Л
- Я тут подумал, - говорит Гарри, лежа в кровати Луи вечером вторника. - Мм? - отвечает Луи, уже ускользая в сон на своей стороне кровати. Гарри двигается, поворачиваясь на бок, чтобы посмотреть на Луи. Через несколько минут он сядет и начнёт натягивать свою одежду обратно, готовясь вернуться к себе, чтобы успеть на лекцию с утра. Однако, сейчас он здесь, и его волосы падают ему на глаза. В сонном состоянии Луи хочет протянуть руку и коснуться их. - Каждый раз, когда мы... ты знаешь. Общаемся, - говорит Гарри с небольшой улыбкой. - Это всё проходит здесь, у тебя. - Правда, - бормочет Луи, а его рука скользит по кровати сама по себе, задевая предплечье Гарри. - Как думаешь, - говорит Гарри, делая паузу, чтобы зевнуть. - На этих выходных хочешь пойти ко мне? - его пальцы смыкаются вокруг запястья Луи. - Я приготовлю тебе ужин, - говорит он с улыбкой. - Да? - говорит Луи, его глаза уже слипаются. - Ладно. Звучит неплохо. - Ладно, - он слышит мягкий шёпот Гарри. - Ладно. Когда он просыпается, Гарри уже нет, но на подушке лежит записка с наспех написанным посланием. Раннее занятие, прости :( ужин в пятницу, в 8? xx Хазза Луи делает свои утренние дела, задумываясь, когда именно они начали извиняться за разлуку. Добравшись до машины, он закрывает дверь и без движения сидит на водительском месте какой-то момент. Затем, двигаясь так быстро, будто у него поджимают сроки, он достаёт телефон и отправляет Гарри смс. твой на пятницу :) Он кратко смотрит на телефон, а потом кидает его на пассажирское сиденье и заводит машину. Это просто ужин. Они постоянно едят ужин вместе, и это ничего не значит. Смена места ничего не меняет. Кто решил, что есть что-то в то же время и в том же месте с другим человеком должно быть чем-то существенным, в любом случае? Конечно, человечество, как вид, уже вышло за эти рамки к настоящему моменту. Именно. Просто очередной вечер с другом, с которым он спит, с добавочным бонусом в качестве бесплатной еды. Звучит весело. За обедом, когда Луи заходит в учительскую, Гарри расплывается в улыбке, оттягивая его в сторону, в то время, как Зейн и Найл закатывают глаза. - Привет, - говорит он, потирая большим пальцем запястье Луи. Они сделали правило не-целоваться-в-школе, но это не значит, что они могут держать руки при себе. - Я не смогу прийти сегодня вечером. Или завтра вечером. В пятницу у меня презентация, по которой мне реально-реально надо получить высшую оценку. - Всё нормально, - говорит Луи. - Я всё равно ужасно отстал с проверками, я могу использовать это время, чтобы нагнать. Гарри сочувственно улыбается. - А за это прости. - Ну, нет, - натянуто говорит Луи, тыкая свободной рукой Гарри в бедро. - Эй! - говорит Найл из-за стола. - Руки выше пояса! - Луи показывает ему язык, но всё равно убирает руку. - Не могу дождаться пятницы, - мягко говорит Гарри. - Это... моя квартира небольшая, но я обещаю, что хотя бы умею готовить, - он выглядит нервным. Луи хочется пощипать его за щеки, а потом поспать с ним. - Я уверен, что мне все понравится, - говорит он. Он открывает рот, чтобы сказать ещё что-то, но его перебивают друзья-придурки. - Ох, Зейн, шепни мне сладкие слова ни о чем, пожалуйста! - говорит Найл, положив голову на плечо Зейна. - Только, если мы сможем быть настолько отвратительными, насколько возможно, предпочтительно с другими людьми в комнате, мой дорогой, - говорит Зейн, поглаживая лицо Найла. - Особенно, если эти люди пытаются есть. И Гарри, и Луи смеются и садятся, чтобы поесть. Луи откусывает яблоко и пытается не думать, считается ли ужин у Гарри, как что-то особенно романтичное или похожее на свидание. Потому что это не так. Правда? Он не шутил о том, что отстаёт с проверкой, и остаток недели проходит в тумане тезисов и тематических предложений. Вскоре приходит вечер пятницы, и он оказывается на пути к дому Гарри с уложенными волосами и в недавно выглаженных брюках. Ничего необычного. Они просто "пообщаются", как и всегда, только в другом месте. Определённо, ничего такого. Луи прибывает точно в 8 и глушит двигатель. Он достигает двери несколькими минутами позже, но не настолько поздно, чтобы быть грубым. Он довёл это до совершенства. Он хватает с заднего сиденья бутылку вина и вылезает из машины, удостоверяясь, что она закрыта прежде, чем пересечь тускло освещенную парковку. Окрестности Гарри выглядят немного одиноко из-за темноты, и это напоминает Луи о его собственных студенческих годах и том бюджете. Лифт немного скрипит, но он быстро достигает этажа Гарри. Когда он стучит в дверь, то слышит приглушённое "Войдите!". Он поворачивает дверную ручку, оказавшуюся незапертой, и уже собирается начать читать Гарри нотации по поводу безопасности, когда заходит внутрь, но потом. Ладно. Квартиру наполняет мягкая музыка, исходящая из док-станции iPod'а на кухонном столе. Гарри стоит у плиты с как минимум тремя разными кастрюлями и сковородками на конфорках, пар от которых делает его волосы даже более непослушными, чем обычно, когда он отклоняется, чтобы встряхнуть их. Кухня на удивление чистая, хотя Луи предполагает, что для беспорядка и места-то особо нет — Гарри