любовь напрокат

Максим себя ненавидел. Ненавидел свой жизненный выбор, который привел его в состояние полного отчаяния, ненавидел свои глупые решения, которые достали его из одной грязи и погрузили в другую, ненавидел свое тело, которое теперь ему не особо и принадлежало. Ненавидел свою работу, которую и работой было назвать сложно, ведь с работы можно уволиться, а так самое что ни наесть рабство. Добровольное, мать его, рабство. Максим смотрел на своих «коллег» и завидовал. Завидовал, потому что их не держали никакие обязательства, они работали в кайф, имея возможность покончить со всем этим дерьмом сегодня же, они неплохо проводили время и, можно было даже сказать, вели себя как любые другие работники в сфере услуг, будто не замечая, что продают за деньги самих себя. Максим так не мог. У него в голове неоновой вывеской постоянно светилось «Шлюха». Каждый свой шаг, каждое слово теперь проходило сквозь эту призму, омрачая даже самые хорошие и приятные моменты в жизни. Хотя, кого Макс обманывал? Приятных моментов у него в жизни не было очень и очень давно: вечная нехватка денег, тех самых, не в которых счастье, порождала кучу проблем. Грязная маленькая квартира в хрущевке с облезшими еще лет двадцать назад обоями каждый день приветливо открывала перед Максимом свою не менее грязную скрипучую дверь и обволакивала жильца гостеприимным ароматом вечно засоряющейся канализации и плесени. Малюсенькая кухня тяжело вздыхала, когда Максим открывал сотню лет немытое окно, чтобы впустить условно свежий воздух с заднего двора. Холодильник еще до того, как сюда въехал Макс, приказал долго жить, поэтому использовался как бар — Анисимов усмехался каждый раз, когда величал старенький «Днепр» баром, но хранить полные и пустые бутылки с алкоголем в другом месте не позволяли квадратные метры жилплощади: на кухне, помимо максова бара, едва умещалась газовая плита с единственной рабочей конфоркой, стол на одного человека, хромая табуретка и полки для посуды (да, три тарелки, кружка с отбитой ручкой и граненый стакан имели полное право носить это звание). Единственная комната могла похвастаться продавленным диваном, шкафом с покосившейся дверцей, засаленным креслом с прожженной обивкой и журнальным столиком, всегда заваленным бутылками, пустыми контейнерами из-под еды и окурками, которые не вмещала в себя старая стеклянная пепельница. Каждый вечер пыльная люстра уныло освещала все это богатство, радуя глаз и вселяя уверенность в завтрашнем дне, а кусты за окном кивали облезлыми ветками в знак согласия. Приятному тут места не было. Выкарабкаться бы. Добиться чего-то, заработать на квартиру получше, то есть, на любую другую, наладить быт, но… Большая часть пока еще скудного дохода Максима уходила на долг Владу, из оставшегося можно было разве что пополнить бар, купить сигареты и немного готовой еды в ближайшем магазине. Смысла в жизни Максима было едва больше, чем ноль. Сдохнуть бы, закидаться таблетками и уснуть на диване, но мама. Мама бы не пережила, мама такого не заслужила. Не заслужила она и сына-шлюху, но об этом она хотя бы не знала. Не этого она для него хотела. Не так его воспитывала. Не на такое надеялась. Не оправдал. Максим прикурил вторую сигарету, заглядывая сквозь балконную дверь в коридор, надеясь, что надоедливый клиент свалит как можно быстрее. Признаться, этот Сергей ему даже нравился. Не сразу понравился, конечно, не тогда, когда Эрику прилюдно за щеку пихал, а потом, когда сидели они на кухне у бородача, пока тот с Софочкой в спальне сотрясал стены, курили, запивая в кои-то веки нормальным пойлом, говорили за жизнь. Чисто по-дружески, без всяких пошлостей. Когда неуверенной походкой вышли на балкон покурить, когда алкоголь затопил ту самую неоновую вывеску в голове, когда все казалось нормальным. Когда Сережа прижал его к стене, напористо целуя в шею и сводя с ума. Когда трахался не потому, что уплачено, а потому что хотелось. «Тебе же понравилось?» Понравилось, даже слишком. Так сильно, что, проснувшись и вспомнив все, сбежал, едва не позабыв про Софу — набрал ей уже с улицы и дожидался за углом, лишь бы подальше. А все из-за пресловутой неоновой вывески, с утра заработавшей в полную мощь, будто говоря: «И на что ты надеялся, Максим? Ты же просто шлюха. Ты никто. Пустое месте. Ты никогда себе не сможешь