***
Анна плотнее укуталась в шарф, который пару минут назад был взят из шкафа. Девушка обнаружила находившуюся рядом со сценой дверь в кладовку случайно. Два часа назад Анна отправилась на боковую, а Еймей, она определила это по звуку, покинул театр. Именно тогда девушка решила немного исследовать помещение. Полчаса спустя она уже доставала из шкафа старые пледы и другую тёплую одежду, точнее, её остатки. Время брало своё: на тканях образовались дыры. Теперь же Анна в полной мере начала осознавать трудности «свободной» жизни. В театре стоял невообразимый холод, всё же зима во всю хозяйничала на улице. Девушка устроилась за одной из колонн на сцене, за занавесом. Только согнувшись, она начинала ощущать тепло. Надо было с этим что-то делать, иначе к концу ночи на её месте могла оказаться ледышка, а не здоровый человек. Анна выдохнула: спать в такой холод — самоубийство. Почему приключения не могли начаться летом или хотя бы в конце весны? Было бы намного меньше проблем. Анна встала. Сидеть без дела ей не нравилось, тем более, что ноги уже начали затекать. Девушка решила немного размяться — так станет хоть немного теплее. Она уже заканчивала приседать, когда услышала знакомый голос: — Почему ты не спишь? — Еймей отодвинул занавес рукой и теперь удивлённо смотрел на девушку. Первый порыв — игнорирование — был успешно подавлен, Анна всё же не хотела иметь проблем со своим «сожителем». Однако же, она старалась отвечать максимально отстранённо, чтобы риф и не думал, что всё забыто. — Слишком холодно, — Анна не прекратила выполнение упражнений, но стала делать их намного медленнее. Лёгкие у неё всегда были слабыми. — Общеизвестный факт — сон в условиях сильного холода может привести к печальным последствиям. Куда ты ходил? — Еймей поморщился и оставил вопрос без ответа. Вместо этого он подошёл к опрокинутым пледам и расстелил их на полу. — Иди сюда. Анна заинтересованно посмотрела на собеседника и остановилась. Девушка тяжело дышала, она не привыкла к физической нагрузке, тем более к разговорам во время их выполнения. — Ты хочешь спать вместе? — она усмехнулась, но послушно подошла. Тем временем Еймей накидал на пледы оставшуюся одежду. — Знаешь, ты был не особо дружелюбен пару часов назад и ещё бросил меня одну в холодном театре. А теперь заявляешься сюда и предлагаешь это. Не много ли на себя берёшь? Под конец девушка уже больше недовольно бурчала, чем говорила, обращаясь к кому-то. Риф вздохнул и посмотрел ей в глаза. Гнев Анны немного утих под этим уставшим взглядом. — Во-первых, пару часов назад, как ты выразилась, я наглядно показал всю твою уязвимость. Признаю, немного переборщил, но сути дела это не меняет. Во-вторых, я не думаю, что ты покинула дом зимой без тёплых вещей в рюкзаке. А почему ты ими не воспользовалась — вопрос не ко мне. И последнее, — он замолчал и выразительно посмотрел на импровизированную кровать, приподняв одну бровь, — у тебя есть предложение получше? Не думаю, что в заброшенном здании будет работать отопление. Анна смущённо потупила взгляд, хоть и старалась всем своим видом казаться спокойной. Еймей хмыкнул, снял пальто и лёг первым, накрывшись своим предметом верхнего гардероба. Девушка же застыла в нерешительности. Однако, спустя буквально пару секунд, она устало помассировала виски и обречённо уставилась на рифа. — Этот день явно решил завершиться самым необычным способом из всех возможных, — с этими словами Анна устроилась рядом с юношей. Она немного повозилась, пытаясь лечь поудобнее, но быстро затихла. Еймей на это ответил только тихим раздражённым бормотанием. Девушка нахмурилась и повернулась в противоположную от рифа сторону. Их вечерняя стычка всё ещё была свежа в воспоминаниях. Анна не хотела испытывать по отношению к парню неприязнь, но практически все его последние действия настраивали её только на негативное отношение. Не то чтобы она сразу воспылала глубокой симпатией при первой встрече, скорее, девушка хотела установить границы с самого начала. А получилось… — Прости за недавнее. Я правда переборщил с показательной частью, — тихий шёпот пробирал до мурашек. Громкий выдох подсказал рифу, что Анна всё еще не спит и слушает его. — Этот день выдался действительно тяжёлым для нас обоих. Девушка еле слышно хмыкнула. — Мы должны привыкнуть к этому. Иначе скоро мне не хватит решимости оставаться здесь, не возвращаясь домой. — Твой запах, он… — Я помню. Еймей промолчал. — Будь он проклят. Риф был чертовски согласен с этим.***
