ОСЛЕПЛЯЮЩЕ.
Дездемора рывком села на кровати. Девушка тяжело дышала, рассматривая собственные колени, укрытые тонким одеялом. Она пару раз моргнула и осмотрела комнату, словно удостоверилась, что всё произошедшее — сон. Её место было не таким уж большим: кровать, изношенный маленький шкаф, притащенный из ближайшей гардеробной, да небольшая тумба, которую Еймей нашёл на мусорке и решил, что добро пропадать не должно. Риф пару раз глубоко вздохнула, прикрыла глаза и взяла себя в руки. Это был всего лишь сон. «Ага, если бы». Она внутренне усмехнулась. Дездемора открыла глаза и упала обратно на подушку, разглядывая потолок. Ночь продолжала течь как ни в чём не бывало, и никакие кошмары не могли заставить её исчезнуть быстрее. Риф хотела бы снова уснуть и пропустить это время. Но она не уснёт. И не пропустит. Дездемора прислушалась к шуму за импровизированной перегородкой в виде куска ткани: послышался тихий удар, а дальше всё стихло. Риф поблагодарила себя за то, что не имела привычки кричать от кошмаров. Пусть и таких реальных. — Эй, я знаю, что ты меня не слышишь, — почти шёпотом начала девушка. Она знала, что воображаемый собеседник никогда ей не ответит. — Но, чёрт возьми, ты не представляешь, что сейчас твориться в моей голове. Воспоминания становятся всё чётче и чётче. Даже забавно, что они начали проясняться только спустя столько лет. Она смолкла, думая над чем-то своим. На улице проехала машина, громко извещая всех жителей жёстким рёвом мотора. Свет от фар мазнул по потолку и быстро исчез, резко перебираясь в следующее окно, в следующую комнату. Где-то вдалеке играла музыка. Дездемора не услышала бы её, если бы не была рифом. Но глухие ноты доносились до неё более отчётливо, чем собственное тихое дыхание. Шумные голоса, слишком громкие по меркам девушки. И ветер проносился над всем этим. Она повернулась к открытому окну. Пожалуй, звук ветра нравился ей больше всего. — Восемь лет прошло. Ты бы гордился мной сейчас, — горько усмехнулась Дездемора, наклоняя голову к плечу. — Ты всегда хотел стать незаменимым для нашего мира. А такой стала я. Правда иронично? Из нас двоих именно на тебя все возлагали надежду, а выжила только я. Риф замолчала и плавно поднялась с кровати. Она потянулась, подошла к окну и ловко запрыгнула на подоконник, свешивая ноги со стороны улицы. Всё равно в ближайшем километре мало кто живёт, о конспирации можно было беспокоиться не так сильно. Морозный воздух щекотал пятки, но Дездемора не обращала на это ровно никакого внимания. Она подняла голову к небу, подставляя лицо под ночную прохладу. — Наверное, ты осуждаешь меня за то, что я осталась. Я бы осуждала на твоём месте. Но, знаешь… — риф окинула взглядом огни фонарных столбов на ближайшей дороге, — мне просто некуда больше идти. И нигде я больше не нужна. Всё, что я умею — это быть рифом и Хранителем, поэтому не думаю, что смогла бы сбежать в мир людей по собственной воле. Даже представить не могла, что окажусь здесь, — она хихикнула, — но, подумать только, мне это место и правда приглянулось. Теперь понятно, что этот трус нашёл в человеческом мире. О, потрясающая новость: я начинаю проникаться пониманием к нему. Ха, «маразм крепчал» называется. — Дездемора стала более серьёзной. Она перевела взгляд на свои голые ноги (спала девушка только в лёгкой ночнушке до колен). — Я никогда не забуду, что они сделали, мой милый. Не волнуйся. И никогда не прощу. Должность Хранителя даёт определённые преимущества, Хильдегарда безоговорочно доверяет первому из нас. Её подведёт её же беспечность. Как и её братца, — голос рифа стал жёстким и холодным, словно сталь. — Только одно меня беспокоит. Анна… Она ни в чём не виновата, понимаешь? Она даже напоминает меня восемь лет назад. Такая же искательница приключений на одно место, пытающаяся доказать, что чего-то стоит, в то время как сама отчаянно нуждается в защите. На самом деле это так глупо, но, божечки, ты бы видел её взгляд в те моменты, когда от решений и поступков зависит жизнь дорогих ей людей. Возможно, если бы у меня была такая же решимость, всё было бы иначе. Как думаешь, а? Было бы прекрасно вырасти вместе. Мы могли бы даже сбежать в мир людей, здесь можно приспособиться, пусть и определённой ценой. Если у Еймея получилось, то и у нас бы вышло, я уверена в этом. Мы могли бы накопить денег и открыть своё дело. Кафе, например, или цветочный магазин. Последнее мне даже нравится больше. И мы бы жили вместе. По крайней мере, оба бы были живы. — Она сглотнула ком, застрявший в горле, и притянула к себе колени, обнимая их руками. — Я скучаю, брат.***
