невольно потеплело, окончательно развеивая то неприятное чувство, что родилось в начале разговора.       Тем не менее, не дождавшись ответа, Тор продолжил, словно пытаясь Локи в чем-то убедить:       — У нас осталось слишком мало воинов. К тому же наградить некоторых дев, что во время боя с Хелой сражались не менее бесстрашно, чем иные мужи… Это кажется мне хорошей идеей.       — Идея неплохая, — не стал спорить Локи. — Только к ней стоит вернуться, когда асы более-менее освоятся на новом месте.       Тор согласно кивнул, будто сам об этом думал.       — И еще я думаю, если уж награждать достойных, то среди них должна быть Гермиона, — продолжил свою мысль брат.       — Она – не асинья, — заметил Локи.       — Но сражалась не хуже прославленных валькирий. Так мне говорили.       Локи тоже не видел того короткого сражения, в котором принимала участие Гермиона, но до него доходили негромкие шепотки. Его жена вызывала в асах неоднозначное чувство, медленно сменяющееся неким уважением.       Это было хорошо. На самом деле он считал, что Мышка заслужила того, чтобы все эти люди любили ее.       Но в любом случае не ему решать, что делать с подобной почестью. Если Гермиона решится ее принять, что ж… просто он будет не только наследным принцем Асгарда, но и мужем валькирии.       Неожиданно эта мысль увела Локи в область фантазий о ролевых играх, которые стоило все же отложить. Так что все внимание он сосредоточил на брате и попытках не дать ему снова ввергнуть себя в уныние.       О своем собственном скачущем настроении временно хотелось забыть.       Они продолжали медленно брести куда-то по коридору, даже толком не задумываясь куда. Были только разговоры ни о чем, беззлобные подначки и незатейливые шутки. Локи даже не помнил, была ли между ними прежде подобная легкость? Трон и разница в отношении к ним отца с самого начала провели меж ними границу, едва заметную в начале, но ужасающую, похожую на пропасть – в конце. Теперь же, казалось, братья смогли проложить над этой пропастью тонкий мост.       Несмотря на свое желание приободрить Тора, слишком многого добиться Локи не смог. Все то мрачное, что исчезло из взгляда брата во время их прогулки, вернулось, когда было решено разойтись. Жаль, но большего сделать Локи не мог. Им всем нужно было время.       Возвращаясь к себе, Локи снова терялся между необходимостью поговорить с Мышкой и внутренним нежеланием поднимать неудобные темы. Она должна была знать, он не собирался хранить от нее секреты, особенно подобного толка, потому что любые тайны имели свойство вылезать наружу в самый неподходящий момент.       Локи понимал, что сам хочет ей все рассказать – просто потому что не мог до конца разобраться в себе, а Гермиона, зачастую сама не замечая, помогала ему разложить все по полочкам. Иногда казалось, что жена знала его лучше, чем он – сам себя.       Но все это больше походило на приклеенный намертво пластырь. Надо его отлепить, но ты знаешь, что будет больно, неприятно, а потому – тянешь до последнего.       Так и не решившись до конца, Локи вошел в отведенные им подозрительно тихие комнаты и понял, что реальность сама отодвинула от него неприятное мгновение. Из приоткрытой двери спальни можно было увидеть Мышку, сладко спящую и плотно закутавшуюся в одеяло. Все эти дни они оба очень сильно уставали и засыпали, едва головы касались подушек, да и ложились не всегда синхронно, так что не было ничего удивительного в том, что Гермиона не дождалась своего мужа.       Приготовившись ко сну, Локи прилег рядом. На мгновение его посетило некоторое смятение, но Локи безжалостно отбросил его и, выдохнув с некоторой тяжестью, прильнул к Мышке, которая лишь слабо заворочалась в его объятиях.       Завтра, он поговорит с ней завтра.       Неожиданно для самого себя довольно быстро Локи провалился в сон, хотя сперва ему казалось, что уснуть он не сможет, но прежняя никуда не девшаяся усталость все же взяла свое.       Ему снилось что-то мутное, не очень приятное, но, проснувшись, Локи так и не смог вспомнить, что именно.       В комнате по-прежнему было темно. Здесь, на корабле, было сложно ориентироваться по времени, потому что за иллюминатором была бессменная тьма, Локи даже не смог толком понять, проспал он всего полчаса или всю «ночь».       