не шутил, когда говорил, что это место чуть ли ни метр на метр. Выключив духовку, Гарри разворачивается с улыбкой, и Господи милостивый, на нём фартук. Ещё на нём удобная чёрная рубашка с закатанными рукавами, так что Луи довольно быстро отвлекается от фартука. - Привет, - говорит Гарри, пересекая кухню двумя шагами. Одной рукой он забирает у Луи вино, а другой притягивает его для поцелуя. - Привет, - говорит Луи, разрывая поцелуй. - Не думал, что это будет так, - говорит он,кивая в сторону фартука. Гарри выгибает бровь. - Я ничего не делаю наполовину, - говорит он с нарочной серьёзностью. - Правильно, - говорит Луи, отстраняясь, чтобы украдкой взглянуть на еду. - Вкусно пахнет, что это? - Тилапия гриль с лимонным маслом, каперсами и орзо, - Гарри говорит так, будто это нормальное предложение. - Но оно пока не готово, так что уйди, - он прогоняет Луи из кухни, хотя Луи и не совсем уверен, что может, а что не может считаться "в кухне", когда по существу вся квартира - это просто одна большая комната. - Вообще, - говорит Гарри, дав ему вино вместе со штопором. - Открывай, пока я тут заканчиваю. Луи начинает откупоривать вино и пользуется шансом побродить по квартире. Бродить здесь особо негде, но Луи увлекается. Один угол помещения отделён деревянной перегородкой, и он делает вывод, что за ней кровать Гарри, но больше его интересует оставшаяся часть. Само пространство оформлено по самой малости: одно кресло, один ковер и один стол со стульями - единственная мебель. Всё это весьма хорошего качества, стол из твердой древесины, но Луи может сказать, что они подержанны, может представить, как Гарри нашёл их на мостовой и радостно притащил их домой. Он в пол уха слушал музыку, пока слонялся вокруг, и теперь думает, что узнает её. - Это тот же тип, которого мы слушали на Рождество? - спрашивает он. Гарри расплывается в широкой улыбке. - Да, тот же парень, я удивлен, что ты помнишь, - Луи лишь кивает и возвращается к исследованиям. Обстановка, может, и спартанская, но чего квартире явно не хватает, так это голых стен. Почти каждый доступный сантиметр покрыт чем-то, вызывая в комнате атмосферу смеси сорокиного гнезда и логова серийного убийцы. И Луи это увлекает. Гобелены, вырезки из газет и распечатки картин везде, но большую часть всего этого занимают фотографии - фото зданий, пейзажей, животных, достопримечательностей, но главным образом фото людей, фото лиц. Луи не знает, друзья ли Гарри всё это или просто втихаря нащелканные снимки незнакомцев, но в любом случае мысль о том, что Гарри видел так много людей и захотел оставить их, кружит ему голову. Он пятится к центру комнаты и медленно вертится по кругу, вбирая в себя всё это. Покрыты даже окна, кажется, коллекциями шарфов, бисерных шалей и одним британским флагом средних размеров, вместо нормальных занавесок. Луи кажется, будто он находится в аквариуме всей жизни Гарри, и он продолжает ждать удушье, что никак не приходит. - Откуда ты всё это взял? - спрашивает Луи, бегая глазами по стене. Он замечает изображения пары рыжих близнецов, Моста "Золотые Ворота" и молодой женщины, которой может быть только Джемма, выглядящая именно так, как он её и представлял, с розовыми прядями в волосах. Он смотрит влево и видит распечатанную картину Тернера, небольшой гобелен с драконом и созвездия из бумажных снежинок. Он смотрит вверх и видит на потолке несколько разноцветных гирлянд, которые радостно мигают. Боже, он собирается поужинать внутри мозга Гарри. Его взгляд зацепляется за одну картинку, прикреплённую рядом с той, что с Джеммой. Он никогда раньше её не видел, но всё равно сразу узнаёт. Он и Гарри стоят с Найлом и Зейном перед колесом обозрения. Зейн выглядит уныло, Найл выглядит так, будто только что занимался оргией во фритюрнице, Луи скрыт за гигантским медведем, а потом, потом Гарри, который блаженно улыбается крошечному спрятанному Луи, отвернувшись от камеры. Луи хочет оторвать фото от стены, положить в свой бумажник и смотреть на него только, когда ему очень, очень грустно. - Куда бы я не пошёл, у меня есть склонность собирать все вещи, и обычно я просто никогда ничего не выкидываю, - говорит Гарри, заканчивая раскладывать всё по тарелкам. Тут гарнир. Луи, возможно, никогда не оправится после этого. - Мне нравится, когда меня окружают воспоминания. И, не знаю, я бы почувствовал себя виноватым, если бы избавился от этого, - он приносит тарелки на стол и уходит обратно в кухню за бокалами для вина. Луи улыбается в его удаляющуюся спину. - Я удивлен, что тебя не окружают бродячие кошки, которых ты приютил, - говорит он. - Или, не знаю, за тобой не ходят по пятам утята. Ты диснеевская принцесса, Гарри Стайлс, - вернувшись со стаканами, Гарри делает реверанс. - Ты на самом деле до сих пор не открыл это? - спрашивает Гарри, указывая на бутылку вина в руках Луи. Луи смотрит вниз в лёгком недоумении от того, что она здесь. - Прости, - говорит он, открывая ее с чпоком, - я отвлёкся. - Ах, да, тебя так легко отвлечь, - говорит Гарри с хитрой усмешкой, забирая у него бутылку и наполняя оба стакана. Луи показывает ему "викторию"* и забирает