Еймей не любил утро. Он никогда не считал себя ранней пташкой и предпочитал игнорировать всё, что имеет понятие завтрака. Возможно, в прошлой жизни риф был совой. Возможно, его внутренняя природа подсказывала, что ночью охота идёт продуктивнее. В любом случае, Еймей был твёрдо убеждён, что утро — самое бесполезное для него время. Так почему же? Он попытался было закрыть уши, чтобы не слышать тех странных звуков, которые доносились из-за занавеса. Анны рядом не было и нетрудно было догадаться, кто является виновником столь раннего пробуждения. Через пять минут Еймей сдался. Вскрики не прекращались и даже иногда звучали совсем рядом. Риф тихо ругнулся, но встал. Тело побаливало от долгого лежания на твёрдом полу, однако парень старался не обращать на это внимания. Он потянулся, пару раз нагнулся в бок и, удовлетворительно хмыкнув, надел пальто. Настроение? Безусловно, отвратительное. Анна сделала пару выпадов вперёд и остановилась. Девушка уже порядком запыхалась, всё лицо было покрыто потом. Вдохнув и выдохнув, она собралась уж было продолжить, как вдруг заметила шевеление занавеса. — Доброе утро, — мягко попыталась улыбнуться Анна показавшемуся на сцене Еймею. Ночной разговор немного сгладил уровень неприязни, поэтому сейчас девушка спокойно чувствовала себя рядом с рифом. Тот, однако же, полностью проигнорировал её приветствие, недовольно наблюдая за предметом в девичьих руках. — Это что? — его голос, казалось, мог бы заморозить даже огонь. По крайней мере, именно так подумалось Анне. — Карниз… С окна верхнего этажа, — она взвесила длинную палку в руке и с вызовом посмотрела на собеседника. — Ты сам сказал, что я должна уметь за себя постоять, помнишь? Вот я и решила, что нужно иметь хоть что-то похожее на оружие. Этот театр и так трещит по швам, верно? Один карниз ничего не решит. Еймей прикрыл глаза. Когда он снова посмотрел на девушку, его взгляд был более настойчивым и недовольным. — Анна, я несказанно рад, что ты прислушалась ко мне, но орать, как дешёвая актриса в роли горе-амазонки не нужно. Особенно утром. Риф, посчитав вопрос исчерпанным, скрылся за занавесом, оставив девушку наедине с её возмущением. Анна хотела бы пойти следом да ответить на колкость, но передумала. Возможно, — но только возможно — она слишком усердствует. Девушка взглянула на карниз в своих руках. Определённо, только возможно. Ближе к полудню, так казалось Анне, риф снова вышел на сцену. Выглядел он гораздо более спокойным и выспавшимся, поэтому девушка решилась подойти. Уже час желудок требовал еды, и, пусть она взяла немного фруктов из рюкзака, стоило бы решить вопрос продовольствия поскорее. — Еймей! — позвала Анна требовательным голосом. — Надеюсь, что сейчас ты в состоянии думать, потому что мне… нам нужна еда. И горячий душ. С шампунем. И туалет. И… — Боже, помолчи, будь добра. Я понял, — юноша театрально прикрыл уши руками. Он поморщился, представив длинный список дел на сегодня. Разумеется, продиктованный Анной. Несмотря на все события предыдущего вечера она, казалось, чувствовала себя вполне нормально. Еймей считал, что девушка приняла ситуацию гораздо быстрее, чем он рассчитывал. Конечно, юноша не мог знать о реальном положении вещей, она благоразумно молчала — впечатления вчерашней демонстрацией силы. В любом случае со стороны Анна выглядела более чем спокойно. — Пойдём в общежитие, — риф спокойно прошёл мимо девушки и спустился со сцены, — вахтёр знает меня, так что спокойно сможем воспользоваться душевыми. Анна растерялась. Глубоко вздохнув, она всё же двинулась следом. — Сейчас зима. Надеюсь, нам разрешат воспользоваться