Практически с самого начала пути на корабле было введено асгардское время, которое, к слову, было приближено к земному. Еще большую границу между «днем» и «ночью» провели, когда ради безопасности и спокойствия был временно введен комендантский час.       Так что, только посмотрев на стоящие на прикроватной тумбочке электронные часы, Локи понял, что уже утро, притом не самое раннее. В прежние дни они с Гермионой к этому времени уже вовсю занимались делами.       Мышка и сегодня не изменила себе — ее половина кровати уже была пуста, а из-за приоткрытой двери в гостиную виднелся свет.       Поднявшись, Локи принялся приводить себя в надлежащий вид, но быстро осознал, что оттягивает встречу с собственной женой. Эта мысль неприятно резанула, и, отбросив ее, он вышел из спальни в гостиную.       Гермиона сидела на небольшом диванчике со знакомым ежедневником в темно-зеленой обложке и задумчиво что-то там отмечала. Наверняка планировала список дел на день.       Услышав звук шагов, Мышка вскинулась и тепло улыбнулась, Локи, не удержавшись, ответил ей тем же.       — Доброго утра, — сказала она, когда Локи присел рядом с ней на диван.       — Доброго, — ответил Локи и притянул Гермиону к себе для поцелуя — откровенного и даже немного отчаянного.       Отчасти Локи понимал, что опять пытается оттянуть время, но при этом не мог отказать себе в удовольствии — за последние дни у него было слишком уж мало возможностей свободно касаться Мышки. Но оторваться от ее губ все же пришлось, хотя бы просто для того, чтобы сделать вдох.       Локи глубоко выдохнул, собираясь с мыслями. Гермиона заметно напряглась в его объятиях и немного отстранилась, чтобы охватить взглядом все его лицо, и Локи выдавил немного вымученную улыбку.       — Послушай, мне… — начал он, решившись, но внезапно в дверь постучали.       — Эй, голубки, — раздался приглушенный хрипловатый голос Ракеты, — мы скоро улетаем. Поторопитесь, если вдруг хотите попрощаться.       Переглянувшись с Гермионой, которая сама не слишком-то довольно поджала губы, Локи поднялся и подал ей руку. Ребята ждать не будут.       Квилл еще несколько дней назад обозначил позицию Стражей — они не собирались провожать асов до самой Земли. Несмотря на то, что это была родная планета Звездного Лорда, он избегал даже называть ее, не то что туда прилететь.       Отчасти Локи этого не понимал. Он в общих чертах был в курсе истории Квилла и на его месте хотел бы хотя бы посетить могилу матери, если уж попрощаться с ней достойно не вышло. Но Квилл не Локи, поэтому никто не настаивал.       Стражи и так сделали для него больше, чем он мог попросить – они спасли его жену, вернули ее ему. Дальше их пути должны были разойтись.       — Мы постараемся поискать какие-нибудь интересные местечки для вашего народа, — заверил их Квилл, когда небольшая группа провожающих собралась в специальном отсеке, где спокойно помещался Бенатар.       Кроме Стражей здесь находились Локи с Гермионой, Тор, Брун и Хаймдалл.       — Очень на вас рассчитываю, — улыбнулся им Тор.       Хотелось верить, что асам довольно скоро удастся найти себе новый дом. Это было реально, что хорошо показывал пример того же Зевса. Прежде он был хорошим другом Бёра, но хорошая жизнь на Олимпе и большая власть раздразнили его, поэтому Зевс после смерти друга решил занять его место уже в Асгарде. Не вышло.Один успешно подавил мятеж, остатки же сторонников Зевса и его семья покинули Асгард — попросту сбежали — и обосновались на одной из планет за пределами Девяти миров, где их не мог достичь гнев Всеотца.       Так что найти себе подходящее место было вполне возможно.       Но не факт, что это удастся сделать быстро, потому что все самые злачные места уже были заняты, оставались какие-то захудалые мирки, жить в которых можно было только совсем уж отчаявшимся.       В любом случае, время пока было.       Квилл крепко пожал руку Тору, весьма забавно пытаясь строить из себя более крутого парня, чем он был на самом деле.       Остальным Стражам Громовержец также поклонился, но уже не настолько тепло. Да, за эти дни они неплохо пообщались, но все равно некоторая дистанция между ними ощущалась.       Гермиона же первой обняла Квилла, слегка стушевавшегося, покрасневшего и даже с легкой опаской бросившего взгляд в сторону Локи. Следом Мышка стиснула в объятиях сразу Гамору и Мантис, потом Дракса, и даже Груту с Ракетой перепало этих «нежностей», от которых енот отбивался изо всех сил.       — Спасибо вам всем, — с грустной улыбкой сказала Гермиона, отойдя от Стражей на шаг и дав Локи возможность по примеру брата пожать Квиллу руку (которую тот подавал не без настороженности). — Спасибо за все.       Сами Стражи как-то заметно стушевались – столько искренней, не формальной благодарности было в этих словах. Даже от Ракеты не было слышно его привычного «Спасибо на хлеб не намажешь», впрочем, енот был вполне доволен тем, что ему удалось прихватить из гибнущего города. Так что в накладе команда не осталась.       — Гермиона, — позвала Гамора, когда «церемония прощания» начала неприлично затягиваться, — мы были очень рады знакомству и надеемся, что вы в будущем не будете попадать в подобные ситуации.       С этими словами она протянула Гермионе небольшую коробочку с двумя массивными… брошами, общий вид которых показался Локи довольно знакомым. Мысль свербела где-то на краю сознания, но окончательно обдумать он ее не успел.       — Это портативный скафандр, — пояснил Ракета. — Чтобы снова не оказаться в космосе с голой…       — Ракета! — возмущенно оборвал его Квилл, опять покосившись на Локи, но тот сделал вид, что пропустил заминку мимо ушей.       Локи и Гермионе вкратце объяснили, как пользоваться этими гаджетами. Сам он вспомнил о них, сталкивался прежде при первом знакомстве с Таносом и его детьми.       — Они особые, обычно нужно отдельно носить скафандр, отдельно — реактивный ранец, а здесь все в одном.       Гермиона, поскольку подарок вручался ей, снова искренне поблагодарила Стражей и практически сразу, достав один скафандр из коробки, протянула его Локи, на что он лишь с легкой грустью улыбнулся.       — К сожалению, у нас было всего два таких, — с некоторым едва заметным смущением добавила Гамора, бросив взгляд на Тора. Но тот беззаботно отмахнулся:       — Мне он не нужен.       Его магия и без того могла защитить Тора от вредного воздействия космической среды. Прежде бы этот факт заставил Локи помрачнеть, но не сейчас. Он ни о чем не жалел.       За подарком последовал очередной круг прощаний, но в итоге вся команда погрузилась на борт своего корабля. Провожающие вышли в безопасный отсек, из которого прекрасно можно было рассмотреть открывающийся порт для выхода в космос.       Бенатар чуть приподнялся над платформой, аккуратно развернулся и вылетел наружу, довольно споро разогнавшись и удаляясь в необъятном пространстве.       Вот и все.       Впрочем, на сегодня это были не все дела. Стражи улетели не зря, потому что именно сегодня Властитель должен был лечь на курс до Земли. Все предыдущие дни здесь и на остальных кораблях наводили порядок, а затем постепенно те отправлялись в путь. Оставалось еще три корабля, на двух из которых были некоторые проблемы с оборудованием, на третьем – с командой и капитаном, но к вчерашнему вечеру все вопросы были улажены.       Как только отбудут те корабли, сам Властитель, наконец, тоже сможет встать на курс.       Скорей бы. Боги, как же Локи стосковался по Руне.       Да и остальные. Никто ведь так и не узнал, что Гермиона все-таки жива.       Следующие несколько часов Тор и Локи удостоверялись, что все в порядке, и отправляли корабли в путь. Периодически они пересекались с Гермионой, которая с Брун, Сиф и Лив продолжала заниматься обустройством быта уже на Властителе.       Когда их корабль остался в гордом одиночестве, все самые важные люди собрались в командном центре, Тором был отдан приказ наконец-таки отправиться в путь.       Локи бросил взгляд на стоявшую рядом с ним Гермиону, и та, почувствовав это, посмотрела на него в ответ, и в ее глазах было то же томительное предвкушение.       Домой. Они летят домой.       Кораблем управляли все те же гладиаторы, которых Тор «увел» с Сакаара, за ними напрямую следила Брун, которая тоже вполне неплохо разбиралась в этой теме, так что по сути ее можно было назвать капитаном их корабля. Так что оставив Валькирию в компании ее команды, Локи, Тор и Гермиона покинули командный центр.       Приближался вечер, и впервые за последние дни они были свободны настолько рано. Даже та же Мышка, которая всегда себе находила дело, не спешила сейчас никуда уходить.       