стакан, подавляя улыбку в ответ на смех Гарри. Они садятся, чтобы поесть то, что оказывается поистине вкусным блюдом, и каждая забота Луи по поводу этого вечера незаметно улетучивается, когда он смотрит на Гарри. Пока они едят, они периодически выпадают из разговора, но слова даются легко, а тишина не напрягает. Луи ощущает растекающееся тёплое чувство, которое бокал вина не совсем оправдывает. Это чувство ему знакомо, оно уже было у него и раньше, но он не может дать ему название. - Значит, - говорит Гарри, глядя на пустую тарелку Луи, - я так понимаю, еда тебе понравилась? - он берёт бокал, а Лу обнаруживает, что пялится на него, захваченный движением сухожилий на его запястье, а потом и кадыка, когда он глотает вино. Луи хочет ответить с сарказмом, но не может себя заставить. - Да, всё было невероятно. Я официально впечатлён. Гарри просто сияет. - Ну ладно, буду честным, это моё лучшее блюдо, так что выбирать его всегда безопасно, когда я хочу впечатлить. Ах, да. Вот то слово, которое искал Луи. Безопасно. Он поднимает бокал и осушает его одним глотком перед тем, как встать и обойти стол. - Что—, - всё, что удаётся сказать Гарри, отодвигая стул от стола до того, как Луи забирается ему на колени и настойчиво целует его. Он проглатывает остаток вопроса Гарри, крепко хватаясь руками за его плечи. Гарри, может и был пойман врасплох, но он быстро учится, хватая зад Луи и притягивая его ближе. Луи скользит одной рукой к задней части шеи Гарри и под воротник, стараясь дотронуться везде, где возможно. Гарри издаёт мягкий звук и разрывает поцелуй, тяжело дыша. - Господи, Лу, - говорит он со смешком, отстраняясь, чтобы посмотреть на лицо Луи. - Если у тебя есть какой-то фетиш, связанный с ризотто, просто скажи мне. Я найду этому применение. Луи изо всех сил старается стереть с лица улыбку и снова наклоняется, крадя быстрый поцелуй. - Если ты ожидаешь, - ещё поцелуй, - что я буду весь вечер смотреть на тебя, - ещё один, - и не хотеть тебя, - ещё один, на этот раз подольше, - ты даже глупее, чем твои рождественские огоньки. Гарри утыкается носом в шею Луи. - Тебе нравятся рождественские огоньки, - одна его ладонь проскальзывает под джемпер Луи сзади. Её ширина почти покрывает спину Луи, и дыхание Луи сбивается. - Да, нравятся, - говорит Луи, снова вовлекая его в поцелуй, и этот никто из них не разрывает. Он никогда не был медлительным парнем, но Луи не может не смаковать это, не наслаждаться каждым движением языка Гарри в его рту, каждым звуком, который издаёт Гарри, когда Луи тянет его волосы. Гарри, кажется, вполне доволен собой, одна его рука на спине Луи, а другая блуждает по его телу, касаясь его бедра, его талии, его щеки. Луи думает, что мог бы навсегда остаться вот так, цепляясь за Гарри на шатком деревянном стуле, если бы Гарри пообещал никогда не переставать так трогать его. Однако, ему требуется немного времени, чтобы захотеть большего. Они попали под какой-то ритм - Луи трётся об Гарри, а Гарри томно оттесняется, близко удерживая его. Луи может сказать, что Гарри возбуждён, может почувствовать это каждый раз, когда Гарри толкается, и знаете что, он любит целоваться настолько же, насколько этот парень, но он хочет этого. Засасывая язык Гарри, Луи перемещает пальцы на пуговицы его рубашки, быстро расстёгивая их, идя сверху вниз. Он начинает стягивать её с его плеч, но бросает, согласившись на то, чтобы скользнуть руками по груди Гарри. Боже, это нормально иметь столько кожи? Быть таким тёплым? Луи не помнит, чтобы когда-либо был настолько изголодавшимся по кому-либо. Гарри, должно быть, особый случай. Гарри заставляет его хотеть иметь больше рук. Луи легко царапает ногтями живот Гарри и наслаждается чувством того, как напрягаются его мышцы, тем, как по всему его телу проходит дрожь. Он издаёт довольный звук в рот Гарри, что превращается в удивлённый вскрик, когда он внезапно оказывается в воздухе. Гарри положил свои руки под бедра Луи и поднял, и Луи автоматически сцепляет ноги за спиной Гарри, обвив руки вокруг его шеи. Он слышит грохот от стула Гарри позади. Гарри делает всего три, может, четыре шага, и спина Луи ударяется об стену. Руки Гарри нежны, когда он удерживает Луи на месте, но его рот груб. Луи чувствует слишком много, слишком осознаёт, что Гарри окружает его, и то чувство, как фотографии на стене сзади царапают его шею. В его разуме мелькают воспоминания щекочущей травы и исчезающего неба, и он кусает Гарри за губу. Гарри стонет, слегка перемещая их вправо, и Луи чувствует, как фотографии отрываются со стены. - Хазза—, говорит он, - твои—, - всё, что ему удаётся сказать, на чём иссякает весь его словарный запас. - Плевать, - говорит Гарри, проводя губами по мягкой коже на челюсти Луи, и глаза Луи с трепетом закрываются. Его бедра бесполезно работают, но позиция без опоры все усложняет. Он солгал бы, если бы сказал, что ему не приносит удовольствие быть настолько окутанным Гарри, но он хочет большего, хочет касаться столько, сколько ему нравится. Он слегка тянет Гарри за волосы. - Гарри, - слабо говорит он. Гарри отвечает тянущим поцелуем на стыке его плеча и шеи. - Хаз, - снова