— Так, значит, дикие рифы, грубо говоря, отбросы вашего мира? — Анна задумчиво посмотрела на ложку, с которой секунду назад слизала остатки йогурта. — Отличное общество, ничего не скажешь. — Не говори так, словно у вас лучше, — насмешливо отозвалась Дездемора. Она сидела напротив человека за их маленьким столом на сцене. — Но, в общем, ты права. Пребывание на Земле для рифов нечто вроде ссылки, если брать аналогию с вашим миром. Сюда посылают только в качестве наказания или... — риф многозначительно посмотрела на Еймея, который читал, сидя в первом ряду на ближайшем месте к сцене. Волосы рифа были немного влажными. Он неодобрительно поморщился, показывая, что прекрасно слышит их разговор, — на добровольной основе. Рифы в быту не особо отличаются от людей, дорогая. Та же работа, семья, обучение и далее, только усложняется пищеварительным процессом и некоторыми особенностями организма. — Кстати об этом, — девушка отложила ложку вместе с маленькой пластиковой баночкой в сторону и посмотрела прямо на собеседницу. — Ваши особенности в виде кожаных отростков или умение превращать часть тела в нечто стальное, как это вообще, мм… происходит? В смысле, это же не должно рандомно проявляться, верно? Как это вообще работает? — Гены, милая, — посмеиваясь, ответила риф. — Всё намного проще, не стоит усложнять. Есть несколько видов особенностей рифов, к которым относят и, как ты выразилась, кожаные отростки, хотя я предпочитаю их называть щупальцами, и умение превращать часть тела в нечто стальное. Всё определяется твоим генотипом. К примеру, Еймей, — обе девушки тут же повернули голову в сторону парня, на что тот демонстративно старался не обращать внимания, — все в его в роду обладали способностью превращать свои части тела в сталь, а некоторые могли скрывать в своём теле около шести стальных отростков, которые, при желании носителя, выдвигались в полную длину. Удивительная вещь, могу заверить. Конечно, чем сильнее риф, тем могущественнее его способность. И развитие этих способностей зависит по большей части от питания. Сложно развиваться, когда не получаешь необходимых организму веществ. — Мда, и при всём этом вы умудряетесь выглядеть лучше среднестатистического человека, — Анна немного удивлённо переводила взгляд с собеседницы на юношу. — Магия вне Хогвартса запрещена, знаете ли. Еймей подавил смешок. Парень закрыл книгу и положил её на соседнее кресло. — Это тоже просто объяснить, — лениво протянул он, усаживаясь в кресле поудобнее и обращая свой взор на девушек. — Люди для нас еда. И, чтобы заманивать еду, хищники пользуются не только своей смертоносностью, но и красотой. В нашем случае, по крайней мере, именно так и произошло. — Так вот откуда эта странная внешность. — В смысле, странная? — Дездемора возмущённо встрепенулась. — Ну, у нас не рождаются с окрашиванием «Сплит» на голове и тем более не имеют янтарных глаз, — последнее было уже обращено к Еймею. — Хотя у нас есть альбиносы, и я слышала, что есть люди с фиолетовыми глазами. Но последние не особо долго живут и мне не особо хочется применять этот миф к тебе, Дез. — Дез? — риф отпрянула, — Ну нет, дорогуша, давай без этих сокращений. Это просто кощунство какое-то — сокращать моё имя. Анна рассмеялась и заверила подругу, что впредь так больше не будет. Дездемора всё ещё выглядела недовольной, но человеческая девушка вызывала в ней слишком много чувства материнской заботы, чтобы долго на неё злиться. Риф встала. — Так, поболтали и хватит. Пора нам входить в обычный ритм тренировок. Анна на этих словах поморщилась. Она почти была рада тому, что до недавнего времени интенсивность занятий была понижена до минимума. Почти. — Сегодня мы поднимемся на новый уровень, — Дездемора поспешила обрадовать свою нерадивую ученицу и похлопала её по плечу. — У меня есть для тебя подарок, — с этими словами риф скрылась в своей комнате; доносился шум. В это время Еймей успел подняться на сцену и застыть рядом с девушкой. Они недоуменно переглянулись, но остались стоять на месте, терпеливо дожидаясь возвращения подруги. Наконец шум затих, и Дездемора вышла, пряча за спиной нечто продолговатое. Риф выглядела до неприличия довольной. — Я подумала, что ты уже готова для того, чтобы использовать настоящее оружие на тренировках. В конце концов, удар кулаком может тебе помочь однажды, а хорошее оружие будет защищать всегда, — Дездемора протянула руки к девушке, передавая ей предмет холодного оружия. — Это же… та балка, которую я сорвала. Где ты достала это лезвие на конце? — Анна восторженно осматривала рукодельное гуандао. Она быстро пробежалась пальцами по стволу оружия и осторожно коснулась тупой стороны лезвия. — Невероятно! Я впервые держу что-то подобное в руках. Дездемора самодовольно улыбалась в то время, как Еймей выглядел более раздражённым, чем обычно. Парень быстро выхватил оружие из неопытных рук и зашипел в сторону рифа: — Ты с ума сошла? Это слишком опасно для такой безрассудной, как она, — он мотнул головой в сторону человека. — Не говоря уже о том, что для такого уровня ей ещё рановато. Нет никакой необходимости иметь оружие, если мы постоянно рядом. — Мы не постоянно рядом, — Дездемора недовольно упёрла руки в бока. — Я не понимаю. Ты сам хотел, чтобы она была способна защитить себя, а теперь мешаешь мне с ней работать. — Я не мешаю. Она просто слишком неопытная для такого, — он ещё раз осмотрел оружие. — Определённо, ещё рано. Ты слишком спешишь. — Дорогой мой, — глаза