Хардкор

Оби-Ван всегда был перфекционистом и стремился занять подобающее ему высокое положение. Всегда. С самого детства. Сначала, в очень глубоком детстве, он, конечно, еще был как все, но, подрастая, маленький Кеноби все больше проявлял стремление к совершенству. Проблемный юнлинг, которого грозились отправить копаться в навозе, пришел в дикий ужас от одной мысли о сельском хозяйстве, тут же мобилизовав все свои силы, и начал превращаться в плакатного джедая. Поначалу в идеального юнлинга. Процесс шел с переменным успехом, но это было простительно — юный возраст и недостаток опыта. Заимев вожделенную косичку, Оби-Ван продолжил идти выбранным курсом, представая перед окружающими уже идеальным падаваном. Это требовало недюжинной силы воли и очень шустро соображающих мозгов, но Кеноби не жаловался: когда тебя всем ставят в пример, это, знаете ли, очень греет самомнение. Пусть это и не джедайское чувство. Кеноби рос, набирался опыта, наживая шишки на тернистом и полном ухабов пути воина Света, попутно накрепко усвоив простую истину: в жизни идеального джедая главное — не попадаться. А любое правило можно выполнить так, как необходимо тебе, нужно только посмотреть с правильной точки зрения. Такая жизненная позиция приносила как бонусы, так и некоторые неприятные моменты. Но Оби-Ван научился как получать удовольствие от первых, так и мастерски уворачиваться от вторых. В целом Кеноби был доволен своей жизнью и занимаемым положением: лучший падаван своего поколения; джедай, встретивший и убивший ситха впервые за тысячу лет; рыцарь и учитель Избранного; мастер и магистр, входящий в Высший Совет джедаев; Переговорщик и Высший генерал; известный на всю галактику дипломат. Да, Кеноби был доволен, хотя иногда постоянная необходимость «держать лицо» в окружении личностей, настойчиво требующих его внимания, нагло вторгаясь в личное пространство, немного напрягала. В такие моменты Оби-Ван жутко хотел применить на практике все свои знания ненормативной лексики по назначению для полной деморализации наглецов, но, увы, вбитая насмерть вежливость дипломата не давала пасть столь низко, чтобы презрительно процедить сквозь губу: «В очередь, сукины дети! В очередь!» Вот как сейчас. Поэтому он только бросил пренебрежительный взгляд, поправил элегантным жестом лезущую в глаза челку, ослепительно улыбнулся рычащим и скалящим зубы Молу с Саважем и протянул с хрустящим акцентом высшего корусантского общества: — Следующий! Только не торопитесь, пожалуйста!