позволить такого человека, как Трущев, слишком высоко, тебе не достать. Твой потолок — такая же шлюха, как и ты, но даже до него надо допрыгнуть». И сегодня он лишний раз убедился, что был прав. Отказал — получил правду в лицо, все честно, все как есть. Вторая сигарета практически истлела, когда Сергей вышел из комнаты и, потирая скулу, направился в противоположную от Максима сторону — на выход. Подождав для верности еще пару минут, Макс затушил окурок в жестяной банке и, собрав все самообладание, вернулся в комнату. — Макс, какого хуя? — Эрик встретил его неожиданным вопросом. — Что? — Максим прошел мимо, будто ни в чем ни бывало, и уселся в кресло. И как он только еще к нему не прирос? — Когда? — Что, блять, Эрик, когда? — Когда это ты с Сережей трахался? — наконец, уточнил Шутов. — Ну вот когда мы с Софочкой ездили, — отмахнулся он, — а что? — И ты мне ничего не сказал? — А должен был? — заметив на столе так кстати оставленную початую бутылку коньяка, Максим не смог остаться на месте. Благо и посуда тут же нашлась — кружка Алины с сиськами и надписью: «Главное у меня интеллект, а это так, бонусы», которую он наполнил до краев. — Нет, но… — Эрик проводил его взглядом и сам потянулся к бутылке, прикладываясь прямо к горлышку, чтобы допить остатки. — Тебе любопытно просто или? — Максу показалось, что в голосе Эрика проскальзывали нотки ревности. Конечно, он знал, что у каждого здесь были свои клиенты, но ведь, по факту, он не виноват, что так сложилось? Да и, честно признаться, в тот момент про Эрика он вообще не думал, не до него было. — Любопытно, конечно, — слишком резко ответил Шутов. — Просто любопытно. Ты же вроде с ним не хотел? — Там не было особого выбора, — поморщился Максим. — Он насильно что ли? — Эрик нахмурился, подползая ближе. Хоть кому-то на него не было плевать. — Да нет же, — Макс закатил глаза, — просто как-то само собой получилось, да и их двое всего было, а тот мужик на Софочку глаз положил. Этот твой Сережа даже не настаивал, бухали мы просто пол ночи, а потом покурить вышли, ну и вот. — А почему сегодня отказал? — Да нахуй он мне нужен? Твой клиент — вот и обслуживай. Не нравится он мне, слишком самоуверенный. Самодовольный. Бесит, — почти не соврал. — Понравилось хоть? — не слишком искренне улыбнулся Эрик. — Могло быть лучше. С его-то гонором, — правда исчезала из его слов с каждым звуком, но не рассказывать же все, что успел надумать? Не поймет, засмеет, или, того хуже, расскажет этому своему Сереже. — Ты просто не умеешь его готовить, — как-то слишком обиженно пошутил Эрик. — Ладно, ладно, не ревнуй, — Максу показалось, или в карих глазах промелькнула паника? — Не буду я больше твоих клиентов трогать, даже если заплатят. А он тоже хорош, мог бы тебя вызвать. Эрик пожал плечами. — Он не обязан. И ты тоже. — Он очень разозлился? — перевел разговор Макс с неловкой темы ревности, потому как непонятно было, кто кого ревновал и ревновал ли вообще. — Владу не нажалуется? — Я все уладил, — улыбнулся Эрик. — Что, прям за один отсос простил все грехи? — За целую ночь. Завтра, — уточнил он. — Ты не обязан, — нахмурился Макс. Как так — провинился он, а всю ночь бесплатно пахать будет другой? — Не парься, могу себе позволить. Эрик отставил пустую бутылку за диван и улегся, прикрывая глаза. И хуй пойми, что он имел в виду: то ли принести себя в жертву ради друга, то ли поработать бесплатно одну ночь. То ли просто потрахаться даром. Максим переместился на пол у дивана, словно виноватый пес. — Спасибо. Что бы я без тебя делал. — Все справляются, и ты бы справился, — не поворачивая лица, ответил Эрик. — Без меня Сережи тут не было бы. И проблем тоже. — Да не только сейчас, вообще. Помогаешь мне, заботишься. Терпишь меня. — Мась, ты не заболел? Что за хуйню несешь? — Что думаю. — Не надо. Просто заткнись. Поспи. — Подвинься тогда, — спать не хотелось, но усиленное коньяком иррациональное желание кого-то обнять, чтобы заткнуть пустоту внутри, сдавливало горло, затрудняя дыхание. Да и рядом с Эриком та самая неоновая вывеска блекла, видимо, не выдерживая конкуренции с подобной над головой Шутова. — Сентиментальный Максим. Кому рассказать — не поверят, — вздохнул Эрик, прижатый к спинке дивана. — А ты не говори, — пробурчал Макс ему в плечо. — Тяжело все это просто. — Привыкнешь. Дальше станет легче. — Не