рифа опасно сощурились. Дездемора не скрывала своего недовольства, и её тон быстро приобрёл шипящие нотки. — Кто сказал, что меня интересует твоё мнение? Я решаю пора ей что-то изучать или нет. Окажи услугу, съебись отсюда на пару тройку часиков и будет тебе счастье в неведении. — Эй, эй, ребят, притормозите! — Анна напряжённо переводила взгляд с одного рифа на другого. Они застыли, готовые в любой момент наброситься друг на друга, отчего девушка чувствовала себя, как минимум, неуютно. — Еймей, Дездемора права. Я не могу быть всё время бесполезной в сражениях. До этого нам везло, но никто не знает, будет ли так дальше? — Везло? — гнев парня быстро сменил цель. Теперь он был полностью направлен на человека — Везло, говоришь? Да ни черта нам не везло! Около этого театра постоянно кто-то крутился из-за твоего запаха. И, как видишь, я вполне с ними справлялся. Один. — Правда? — Анна опешила. За всё время пребывания здесь она ни разу не увидела ни одного рифа, пришедшего по её душу. Конечно, девушка помнила о договоре, но не думала, что всё настолько серьёзно. — Но люди! Ты же говорил, что мне нужно научиться себя защищать от людей. Не все такие добрые, не у всех совесть работает как надо и всё такое, помнишь? — Как-то до этого всё было нормально, — хмыкнул собеседник, демонстративно отвернувшись. Анна машинально потянулась к щеке, но тут же себя одёрнула. Это было давно. Да, больно и унизительно, но давно. — Нет, не было. Оба рифа тут же повернулись к ней. В глазах Дездеморы читалось небольшое удивление, а Еймей выглядел сбитым с толку. Он не помнил. Конечно, ведь столько времени прошло. С его ежедневными драками неудивительно, что столь незначительное событие затерялось где-то в памяти. Анна неожиданно поняла, что для неё это не было так же незначительно. Девушка отвела взгляд и рефлекторно скрестила руки в замок. Возможно, она придаёт слишком большое значение небольшому инциденту. Однако, это была её первая драка, чёрт побери! Избиение, если быть точнее, мысленно поправила себя девушка, ты ничего не смогла им противопоставить. — Нравится тебе это или нет, — спокойно начала Анна, впиваясь в парня решительным взглядом, — но мне необходимо овладеть этим. И сейчас вполне подходящее время. Отдай, — она протянула руку, — пожалуйста. Еймей замялся, словно почувствовал, что что-то упустил, но всё равно упрямо прижал импровизированное оружие к себе. Анна нахмурилась. Злость от того, что он не помнил, только накаляла атмосферу. Умом девушка понимала, что Еймей не обязан был это помнить. Но это ведь изменило её к отношение к нему. Неужели это всё настолько незначительно для него? Дездемора усмехнулась и подошла к девушке, осторожно приобнимая её за плечи. Она привстала на носочки и тихо прошептала: — Вот тебе и первая проверка. Отберёшь у него оружие — заслужишь право им пользоваться. Решайся. — Анна нахмурилась. — Серьёзно, Дездемора? Да она даже не знает как с этим обращаться, — риф театрально взмахнул руками и демонстративно отвернулся. — Я сказал нет, на этом разговор окончен. Еймей с силой откинул гуандао в сторону и зло оскалился Дездеморе. Анна, не найдя слов, напряжённо переводила взгляд с одного рифа, на другого, но ни один из них не был готов уступить друг другу. Она ощущала потребность стоять на своём до конца, но как? Возможно ли так эгоистично отстаивать своё право на опасность у того, кто не хочет тебя ей подвергать? Неожиданно для самой себя, Анна ринулась к гуандао. Подняв его, девушка вновь обернулась к рифам. Но он подверг, напомнила себе девушка, крепче сжимая оружие, и маловероятно, что в следующий раз ты отделаешься синяками, Анна. Сейчас или никогда. Еймей неодобрительно покачал головой и направился к выходу. Шаг. Ещё один. Лезвие остановилось в нескольких миллиметров от его лица. — Ты не уйдёшь, — за спиной раздался холодный голос Анны. — Не сейчас. Еймей усмехнулся и аккуратно отодвинул сталь пальцами. По коже пробежали мурашки. Быстро-быстро, они покрыли его полностью. И родилось предвкушение. Доведённый до бешенства риф медленно повернулся к девушкам, спокойно улыбаясь. — Будь по-вашему. Он неожиданно быстро трансформировал руку и ринулся вперёд. Интуитивно Анна отступила, тут же направляя гуандао на ноги соперника. Атака получилась неуверенной и откровенно слабой, слишком сильно дрожали руки. Нет. Анна дрожала вся. Адреналин и страх слились воедино, распространяясь по телу волнами. Одна за другой, будоража сознание. Время казалось застывшим. Анна ощущала только тёплое шершавое дерево под нежными пальцами и то, как напряглись её мышцы. Проведи рукой — поранишься. — Осторожнее! — испуганный возглас Дездеморы привёл девушку в чувство. Крем глаза она заметила, что риф отошла к колоннам, чтобы не пострадать. Тут же Анна почувствовала сильный удар в грудь. Еймей выпрямился, наблюдая за тем, как его соперница падает. Он не мог сдержать злорадной ухмылки. — Ну как? Анна не ответила. Она подорвалась с места, стремительно приближаясь к юноше. Удар гуандао, направление — снизу