чьим-нибудь феном. Не хочется простыть, когда живёшь на заброшке без благ цивилизации, — девушка ловко огибала старые стулья и части разломанных сидений, следуя за рифом. — Привыкай и закаляйся, — отмахнулся Еймей, выходя из огромного зала. В холле находилась только парадная лестница, ведущая вниз, к выходу. Он никогда не интересовался, что находится за маленькими дверями, расположенными рядом со входом в зал. Вероятнее всего, когда-то за ними были рабочие помещения, но сейчас это была просто груда поломанных досок и грязь. Парень стремительно начал спускаться по лестнице. — Послушай, я понимаю, что всё для тебя в новинку, но времени для привыкания у тебя нет, так что постарайся пока что просто плыть по течению, ладно? Анна кивнула. Еймей удовлетворённо хмыкнул и вышел из здания. Девушке ничего не осталось, как последовать за ним. А на улице вовсю хозяйничал декабрь. Снег кругом устилал улицы, погружая их в таинственный сон. Солнечные лучи, касаясь многогранных снежинок, отражались, и сугробы от этого сверкали, будто алмазные залежи. У Анны даже зарябило в глазах от этой белизны. Не то чтобы она не любила зиму, просто она вечно мёрзла, поэтому больше всего ощущала дискомфорт именно в это время года. Общежитие девушке не понравилось от слова совсем: шумно, грязно, отсутствие санитарных норм и еще целый букет негодований. Еймей дал всего двадцать минут на всё, естественно, волосы остались полумокрыми. Неужели теперь это должно быть для неё нормальным? Возможно, будь у них деньги, — Анна так и не придумала как их достать, — было бы легче. Однако сейчас девушка чувствовала себя как никогда паршиво. А еды они так и не достали. — Еймей, я хочу есть. Они стояли около базара, который, на их счастье, работал даже зимой. Универсальное место, однако ж. Парень задумчиво обвёл глазами входную арку и отозвался: — Ты быстро бегаешь? — Что? — Анна перестала дуть на замёрзшие руки от удивления. — Я не задумывалась об этом. — У нас нет денег, — услужливо напомнил риф и пошёл вперёд. — Так что, если хочешь есть, то придётся воровать. И бежать. Очень быстро бежать. Он говорил тихо, но Анне последние слова показались громом. — Ты с ума сошёл? — прошипела она. — А если меня поймают? Прощайте рифы, привет семья и отделение полиции. Побег мой закончился на второй день. Блестящая идея! Еймей усмехнулся от столь резкого тона, однако остановился: — И что ты предлагаешь? Я сомневаюсь, что у тебя вдруг неожиданно завалялась пара бумажных. Анна смутилась. В последнее время она делала это чересчур часто. И всё же риф был прав, а она понятия не имела, где раздобыть еду. Если бы у них был независимый источник дохода, на который бы никто не обращал внимания… Но это скорее звучало как сказка, а не реальность, так что девушка быстро отбросила эту мысль. Она не может воровать и точка. — Ну? — казалось, Еймей забавлялся, наблюдая за её умственной работой. Анна же видела, как сильно он сжал кулаки. Переживает. Эта мысль странно согрела душу. И правда, у Еймея гораздо больше опыта в сфере выживания. Возможно, ей стоило бы поступить именно так, как он предлагал? Одна мысль об этом вызывала у Анны отвращение. Почему она просто не могла бы отбросить все эти моральные заморочки? Даже риф смог существовать нормально среди людей, несмотря на его экзотические «предпочтения в еде». — Боже, — выдохнула девушка, ошеломлённая внезапной мыслью. Это была отвратительная идея на самом деле, но ничего другого в голову не приходило. — Еймей, как часто ты ешь? — Причём здесь это? — заметив заинтересованный взгляд продавца, юноша взял Анну за руку и повёл дальше, сквозь ряды. Они довольно долго петляли, прежде чем девушка решилась заговорить вновь. По её напряжённому лицу было заметно, что идёт непростая внутренняя борьба. — А что если, — начала она, — а что если мы будем брать деньги у убитых тобою людей? Я знаю, это звучит мерзко, но кошельки им всё равно уже не понадобятся. Еймей застыл, пораженно глядя на собеседницу. Они успели дойти почти до конца рынка, поэтому людей вокруг было мало. Анна и