Малыш

      — Стоп-кадр, — режиссёр останавливает процесс, снова вычислив недочёт в работе артистов, — АйЭм, выйди из кадра. Чжухон, займи его место. Работаем!       4 часа продолжительных съёмок сильно сказались на каждом участнике, который пытался показать в кадре свою индивидуальность. Весьма опрометчиво. Съёмки не могли пройти гладко, особенно в период дебюта группы.       Чангюн вышел на улицу, пока была возможность. Пот лился через край, в глотке пересохло. Но ни полотенце, ни бутылку воды юноша не прихватил с собой, пока в спешке покидал здание. Воздух важнее. Убежать от зловония, что испускает из себя, косящийся на него Минхёк — лучший вариант. А Вонхо, что невидимыми руками, пытается сжать шейные позвонки и дёрнуть без доли сожаления, заставляли Гюна вжаться в комочек внутри и прислониться к холодной панельной стене здания на заднем дворе, где обычно собирались курильщики всего коллектива.       — Скопище неудачников.       Знакомый голос сразил юношу, как только колкие нотки звонкого тембра впились в сознание макнэ. Парень поспешил подойти поближе к закрытой вакуумной площадке, напоминавшей маленький круглый домик, крыша которого была окрашена в красный цвет, а входная дверь слегка приоткрыта, чтобы дым не погружал всё пространство в свои оковы. Чангюн прислонился к стеклянной перегородке возле двери, чтобы быть незамеченным. Голоса стали приобретать больше шума и небрежной вульгарщины, которую юноша старался пропускать и проникнуться в саму суть разговора. Из дырки в стекле рядом с дверью, была видна чёрная макушка коротко стриженных волос, на лице выпячивала щетина. Это был первый человек, которого услышал Гюн. Господин Хван, всасывая в себя дым от табака, подобно насосу, вёл беседу с помощником, — а АйЭм совсем в угол забился, не люблю работать с такими.       Чангюн непроизвольно скрестил руки на груди. Идея о вступлении в группу всё ещё кажется ему безумной. Что стоит теперь не ввязываться в эту развлекательную авантюру, чтобы не искалечить все подкормки нервного очага. Но Гюн отгоняет эту мысль, потому что в глубине души верит в иной исход.       — Остынь, Минги, — помощник зажал зубами свёрток, почувствовав смачный щелчок, довольно втянулся, — мне понравился Кихён, спокойный и сосредоточенный. Но Чжухон больше. От него веет мощной харизмой. Предлагаю сделать сцену с паркуром в его партии.       — Я бы добавил больше эффектов. А макнэ оставим в конце. Но группа слабовата. Помнишь, как мы снимали во вторник Севенов? Вот эта бомба.       — Да, — похвально замурлыкал помощник, — но эти проявят себя, вот увидишь.       — Если они выйдут из зоны расстрела, — смеётся режиссёр, — то я станцую на столе перед всем коллективом.       «Станцуешь, — мелькнуло в голове у макнэ». Юноша с силой сжал кулак и ударил себя по левой ноге, непроизвольно задев локтем тонкую металлическую трубу, что одиноко стояла возле него, оставленная ремонтниками после ланча. Деталь с шумом приземлилась на асфальт, издав характерный «цвяк».       — Что за шум?       Гюн дёрнулся. Парень поспешил ретироваться, прежде чем главенствующий состав съёмочной группы заметить его присутствие в разговоре «не для лишних ушей».       — Ты видишь кого-нибудь, Юнсо?       — Нее, это труба упала. И кто её здесь оставил? — Помощник вернул изделие в прежнее положение. Мужчина огляделся, но присутствие постороннего не ощущалось, они были вдвоём, лишние сомнения взяли отпуск.       «Фух, — одышка выскакивала из груди, — чуть не попался, — Гюн приложил руку на лёгкие, пытаясь успокоить ритмичный стук сердца». Не хватало только ещё и режиссёра разозлить, который и так не испытывает к нему симпатии. Выходит, что и тут он никому не нравится, оставаясь последним по привлекательности участником. А в составе Monsta X он самый младший, значит тоже в последних рядах. По первенству в коллективе, вообще, не имеет голоса, выходит, и тут ему не подфортило. И теперь музыкальные клипы станут для парня тоже проблемой, потому как его поставят первым с конца. Но в этом и кроется ключ к успеху, Гюн должен настроиться.       Парень вышел к одной из уличных площадок и присел рядом с замызганным и ржавым велосипедом. Сердце по-прежнему колотилось, как бешеное, не сбавляя своего темпа. Внутри всё сжалось по самое не хочу. Гюн чувствовал усталость. Он был подавлен и утомлён вечным «стоп-ещё раз». Невыносимо. Каждое движение, жест, взгляд. Всё находилось под чётким контролем и требовало доведения до совершенства. В колорите с главным рэппером, юноша ощущал ущемление своего собственного Я, подобно жёлтому листку осенью, который упал с дерева на землю и в него наступил грязный вонючий ботинок, оставляя после себя не только отпечаток, но и мерзкое чувство безвольности. За стенкой здания слышен шум улицы. Жизнь не стоит на месте. Крики людей, стук каблуков, сигнальные выстрелы и гудки от транспортных средств. Разнообразие звуков и шумов отвлекают юношу от депрессивных мыслей, он погружается в этот танец улицы, заряжаясь его энергетикой. Динамика. Чангюн прикрывает глаза, улавливая ритм. Ему чего-то не хватает. Но понять это так сложно, особенно под большим давлением коллектива и без всякой надежды на взаимовыручку.       «Я понял, — мысль озарила зашарпанный пеньюар макнэ, — я должен двигаться!» Парень подскочил с места, прихватив с собой недостающий элемент — уверенность.