вверх. «Ха, глупая! Рифы проворнее. Сильнее, умнее. Опытнее, — подсказывает внутренний голос». Еймей с лёгкостью уворачивается и резко бьёт девушку в живот так, что та сжимается, пытаясь вдохнуть. Она оперлась на оружие, оставшись на ногах. Риф покровительственно улыбнулся, наблюдая за попытками человека противостоять ему. Почти играючи, так легко, он подходит к ней, трансформируя руку обратно — она ему даже не пригодилась, насколько же жалок твой вызов, Анна? — и берёт лицо человека в свои ладони. Глаза злые, раздражённые и огорчённые своим поражением окончательно. Именно такими их хотел увидеть Еймей, чтобы она и не вздумала вновь браться за оружие в ближайшее время. А в её глазах решимость. Еймей опешил. Не только люди ошибаются. Анна подалась вперёд всем весом, сбивая рифа с ног. Они оба падают, но девушку это не останавливает. Гуандао ей уже не нужно, о нет. Оно лежит чуть поодаль, выроненное во время падения. Анна наносит удар. Один за другим, один за другим. Еймей уворачивается как может, перехватывает её руки и резко переворачивается, подминая человека под себя. «Нет, милая, он не проиграет сейчас, смекаешь?» Еймей хищно улыбается, его глаза блестят, а сам он тяжело дышит. Одним движением жизнь в теле напротив прекратиться. Э т о и н с т и н к т о х о т н и к а? Анна скалится. Она не хочет сдаваться, не может признать поражения, не после того как заявила, что готова бороться. Но животный страх поднимается к горлу всё быстрее и быстрее. Э т о и н с т и н к т с а м о с о х р а н е н и я? Человека совершенно не устраивают такие роли. Риф ощущает, что иначе быть не может. Жертва и охотник. Так было всегда и так будет. Еймей крепко зафиксировал руки девушки у неё над головой. И больше ничего не делает. Только сдерживает. Дездемора, стоящая в стороне от всего происходящего, внутренне аплодирует ненавистному ей рифу. Так разозлить и не давать возможности выплеснуть злость — это надо уметь. Она, возможно, даже гордиться им. Не Анной. У человека, удовлетворённо признаётся себе Дездемора, изначально не было ни шанса против опытного рифа. — Ты признаёшь поражение? — Еймей спрашивает спокойно, словно они сидят за столом, а не лежат на полу после непродолжительной, но насыщенной битвы. Риф выглядит немного уставшим, но до неприличного довольным. — Признай и мы сможем закончить этот фарс. Анна не отвечает. Она хмуро всматривается в лицо соперника, только ещё больше кривясь. — Эй, Анна. Давай же, заканчивай. И всё ещё молчит.Еймей чувствует, как его обоняние обостряется.
сильнее.
ЭТОТ ЗАПАХ СВОДИТ ЕГО С УМА.
Анна чувствует, что что-то ломается. Это кости?Или
Сознание?
Еймей резко отстраняется. Так, словно в его руках был не человек, а ящик. Ящик Пандоры, который только что открылся. Девушка неистово выгибается, бьётся в конвульсиях и кричит, кричит, кричит. Еймей не знает, что делать. Он испуганно смотрит на человека, сжимаясь от разворачивающейся картины. Он не сразу замечает, что одна деталь в девушке изменилась. В панике и в страхе, она раскрывает рот и старается втянуть как можно больше воздуха, чтобы вновь разразиться криком. Иначе никак. Иначе Анна сойдёт с ума от выворачивающей наизнанку боли. Каждую конечность, каждый орган.Всё. Девушка не чувствует ни крови из глаз и носа, ни присутствия рядом других рифов. Ничего. Лишь всепоглощающее отчаяние, вперемешку с желанием прекратить неистовые истязания. А Еймея в чувство привёл обычный подзатыльник. — Идиот, вставай! Я сама с ней не управлюсь! — Дездемора для достоверности подталкивала ошалевшего парня, заставляя шевелиться. Риф с ужасом смотрела на то, что творилось с их подругой. Пережив многое, Дездемора так и не смогла привыкнуть к подобным вещам. Хотя, нет, она врёт. Подобных этому вещей она не видела никогда. Еймей кинулся вперёд, пытаясь зафиксировать руки человека в одном положении. Он не мог смотреть ей в лицо, всё время обращал внимания на что-то другое. — Держи её ноги! — приказ выдался истеричнее, чем риф рассчитывал. Но есть ли ему вообще до этого дело? — Дездемора! — Это не поможет! Нужно что-то, что перебьёт… что с ней вообще происходит? — девушка осматривалась по сторонам, судорожно ища хоть что-то, что могло бы помочь. — Я не знаю! От слишком интенсивных движений очки соскользнули с лица человека и тут же были разбиты мощным ударом локтя. Еймей опешил. Одна деталь, которая не давала ему покоя всё это недолгосрочное время:он не чувствовал запаха. Риф с переменным успехом пытался сдерживать подругу, а в голове билась одна мысль.