Малыш

      Кихен бестолково хлопает глазками, мотая головой по сторонам — дверь в съестное заведение открывается и закрывается, но каждый раз мембер ловит только новый взор маленьких и узких глаз, ничей взгляд не был таким тёплым и юношеским, с которым его всегда встречал Чангюн. Дисплей смартфона снова пишет об абоненте, находящимся в не зоны досягаемости для того, кто волнуется за малыша больше всех остальных в этом уютном заведении. Главный вокалист кидает свой взгляд на оппонентов, что делят с ним эту трапезу: Вонхо заботливо подкладывает Хенвону в суп с рисовой лапшой куски баранины, Кихен невольно улыбается, это так мило; Чжухон фыркает на каждый рывок Минхёка завязать беседу, потому что говорить с набитым ртом, а думать на голодный желудок было невыносимо и хотелось как можно быстрее восполнить желанный запас; сам Кихен даже не притронулся к яствам, том-кха-гай кокетливо подмигивает парню, но Ю не может есть из-за переживаний, больше всего его злил Шону, который поедал блюда без угрызения совести, тарелка за тарелкой. Шону, будто услышал его мысли, и взглядом кинул на тайский суп в миске Кихена, тот ответно бросил свой взор на телефон, однако, лицо Шону искривилось и Кихен понял, что лидер просит оставить в покое самого младшего и хорошо перекусить. Никого не волновала судьба Чангюна, Кихен смиренно взял прибор в руки, чтобы не докучать.       За окном усиливался дождь, раскат грома заглушал другие звуки с улицы, пешеходы спешили укрыться от назойливого привратника.       После пары кусков, Кихен отложил столовый прибор в сторону и, не поднимая глаз на коллег, снова обратился к телефону: отправленные смс были не прочитаны, входящие отсутствовали, как будто Чангюн принял решение больше не возвращаться в их коллектив. В сердце защемило от такой мысли. Кихен испытывал в отношении макнэ некую жалость, опасаясь что более старшие коллеги могли заведомо обговорить с Чангюном возможность куда более перспективную, чем-то во что они ввязались сейчас. Аппетит пропал. Кихен молча наблюдал, как остальные заканчивают трапезу и активно ведут беседу по поводу предстоящего камбека.       — Шону-хён, я думаю, что Чжухон куда более подходящая кандидатура на роль рэпера, может попросить, чтобы он один был в нашей команде.       — Да, — согласился Вонхо, — я тоже так думаю, — его взгляд лёг напротив сидящего Хенвона, в котором он искал одобрение и согласие всем своим словам.       — Я так не считаю, — Хенвон принял иную позицию, чем удивил своего друга, — мне кажется, — сонно протянул длинносощий участник коллектива, — что парень имеет задатки. Может, мы дадим ему шанс?       Кихен молчаливо слушал. В душе ёкнуло, когда речь снова возвращалась к макнэ. Кто-то переводил тему, но в итоге группа снова застревала на новоиспеченном коллеге, которого Минхек окрестил «неверным». Хенвон выразил то, что сидело в голове Кихена всё время, пока парни восстанавливались после первых тяжёлых и продолжительных съемок. Повисло неловкое молчание. Кихен напряженно думал, каждый раз намереваясь вставить своё «мнение» по поводу сложившейся накалённой обстановки, но держал себя в узде. Он не сможет ничего никому доказать, даже если попробует, счёт будет не в его пользу.       Остальные не собирались потакать неверному и принимать его как часть Monsta X, и считали это правильным и неоспоримым. Кихен опустил взгляд, тяжело вздохнув. Ничего с этим не поделаешь, малыш просто не справится с таким весом и предпочтёт больше не иметь ничего общего с StarShip-ом, однако, размышления Кихена прервали:       — Чего замолк, Ки-и? — Минхек с любопытством уставился на оппонента.       — Ничего, — буркнул Кихен, взяв в руки кружку горячего кофе, парень сделал глоток, гордо задрав носик вверх. Ему нужно было сделать вид, что дела младшего его абсолютно не касаются и он принимает сторону своего коллектива.       — Ки одобряет, — мурлычет Минхек, — хорошо, — вокалист ищет глазами следующую жертву, -Хони-и, мальчик мой, — Минхек игриво толкает в бок локтем рядом сидящего соседа, — мы должны что-то с ним сделать, а давай-ка мы.       — А давай-ка, ты, — Чжухон насупил плечи, — наконец, оставишь меня в покое. Я устал! Макнэ то, Чангюн это! — Бычит рэпер. — Меня абсолютно не касается, что ты с ним собираешься делать, потому участвовать в твоих авантюрах нет никакого желания.       — Хони-и, — Минхек вцепился в руку соседа.       Бабах.       Раскат грома снова окатил уютное заведение. Шону встал из-за стола. Коллектив затих, всеобщее внимание прикрепилось за лидером группы.       — Чангюн останется, — огласил свой вердикт Шону, — я согласен с Хенвоном. Каждый имеет право на шанс. Он — не исключение.       Тишина воцарилась до самой общаги. Нет. Парни продолжали «знакомится» и находили как много больше тем для общения, чтобы не оставаться снобами и подобрать общий ритм для дальнейшей совместной работы. Тишина была в душе каждого из мемберов. Шону хорошо всем дал понять, что Чангюн не покинет их коллектив насильно, если он решит вернуться домой, то это будет лично его решение и никто не сможет помешать ему.       Кихен шёл позади остальных, чувство голода, которое так и манило его следовать за Шону до желанного лакомого заведения после работы, испарилось сразу же после странного и загадочного исчезновения Чангюна. Дождь более не мешал группе идти по ночному Сеулу, наглый привратник ускакал на своём громовом облаке за горизонт, оставив за собой свежесть и холодный ветер. В кармане зажужжал телефон, взяв его в руки, Кихен увидел на дисплее уведомление, оно было так желанно и вместе с тем огорчало вокалиста. Это значило, что борьба продолжается и сегодняшний инцидент не единственный, который будет происходить с Чангюном. Кихён сжал кулаки. Айдол повторно взглянул на дисплей своего старого потертого смартфона, где его сосед по комнате коротко отписался: Я дома. Всё хорошо.       Минхек задорно подпрыгивал перед Вонхо, в очередной раз толкая свои бредовые идеи. Шону во всём сохранял спокойствие и шёл впереди шествия, направляя свою группу обратно в берлогу. Хенвон ни на кого не обращал внимания и сонно плёлся за остальными. Но Чжухон был на удивление слишком тихим сегодня. Кихен невольно бросил на него свой озадаченный взгляд, припоминая моменты, когда рэпер также неистово протестовал против кандидатуры «неверного». Что твориться в его голове, когда столь энергичный и импульсивный Чжухон сохраняет такое хладнокровие и не ведётся на россказни и проказы Минхёка, отрезая любые его порывы. Кихен не мог знать наверни-ка, кидая лишь любопытный взгляд в сторону Чжухона.       Группа перешла улицу. До место пребывания оставалось совсем чуть-чуть, ребята уже представили сладкую постель и возможность набраться сил перед следующей тяжелой и напряженной съемкой. Кихен невольно бросил взгляд на окно своей спальной комнаты — в ней горел свет, а значит макнэ уже вернулся и готовился ко сну.

***

      — Ты не голоден? — Кихен заботливо положил свою ладонь на плечо соседа. Малыш выглядел бодро и излучал позитив, Кихен был удивлен такой неожиданной манере.       — Нет, Ки, — улыбнулся Чангюн, меняя постельное бельё, — я заехал к маме на пару минут, соскучился, поел уже у неё, — натянутая улыбка не сползала с его лица, — всё хорошо!       — Оу, — Кихён больше не спрашивал. Побыть в кругу семьи сейчас для малыша особенно важно. Вокалист не был удивлён такому резвому скачку в отчий дом, поддержка — эликсир от проблем. Чангюн нуждался в ней больше всех остальных, вот и самому Кихёну было не легко.       Он лежал на своей постели и смотрел на потолок, думая о том, зачем пришёл сюда и должен ли думать, что поступил правильно. «Ошибка» — первое, что приходило на ум. Коллектив принял его, но у парня всегда было ощущение, что они с макнэ поменялись местами и именно сейчас Кихен испытывает на себе весь негатив от его коллег и должен немедленно паковать свои манатки и продолжать жить так, как ему казалось правильным. Магазин обуви, в котором он работал не покладая рук, останется на задворках памяти и кафе, где подавал напитки, всё это в прошлом. Ему не стоит больше возвращаться к этим мыслям, ведь сейчас прежний уклад нарушен и теперь он должен собрать всё мужество в кулак и взять верх над всеми своими страхами.       