сама была неслабо удивлена такой жестокости, но всё равно с надеждой смотрела на рифа. — Считай меня хреновой аморалисткой, но подумай сам. Тебе нужно есть. А нам нужны деньги. И, боже, — её голос надломился. Девушка спрятала лицо в дрожащих руках — Боже, я ужасна. Не слушай меня, это отвратительная идея. Я не знаю, что на меня нашло. Риф протянул руку, чтобы коснуться плеча Анны, но та отстранилась. Она сжала ладони в кулаки и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь прогнать неожиданные, а оттого и нежеланные, слёзы. Девушка несколько раз похлопала себя по щекам. — Всё нормально. Я в порядке, просто не ожидала от себя такого… предложения. — Оно вполне разумное, — неуверенно пожал плечами Еймей. С одной стороны, это действительно было отличным решением их проблемы, тем более, что с таким образом жизни, воровство — не самое худшее его деяние. Однако с другой — вопрос морали. Еймей действительно был удивлён тем, что это предложил не он, а Анна. Домашняя девочка Анна. — Как ты и сказала, мёртвым плевать на своё имущество. А я всё равно нуждаюсь в еде. — Мне кажется, что я никогда не пойму, как ты так просто говоришь обо всём этом, — Анна шмыгнула носом. Ну вот, холод сделал своё дело, теперь она не отвяжется от насморка минимум неделю. Девушка подивилась тому, что её голова думает о таких пустяках в столь нервный момент. Видимо, организм решил, что хватит с неё потрясений за ближайшие дни. — Я вырос в этом и живу в этом, — Еймей выделил последнее слово интонацией. — И ты теперь тоже, кстати. — Я не хочу смотреть на твою трапезу. Это вырвалось быстрее, чем она успела подумать над словами. Анна не сомневалась, что, подняв голову, она встретится с презрительным взглядом рифа. Конечно, он же вырос так, ему привычен такой образ жизни и его не волнует то, что нормальные люди не наблюдают за убийством себе подобных каждый день. Блядские рифы, блядский запах. — Не пытайся свалить всю ответственность за поступки на меня, — это прозвучало намного жестче, чем представлял себе в голове парень, но иначе он не мог. Еймей крепко схватил Анну за плечи, буквально заставляя посмотреть на него, а значительная разница в росте прибавляла ему грозности. — Это твоя идея. Ты — инициатор и будешь такой же участницей преступления, как и я. Не думай, что ты сможешь остаться в стороне. Если уж выбрала эту дорогу, то будь добра, иди по ней, а не пытайся спрятаться за чужой спиной. Твои действия — твоя ответственность. Анна могла лишь слабо кивнуть в ответ. Девушка выглядела действительно испуганной. Риф даже на секунду пожалел, что сказал это так грубо. «Нет, — одёрнул он себя в мыслях. — Я сделал всё правильно. Она должна бороться со своим страхом». Еймей вздохнул и, подняв руку, легонько погладил собеседницу по голове. Страх в её глазах сменился удивлением, хотя, отметил юноша, она не рискнула приблизиться. Всё ещё на расстоянии. — Пойдём домой. Здесь всё равно уже делать нечего, — он вновь пошёл вперёд, даже не оглядываясь. Еймей знал, что девушка пойдёт за ним. Им нужно держаться вместе. Что правда, то правда. Но кто сказал, что он должен быть ответственным за действия Анны? Она теперь должна полагаться на себя больше, чем на него. В театре ничего не изменилось за время их отсутствия. Риф оставил девушку на пледах, а сам скрылся в неизвестном направлении. Он пошёл есть. И воровать, чтобы помочь ей. Анна почувствовала, как ком застрял в горле. Она не хотела, чтобы импульсивная идея прервала чью-то жизнь. Да, девушка и сама была свидетельницей убийства, но то была самозащита! Это была другая ситуация! Анна всхлипнула и тут же прикрыла рот рукой, заглушая звук. Что она наделала?***