пробует он, и на этот раз Гарри поднимает глаза, аккуратно ставя Луи обратно на землю. Луи благодарен, что сзади него стена, пока он восстанавливает равновесие. - Что такое, Лу? - бормочет Гарри, положив руки на талию Луи. Его губы блестят, и Луи видит красные полосы на его животе там, где он его поцарапал. Он это любит, любит видеть свои метки на Гарри. - Я хочу—, - начинает он, но не может найти слова, не может сложить свои мысли в какое-либо предложение, чтобы сказать вслух. - Луи, пожалуйста, - говорит Гарри удушливым голосом. - Нет ничего— что хочешь, Лу, что угодно, - он, кажется, не осознаёт, что вжимается бёдрами в Луи, и, Боже, это реально никак не помогает ему сосредоточиться. Луи собирает всё мужество, что у него есть, и выдавливает слова. - Я хочу... я знаю, что мы ещё этого не делали, но, Боже, Гарри, я хочу, я хочу быть внутри тебя, - заикаясь, выговаривает он на одном дыхании. - Пожалуйста. Он наполовину улыбается сам себе, но Гарри этого не делает. Рот Гарри слегка приоткрыт, и он бессильно кивает. - Да, я, - он сглатывает, - я тоже этого хочу, Боже, Лу, я хочу этого, я хочу этого, - а затем он снова целует Луи, будто он забыл, как использовать слова, и хотя бы это у них общее. Гарри снова поднимает Луи, и на этот раз они перемещаются за перегородку, и Луи усаживают на матрац на полу. Он озирается, а затем приподнимает бровь, смотря на Гарри. - Уютно, - говорит он. - По крайней мере, на нём есть бельё. - Заткнись, - говорит Гарри, наконец, сбрасывая с плеч рубашку. - Могло быть и хуже, у меня могла бы быть кошка, которая любит заходить в комнату и смотреть. - Это случилось один раз—, - возражает Луи, но Гарри прерывает его поцелуем, склоняясь над ним. Его руки снова скользят под джемпер Луи, но на этот раз они продолжают двигаться, и Луи разрывает поцелуй, чтобы позволить ему снять его через голову. Блять, у Луи, должно быть, слишком много нервных окончаний для нормального человека, потому что чувство обнаженной груди Гарри на его собственной заставляет его чувствовать себя так, будто он сейчас вспыхнет пламенем. Хотя ощущение пропадает достаточно скоро, потому что Гарри спускается вниз по телу Луи и расстёгивает его штаны, стягивая их и трусы одним движением. Освобождённый член Луи покачивается, более, чем наполовину стоящий, и у него есть момент, чтобы оценить лицо Гарри похожее на морду кота, наевшегося сметаны, прежде, чем его окутывает роскошный, влажный жар, а его голова ударяется о матрац. К настоящему времени Гарри делал минет ему, наверное, больше, чем полдесятка раз, но Луи до сих пор не привык к такому энтузиазму, тому, как пальцы вцепляются в его бедра и двигают его именно так, как надо. Глаза Гарри крепко закрыты, а он сам сосредоточен на этом чувстве, и Луи задумывается, будет ли его лицо таким же, когда Луи его трахнет. Внезапно эта мысль возвращает его в реальность, и он тянет Гарри за волосы, отстраняя его с совершенно неприличным звуком. - Нет, - начинает он, но потом отступает, глядя на изогнутые брови Гарри, - в смысле, да, Боже, да, но это, это не то, как я хочу сегодня кончить, и просто иди сюда, - говорит он, жестом указывая Гарри, чтобы тот залез повыше на кровати. Гарри демонстративно устало ползёт к нему, но вскоре издаёт удивленный смешок, когда Луи переворачивает его. Гарри ложится на спину и смотрит, как Луи расстёгивает свои штаны и снимает их, а следом и нижнее белье, изволив приподнять его бедра в нужное время. Луи скидывает его обувь и отпинывает собственные брюки и трусы, оставляя их двоих обнаженными на кровати. И, Боже, Луи знает, что Гарри красив, знал это с той секунды, как впервые увидел его, но иногда это до сих пор поражает его. Как в этот раз, когда Гарри лежит на спине в мягком свете своей квартиры, глядя на Луи так, будто он всё это заслуживает. - Нравится то, что видишь? - говорит Гарри, дёрнув бровями, и хорошо, может, "красив" не то слово, может, правильнее будет "харизматичный". Луи фыркает и хватает член Гарри, что тут же затыкает его. - Где ты здесь хранишь смазку? - властно спрашивает он. Гарри протягивает руку назад под подушку и достаёт баночку смазки и несколько презервативов, бросая всё это Луи. - Оно у тебя там всё время, или ты просто думал, что я точно предложу? - спрашивает Луи, откладывая презервативы в сторону и открывая смазку. - Без комментариев, - отвечает Гарри с небольшим жалобным воем, когда Луи отпускает его, чтобы смазать два пальца. Луи поглаживает его по внутренней стороне бедра, а тот расставляет их, позволяя Луи усесться между ними. Луи двигает пальцами за яйца Гарри, проводя ими дальше, пока не находит то, что искал. Когда он скользит по этому пальцами, Гарри шипит, перемещая руку, чтобы дотронуться до себя. Луи перехватывает его руку, поднося к своим губам и посасывая два его пальца во рту, и Гарри ахает. В этот момент расслабленности Луи первый раз проталкивает один палец внутрь. Он осторожно двигает им вперед-назад, в то же время облизывая пальцы Гарри, и видя, как другая рука Гарри сжимает простынь и оттягивает её. - Блять, Лу, ты должен— ты должен дать мне больше, - говорит Гарри