Запаха нет. То, что сводило с ума рифов вокруг — исчезло за пару адских для человека секунд. Неужели он что-то упустил при первой встрече? Еймей неожиданно остановился и выпустил руки Анны, тем самым привлекая к себе внимание второго рифа. — Ты с ума сошёл? Она сейчас отобьёт себе всё что можно и что нельзя тоже! — Дездемора приблизилась к юноше, крепко сжимая в руках отброшенное ранее гуандао. Оттолкнув сожителя, риф занесла оружие для удара. — СТОЙ! Мощный крик обескуражил её. Еймей тут же поднялся и оттащил девушку в сторону от извивающегося человека. — Ты не поверишь в то, что я сейчас скажу, — Дездемора видимо напряглась от таких слов. Еймей несколько раз вздохнул, прежде чем озвучить свою мысль. — Это мутация. Вот, что вызвало тот запах, который привлекал рифов. Дездемора недоверчиво посмотрела на человека и снова вернулась к парню. — Это невозможно. Как? Как?! — она резко взяла Еймея за грудки и притянула ближе, практически шипя тому в лицо проклятия. — Если ты мне сообщишь, что не уследил за ней просто потому что ты конченный мудак, плюющий на будущее других, то знай ты — труп. — Это не моя вина! — Еймей оттолкнул от себя рифа и, тяжело дыша, обернулся к Анне. И повторил. Снова. — Я не знал. Я даже и… предположить не мог. Девушка застыла в нерешительности. Впервые она не знала, как исправить ситуацию, что делать и как делать. Отчаяние начинает захватывает вас с кончиков пальцев. Обычно. Хранительница чувствовала, что отчаяние захлестнуло её с головой. Она обернулась к рифу и тут же поняла, что ждать от него помощи — бесполезное дело. Еймей застыл на месте, не отрывая панического взгляда с Анны. А она уже даже кричать не может, только хрипит что-то, воет из последних сил. Потому что больно. Потому что страшно. П о т о м у ч т о н и к т о н и ч е г о н е д е л а е т. Всё прекратилось так же быстро, как и началось. Дездемора тяжело дышала, впиваясь ногтями в хилое для такой силы гуандао, торчащее из правого плеча человеческой девушки. Еймей смотрит ещё пару секунд и вдруг неожиданно подходит ближе. Медленно. Боясь, что всё начнётся заново. — Отнеси её, — девушка прервала фразу, чтобы перевести дыхание, — на кровать. Юноша хотел спросить. Или возразить. И закричать от ужаса. Но молчал. Он осторожно, словно хрупкую стеклянную статуэтку, взял на руки стихшую Анну. Девушка, откровенно, выглядела отвратительно. Кровь из глаз и носа размазалась по всему лицу, потрескавшиеся губы скривились от боли, а ноги и руки покрылись синяками. Не так должна выглядеть нормальная шестнадцатилетняя девушка в расцвете сил. Риф поспешно (даже слишком, по мнению Дездеморы) положил человека на ближайшую из кроватей, что находилась в его собственной комнате. Рана на плече была свежая, однако крови не было. Оба рифа обеспокоенно переглянулись, но никто из них не знал, что нужно сказать. — Как такое могло произойти? — Дездемора обессилено упала на соседний с кроватью стул. Она глубоко вздохнула и гневно обернулась к юноше. — Я тебя спрашиваю! Каким таким замечательным образом в ней оказалась ДНК рифа? Так просто мутации не начинаются, знаешь ли. — Завались, — огрызнулся собеседник. Еймей чувствовал себя опустошённым от шокирующих новостей. Он прислонился к стене, не сводя глаз с человека. — Я думаю. Когда мы с ней встретились — этот запах уже был. Именно поэтому она ушла со мной, оставив семью, а не убежала… Он запнулся. Риф почувствовал, как дрожь прошлась по всему телу, заставляя его выпрямиться. — Её укусили! — Её что? — Дездемора встрепенулась. — В тот день, когда я охотился за одним из рифов, — пояснения выходили намного более сумбурными и запутанными, чем рифу бы хотелось. Однако сейчас он старался донести свою мысль как можно скорее. — Он попытался укрыться в человеческой школе, насколько я помню. И там, да, там я встретился с Анной. Она защищала рифа, подумала, что я плохой парень или что-то наподобие. — Погоди. Она защищала рифа? — Она не знала, кто это. — Тц, замечательные новости! — Дездемора всплеснула руками и отвернулась от собеседника, обращая всё своё внимание на девушку. — Дай угадаю, этот риф решил полакомиться наивным человечишкой, а ты, охотник чёртов, опоздал. Удивительно, что она вообще жива осталась. — В каком-то смысле ты права, — пожал плечами юноша. — Только я не знал, что это возбудит мутационную реакцию. — Дорогой мой, — голос Дездеморы был пропитан ядом. Её трясло от вспыхнувшей злости. К себе, за то что раньше не поняла, и к Еймею за то, что позволил этому случится. — Твои скудные познания генетики вводят меня в уныние. Соверши доброе дело, не унижайся ещё больше. Божечки, а ты ведь ещё и от меня скрыл тот факт, что её укусили. И чего ты хотел этим добиться? — Я не хотел, чтобы всё так… закончилось, — на выдохе закончил риф. — О нет, — обречённо протянула Дездемора, вставая со стула и приближаясь к собеседнику. — Ещё ничего не закончилось. Всё только начинается. Твоими усилиями, мы оба оказались совершенно неподготовленными к этому. И теперь остаётся только ждать. Они оба посмотрели на бледную Анну. Ждать и надеяться.***
