Хардкор

Все началось еще в Храме. Мелкий Оби-Ван, еще юнлинг, заблудился в коридоре, добрался до нижних уровней — темных, пыльных и мрачных — и с визгом умчался обратно, увидев, как сгущающиеся тени алчно тянут к нему когтистые лапы, сверкая золотыми глазами. Он несколько недель заикался и плохо спал, но с течением времени все наладилось, и Оби-Ван выкинул воспоминания из головы, сочтя игрой разбушевавшегося воображения, пока не появились новые. Ксанатос. Падший джедай, слетевший с катушек, тянул свои алчные лапы точно так же, как и призраки, вот только, в отличие от них, был совершенно реальным. Он бросил ничего не понимающего мальчишку в шахты, заковал в шоковый ошейник и всячески измывался словесно, стараясь довести до нервного срыва. Побег Оби-Вана с Джинном привел Ксанатоса в бешенство, и тогда началось противостояние, длившееся несколько лет. Ксанатос всячески вредил, пытаясь угробить Кеноби и Джинна, но иногда — в приступах благодушия — старался совратить падавана с пути истинного и сделать своим учеником. Оби-Ван отбивался как мог, прокачивал боевые навыки и сарказм, а самоубийство сбрендившего предшественника на стезе падаванства воспринял с огромным облегчением, искренне надеясь, что больше не встретится с таким навязчивым вниманием. Наивный! Встреча с ситхом на Татуине, плавно переросшая в бой насмерть на Набу, заставила преисполниться нехорошими подозрениями, которые перешли в уверенность в тот момент, когда его гроссмейстер, прославленный мастер-джедай Ян Дуку, неожиданно активировал сейбер шокирующе-алого цвета и пафосно предложил стать его учеником. Кеноби тогда настолько обалдел от этого неожиданного откровения, что даже не смог как следует послать бывшего гроссмейстера приличествующим его почтенному возрасту пешим туром по памятным местам бурной молодости и молча бросился в бой. Мастер Макаши, конечно, всыпал им с Энакином по первое число и сбежал, но Оби-Ван был не в обиде: живы — и ладно. В том, что все гораздо хуже, чем он думал, Кеноби убедился, когда встретил в один отвратительный день неведомым образом выкопавшегося из могилы Мола. Дикий вопль «Кеноби!» еще долго снился по ночам. После этого все покатилось по наклонной. Рядом с Молом совершено неожиданно возник его брат: здоровенный, тупой и злобный, как ранкор. Ладно, их внимание еще можно было пережить, но затем подтянулась дурная, как лихорадка, Вентресс, с Датомира повалили ведьмы; Дуку, словно нерф-производитель, наплодил ситхов-недоучек во главе с Гривусом, и вся эта толпа принялась гоняться за ним, мечтая то ли прибить, то ли совратить. Кеноби отбивался, отгавкивался, отмахивался, рубил в капусту и сводил с ума занудными моралями и саркастичным флиртом, иногда не имея ни сил, ни времени слетать к своему куаферу, чтобы привести в порядок прическу и бороду. Ситхи лезли с сейберами и объятиями наперевес, пускали слюни от любви и бешенства и дружно орали: «Кеноби!». Оби-Ван похудел, в попытках снять стресс пил до умопомрачения, медитировал до полного просветления в пораженных алкоголем мозгах и ставил зарубки на рукояти сейбера, ведя кропотливый учёт отрубленных голов и конечностей. Ситхи все не кончались. Нервный параноидальный джедай стал косо смотреть на всех окружающих: никогда не знаешь, кто окажется подпольным ситхом — и Падение ученика воспринял почти философски. Впрочем, это не помешало сделать еще пару зарубок на сейбере и отправиться в изгнание лечить нервы. Попытка оказалась провальной: одним жарким пыльным вечером полный навеянным сивухой благодушия Кеноби, греющийся у костерка, на котором жарил зефирки, едва не подавился какавой, услышав хорошо знакомый вопль: — Кеноби! Целеустремленно несущийся к нему неубиваемый Мол стал последней каплей, насмерть прибившей крайт-дракона. Терпение джедая лопнуло, и Кеноби, озверевший от того, что ему так некстати прервали отдых, плюнул на принципы милосердия и прочего гуманизма, разделав врага показательно четко и быстро, как по учебнику. Угроза в адрес мелкого Люка подействовала живительным пинком, выбив тоску, сомнения и рефлексии. Кеноби закатал рукава, надавал по ушам попытавшемуся что-то вякнуть Ларсу и взялся за Люка, затерроризировав мальчишку до полного нестояния. Галактику ждало сотрясение в виде вернувшейся Команды, пусть и в обновленном составе. Появление очередного ситха Оби-Ван воспринял с юмором. Старкиллер оказался подвержен тому же недугу, что и остальные — тоже пускал слюни, сжимая потными от восхищения ладошками сейберы: мозги ему Вейдер прополоскал знатно, без конца зудя о том, как он ненавидит своего бывшего мастера, устроившего ему четвертование. Убивать бедолагу было почти жалко, но с этим справились и без него. Сдвоенный вопль в спину от Сидиуса и Вейдера, увидевших своего врага живым, бодрым и здоровым, был как бальзам на израненную душу. Кеноби свалил в закат, показывая неприличные жесты, хихикая и делясь с Люком пикантными подробностями боевого прошлого. Мурлыкающее «Кеноби» от какой-то страшной, как орбитальная бомбардировка, бабы в явно не идущем ей кожаном прикиде, вообще заставило горделиво бросить в пространство: — Я просто магнит! И полные страдания крики Вейдера это только подтверждали.