Телефон неприятно зажужжал на столе. Кихён с неохотой потянулся к противному писклявому звуку, за которым последовало ненавистное «Работа ждёт». Ещё было слишком рано, а парень и забыл, что решил вычеркнуть один час сна, чтобы подготовиться и лучше поработать на предстоящих съёмках. Глаза противно слипались. Кихен не мог поверить, что пролежал в раздумьях всё то бесценное время, что отвелось ему для восстановления энергии. Чангюн поплёлся в ванную, он каждое утро туда заглядывал, как только вскакивал с кровати. Малышу видимо спалось не так уж и хорошо, Кихен был уверен. Минхёк тоже не спал. Выйдя на кухню, Кихён с зевком поприветствовал своего коллегу, который выглядел очень загадочно, а на устах играла ухмылка.       — Зачем ты набираешь в ведро воды? — Кихён озадачен. Минхёк в кухонной раковине в белое пластмассовое ведро набирал холодную воду с таким видом, что сейчас произойдёт что-то поистине космическое.       — М-м-м-ммм-м-м, — мычал он себе под нос, словно напевал какую-нибудь западную мелодию.       — Минхёк? — Кихен обратился к нему повторно.       — Айщ, Ки, — ледяная жидкость неприятно задела ладони вокалиста, когда парень отвлёкся на Кихена, — не видишь, — он выплеснул немного воды, чтобы она не пролилась на пол, когда он поволочет ведро, — я готовлю сюрприз.       — Прости, я не знал, — Кихен нахмурился, — надеюсь, что я не буду тем счастливчиком.       — Это ещё почему? — Минхёк развернулся к Кихену, позволив устроить воде в глубине ведра целое цунами. Парень наигранно приподнял ведро, в глазах метали молнии, Кихен успел увернуться, прежде чем малая часть воды соблаговолит с ним познакомится, он действительно подумал, что айдол способен на такое. Минхёк не сделал это нарочно, он и не хотел подарить такой «сюрприз» первому, кто зайдёт на кухню, тем более, что сейчас слишком рано для визитов в храм пресвятого рамёна, да и против главного вокалиста он ничего дурного не имел, но ловкость в этот раз сыграла не по его правилам. Парень поскользнулся и часть ведра выплеснулась на плитку.       — Идиот, — отряхивается Кихён от невидимых капель, которые, как ему показалось, остались на тёмных спортивных штанах.       — Ки-и, солнышко, — Минхёк увиливает от инцидента, — я и вправду не хотел тебя задеть. Это была шутка.       — Хорошая шутка, — бурчит Кихен. На полу целые лужи, словно потолок был грозовым небом. Парень достал само впитывающуюся швабру, продолжая бурчать на Минхёка.       — Ты, прямо как моя мама, — смеётся Минхёк, снова набирая в раковине утерянную часть «сюрприза», — о, — прозвучала, как «эврика», — ты наша мамочка!       Кихён нахмурился ещё больше после такого приобретения. Он не раз показывал коллегам свои умения в домашнем убранстве, гордо задирая носик вверх — его грех, грех в том, что он всегда смотрел на всё свысока, пытаясь дотянуться до самой макушки, чтобы лучше разглядеть, хотя, с виду он выглядел совсем по-иному и людям думалось, что парень просто словил звезду.       Минхёк вышел из кухни. Кихен больше ни о чём не думал, его не охватывали ночные мысли, не раз убеждая себя, что работа отвлекает от всего.       Ааа-аа-аа-аа-а-а-а.       Звук был резким и вопящим. Из рук Кихёна выпала швабра. Чжухон и Вонхо в спешке заглянули на кухню, словно на них обрушился Армагеддон, ещё помятые и недовольные. Шону сонно направился на источник звука, а Минхёк заскочил следом. Наконец, объявился зачинщик шума — Шону швырнул АйЭма в комнату. Юный айдол был мокрый с макушки до пят, с волос стекали капли, а вид был таким испуганным и надломленным, что у Кихена всё скрутилось внутри.       — Мы тут спали, если ты не вкурсе, — Вонхо сощурил глаза, он скрестил руки на груди, испепеляя глазницами последнего.       Чангюн молчал. Он не произносил ни звука, опустив голову вниз.       — Сколько же ты доставляешь проблем, — Минхёк хмыкнул, — а ведь я так сладко спал, — вокалист блаженно потянулся.       Шону молчал, он думал, что дал последний шанс юному рэперу и очень огорчился, узнав что оппонент так поступает по отношению ко всем участникам.       — А почему ты мокрый? — Чжухон рассматривал макнэ.       — Я стоял в ванной комнате, и кто-то вылил на меня ведро воды, — тихо поскуливал Чангюн.       Кихён дёрнулся. Ведь именно Минхёк шутил о каком-то «сюрпризе», но слишком потухший разум Кихёна, после ночных бдений, выбил его из колеи и он даже не задумался о последствиях, которые последуют после воспроизведения «сюрприза».       — Чушь, — отмахнулся Минхёк, оскалив зубы, — наверни-ка, ты настолько туп и невнимателен, что не смог переключить кран с душа, вот и окунулся.       — Действительно, — подхватил Шону, — ты разбудил всех нас.       — Не совсем, — вмешался Вонхо.       — Хенвон… — Минхёк закатил глаза, — я завидую этой «сове».       Чангюн не поднимал глаз. Он знал, что столкнётся с сотней ненавистных искр, безжалостно брошенных в его сторону. Ему не выстоять и не сдержать оборону, потому что рядом нет щита, который смело прикроет его тыл. На секунду он бросил взгляд на Кихена, надежда вилась в его глазницах, но ошеломлённая рухнула в за бытие, когда Шону обратился к Кихёну.       — Ты второй проснулся, значит, знаешь, что произошло.       Чангюн подметил, как Кихен дернулся от этих слов, а швабра всё ещё продолжала лежать на полу в луже воды. Макнэ выпрямился и был готов поклясться, что вокалист не позволит никому больше так поступать с ним, а главное поверит в его слова, однако.       — Ну, да, — ответил Кихён взволнованно, — я проснулся и пошёл на кухню, мне захотелось пить, — голос стал приобретать уверенные ноты, — пролил газировку, взял швабру, — с этими словами, он поднял её с пола, но она снова предательски выскочила из его рук, — и замыл пятна на полу, а так как он весь на кухне грязный, то я решил заодно охватить весь периметр.       — Мамочка, — довольно промурлыкал Минхёк, одобрительно подмигнув главному вокалисту.       — А после услышал шум, — продолжал Кихен, — а дальше вы прибежали сюда.       — Так и было! — Громче всех голосил Минхёк.       — Тебе то откуда знать, — фыркнул Чжухон, — ты вслед за нами зашёл.       — Мамочка права, потому что. Я ему верю, — он расплылся в улыбке.       Кихен за весь инцидент только один раз взглянул в сторону Чангюна, когда тот не видел этого.       — Раз уж мы встали, то я голодный, — Вонхо побрёл к холодильнику.       Он первый, кто сделал шаг, чтобы разрядить обстановку.       — Я в душ, — Чжухон поспешил уйти в ванную комнату.       Шону ничего не ответил и молча вышел из кухни, Минхёк с громким возгласом возмущения последовал вприпрыжку за лидером.       Чангюн оставался неподвижен, капли стекали по ночной майке, она насквозь промокла как и его чёрные шорты. Юноша не поднимал глаз. Капли воды с волос хорошо закрывали маленькие струйки слёз, что сочились из покрасневших заспанных глаз.       — Чего застыл? — Вонхо оторвался от холодильной камеры, во вру смиренно покоился кусок вчерашней пропечённой курицы.       — Ам, нет, — Кихён спохватился, — ничего, — руки подхватили швабру.       Кихён закончил домывать пол, не обращая внимания на Чангюна, который превратился в статую посреди кухни. Вонхо заварил две упаковки рамёна, в помещении приятно запахло лапшой. Бутылка Колы со звуком открылась.       — Хочешь? — Вонхо протягивает до верху набитый стакан с колой для своего коллеги. — Или боишься что снова придётся мыть пол? — Гогочёт со смеху. — Я могу помочь, — Вонхо обжал стакан рукой и виртуозно изобразил несчастное падение бедного стакана.       — Нет! — Главный вокалист подхватил стакан, но пару капель успели окрасить паркет.       — Сегодня твой день, — Вонхо не переставал гоготать, — а ты чего встал? Вали отсюда!       Чангюн дёрнулся. Это первое движение, которое он сделал после общего собрания на кухне. Утро не задалось с самого начала. Малыш просто оцепенел на месте. Эмоции не прекращали бушевать внутри, но он должен скрыть то, что болит, иначе рану раздерут до основания и тогда он не сможет убежать и всё забыть. Но сейчас Вонхо прав. Ему надо убежать и хорошо обтереться, чтобы убрать с себя этот позор.       — Постой, Чангюн, — Кихён прихватил полотенце, чтобы отдать макнэ, но малыш скрылся в дверной проёме.       — Неужели, ты испытываешь к этому недоноску какие-то чувства? Хочешь подружиться?       — Он ещё ребёнок, — Кихён тяжёлого вздохнул, глаза уставились в пол. Чангюн весь промок, а значит пол, где он стоял, тоже. Кихён чувствовал, что его день сегодня и вправду будет мокрым. Последовал второй тяжёлый вздох. Швабра принялась за работу.