с прерывистым дыханием. Луи позволяет его пальцам выпасть изо рта, но накрывает ладонь Гарри собственной, чтобы удержать её внизу. - Разве? - говорит он и проталкивает внутрь второй палец. Он видит, какой это производит эффект, видит, как дергается член Гарри в ответ, и знает, что он должен хотеть коснуться себя, но свободная рука Гарри остаётся цепляться за простынь, и он знает, что это из-за того, что Гарри осознаёт, что Луи так хочет. Луи слегка раздвигает пальцы, начиная растягивать Гарри, и видит, как его грудная клетка то поднимается, то опускается с дрожью. Он видит каждый сбитый вздох, каждый оборванный ах. Гарри смотрит на него из-под тяжелых век, ожидая следующего движения Луи, и расставляет ноги ещё шире. Луи знает, что это уловка ради большего, но будь он проклят, если не попадётся на эту удочку. Он перестаёт раздвигать пальцы и проталкивает их глубже, скользя мимо второй фаланги. Согнув их, он начинает выводить их обратно, и здесь. Гарри резко дёргает тазом, насаживаясь на его пальцы, а через его бёдра проходят судороги, и он поворачивает лицо в сторону, вжимаясь в кровать. - Блять, Лу, - говорит он, крепко зажмурив глаза. - Ещё, - его ладонь раскрывается под ладонью Луи и переплетает их пальцы. Луи двигается ближе, сидя на коленях между раздвинутыми ногами Гарри, одной рукой соединившись с рукой Гарри, а другой работая внутри него. Он повторяет своё предыдущее действие, задевая пальцами ту же точку, и пристально смотрит, как трепещут мышцы торса Гарри, а его свободная рука цепляется за постельное белье до побеления костяшек. Гарри так возбуждён, Боже, он течёт на собственный живот. Луи чувствует вторящую боль, просто глядя на него, но он ничего не может поделать с собственным стояком, когда обе его руки заняты. Он задаёт ритм, плавно двигая пальцами, и Гарри подхватывает его, качая бедрами, чтобы встретить каждое движение Луи. По мягкому, отчаянному скулежу, который Гарри издаёт на выдохах, Луи может сказать, что он ударяет ту точку в нём каждый раз. Луи не думает, что Гарри вообще знает, что производит шум, слишком занятый каким бы то ни было ощущением, чему бы то ни было, что даёт ему Луи. Гарри разлепляет глаза и смотрит на Луи. - Луи, - говорит он напряженным голосом, - пожалуйста, я могу принять больше. Пожалуйста, - пальцы Луи снова скользят по той же точке на последнем слове, превращая его в сдавленный крик. - Хм, - говорит Луи, рассматривая зрелище, которое предоставляет ему Гарри. - Нет. - Блять, - практически выплевывает Гарри, сильно насаживаясь на пальцы Луи. - Не знаю, что я в тебе нашел, Господи, - говорит он с тяжёлым дыханием, но на его лице тень улыбки. Луи улыбается в ответ и без предупреждения вводит третий палец. - Боже, - выкрикивает Гарри, изгибаясь над матрацем. Его руки дергаются, а его крепкая хватка на ладони Луи чуть не выводит его из равновесия. Он восстанавливает ритм, завороженный состоянием Гарри: покрытый блестящим потом, с румянцем, который так часто видит Луи на его щеках, прокравшимся вниз по его груди. Темнее всего на его члене, который лежит, влажный и наполненный, на его животе. Ему вдруг кажется, что он понимает тот импульс позади нужды Гарри, чтобы фотографировать всё. Он хочет записать это, хочет иметь доказательство того, как выглядит Гарри, когда Луи разбил его в пух и прах, насколько ему это нравилось. Луи не хочет переставать дразнить Гарри, но этого желания недостаточно, чтобы удержать его от касаний всего, до чего он только может дотронуться. Он нагибается, отодвинувшись на коленях, и оставляет на полости бедра Гарри влажный поцелуй перед тем, как пустить в ход зубы. Гарри издает низкий стон, закидывая левую ногу на плечо Луи. Луи смягчает укус своим языком, упорно игнорируя ощущение от того, что член Гарри трётся о часть его лица и шеи. Он смотрит вверх вдоль тела Гарри, встречаясь с ним взглядом и до сих пор разрабатывая его изнутри. - Расскажи мне, - говорит он, удивляясь хриплости собственного голоса, - расскажи мне, что ты чувствуешь. Гарри удушливо вдыхает, но не разрывает зрительного контакта. - Боже, Лу, - говорит он, крепко сжимая ладонь Луи в своей. - Ты такой— блять, ты делаешь мне так хорошо, это так хорошо, пожалуйста— Луи снова сильно засасывает укус. - Пожалуйста, что? - бездыханно говорит он. - Пожалуйста, - говорит Гарри разрушенным голосом. - Пожалуйста, - и Луи приходится зарыться лицом в бедро Гарри в свете своего открытого желания. - Да, хорошо, - говорит он, последний раз целуя синяк, формирующийся там, где он укусил Гарри. Он осторожно высовывает пальцы и отпускает руку Гарри. Гарри издаёт на это несчастный звук, спуская ногу с плеча Луи. Луи шикает ему и достаёт презервативы, всё ещё лежащие на кровати. Однако, его пальцы скользкие, и он возится с упаковкой, не в состоянии разорвать её. - Вот, - говорит Гарри, слегка приподнимаясь. Он протягивает руку, и Луи отдаёт ему квадратик из фольги. Чистыми руками Гарри открывает упаковку. Он достаёт презерватив, а затем наклоняется между его ногами, хватая Луи за основание. Контакт его шокирует, поскольку он так сосредоточен на Гарри и особо даже не думал