Дездемора облокотилась на перила. Рассеянный ночной свет проникал через открытое окно напротив, освещая лишь часть балкона. Чистый воздух ночного города заполнил всё пространство вокруг девушки. Вдох. Выдох. Она дышала глубоко. Словно это последние вздохи в её жизни. Дездемора прикрыла глаза, отдаваясь этому наваждению. Каждую ночь на протяжении двух выматывающих недель она приходила сюда и просто вдыхала ночную жизнь. Спокойствие, что утрачивалось под дневными лучами солнца. — Переживаешь? Риф хотела бы заткнуть этот голос раз и навсегда, чтобы он не нарушал чистоту момента. Чтобы больше не мог ей мешать. Чтобы ничего не вспоминать. Еймей не показывал своих чувств уже на протяжении долгого времени. Неважно как, юноша старался держаться напускного спокойствия как можно дольше. Но две недели — это испытание для любого. Это отравление, что проникает с первым глотком ночного воздуха, так тягуче, так медленно растекается по каждой клеточке тела, затуманивая разум, возбуждая галлюцинации. Ветвь за ветвью это оплетает его тело. Утром легче. Утром он смотрит в грязное зеркало и срывает эти ростки позора. Вины, если хотите. А теперь он стоит рядом с той, для кого само его существование отвратительно. — Слабо сказано, — Дездемора не знала о том, что мучает невольного сожителя. На самом деле она и не особо к этому стремилась. — Две недели, Еймей. Она в этом странном метаморфическом сне две грёбаные недели! Со стороны юноши донеслось согласное хмыканье. Тишина повисла между ними каменной стеной. Оба рифа смотрели в противоположные стороны, думая о том же самом, и одновременно об абсолютно разных вещах. Наконец Еймей первым нарушил затянувшееся молчание: — Если так продолжится, то она умрёт от физических потребностей скорее, чем от мутации. Я… Я не знаю что теперь делать. — Тц. Всё зависит только от неё, — девушка недовольно посмотрела на собеседника. Озвучивая простую истину, Дездемора невольно задумывалась над тем, что совсем не уверена в физических и моральных силах человека. Однако давать себе повод переживать ещё сильнее риф не хотела. Она предпочитала выставлять внешнюю невозмутимость или игривую заинтересованность, но не разрушающее чувство беспокойства: — Твоё нытьё меня уже достало. Юноша болезненно дёрнулся при этих словах. Он знает об этом. Что слишком сильно начал ценить человеческую девушку. Что, хотя ни за что не признается, ценит то, что она привнесла в его жизнь. И что больше не хочет оставаться один. Точнее, не может. Но об этом он не узнает ещё очень и очень долго. Слишком поздно. — Я знаю, — врёт, но не подозревает об этом — знаю. Ты права, бессмысленные вопросы ничем не помогут. — Он вдруг резко застонал и закрыл лицо руками, — Боже! Когда я успел стать таким сентиментальным? Да и ты меня не лучше. Признаться, я был немало удивлён тем, как быстро вы поладили. Почему ты так к ней привязалась? Ты никогда не отличалась особой любовью к людям. — В отличие от тебя, — резко осадила собеседника Дездемора, недовольно скользнув по нему взглядом. Она вновь повернулась к окну. — Хотя в твоих словах доля правды есть. Я не люблю ни людей, ни рифов. Хотя, стоит уточнить, именно тебя и твою гнилую семейку. — Еймей стих. Девушка сделала пару глубоких вздохов и продолжила более хладнокровно.— Говорят, время лечит. Это полная чушь, запомни. Я всё помню и буду помнить до самой смерти, и никто из вас не уйдёт безнаказанным. Рано или поздно. Каждое слово накладывалось на Еймея всё большими ветвями вины. Эта история, после которой он так позорно сбежал в человеческий мир, ничего не зная о том, как выживать. Он повернулся лицом к рифу. — Я не буду просить прощения, ты не сможешь его дать. И пусть для тебя я враг, но не Анна. Ты так же, как и я, не хочешь её смерти. Я в этом уверен, пусть раньше бы никогда о таком не подумал. Может, это потому что она похожа на тебя? На ту тебя, которую я знал. Дездемора посмотрела на собственные руки и крепко сжала ладони в кулак. — Она никогда не узнает о твоём трусливом предательстве. И о том, что ты сделал с моим братом и мной. Но не думай, что знаешь, что у меня на душе. Потому что ты не знаешь. Ха, полукровка, пытающийся понять чистокровного рифа, какая прелесть. — Да, я половина рифа, а ты целых полтора. Вместе будем двумя полноценными ячейками общества, — съязвил Еймей и нагло усмехнулся. — Девушка оскалилась в ответ, обнажив острые зубы, но ничего не сказала. Они простояли рядом совсем недолго. Первой отвернулась и спустилась вниз по лестнице Дездемора. Без прощаний или пожеланий. Тихо и почти незаметно. Еймей с сожалением посмотрел на то место, где стояла риф пару минут назад. Она была в полном праве ненавидеть его, оскорблять, издеваться и поливать грязью. — И всё же… прости меня. — Его никто не услышал. Это так жарко. И холодно. Словно два потока пронзают ваше тело одновременно. Один — медленно, растираясь по ближайшим участкам кожи, входит в вашу голую ступню, смешивается с кровяными сосудами, вторгается в лимфатическую систему, поражает органы, до которых дотягивается своими текучими руками. Щупальцами. Ветвями. И становится сразу невозможно дышать от вводящего в безумие холода. Пальцы немеют, кажется, что сама кровь застывает в жилах, а глаза вертятся, вертятся в разные стороны. Я пытаюсь проснуться. Вы пытаетесь проснуться.Мы Пытаемся Проснуться
А второй поток беспощаднее. Он не обнимает ваши плечи, не обволакивает конечности, нет. О, он пронзает вашу макушку. Мозг горит, всё бурлит, Кипит, Кричит.АГОНИЯ, АГОНИЯ, АГОНИЯ.