***

      Чангюн бежал по коридору, всё чего он хотел — ванная. Быстрее. Как можно быстрее. Уйти от всех, убежать, чтобы больше никогда не встречаться с этими ненавистными рожами. Никто из них ничего не сказал в его защиту, всем было откровенно плевать и каждый заботился только о своих интересах. Даже Кихён. «Почему он ничего не сказал?» Чангюн дышал с надрывом. «Я думал.» Малыш останавливается. Отдышка. Рука опирается о стену. «Я знал, что он выдаст виновника.» Макнэ отталкивается рукой от стены и слегка пошатываясь, держит путь в том же направлении. «Ванна перед носом. А, значит, я могу больше не думать ни о чём»       Дверь заскрипела. Чангюн ничком пробирается и закрывает за собой дверь.       — А стучаться не учили?       Грубый голос отрезвляет. Дверка душевой приоткрылась, недовольный и полностью обнажённый Чжухон, равнодушно кинул взгляд на новоиспечённого гостя.       — Я же сказал, что ушёл в ванную. У тебя голова опилками набита? Элементарного запомнить не можешь.       — Прости, Чжухон-хён, — макнэ опускает голову. Сердце бешено бьётся.       — Выйди, — требует главный рэпер.       Чангюн остаётся неподвижным, как и тогда на кухне. Единственное место, где бы он мог скрыться от всех занято тем, кого он боялся. Напротив, Чжухон не стал церемониться и повторять дважды. Малыш снова почувствовал шлепок холодный воды, но на тот раз струя была маленькая и била прямо в лицо, а не по макушке. Чжухон схватил душ и окатил коллегу, чтобы привести последнего в чувства. Малыш прикрикнул и выскочил из ванной комнаты. Везде всё занято. Он никогда не останется один. Злые языки и огненные глаза всегда будут преследовать его и нет ему места, где бы он мог переждать непогоду или поделиться с кем-нибудь о своём горе.       — Оу, ты тут, — Кихён встретил макнэ сидящим возле стены, — почему ты всё ещё мокрый?       Кихён присел рядом с парнем.       — Там занято, — коротко отрезал юноша.       Кихён пожал плечами. Чангюн не искал с ним прямого зрительного контакта, и попросту увиливал от любого вопроса короткими и сухими ответами. Вокалист молча встал и открыл дверцу в ванную, затем плотно закрыл за собой.       — Я же сказал тебе!       Чангюн дёрнулся от рыка Чжухона, он отчётливо слышал всё, что творилось за дверью, особенно, то, как поменялось настроение и тон рэпера, когда он, наконец, заметил того, кто побеспокоил его снова в такой интимный момент.       — Ки-хён, доброе, — дверь душевой захлопнулась. Чангюн прислушался. Видимо, Чжухон вышел, чтобы уступить место вокалисту.       — Ну, конечно, — Чангюн скрестил руки на груди в обиде, — Кихён был с тобой с самого начала, — пальцы сжались в кулаки. Больно и вместе с тем обидно, что Чжухон был таким грубым и просто невыносимым с ним, а Кихёну он любезно уступил. Вода потихоньку впитывалась, Чангюна обдал неприятный холодок.       Приятное махровое полотенце не позволило холоду и дальше охватывать остуженное тело макнэ. Чангюн поднял глаза. Дверь в ванную была распахнута, но в ней никого не осталось. Все ушли. Двое людей, что весело встречали утро в ванной комнате, оставили после себя лишь тишину и странное ощущение. Малыш настолько глубоко ушёл в себя, что не заметил, как упустил что-то важное. Полотенце позволило согреться, а майка любезно оставленная на стиральной машине, вместе со спортивными штанами, говорили о той заботе, которая была ему сейчас так желанна. Но.

