Горячее ассорти

Когда светлые эмоции переполняют изнутри, в памяти зачастую возрождаются трогательные и дорогие сердцу образы: запах маминого омлета по утрам, походы с отцом на фестивали, проведённые за городом выходные у бабушки с дедушкой, чтение книги в саду под кроной дерева, что не давала солнечному свету достичь земли, приносящие уют ощущения тёплого июньского вечера, наступавшего после утомительно знойного дня… В те часы, когда летняя жара юга спадала, было так приятно открыть окно в гостиной, чтобы её наполнил свежий ночной ветер, доносивший ароматы травы и цветов. Оттого каждый вечер сразу становился каким-то магическим. У каждого воспоминания был свой особый запах, аромат, который зачастую обескураживал, дарил чувство невесомости и лёгкости на душе, или же, наоборот, он кружил голову и затуманивал взгляд, воссоздавая чувство голода по пережитым воспоминаниям, по человеку, который так по-родному маняще пах. Не каждый аромат, словно телепорт, мог вернуть в прошлое, однако, различая тонкие нотки давно забытого запаха, можно окунуться с головой в столь быстротечные мгновения минувшего, которые порой окутывают нас как тёплый плед морозной зимой или как мягкие лучи Солнца в тихий летний вечер. Некоторые запахи бодрят как контрастный душ. Пробуждают ото сна и влюбляют в себя до последней капли, до последнего вздоха, до последней крупицы времени. Нотки чего-то освежающего и элегантного. Так же было и у Какаши. Один лишь запах её волос заставлял грезить наяву. Хатаке помнил свои ощущения рядом с ней настолько ясно, что в моменты счастья и какой-то эйфории, память выдавала ему те самые воспоминания прошлых дней — того дня, когда они познакомились. Когда он впервые увидел яркую вспышку фейерверка, мелькнувший в толпе кусочек нежного оттенка кимоно, когда он впервые увидел эту девушку с растрёпанными каштановыми волосами. Она во время празднования фестиваля кружилась под музыку в невинном танце, такая лёгкая и парящая, даже несмотря на ограничивающее подвижность туго затянутое кимоно плавность её движений оставалась неизменна. Румянец на щеках и милая улыбка настолько были ей к лицу, что ком застревал в горле до боли. Она была такая беззаботная и счастливая, по-своему милая и дурманяще-красивая, что лишь одним взглядом зелёных с голубым отливом глаз уже оставляла глубокий отпечаток на сердце. В некогда израненном, а ныне — каменном, сердце безжалостного ниндзя, который годами не позволял никому приблизиться к себе. А если и позволял, то лишь для того, чтобы ликвидировать. Однако своим участием, своей жизнерадостностью и искренностью она смогла растопить и выпустить на свободу скованный льдом животный страх Какаши потерять ещё одного близкого человека, что не отпускал его и долгие годы паразитировал в подсознании. Один мимолётный запах смог вскружить голову, один взгляд дал понять, что она уже заполнила собой все мысли. И Какаши впустил её в своё сердце, потому что больше не мог быть один, потому что только ей удалось вернуть вкус к жизни, окрасив серость будних дней в яркие цвета, потому что с ней никогда не было скучно, она умела выслушать и поддержать, а ночи с ней… были самой глубокой глубиной, куда ему когда-либо доводилось погружаться. После встречи с ней светлые чувства ожили и нахлынули так, что их было невозможно унять, равно что пытаться остановить водопад голыми руками. Теперь он знал, что эта девушка останется надолго жить в его сердце. И сейчас, стоило Какаши войти в её кабинет, его встретил пленяющий запах ванили с корицей, переплетающийся с ароматом дерева, что так быстро стал родным. Он не был приторно-сладким и не отдавал горечью с нотками дорого одеколона. Это было нечто другое. Столь уютное и согревающее, тёплое и родное. Хатаке был рад закончить миссию и как можно скорее вернуться домой, к ней, как можно скорее её обнять и трепетно прижать к своей груди, наслаждаясь умопомрачительностью момента. Ничего нового. Как же сильно он скучал по ней и её телу… Она не ожидала увидеть его так рано, сидела на работе за столом, немного сонная и уставшая, хотя всем видом старалась не показывать этого своему мужчине. И вот она снова рядом… Крепкие объятия, сладкий поцелуй, тихий желанный стон на ухо… О Боже… Тело словно оцепенело, в нём напряглась каждая мышца плоти, как туго звенящая струна. Безумно хотелось уткнуться носом в её шею, в тонкие ключицы и спуститься ниже к груди, лаская