хочу дальше, вообще ничего не хочу. Нормальным быть хочется, чтобы работа, дом, отношения, семья, может быть. Чтобы обед был дома и одежда чистая, чтобы не противно было с себя одежду каждый день снимать, смывать всю эту мерзость. — Ты же понимаешь, что уже не будет? — Нахуя тогда жить? Устал я. — Не будет этого, но может быть другое, лучше. Макс фыркнул. Вряд ли даже сам Эрик верил в эту херню. — А может, и такое будет, посмотри на Диму — все, как ты описал: работа, дом, семья, вкусная еда и чистая одежда. Полная идиллия. — Да они вообще ебанутые, такого не бывает. Один шанс на миллиард. — Но ведь есть же? — Ты на это надеешься? — Не только я. Просто смотри на него и помни, что не все еще потеряно, шанс есть у всех и всегда. — Нихуя у нас нет, — огрызнулся Макс. — Так и сдохнем в этой дыре. — Блять, Мась, после тебя хочется или напиться, или сдохнуть. Или все вместе. Почему нельзя просто жить, блять, и радоваться мелочам? — Чему, например? — Тому, что ты жив-здоров, целый, красивый, при работе, крыша над головой, да хуй знает, что еще, но не так же все плохо? Если тебе бабла не хватает, поговори с Владом, пусть чуть больше тебе оставляет первое время, не отдавай ему все. — И до старости тут корячиться? — Да ты заебал, — Эрик толкнул его в бок. — Скажи вот, что есть хорошего в твоей жизни? Потому что не может не быть. Макс задумался. Что было у него такого, что можно было записать в плюсы? Не вещи первой необходимости, не то, что и так у всех было, а что приносило ему радость? Где-то в глубине сознания маячила мама, родители, но блять. Они просто были. От них Максиму ни горячо, ни холодно не было. Ни поддержки, ни помощи, ничего. Не потому, что они плохие, просто он не рассказывал. Врал, что все хорошо, что работа приличная есть, квартиру снимает с удобствами, девушка есть, даже имя выдумал, Кристиной назвав. Мама все познакомиться с ней пыталась, просила поговорить, но Макс открестился, сказав, что она стесняется. А совместную фотку у кассирши в «Магните» выменял на шоколадку. Так что разговоры с родней были не радостью, а дополнительным стрессом из-за постоянной лжи, в которой ему пока еще удавалось мастерски не путаться. — Из хорошего у меня только ты, — хмыкнул Макс, неожиданно осознав, что так оно и есть. Что не будь Эрика, жизнь пошла бы по пизде еще больше. — На безрыбье и Эрик радость, да? — фыркнул тот, особо не обольщаясь откровением. — Нет, ну правда, чего ты, — Макс приподнялся на локте, чтобы лучше видеть лицо парня. — У меня же ни друзей, никого не осталось, со всеми связи порвал, сам понимаешь. Дома грязно и паршиво, на работе мерзко и противно, погулять и развеяться не с кем. Ты единственный, кто хотя бы делает вид, что я чего-то значу. — Я не делаю вид, Мась. Возможно, это был коньяк, Макс это прекрасно понимал, ведь его количества было недостаточно, чтобы отключить мозг полностью, но удержаться от порыва нежности он все же не смог. — Ты такой хороший, — Максим сжал офигевшего от внезапности Эрика в объятиях и громко чмокнул в голову. — Пиздец, я больше не дам тебе пить на работе, ты меня пугаешь. Так и до изнасилования недалеко. — От кого из нас убудет? — закатил глаза Макс. — Одним больше, одним меньше. — Но ты не отрицаешь? — Что я тебя хочу? А кто не хочет? Ты себя, блять, видел? — Сейчас на пол пойдешь спать, — Эрик, кажется, смутился от такого заявления. — Хотеть не вредно. — Вообще ты сам заговорил про это, — обиделся Максим. — Я же без задней мысли к тебе. Эрик не ответил. Некоторое время они просто молча лежали — Эрик, уставившись в потолок, а Макс — изучая шею Эрика. Он бы соврал, если бы сказал, что не хотелось прикоснуться губами к нежной коже, оставив на ней темный след, но он был не настолько пьян, чтобы не уважать чужие границы. — И что ты предлагаешь? — наконец, нарушил тишину Эрик. — Просто иногда трахаться по дружбе? Тебе мало? — Да не мало, просто для души хочется, потому что это типа твое решение, а не обязаловка. Чтобы хоть иногда чувствовать себя нормальным. — Только без драмы, ладно? — Серьезно? — Макс опять привстал, чтобы убедиться, что Эрик не разговаривает во сне. — Вот прям так и ладно? — Можно попробовать, хули нет? — Шутов повел плечом. — Будешь ебать мозги, нихуя не получишь, — добавил он, притягивая Макса к себе за футболку и целуя. Возражения не принимались.