О да, да, он стремительно проникает дальше, теперь ваши ключицы свело, дышать нечем, глотать не больно, просто невозможно. Все пылает.И ты плывешь. В чём-то вязком. Не знаешь, что это. Никто не знает, что это. И стоит ли бороться вообще? Нужно ли пытаться сохранить способность мыслить? От этого не будет легче, отнюдь. Крик делает всё легче. Анна кричит. Кажется? Кажется, да. Впрочем, она всё равно об этом не узнает. Слишком много голосов в голове. О чём они говорят? О смысле? О чувствах? Об отношениях? О п р е д а т е л ь с т в е? Она предала свою семью или спасла её? Оставила. Точно оставила. Просто хотела сбежать, сбежать туда, где начала бы всё заново, потому что смысла в той жизни не было. Потому что ничего не было. ТАК КАКАЯ РАЗНИЦА, ЧТО БУДЕТ С ДРУГИМИ? КАКАЯ ТЕБЕ РАЗНИЦА? Анна бы зарыдала, если бы могла. В голос, не стесняясь. Потому что больно, странно и хочется домой.Просто хочется домой.
Она опускается всё ниже и ниже. Даже не пытается бороться, отдаёт себя в руки чужие. Анна чувствует, что что-то обхватывает её со спины. И пускай. Она всё равно всех оставила и сбежала. Обхватывайте ближе, крепче. Анна хочет укрыться в этих руках, чтобы не видеть ничего. Ни того, что произошло, ни того, что происходит, ни того, что должно произойти. Совсем. Выколите кто-нибудь глаза. Или закройте. Разницы никакой. Она всё равно всех оставила и умерла. Разве? Анна вздрогнула, почувствовав под собой деревянный стул. Ноги — на полу. Руки — на столе. Сама она в чём? Девушка осмотрела себя. Платье. Чёрное платье до колен с немногочисленными кружевами на груди и руках. Анна отметила, что выглядит оно тем не менее очень элегантным. — Мы волновались за тебя, — девушка резко подняла голову, услышав спокойный голос старшей сестры. Дена сидела напротив человека, положив подбородок на скрещенные ладони, и мягко улыбалась. Тёмные волосы женщины аккуратно лежали на плечах, а сама она была одета в последнее, в чём видела её Анна — тёплый вязаный светлый свитер и домашние ярко-розовые штаны. Тем не менее Дана, видимо, чувствовала себя абсолютно комфортно в таком виде перед нарядно одетой сестрой. Склонив голову чуть набок, женщина продолжила: — Ты так неожиданно исчезла. И как тебе твоя новая семья? Нравится? — Анна хотела бы отвернуться. Или закричать, что это всё ради их защиты. Или помолчать, глотая слезы. Но тело не слушалось. Не шевелилось, не думалось. Не жилось. — Я знаю, что ты мечтала обо всём этом. Приключения, да? Эти друзья навек и всё такое. Так мечтала, что решила просто наплевать на всё. Эй, чудовище, — привычное ласкательное прозвище в этот раз показалось Анне унизительным, — весело тебе? Интересно было наблюдать за тем, как я страдаю из-за тебя? Почему ты ушла тогда, а? Не хотела видеть маму? Папу? Или тебе стыдно? «Я ушла, потому что хотела спасти вас!» — Ради нас говоришь, — Дена откинулась за спинку стула и усмехнулась, вся теплота исчезла из её глаз. — Лгунья. В первую очередь ради себя. «Я всё бы отдала, чтобы вернуться обратно!» — Так уж и всё? — заинтересовано протянула она. — Это ты можешь устроить. Вернись к нам. Ко мне. — Женщина встала и медленно подошла к Анне. Словно боясь ранить, Дена осторожно прикоснулась пальцами к щеке человека, любовно рассматривая её лицо. — Просто сдайся, сестрёнка. И всё снова станет как прежде. Ты, я и родители. Без этих ужасов и испытаний, что тебе пришлось пережить. Сдайся, слышишь. Давай пойдём домой? Анна застыла под внимательным взглядом сестры. И тут резко протянула руки вперёд, заключая последнюю в объятия. — Я хочу! Я очень и очень хочу вернуться, Ден! — Женщина радостно рассмеялась и ответила на объятия. — Так давай! Давай! — Ты просто не представляешь, как сильно я хочу… — Давай. — Лишь бы просто вернуться… — Сдайся. — И больше ничего из этого не вспомнить. — Вернись домой. — Ни этих убийств, ни крови. — Оставь всё. — Ни выборов, ни ответственности. — Убегай! — Ни страха, ни слёз. — Сдайся. — Ни смеха… — Сдайся. — Ни помощи. — Сдайся! — Ни Еймея, ни Дездеморы. — СДАЙСЯ! Анна вдруг осознала, что всё ещё сидит за столом. Абсолютно одна. С возможностью свободно двигаться. На