каждый сантиметр нежной кожи. Почему бы и нет? Ему дозволялось всё. Хоть сомнения и одолевали ниндзя, но разлука длиною в месяц была невыносима. И вот она уже сидела на столе, а он тесно прижался к девушке всем телом, стоя между её ног, и ненасытно целовал её такое податливое тело. Ей и самой были приятны эти ласки, девушка обожала любвеобильность в мужчинах, но горячая страсть Хатаке затмевала собой все её предыдущие отношения. Пламя их обоюдного желания разгоралось всё ярче с каждой секундой. Ей доставляло удовольствие наблюдать, с какой жадностью Какаши припадает к её упругой груди, нежным соскам, с каким пылом мужчина прижимает её к себе, сжимая ягодицы всё сильнее и сильнее, словно у него оставалось мало времени, словно он боялся не успеть ею напиться. Её гордыня была исполнена сполна, ведь самый завидный жених Конохи — ледяное сердце деревни — сейчас, за закрытой дверью кабинета, утопал в любви к ней, скучая в разлуке лишь по ней и только по ней. И это было взаимно. Невозможно дольше ждать, здесь слишком жарко и душно. К чёрту всё. Лихорадочно расстёгивая ремень непослушными от возбуждения пальцами, Какаши взглянул на разгоряченную и покрасневшую девушку, с особым удовольствием отмечая её расслабленность и жажду секса во взгляде. Это было мучительно соблазнительно, до дрожи сексуально. Горевшие диким желанием зелёные глаза будоражили самые потаённые фантазии Какаши. Он по-разному представлял, как и где они могли заниматься любовью: в душе под струями воды или в темнице пещеры горячих источников, сокрытые ото всех густыми молочными клубами водяного пара, ночью в густой траве при свете Луны, окружённые запахом росистой зелени и прохладой лесного воздуха, или же у пылко горящего костра, который обдавал жаром их и так распалённые покрытые потом тела. И каждая его фантазия становилась явью. Девушка претворила в жизнь каждую из них, поддерживая его желания и внося в них свою изюминку, а порой — острую перчинку. Доминировала не только она, но и сам Какаши, и от этого он получал ещё больше кайфа, ещё больше эйфории и новых эмоции. Многие проведённые вместе вечера он надолго сохранит в своей памяти, которая не даст ему упустить ни единой детали. Он помнил абсолютно всё: плавные изгибы талии и бёдер своей любимой женщины, нежность её кожи, изменения в голосе при особенно громких стонах, запах дыма того самого костра и стридуляции неумолкаемых сверчков, шум прибоя и скалистый берег. Помнил всё вплоть до мелочей. Что это? Профессиональная привычка быть начеку, или же всё дело в ней? Дикое любопытство с каждый днём всё сильнее и сильнее разгоралось в нём. И как же приятно быть в ней, в её теле, чувствовать и заполнять членом её всю. Видеть, как она, вся мокрая и текущая, лежит под ним, прикусывая его кожу у плеча, и просит не прекращать эту сладкую пытку. — Продолжай… Срывается с её уст, и всё. Какаши напрочь теряет рассудок. Прижимая её к себе, он с особым энтузиазмом и остервенением начал двигать бёдрами, толкаясь на всю длину в юное тело. Девушка видела его разным: добрым, милосердным, опасным ниндзя, грубым, порочно злым, разбитым, бесстрашным, в маске и без. И любила она его любым, принимая его всего без остатка со всеми достоинствами и несовершенствами. В ней самой было немало незамысловатыми недостатков, на которые Какаши будто закрыл глаза, видя в ней свой идеал. Распаляя поцелуями и без того горячую девичью кожу, он обжигал её прикосновениями своих рук: Какаши не мог насытиться этим моментом, принадлежавшим лишь им двоим. Столь долгая разлука породила в их душах неимоверное желание и жажду быть вместе. Между ними всё происходило слишком быстро, в спешке. Она вскрикнула и напряглась, понимая, что вот-вот кончит. Удовольствие накатило несоизмеримо сильной волной, сумасшествие накрыло с головой их обоих. Какаши сильнее сжал девушку за талию и ягодицы, пуще прежнего прижимая к себе, будто хотел слиться с ней воедино. — Скучала? — отрывисто и с напором спросил ниндзя. — Безумно… — вторила ему в ответ она и крепко прижала к себе мужчину за плечи, стараясь двигаться с ним в такт. Происходившее между ними мучительно приятно, от их близости сердце горело в груди, ноги дрожали, а голос срывался от постоянных стонов. Какаши никогда не устанет держать её руку, гладить по мягким волосам, целовать красивые губы и любоваться её глазами. Лишь бы она всегда оставалась рядом. Так оно и будет.