о собственном состоянии. Он изо всех сил старается не потерять самообладание, пока Гарри надевает презерватив на головку, а потом раскатывает его одним скольжением кулака. Даже через латекс внезапное ощущение заставляет Луи схватиться за плечо Гарри, ища поддержки. Гарри поворачивает голову, чтобы легонько укусить предплечье Луи, а после смотрит на него с улыбкой. - Я бы сказал тебе быть со мной нежным, - говорит он, а в широко раскрытых глазах плещется поддельная невинность, - но думаю, что ты воспринял бы это серьёзно. Луи принимает вызов, увидев его, и со смехом толкает Гарри на спину. Он твердо кладёт руки по обе стороны головы Гарри, нависая над ним. - Ну, кто-то из нас должен, - говорит он, наклоняясь, чтобы поцеловать его, и, Боже, последний раз они целовались лишь несколько минут назад, но Луи уже умудрился заскучать по этому. Он заставляет себя отпрянуть и садится, утягивая за собой одну из подушек. Он подталкивает Гарри, чтобы тот поднял бедра, и кладёт под него подушку. - Какой джентльмен, - бормочет Гарри, когда Луи хватает баночку и последний раз смазывает себя. - Если ты так говоришь, - говорит Луи, улыбаясь, и направляет себя. Он заботливо смотрит на Гарри и получает ответ, когда ноги Гарри соединяются за ним. Он медленно входит, смотря на лицо Гарри и крепко держась за его бедра. Это почти слишком, чувство узости Гарри вокруг него и вид его лица: закрытые глаза и закушенная нижняя губа. Луи почти наполовину внутри, когда Гарри издаёт сломанный звук. Луи замирает. - Нормально? - спрашивает он, гладя большим пальцем его тазовую косточку. - Более чем, - говорит Гарри со всё ещё закрытыми глазами. - Продолжай. - Хорошо, - говорит Луи и протягивает руку, чтобы взять член Гарри, толкаясь до конца. От этого глаза Гарри распахиваются, а грудная клетка вздымается. Луи продолжает поглаживать его, поворачивая на конце так, как нравится Гарри, и слегка выходит, его собственное дыхание становится чаще из-за горячего сопротивления. Он хочет завести Гарри ещё немного, хочет повести его к краю, потому что он знает, что так он не сможет продержаться долго. Хотя у Гарри, кажется, другие планы. Он спихивает руку Луи и достаёт до его плеч, вовлекая его в поцелуй с зубами и языком. Руки Гарри обвивают шею Луи, а его ноги сжимаются вокруг его талии, притягивая Луи глубже. Погрузившись в Гарри, Луи приходится разорвать поцелуй и сделать пару глубоких трудных вздохов. Он нависает над Гарри, но его руки дрожат, и он падает на локти и утыкается носом в шею Гарри. Он пытается сгруппироваться, но сосредоточиться сложно, когда везде так много Гарри. Луи проводит носом под его челюстью, оставляя на коже легкие поцелуи. Гарри счастливо вздыхает, успокаивающе проводя руками по спине Луи. Луи приходит в себя, поднимая голову, чтобы снова поцеловать Гарри, и задать рукой тот же ритм, что и ранее. Когда его толчки набирают скорость, пальцы Гарри впиваются ему в спину, и Луи начинает проглатывать небольшие звуки, что вылетают из него. Он чувствует, как головка члена Гарри влажно трётся о его живот, и мысль о том, что это работает, что он может почувствовать себя так хорошо и заставить Гарри почувствовать себя хорошо в одно и то же время, чуть не развязывает его. На этот раз поцелуй разрывает Гарри, падая головой назад. - Блять, Лу, ты убьешь меня, если будешь продолжать это, - говорит он хриплым голосом. Луи перемещает одну руку и бездумно проводит большим пальцем по линии горла Гарри. - Если тебе от этого легче, - говорит он, шипя, когда его толчок сильнее вбивает Гарри в матрац, - я не уверен, что могу. Продолжать это, то есть. Гарри лишь шатко ухмыляется, царапая ногтями спину Луи. - Ох, ты имеешь ввиду, это, - говорит он, сужаясь вокруг Луи, - больше, чем ты способен выдержать? - Луи издаёт звук, на который он найдёт время, чтобы постесняться позже, и изрекает в челюсть Гарри. - Господи, Хазза, я кончу, если ты будешь так делать, - наполовину шепчет он. Он слегка выходит, прежде чем снова толкнуться, заставляя Гарри закатить глаза. - Так кончи, - говорит Гарри. Луи зажмуривается, тряся головой. - Нет, я могу продержаться дольше. - Лу, - Гарри настойчив. - Хочешь, чтобы я— я расскажу тебе, что я чувствую, перед этим, ладно? То, как Луи содрогается - весь ответ, который ему нужен. Гарри тянется наверх и целует его в уголок губ, и даже с закрытыми глазами Луи чувствует его улыбку. Затем Гарри снова падает на кровать, и слова начинают лететь из его уст. - Чёрт, Лу, мне это нравится, мне нравится, что ты внутри меня. Мне нравится это натяжение и эта наполненность, мне нравится знать, что завтра я до сих пор буду чувствовать тебя внутри себя, наматывая круги на тренировке, блять, - он восстанавливает дыхание после сильного толчка Луи. - Боже, мне нравится, что я могу почувствовать, насколько ты меня хочешь. Луи слышит отчаянный звук, покидающий его, до того как он вообще осознаёт, что издаёт что-либо. Он рад, что у него закрыты глаза, потому что если бы он был способен увидеть, как эти слова покидают рот Гарри, то был бы уже в могиле. - Боже, это реально на тебя действует, правда? - спрашивает Гарри, и