Неделя прошла намного быстрее, чем виделось девушке. Когда Еймей в первый раз принёс деньги своей жертвы, Анна не смогла сдержать слёз. Риф ещё долго пытался заснуть под настойчивый, еле различимый, шепот «простите меня». Во второй раз девушка отреагировала спокойнее. Она взяла деньги и, угрюмо посмотрев на парня, ушла за занавес. С исходом третьего дня Анна перестала покидать театр, а если выходила на улицу, то старалась идти по менее людным переулкам. Всё потому, что её семья заявила в полицию о пропаже. Еймей узнал об этом случайно, когда возвращался с охоты. Он наткнулся на листок формата А4 с изображением Анны, который был прицеплен к кирпичной стене. Теперь девушка постоянно находилась в зале, пытаясь придать ему более уютный вид. Они оба помнили тот день, когда риф принёс листовку в театр. Анна как раз наводила порядок в кладовой, пытаясь вынести различный хлам. Заметив растерянного парня, она сразу же отложила доски и спустилась со сцены. — Что-то случилось? — девушка обеспокоено осмотрела напарника. На том не было ни царапинки, что немного её успокоило, но напряженный взгляд Еймея всё равно заставлял её чувствовать тревогу. — Я нашёл это на улице, — он протянул ей листок. Анна чуть не задохнулась, увидев собственное изображение. Её ищут. Конечно же, родители не могли так просто смириться с пропажей ребёнка. Девушка подавила в себе желание прижать объявление к сердцу и подняла глаза на рифа. Тот выглядел виноватым, хотя Анна не понимала почему. Она вновь посмотрела на листок и вдруг улыбнулась, немного грустно, но всё же. — Мы знали, что они начнут искать. И всё же, мне стоило быть немного более подготовленной к этому моменту, — девушка ласково провела по изображению и резко смяла листовку. — Я справлюсь, Еймей. Должна справиться. Объявление было выкинуто вместе с остальным мусором. С появлением денег стало действительно лучше. Даже Еймей, который практически всю жизнь обходился без валют, оценил их силу в человеческом мире. Как риф и говорил, Анна не оставалась в стороне от убийств. Пусть она и не участвовала в самом процессе, но каждый раз, возвращаясь в театр, Еймей передавал все деньги девушке, а та в свою очередь, складывала их в специально предназначенную для этого (точнее Анна сама дала ей это значение) коробочку. И просила прощение. Однажды, а точнее вечером пятого дня, риф поинтересовался целью этих слов. — Для успокоения моей совести, — легко отозвалась девушка и перетащила один из недавно купленных стульев ближе к середине сцены. Она уже установила там небольшой круглый столик и постелила на него кружевную скатерть. Еймею пришлось смириться с позывами напарницы насчёт театра. — Ты прав, я тоже несу ответственность. Да ты бы и так убивал ради пропитания, но идея воровства моя. Поэтому я извиняюсь. Тогда парень просто хмыкнул на откровение, хотя он почувствовал нечто сродни уважения к этой девушке. Впервые с момента их знакомства. От скуки Анна начала прибираться на сцене, в кладовках, между рядами. Она делала всё, чтобы хоть как-то занять время. Сам же риф чаще всего находился снаружи. На удивление, они довольно редко нормально разговаривали. Вероятно, Еймей бы никогда не признался в том, что ему нравилась его теперешняя жизнь. Да, он пока не нашёл причину этого странного запаха, да и работы с рифами стало побольше, после появления Анны. Зато она старалась скрасить холодное здание. Превратить его во что-то напоминающее дом. Он знал, что девушка скучает по семье, хотя прошло, казалось бы, всего ничего — шесть дней, если быть точнее. Ему была чужда такая привязанность, но отчего-то это не вызывало раздражения. Спокойствие за спокойствие. Воскресенье. Анна вздохнула. Неделя. Ровно неделя. Она перевела взгляд на деревянные стены театра. Девушка лежала на их импровизированно сложенной в первый день кровати, Еймея рядом не было. Скорее всего, Анна проснулась слишком поздно даже по меркам рифа. Они на удивление мирно жили в последние дни. Юноша никогда не упоминал об её поисках, но Анна нутром чувствовала, что родители сделали всё, что было в их силах. О боже, как же она хотела их успокоить. Анна постаралась заглушить это тянущее чувство внутри. Почему она ощущала себя такой разбитой? Девушка искренне не понимала, почему не чувствует счастья или предвкушения, ведь вот оно — приключение, которого она ждала всю свою жизнь. Так что же не так? Это не было свободой. Просто другая клетка. Анна поёжилась и