Кто?

***

      В компании царил хаос: сотрудники бегали в разные части здания с различными бумагами, другие не отрывали от уха мобильный телефон, менеджер группы быстро проскочил мимо мемберов, не проронив ни слова. Шону оставался спокойным, несмотря на утреннее предостережение руководствующего состава. Чангюну иногда казалось, что у лидера группы отсутствует нервная система, она просто изначально не была встроена в заводскую сборку. Невыносимо. В помещение жарко, духота подступала к глотке. Сонный молодой репер оттягивал воротник костюма, чтобы дать себе больше воздуха и охладить температуру тела. Попытка не увенчалась успехом. Чангюн сглатывает. Коридор компании узкий, едва поместятся 2,5 человека, поэтому все передвигались паровозиком — друг за другом, не пересекая встречную полосу. Группа томительно ожидала возле кабинета одного из руководителей: впереди шоу, назначенное после дебюта. Все были взволнованны. Мемберы выстроились вдоль стенки, напротив друг друга, где остальные работники компании обходили их всего по одной полосе, пока как другие, ожидали своей очереди. Группа создала самую настоящую пробку и парням приходилось извиняться перед столпившимся стаффом. Чангюн видит, как Шону приносит свои извинения перед хёнами и тяжело вздыхает каждый раз, когда смотрит им в след. Он не может поднять своего взгляда на них или смотреть с высока, потому что не имеет власти. Такой высокий и статный юноша, самый старший брат и по совместительству лидер, тоже имеет свои рамки и может быть притеснён обычным стаффом.       Чангюн вкрадчиво наблюдает за Шону. Лидер бросает на него свой взгляд, в котором нельзя прочесть ничего, кроме откровенной скуки и пофигизма. Малыш отворачивается, опуская голову. Он хочет сказать: «Всё хорошо, Шону. Ты не упал в наших глазах!». Но его реакция каждый раз убивает в макнэ всякое желание поддержать его. Малыш поднимает глаза. Напротив него стоит Вонхо, который наблюдает за компанией новых стажёрок, показывающих эгьё на камеру. Хенвон, что был рядом с ним, думал о чём-то своём, уставив свой взгляд на стену, которая была для него в этот момент лучшим собеседником. Он вёл немой диалог, в котором изливал свои снасти светло-бежевой блуднице, принимавшей к себе каждого, кто хотел к ней прикоснуться. Чжухон вышел в уборную, он с самого утра был злым и раздраженным из-за неудачного вступления в «свет» и такого раннего пробуждения. Кихён стоял позади всех остальных, у входной двери, скрестив руки на груди, он с опущенной головой, тихо сопел, восстанавливая силы. Чангюн поднимает голову вверх на потолок, снова оттягивая воротник.       — Встряхнул, мелкий? — Мерзкий смешок врезается в чуткое нутро Чангюна.       — Нет. Здесь просто жарко. — Чангюн пытается не вестись на провокацию.       — Ну-ну, смердит за километр, — Минхёк наигранно закрывает ноздри, скривив тошнотворную гримасу.       — Не правда, — Чангюн окунает нос под воротник, вздыхая аромат собственного тела. Минхёк врёт.       — Салага, — вокалист с размаху отвешивает мемберу подзатыльник. Чангюн окончательно проникается во внутрь своего костюма, носом зацепив бабочку. Застрял.       — Ты только глянь, — Минхёк неистовствует, — да с таким носом тебе землю пахать нужно. Скажи, Шону?       — Хм, — лидер даже не оглянулся.       Чангюн оказался в тупике, отчаянно жестикулируя, он хватается за бабочку, срывая её. Несколько пуговиц отлетают в стороны, костюм приоткрывает занавес. Присутствующие люди с непониманием оглядывают взбунтовавшегося юношу. Чангюн тяжело дышит, ловя воздух каждой клеточкой лёгких. Мемберы входят с макнэ в зрительный контакт, и юноша не может убежать от целой варварской атаки сразу нескольких хищных взглядов, поедающих его медленно и мучительно. Чангюн видит эту смесь чванства и высокомерия, а последующий смех, просто сшибает его с ног. Мемберы смеются над его поведением. Им весело. Они жаждут потехи и «неверный» — главный предмет их развлечений. Чангюн замолкает, сжавшись, словно в коридор проник пронизывающий холодный ветер. Отвратительное чувство унижения и нестерпимое желание убежать подальше от глаз, которые губят и тянут его вниз. Трапеза смеха длилась не долго. Менеджер выглянул из-за двери, указывая Шону пройти во внутрь помещения.       