Луи чувствует, как его пальцы легко гладят его по лицу, проходя по губам. - Мне нравится видеть тебя таким, всего изорванного, Господи, Лу, ты должен себя видеть. Пожалуйста, я хочу, чтобы ты кончил, я хочу видеть, как ты кончаешь, ты так прекрасен, когда делаешь это. Я хочу, чтобы ты кончил внутри меня, я хочу держать тебя во время этого, пожалуйста, Лу— И это всё. Оргазм настигает Луи, и он видит звездочки. Гарри, верный своему слову, держит его, пока он с тряской проходит через это. Когда он берёт себя в руки, Гарри смотрит на него с таким выражением лица, что Луи может описать лишь, как самодовольное влечение. - Я тебя довёл, - говорит он, и он даже не не прав, этот придурок. Луи привстаёт и выходит так аккуратно, как только может. Гарри морщится от пустоты, лениво потянувшись руками над головой, и выглядит так, что Луи не может этого выдержать. Он снова встаёт на колени, чтобы получше его разглядеть. Затем он наклоняется и одним плавным движением вводит в Гарри четыре пальца и одновременно берёт в рот его член. Бедра Гарри подмахивают, вне контроля, и Луи крепко удерживает их свободной рукой. Теперь Гарри не говорит и слова, лишь издаёт пронзительные звуки, которые становятся громче с каждым разом, когда Луи толкает в него пальцы. Луи и не пытается заглотить глубоко, просто сильно и влажно посасывает головку члена Гарри, наслаждаясь его тяжестью на языке. Это почти столь же приятно, как и чувствовать Гарри вокруг пальцев, горячего, открытого и жаждающего. Гарри тянет его за волосы, как предупредительный сигнал, но Луи толкается глубже, берёт в рот больше. Рука Гарри соскальзывает вниз, поглаживая щёку Луи, и тут он кончает со сдавленным вскриком. Луи сглатывает горькую жидкость, наполняющую его рот, ожидая конца, прежде чем осторожно вытащить пальцы. Он смотрит на Гарри, который глядит в потолок, кажется, в бессознательном состоянии. Хотя он дышит, так что Луи не слишком волнуется. Луи решает дать ему минуту и встаёт, потягиваясь. У него есть, наверное, около двух минут, прежде чем он сам вырубится, так что он ими воспользуется. Он снимает презерватив, чувствуя самодовольство, и завязывает его, шагая к ванной на подкашивающихся ногах. Когда он возвращается, Гарри лежит там же, где он его и оставил, но ему удаётся повернуть голову, чтобы взглянуть на Луи. - Иди сюда, - говорит он хриплым и сексуальным голосом. Он перекатывается по матрацу, уступая Луи место, чтобы тот лёг рядом с ним. Они оба скользкие от пота, но Гарри, кажется, плевать, и он вовлекает Луи в ленивый поцелуй. Он радостно мурлычет ему в рот, а после отстраняется, последний раз чмокая его. - Спать, - говорит он, хотя Луи не уверен, ему ли это или себе. Однако, он оказывается склонен согласится, даже если ему тяжело с головой Гарри на груди. Его глаза закрываются, и он не находит, чему возразить. Когда он просыпается, то по пению птиц снаружи понимает, что уже утро. Свет, попадающий ему на лицо, мягкий, приглушённый и разноцветный из-за шарфов, что висят на окне Гарри. Точно. Гарри. Луи моргает заспанными глазами и поворачивается вправо. Вот он, свернувшийся и помятый, его лицо слабое и доброжелательное. Ночью кто-то из них, должно быть, натянул на них одеяло, и кожа Гарри выглядит невероятно золотистой под белой тканью, будто внутри него есть какой-то свет, который никогда не выключается. Чтобы не дотронуться до него, ему требуется приложить сознательное усилие. Он, кажется, крепко спит, и вот тогда Луи должен попытаться сбежать. Он должен осторожно выскользнуть из-под одеяла, не разбудив Гарри, тихо одеться и уйти. Он мог бы оставить записку, как и Гарри, сесть в машину и уехать. Он с лёгкостью мог бы быть дома через полчаса и снова уснуть в кровати без этого жалкого рвения, колотящегося у него в груди. Гарри большой мальчик, он переживёт, если проснётся один, возможно, даже и не моргнёт. Но что-то в Луи противится этому, поднимается дыбом от мысли о том, что Гарри медленно встретит день без кого-либо рядом. Это просто— это кажется пустой тратой. И всё. Поэтому, когда Гарри хмурится и издаёт несчастный звук через полчаса, сжимая простыни в пальцах и потягиваясь, Луи здесь. Гарри жмурится от света, и его взгляд падает на Луи. Той медленной, одурманенной улыбки, расцветающей у него на лице, достаточно, чтобы заткнуть ту часть мозга Луи, которая до сих пор орёт на него, чтобы он извинился и ушёл. - Привет, - говорит Гарри, перекатываясь на свою сторону, чтобы посмотреть на Луи. - Привет, - тихо отвечает Луи озадаченным голосом. Он знает, что он, ну, довольно неплох в сексе, но это не оправдывает то, как Гарри на него смотрит. - Нормально спалось? - спрашивает Гарри, и Луи лишь кивает в ответ. - Хорошо, - мягко говорит Гарри. - Тогда не хочешь сюда? - и, ладно, отказываться было бы грубо, не так ли. Луи придвигается ближе, протягивая руку и проводя ей вниз по предплечью Гарри. Тепло Гарри просочилось за ночь в кровать под ним, и у его кожи и постельного белья одно и то же светящееся тепло. Луи подаётся вперёд и заботливо целует Гарри. У них во ртах утренняя кислота, но Луи может это перетерпеть ради того довольного