встала. Она всё ещё ходила в свитере, который надела перед уходом из дома. Девушка размялась: всё же старые пледы не особо смягчали жёсткие доски. За занавесом, на сцене, предсказуемо никого не было. Только на столе стояла тарелка с фруктами. О, этот набор посуды Еймей принёс накануне. Видимо, она заразила своим энтузиазмом и его холодное сердце. Анна любовно погладила кончиками пальцев тарелку. Ещё три такие же стоят в шкафу, в кладовке. А рядом четыре белые кружки с орнаментом и две вилки. Это было на самой верхней полке, девушка сама туда всё складывала, а ниже находился деревянный ящик с фруктами и консервированные продукты. Благо на дворе зима, в театре всё так же холодно, и ничего не гниет. Хотя, конечно, холодильник бы не помешал. Только вот электричества нет, отопления нет, света тоже (про набор свечек Анна нарочно не вспомнила), ничего нет. Она села на стул и взяла замёрзшее яблоко в руки. Разве это она представляла себе, когда фантазировала о побеге? Неудобство и холод? Анна почувствовала, как дрожат её руки. Это просто немыслимо. Она сбежала не ради того, чтобы сидеть и пытаться скрасить своё существование уборкой. А выходить на улицу всё ещё было глупой идеей. Сколько сейчас часов? Анна полностью потеряла ощущение времени. С одной стороны, она была рада этому спокойствию, но с другой… Р а з в е р а д и э т о г о о н а п о ж е р т в о в а л а в с е м? Девушка фыркнула. Ну уж нет, с неё и одной дурацкой идеи достаточно. (Те деньги до сих пор жгли руки). Анна положила голову на стол, вытянув руки вперёд. А может ещё не поздно вернуться? Родители её простят, конечно же простят. А потом умрут, чтобы рифы могли добраться до неё. Девушку передёрнуло. Она не может этого допустить. Даже если скучает так сильно всего через неделю. Даже если грудь разрывается от тоски по уютному дому. Даже если она считает свой необдуманный поступок ради семьи ошибкой. «От бездействия уже всякая дрянь в голову лезет», — девушка резко встала, но тут же оперлась об стол. Перед глазами на пару секунд потемнело. Отлично, жизнь на одних фруктах и консервах доведёт её до гастрита, а потом и до могилы. На одну проблему меньше. — Так, нет. Соберись, Анна, у тебя просто плохое настроение. Может быть, небольшая прогулка поможет? Но объявления… Анна размышляла вслух ещё недолго. Интересно, как человек может изощриться, чтобы убедить самого себя. В конце концов общим советом в черепной коробке было решено пройтись рядом с театром. Иначе она бы начала сходить с ума, несмотря на относительный уют помещения. Холод приятно ударил по голове. Девушка зашла за угол театра и застыла, прислонившись спиной к стене. Оказывается, уже настал вечер. А она за день ничего не сделала. В прошлом мама бы её отругала за такое расточительство времени. О да, она любила, чтобы за день было переделано несметное количество дел. Анна тихо рассмеялась, вспоминая небольшие ссоры на эту тему с родителями. Раньше это не ценилось, казалось таким обыденным. Казалось, так будет всегда. Девушка выдохнула, и облачко пара поднялось к закатному небу. Кто же мог знать, что так получится? Когда вся эта кутерьма закончится, она непременно вернётся к родным. И всё будет по-старому. — Эй, девушка! Анна обернулась и заметила небольшую компанию молодых людей. По их шатающейся походке она быстро поняла, что люди явно не в трезвом состоянии. — Да, де-э-эвушка, что вы отва…отвора…овтра, — к ней приближался самый активный из всех троих, со светлыми волосами и отвратительной редкой щетиной. Он глупо улыбался, явно пребывая в чудесном расположении духа. Анна же наоборот чувствовала, как хмурится всё сильнее и сильнее. Пьяное улюлюканье друзей не нравилось ей точно так же, как счастливая рожа подошедшего. — Давьте познакомся? — Извините, мне пора, — Анна попыталась отмахнуться и повернуть обратно за угол, где совсем рядом находился вход в театр. В безопасность. Все надежды выйти из ситуации без проблем разрушились в тот же миг, когда незнакомец резко схватил девушку за руку. Анна кротко вскрикнула и обернулась, яростно