***

      — Где Чангюн? — Кихён обеспокоен. Он обращается к каждому мемберу, но никто не знает о макнэ и предпочитает не припоминать его.       — Забей, — Шону не напрягается, — придёт, никуда не денется.       — Может с ним что-то случилось? Мы уже сняли две сцены. Юнсо-хён тоже его ищет, — Кихён выглядел напряжённым, его глаза заглядывали в каждый угол, но не смогли разглядеть желанный объект.       — Ки, он предупредил, что выйдет ненадолго, — хмыкнул Чжухон, скептически оглядев мембера, — оставь это за менеджером.       — Даа-а, — протянул самодовольно Минхёк, — выговор у него в кармане.       Мемберы расположись на одной из декорационных комнат, которая представляла из себя тюремную камеру: Вонхо и Хёнвон устроились на полу, оперившись спинами о перегородку между маленькими площадками, Шону сидел в центре и подперев под себя ноги, словил поток однополых мыслей, не сразу уловив слова главного вокалиста. Чжухон лёг на нижнюю полку двухъярусной кровати, согнув правую ногу, где кусочек от неё занимал Минхёк. Тот сильно скучал, глаза его шастали по помещению, в попытках утолить жажду приключений.       — О! — Минхёк фыркнул, — вспомнишь трум-пум, вот и там-пам! Хотя, — его глаза сощурились, — у меня есть идея!       — Мин, не начинай, а, — заныл Чжухон, — я устал и не хочу ничего.       — Хон-и, — Минхёк хватает рэппера за приподнятую ногу, прижимаясь к ней головой, — давай проучим мелкого.       — Нет, — Кихён стоял между двумя площадками, наблюдая, как к ним приближается его сосед по комнате, — ему тоже нужен отдых. Хватит на сегодня шалостей.       — Мамка злится, — Минхёк хихикает.       Чангюн присоединяется к компании, встав напротив вокалиста, что так переживал за его сохранность. Кихён взглядом спрашивает макнэ об его состоянии, на что малыш предпочитает ответить кивком, мол, всё хорошо, я в порядке.       — Как думаете, мы понравились Хван Минги? — Хёнвон нарушает молчание, воцарившее после прихода младшего.       Чангюн дернулся.       — Конечно, Вон, — Минхёк закидывает руки за голову, — мы были неотразимы. Осталась последняя сцена и можно в общагу, — он выдыхает, — в кроватку.       — Мм, — подхватывает Шону, — я бы перекусил. Как насчёт заглянуть в забегаловку «Труппи»? Тётушка Чоён хорошо готовит рамён.       — Рамён, я, — оживился Вонхо, задремавший у стенки, слова об его любимом блюде поднимут парня быстрее, чем встанет солнце, — согласен.       — Хо, — смеётся Хёнвон, — ты не подражаем.       — Да, я тоже не против. — Подхватывает Кихён, — Чангюн, ты с нами?       — Кон…       — Конечно нет, — вмешивается Минхёк, — иди к мамке, салага.       — На площадку! — Голос менеджера вывел всех из комнаты отдыха, мемберы поспешили занять свои позиции.       — Не слушай его, — Кихён погладил по спине Чангюна, когда остальные уже вышли, — я с радостью угощу тебя.       — Спасибо, Ки. Кихён, — Впервые младший произнёс имя своего соседа не в полном объёме, но осёкся, понимая, что позволил себе лишнего.       — Пожалуйста, — мембер уходит на площадку, но напоследок он оборачивается к макнэ и заканчивает предложение, — Гюн, — лицо озарила улыбка.       Чангюн отдаётся музыке, пылко пристрастившись к ритму. В ушных колонках всё ещё звучит уличный бит, и не смущаясь парень открывает свои чувства, не злоупотребляя пороками. Действия младшего из мемберов привлекают к себе внимание остальных участников. Он, на зло всем, перестаёт вести себя, как затравленный щенок. В нём как будто жила иная личность, превосходящая прежнюю. Чангюн закрывает глаза и снова распахивает их, в глазницах искрится и живёт жизнь. И это понравится публике.       — А сяо то подменили, — шепчет помощник господину Хвану, — только час назад был сухим и безжизненным, как будто разговор наш слышал.       — Не меси, Юнсо, парень собрался, и мне это нравится. Глянь лучше на остальных, как оттяпанные курицы. Работаем, айдолы! Поживее двигайтесь!       