ней не платье, а полюбившийся жёлтый свитер с высоким горлом и широкие голубые джинсы. И волосы распущены. И стола, оказывается, тоже нет. Девушка осматривается. Под ногами небо. И облака кучерявые-кучерявые! Так много, что города под ними не видно совсем. Она чувствует себя в безопасности здесь. И в театре тоже чувствует на самом деле. Анна думает. Впервые думает о том, что дом для неё имеет уже другое значение. У неё два дома? Или она просто изменила его месторасположение? Что такое «дом»? Место, где ты в безопасности. Где тебя примут и поддержат. Где ты знаешь, что сможешь укрыться от всего на месте. Раньше, она бы назвала своим домой только одно место. Дена ошибается. Ошиблась в самом начале. Девушка осматривается — всё вокруг начинает течь, словно водой смывают ненастоящую картинку. Но медленно, осторожно. Чтобы никто ничего не заподозрил в начале. Дена ошиблась. У Анны теперь другой дом. Тот, в котором она чувствует себя нужной, чувствует себя в безопасности. Анна осторожно опустилась на ближайшее облако и легла на спину, рассматривая ярко-голубое небо. И солнце. Солнце, что всегда восходит. Чтобы ни случилось, солнце всегда восходит. А ещё есть луна. Красивая, холодная луна. Она уравновешивает солнце, противостоит ему. Поддерживает его. Луна будет говорить грубо, но не бросит слишком наивное солнце. А солнце будет светить, чтобы луна, когда придёт её время, сияла ещё ярче. Вот так. Они живут вместе. А ещё есть сумерки. Они посередине. Ни солнце, ни луна никогда не будут сумерками. А сумерки никогда не станут ни солнцем, ни луной. А сумерки хранят много тайн, с ними так просто не сблизится. Они будут дразнить и мучить, а только потом уступят место для солнца или луны. Они сами по себе. Прекрасны в своей независимости. Вот так они и живут: она, Еймей и Дездемора — Солнце, Луна и Сумерки. Зависимые друг от друга и в то же время самодостаточны. «Поэтому, — думает Анна, — я ещё не могу сдаться. И вернуться не могу. Только поддерживать своих Луну и Сумерки». Потому что уже иначе никак. Анна закрывает глаза и, вдруг широко улыбнувшись, вдыхает свежий воздух полной грудью. Пора идти.Пора вернуться домой.
Тронный зал неспроста всегда считался жемчужиной дворца. Выкованный из холодного мрамора, он воплощал собой главную задачу королевской семьи — защищать свой народ. Так же твёрдо. Так же решительно и непоколебимо. Хильдегарда любила дворец в общем. А зал возводила в абсолют. Это ведь сердце замка. Витражные окна почти до самого потолка, сужающиеся кверху, мягкий красный ковёр, ведущий к трону — высокому креслу, украшенному золотыми вставками. Женщина мягко коснулась кончиками пальцев подлокотника и резким, уверенным движением села на престол. Длинное светлое платье словно растеклось по креслу. — Сет, подойти, — голос был спокоен. Хильдегарда еле заметно пошевелила пальцами, подзывая к себе своего единственного, но проверенного временем советника. Это был высокий мужчина средних лет. Длинные серые волосы были собраны в низкий хвост, на самом советнике — рубашка с жилетом и классические чёрные брюки. Он склоняет голову. — Ты снова отправишься в человеческий мир, проследить за братом. Где он живёт, с кем общается, что делает. И да, напомни, что у него нет права устранять отосланных мной рифов, иначе, боюсь, придётся напомнить младшему о правилах приличия в нашей семье. За информацией о его месторасположении ты знаешь, к кому обратиться. Сет кротко кивнул и поспешил исчезнуть с поля зрения королевы. Хильдегарда только усмехнулась такой спешке. Плавно встав с трона, она подошла к ближайшему окну. Из дворца, стоящего на холме, открывался замечательный вид на небольшой город. Он жил своей жизнью, совершенно не подозревая о том, что творится в голове у его властительницы. — Братец, — Хильдегарда протянула это почти нежно. Только холодные янтарные глаза выдавали истинные чувства девушки. — Так и не научился жить спокойно за эти года. Не смирился с тем, что никогда не будешь представлять ценности для моего мира. Даже жаль тебя порой. — Она обвела взглядом зал и усмехнулась. — Ты не сбежишь от меня, Еймей. Ни тогда. Ни сейчас.