глядя на смельчака. Незнакомец усмехнулся и потянул девушку на себя: — И как звут таааакую красааацу? — парни сзади одобрительно закричали. — Послушайте, — Анна дернула рукой, но безрезультатно. На удивление этот человек оказался довольно сильным. Что она должна была делать? — Я просто хочу домой, отпустите меня. — О! — о нет, это плохо. — Так двайте я вас попроважаю? И мжбыть угостите меня чашэчкой чая-я? Боже, почему в её дурную голову приходят такие ужасные идеи? Она помотала головой и, напрягшись, потянула конечность на себя, а другой ударила по руке противника в место сгиба локтя. Незнакомец тут же утратил всю свою дружелюбность и злобно выкрикнул ругательство. Его друзья тут же встрепенулись и двинулись по направлению к ним. Анна, воспользовавшись замешательством противника, резко развернулась и кинулась к повороту. Затылок тут же пронзила тупая боль и девушку потянуло назад. Белобрысый, крепко держа за волосы, опрокинул её на землю. Штаны тут же намокли от снега. Анна попыталась отцепить руку, но та лишь сильнее сжималась. Второй рукой незнакомец с размаху ударил девушку по щеке. — Какого сучьего дерьма ты так себя ведёшь?! — он орал слишком громко. Анна попыталась было сжаться, но её голову всё ещё удерживали. Щека саднила, а голова болела от сильного удара. Чёрт, она же никогда в жизни не дралась! Анна окинула взглядом приближающихся людей, и её сердце застучало как бешеное. Никто из них не выглядел трезвым настолько, чтобы осознавать свои действия. Почему всё так обернулось? Девушка тихо взвыла, непрекращающаяся боль от давления ещё сильнее ударила по голове. Она бесполезна. Эта мысль пронеслась в мозгу слишком быстро, но всё тело буквально похолодело. Сейчас Анна вполне может стать жертвой необоснованной пьяной агрессии и всё. Конец всему. Девушка сжала зубы, стараясь контролировать слёзы. Незнакомец всё ещё кричал, кажется, его дружки что-то добавляли и постоянно мотали её из стороны в сторону. Боже, если ты есть, почему именно сейчас это должно было произойти? — Анна? Удивлённый голос вселил слабую надежду. Девушка дёрнулась в его направлении, но сильная рука тут же потянула её обратно. Вот тебе и «я смогу защитить себя сама». Анна молчала, не поднимая головы. Если она сейчас увидит насмешливый взгляд Еймейя, то не выдержит и расплачется. Он предупреждал, девушка помнила это отчётливо. Почему она иногда такая идиотка? Однако, неожиданно для девушки хватка с волос исчезла, и немного спутанные русые пряди упали на спину. Она услышала вскрик, сопровождающийся наездом тех парней, из группы «поддержки», но и их голоса быстро смолкли. Она не сдвинулась с места, мелко дрожа. Нет, не смотри. Анна ощущала как щёки пылали от смущения и стыда, в конце концов, она оказалась просто глупой слабой проигравшей, хотя уверенно твердила об обратном всё время. — Анна, посмотри на меня. Его голос казался необычайно взволнованным. Даже без усмешки, которую так ждала девушка. Она неуверенно дёрнула головой, но всё же упрямо смотрела на снег. — Прости, — еле слышно прошептала Анна, но Еймею и этого было более чем достаточно. Он тут же потянул девушку за руки, помогая встать. Её щека всё ещё оставалась красной и немного распухшей. Риф выругался. Если бы он пришёл хоть на час позже, то сейчас Анны вполне уже могло бы и не быть. Кто знает, на что способны люди. Особенно такие, как те отморозки. Хорошо, что она не ушла далеко от театра, а парни кричали достаточно громко. — Чем ты вообще думала? — Еймей осторожно держал девушку, позволяя ей переносить вес своего тела на него. — Мы же вроде договаривались о том, что ты и шагу отсюда не делаешь без меня. Особенно из-за этих проклятых поисков. Анна поёжилась и резко подняла взгляд на рифа. Тот немного растерялся от зелёных, полных вины, глаз. А когда по распухшей щеке потекла первая слеза, Анна просто прижалась ближе, пряча лицо в складках юношеского свитера. И молчала. Еймей знал, что она полностью поняла свой просчёт. Он осторожно гладил девушку по спине, успокаивая. И ночь вступила в свои владения.