Минхёк, что стоял позади глав съёмки, ожидая своего выхода, вскипел, подобно алюминиевому чайнику на плите, услышав комментарии о работе его команды и похвалу, брошенную в сторону «неверного». Мало того он отсутствовал на площадке больше часа, так ещё и умудрился не получить нагоняй от менеджера. А тут и режиссёр подхватил его прыткость. Минхёк сжимает кулаки, костяшки его пальцев превращаются в белые снежные верхушки, что обычно украшают горы. В его голове метались мысли, а зубы скрежетали в неистовом желании вцепиться в ненавистный объект. Съёмка подбирается к кульминации и как было заверено лидером, группа гуськом следовала к тётушке Чоён. Чангюн шёл позади остальных, стараясь придерживаться Кихёна и Хёнвона, что двигались перед ним. Так парень не потеряется среди толпы и не сможет дать возможности затравить себя впереди идущим. Иногда юноша ловил двусмысленный взгляд Минхёка, в котором было сложно понять, что конкретно ждёт от него этот подвижный задира. Он будто изучает Чангюна, пропитываясь им насквозь. Группа остановилась на пешеходном переходе, а задумавшийся АйЭм просто не замечает красного света светофора и врезается в спину Хёнвона.       Шмяк.       — Ой, — потирает свой нос макнэ, — прости, хён, я задумался.       — И о чём таком ты призадумался? — Колкий язвительный бросок, активно передал Чангюну вокалист, что ждал малейшую оплошность со стороны «неверного».       — О..       — Да какая разница? — Кихён злится. — Главное, чтобы он не ушибся. Всё нормально?       — Да, — макнэ кивает и кланяется, — всё хорошо. Прости меня, Хёнвон, — повторный поклон, но уже адресованный вижуалу.       — Ничего, — лёгкая улыбка слетает с уст Хёнвона.       Минхек замолкает, но это не признак его отступления. Загорается зелёный свет. Поток людей идёт навстречу группе и они сталкиваются с сотней таких же людей, как и они сами. Минхёк поравнялся с Кихёном, а Хёнвон присоединился к лидеру, который шествовал впереди. Всё бы ничего, но Чангюн чувствовал, как Минхёк оттесняет его подальше от Кихёна, где только подметив, что главный вокалист отдалился от них на пару шагов вперёд, свершается вся молчаливая спесь гиперактивного юноши. Парень плечом толкает макнэ прямо в толпу, где АйЭм больно приземляется на асфальт, исчерченный полосками. Но люди не замечают его оглушительного падения и просто перешагивают через пострадавшего. В этом шуме невозможно услышать, как прикрикнул Чангюн, когда старая травма отдала свой триумфальный звоночек. Но ещё больше его поразила то, что никто не хочет ему помочь. Собрав волю в кулак, юноша предпринимает попытку встать, но снова приземляется на холодную и сырую поверхность. Вторая попытка оказывается успешной, но в ноге всё ещё были неприятные колкие ощущения, макнэ подгибает ногу и добравшись до опоры, тут же обхватывает длинный кусок бетона, тяжело выдыхая воздух. Сгребая чувства в одну кучу, парень оглядывается. Снова загорелся красный свет и люди встали, ожидая сигнального «вперёд». Чангюн отчаянно ищет в толпе знакомые лица, но никого не находит, понимая, что упустил что-то важное, пока думал. Чёрт. Ему следовало бы меньше думать о насущном и углубиться в работу. Даже отдых сейчас для Чангюна — работа. Следить за каждым своим движением и словом ещё больше прибавляют груза и заставляют макнэ вновь хвататься за голову и притуплять свои чувства, которые, подобно лаве, готовой вот-вот выйти из жерла вулкана. АйЭм достаёт телефон, чтобы связаться с Кихёном и найти группу, но подмечает, что зарядка зашла за минимум и мобильное устройство приняло режим «отвали, я сплю».       Чангюн тяжело вздыхает.       Нет смысла гнаться за тем, кто не желает с ним находится по одну сторону баррикад. Они, возможно, так и не смогут принять юношу в свой круг, просто потому что осмелился войти без спроса. Чангюн бредёт по n-ой улице с опущенной головой, слегка прихрамывая. Его нос повешен. А глаза смотрят на ботинки, что изрядно потрепала грязь большого города.       — Эй, аккуратней! — Кричит мужчина в след юноше, перед которым расступаются прохожие, потому что парень не замечает никого на своём пути.       Какое дело Чангюну до всех этих людей, что шастают мимо него в такой грустный час? Парень поднимает глаза, наконец, его вновь озаряет знакомый шум, который помог ему найти свой ритм. Юноша подключается к толпе, приводя в действие все шестерёнки своего органического механизма, повторяя в голове одно замечательное слово: «Файтин!».