Отчасти Локи ожидал, что Тор попытается затянуть их к себе на чашечку чего покрепче, и даже в какой-то определенный момент, увидев взгляд брата, уверился в этом на все сто, но в итоге тот лишь пожелал им хорошенько отдохнуть и первым отправился в свои комнаты.       Ощущать себя совершенно свободным было немного непривычно, сразу появилось ощущение неприятной растерянности, когда непонятно, чем занять себя во внезапно освободившееся время.       Впрочем, когда рядом была Гермиона, Локи всегда знал, чем можно заняться.       Они вернулись в свои комнаты. Мышка не без явного удовольствия сменила не слишком вычурное, но сшитое по асгардской моде платье на простой домашний костюм, Локи тоже с удовольствием разоблачился из своих доспехов.       Все же, несмотря на ситуацию, внешне приходилось соответствовать статусу. Но он сам от этого, оказывается, отвык.       После всей кутерьмы последних дней даже разговаривать особо не хотелось. Между Локи и Гермионой висела приятная, умиротворяющая тишина. Даже утреннее желание Локи переговорить слегка стерлось, выцвело и затерялось за прошедший день.       Гермиона занялась распутыванием прически — довольно сложным заданием, с которым легче было справляться при помощи магии, — но Локи успел перехватить ее руку с зажатой в ней палочкой.       — Давай я помогу, — сказал он мягко.       Локи всегда любил ее распущенные волосы и, когда была возможность, помогал Мышке причесываться. Это казалось чем-то очень интимным.       Не став отказываться, Гермиона протянула ему расческу и повернулась спиной.       Локоны были мягкими, несмотря на кажущуюся ломкость и излишнюю пушистость. Это и монотонность движений быстро вводили Локи в легкое медитативное состояние.       — Ты знаешь, — вырвал его из транса голос Мышки, — Лив решила взять на себя воспитание Брандта, сына Сигюн. Я… думала сперва про нашу семью, но Лив так серьезно настроилась заботиться о нем…       Она обернулась, ощутив, что Локи напряженно замер. Ее лицо явно отражало некоторую долю вины.       — Я все никак не могла с тобой посоветоваться о мальчике. Но раз все складывается так, это уже почти не имеет смысла. Просто я хотела предложить им побыть какое-то время у нас. Лив привыкла, а общение с Руной может помочь Брандту пережить его потерю…       Он не ответил, и Гермиона продолжила, словно оправдываясь:       — Брандт хороший мальчик, он не будет для нас большой обузой…       Локи на это лишь выдохнул и отвел взгляд.       — Дело не в мальчике, — слегка онемевшими губами ответил он и отошел к большому иллюминатору, за которым медленно двигались далекие звезды.       — Локи… — обеспокоенно позвала его Мышка.       Сделав несколько глубоких вдохов, он все же произнес:       — Лив — моя дочь.       На лице Гермионы отразилось какое-то болезненное выражение, словно она не могла понять и поверить, что была настолько важная вещь, которую он от нее скрывал.       — Я узнал только недавно, — попытался пояснить Локи, и, слава Богам, Мышка все поняла верно. Она всегда была удивительно сообразительна.       — Фрейя сказала тебе, — проговорила она негромко, словно самой себе. — Тогда, на корабле. Она – ее мать.       — Да.       — А ты… уверен? — она подняла на него свой полный сомнения взгляд, на что Локи лишь фыркнул:       — Конечно же, нет, — но затем продолжил без сарказма и язвительности: — Но я не думаю, что у Фрейи была причина мне лгать, особенно с учетом того, что я прекрасно могу это проверить по возвращении домой.       В комнате воцарилась тишина. Гермиона о чем-то глубоко задумалась, уйдя в себя, сам Локи отвернулся к иллюминатору.       Признание не смогло до конца снять груз с души, но полноценно сформулировать, что же его гложило, Локи не мог, хоть и пытался.       — Может быть, Фрейя хотела, чтобы ты позаботился о ее дочери, пока мы не вернемся? — прервала молчание Мышка. — Надеялась, что так ты хотя бы на какое-то время возьмешь над ней шефство, пока правда бы не вскрылась.       — Все может быть…       Конечно, они с Гермионой в любом случае присмотрели бы за девушкой. Она вполне неплохо чувствовала себя у них дома, Руна обожала няню Лив, да и самой Гермионе она была небезразлична. Вполне возможно, что Фрейя, отучившись доверять кому бы то ни было, всех мерила одним мерилом и решила таким образом подстраховаться.       — В любом случае... — продолжила Мышка. — Даже если это и так, Локи, ты же сам говоришь, что ничего не знал. Ты не… Ты ни в чем не виноват.       Что-то в глубине души Локи неприятно дрогнуло. Удивительно, насколько легко Гермионе со стороны было видно то, в чем Локи не мог разобраться сам.       Он на самом деле ни в чем не был виноват, разум твердил это четко, а потому и понять себя было сложно. Потому что этот глас разума затмевал остальные ощущения.       Правда, что бы изменилось, узнай это Локи еще пятьсот лет назад? Ему тогда самому было что-то около пятисот, совсем еще мальчишка.       Его в принципе никогда не интересовала подобная сторона отношений, любой интим он воспринимал как удовлетворение естественных потребностей собственного организма. Мечтать о жене и детях? Локи всегда был слишком прагматичен для этого и понимал, что его мнение никого практически не заинтересует. Один бы поженил его с той, с которой посчитал нужным, да с той же Фрейей, если вдруг припрет такая нужда.       В браке Локи видел расчёт, и в то время этот самый расчет был совсем не в пользу ванахеймской принцессы. Он был нацелен на власть, поскольку с троном Асгарда еще были варианты, и Один мог выбрать любого из своих сыновей, так что все мысли Локи были устремлены именно на эту гонку, в которой он с завидным постоянством проигрывал.       Внезапная беременность любовницы, скорее всего, смешала бы все планы. Вероятно, Фригга бы ухватилась за этот шанс женить своего сына, уж очень ей хотелось быть бабушкой. А может быть, все же сочла, что Ванадис – не самая лучшая пара для ее сына. Сейчас Локи уже не мог сказать наверняка, слишком много времени прошло.       Но он знал, что если бы его вынудили жениться на Фрейе и признать их дочь как принцессу, то это лишь вызвало в нем стойкое неприятие и отторжение — примерно все то, что он ощущал, оказавшись запертым в доме Мышки. Причем если здесь со своей новой семьей ему хочешь-не хочешь, а пришлось находить общий язык, вместе с тем прикипая к ним всей душой, то там у него была бы относительная свобода действий, которая отдалила бы его от семьи.       Лишь став отцом и видя воочию, как растет Руна, Локи смог понять, насколько ему все это дорого. Там бы он отстранялся при любой возможности, и его дочь была бы для него чужим человеком, обузой, что мешается под ногами и путает все планы.       Незавидная была бы судьба, причем у всех.       Естественно, Локи понимал, что все, о чем он сейчас размышлял, было из разряда домыслов и допущений. Но, зная себя, он мог с уверенностью сказать, что вряд ли на самом деле вся эта ситуация закончилась бы хоть сколько-нибудь хорошо.       Вот только это не отменяло странного неприятного чувства горечи на языке.       Локи не видел, не мог видеть Лив маленькой девочкой, потому что на ней наверняка были какие-то определенные ограничения, чтобы любопытный ребенок не путался под ногами у царственных особ. Да и его самого толком никогда не интересовали слуги.       Невольно при мыслях о юной Лив вспоминалась малышка Руна, именно ее он представлял одинокой и неприкаянной, никому не нужной во всей громаде асгардского дворца, и это вызывало неприятную ноющую боль.       Зная, каково это — любить свое дитя, Локи не мог спокойно принять, что если все правда, то другая его дочь так и не познала его любви.       Самое забавное, что понял он это только после слов Гермионы, которая, как обычно, удивительно тонко его чувствовала.       — Не вини себя, — повторила она, обхватив его руками со спины.       На самом деле винить себя было не только глупо, но и бесполезно. Он не мог исправить то, что уже произошло, но мог что-то сделать в ближайшем будущем.       Но для этого сперва стоило вернуться на Землю и удостовериться, что Фрейя не соврала.       На сердце стало немного спокойнее, обвившие его теплые руки дарили умиротворение. Вывернувшись в объятиях жены, Локи оказался к ней лицом и, прижав к себе, крепко поцеловал.       Снова пришло чувство, что пока они вместе, то справятся с чем угодно.       Внезапно на прикроватной тумбочке зазвенел аппарат – странная помесь телефона и рации. Сняв трубку, Локи услышал голос Тора.       — Ребята, вы нужны в командном отсеке, — сказал он, и что-то в голосе брата заставило его напрячься.       Не к добру, ох не к добру.