Чангюн помнил только недовольный взгляд лидера, когда он вышел из «приёмной дъявола» и велел группе возвращаться на свои рабочие места. Шоу не будет. Тогда он впервые увидел, эмоции человека, потерпевшего оглушительное фиаско. Ещё бы. Группа Джи Би купается в аплодисментах, а он получает только нагоняи от начальства.       «Сложно быть лидером», — думает АйЭм. Успев переодеться, он отправился в звукозаписывающую комнату.       На пути макнэ сталкивается с одним сотрудником, передавшем ему послание от Чжухона — оставленный клочок бумаги, на котором было начерчено:       — Сегодня без меня. Я занят.       «С удовольствием», — фыркнул Чангюн, скомкав бумажку.       Малыш не насылает на главного рэппера волну дизлайков, но и симпатием к нему проникаться желание не имеет. Чжухон слишком давит на него своим «экскюзмэ». Малышу иногда нужен покой и сейчас идеальный момент, чтобы насладиться тишиной и умиротворением. Парень следует дальше по коридору, пока не находит нужную дверь. Но за спиной его ожидает не менее приятный сюрприз.       — Аннионь!       Чангюн оборачивается. Милая маленькая девушка в тёмно-синей кофте и чёрной юбке, не сводит своих очей от парня, который так же не испытывает смущения и изучает её.       — Ты не подскажешь, где я могу найти Ли Шуо?       — Прости, но я не видел его сегодня, — Гюн пожимает плечами.       — Вот как, — девушка надувает губки, — ладно, — она улыбается, — спасибо, — не глубокий дружеский поклон.       — Пока, — кидает ей вслед макнэ, провожая взглядом.       В студии всегда так уютно, правда, места мало. Но сейчас макнэ здесь один, а значит может растянуться и делать что вздумается. Посторонние вещи ему не мешают. Нужно сосредоточиться на песне, оставленной им вчера, доработать пару моментов в остальных, написанных Чжухоном и на сегодня он свободен. Желание вернуться в общагу — хорошая мотивация. Чангюн отдаётся работе, отключая посторонние мысли. Однако, случайная девушка в коридоре не готова отпустит его так просто.       «Блин, кто же она?» — Мысли съедают макнэ.       Чангюн уже битый час думает о девушке и не может сосредоточиться на работе. Она просто сбила его настрой. Все треки кончаются на слове «Кто» и рифма шьётся под тот же мотив. Ему следовало хотя бы узнать её имя.       «А она стафф?» — Гадает парень. — «Нет. Стажёр!» — Чангюн поднимает ручку вверх, будто сделал открытие.       Он уверен, что она будущий айдол и этим задача осложняется вдвойне.       Кто она?       И снова «кто». Кто стал зачинщиком того инцидента с водой с утра? Кто приказал Кихёну снова смотреть на макнэ свысока? Кто околдовал его сегодня в компании? И, главное, то полотенце, что так нежно укрыло от всех ненастий, кто это был?       — Айщ, что за день? — Чангюн откидывается на спинку кресла, глаза утыкаются в потолок.       Он обязательно выяснит всё. Абсолютно всё и накажет того, кто посмел сотворить с ним все те гадости, которые причинили столько боли.       Вззз. Вззз. Вззз.       — Шону? — Чангюн подхватывает с волнением телефон.       — Я ясно сказал, что место съёмок улица Ченду, в 6 вечера. Где ты?       Чангюн судорожно смотрит на экран монитора, в углу экрана отчётливо красовалось белым шрифтом время — 18:45.       — Я., — Чангюн подскочил со стула, — еду-у, — малыш заметался по комнате в поисках того, не знаю чего.       Телефонный звонок оборвался. Немногословный Шону сейчас был достаточно красноречив. И его скупость показала насколько лидер зол на одного из своих мемберов. Чангюн сразу почувствовал в его голосе эти нотки. Но что делать? Как он мог забыть о съёмках? Как? Кто мог забыть предупредить его, как это делают для других его коллег? И снова.

.кто?