звука, который издаёт Гарри. А потом он вдруг не может больше этого терпеть, ни эту мягкость, ни это медленное, заставляющее таять движение. Что-то мягкое можно быстро стереть, легко забыть, слишком хрупко для жизни, как понял теперь Луи. И он не может это терпеть, не ради этого. Он легонько подталкивает Гарри в плечо, пока тот не понимает намёк и не ложится на спину, а Луи разрывает поцелуй, устраивается пониже сбоку от него, поднимая его руку над головой. Гарри смотрит на него с любопытством, но Луи видит, как на его лице появляется понимание, когда он наклоняется, чтобы погрузить зубы в нижнюю сторону предплечья Гарри. Гарри испускает вздох, шипя, пока Луи работает, кусая и засасывая то место, что Гарри однажды установил для него. - Господи, кто-то с утра напористый, - говорит Гарри, скользя другой рукой в волосы Луи. Луи отрывается, хихикая в руку Гарри. - Я уверен, что не знаю, о ком ты, - лукаво говорит он, запуская руку под одеяло, чтобы взять в неё наполовину твёрдый член Гарри. Его собственная эрекция прижимается к бедру Гарри, и тот полу смеётся, полу ахает. - Ты, чертёнок, - говорит он и быстро переворачивается, оказываясь над Луи. Он нежно улыбается, переплетая их руки над головой Луи, и сталкивается с ним бедрами. Касание и трение приятны, так чертовски приятны, но без дыхания Луи оставляет эта близость - то, как они с Гарри лежат вплотную с головы до кончиков пальцев. Они еле двигаются, просто медленно трясь друг об друга в слабо освещённой комнате. Может быть, сейчас и утро, но в эту секунду, прямо здесь чувства находятся за гранью времени, как будто Луи навечно застрянет тут, если не будет за собой следить. Гарри наклоняет голову ближе, чтобы прошептать Луи на ухо, и Луи может почувствовать каждое движение его губ. - За это ты заплатишь, Томлинсон, - легко говорит Гарри, и Луи не думает, что он знает, насколько он прав. Час и два оргазма спустя они оказываются в крошечном душе Гарри, по очереди ныряя под слабые прыски воды и смывая остатки последних двенадцати часов. Гарри несколько раз касается скользкой кожи, но ни один из них не может набраться энергии для петтинга, не говоря уже о сексе. Они недолго наслаждаются поцелуями у раковины после того, как они почистили зубы, убрав утреннее дыхание, но они ведь лишь люди, и Гарри на вкус словно мята, и Луи. Покинув ванную, Луи направляется к своей одежде, но Гарри, кажется, равнодушен, идя в кухню обнажённым. Натягивая штаны, Луи смотрит из-за угла, как Гарри тянется наверх и берёт что-то сверху холодильника: свою камеру. - Не смей, - говорит Луи, натянув штаны наполовину, но Гарри направляет камеру не на него. Вместо этого он разворачивается и оглядывает стол. - Как тщеславно, Томмо, - говорит Гарри в поисках ракурса. Стол точно такой же, каким они его оставили прошлой ночью: тарелки разложены, а стаканы пустые. Стул Гарри до сих пор валяется на полу. Он фотографирует с нескольких разных углов, затем выпрямляется, явно довольный. Он с улыбкой смотрит на Луи. - Не волнуйся, Лу, я не буду заснимать твою настоящую… слабость, - он кивком указывает на состояние раздетости Луи и подходит к холодильнику, чтобы положить на него камеру. Луи заставляет себя посмеяться, застёгивая ремень, но эти слова ударяют его сильнее, чем хотелось бы. Если бы Гарри захотел, то он смог бы заснять множество вещей, включая слабость. Если бы он позволял себе думать об этом, то это напугало бы его до чёртиков, но проскальзывает приглушённая, зарытая под простынями и цветными шарфами мысль о том, что фотография, которую Гарри только что сделал, найдёт место на его стене. Гарри прогуливается к нему, до сих пор обнажённый, с мокрыми волосами. Он сзади обвивает руками талию Луи и счастливо мурлычет. - Можешь остаться, если хочешь, - говорит он. - На день. У меня есть еда, мы можем просто скрыться здесь от всего мира и... - он прерывается, усмехаясь в шею Луи. - Пообщаться. И это звучит действительно прекрасно. Это звучит восхитительно, и вот от этого Луи корчится, потому что это звучит так восхитительно, что он мог бы к этому привыкнуть. У Луи политика такая - не привыкать к восхитительным вещам, особенно, когда ему кажется, будто он уже привык к своей ежемесячной доле баловства. Вот чем было бы его пребывание здесь - баловством, особенно, когда у него действительно есть, чем нужно заняться. Он неохотно выскальзывает из рук Гарри и подбирает свою кофту, натягивая её через голову. - Прости, Хазза, мальчик мой, но я действительно не могу остаться. Я должен бежать в квартиру, чтобы покормить Герцогиню, она была одна с прошлой ночи. Гарри просто смотрит на него с потухающим лицом. - Ты должен покормить Герцогиню. Луи страстно кивает головой. - Она очень особенная, если я вскоре не буду там, то она всю неделю будет не в духе, - это правда. У него есть шрамы, как доказательства. Конечно, он мог бы написать Зейну и попросить его сбегать туда, чтобы покормить её, или позвонить какому-нибудь соседу, но он не может оправдать это лишь ещё несколькими часами секса, и не важно, насколько этот секс хорош. Гарри, наконец, кивает в ответ. - Ладно. Справедливо. Тогда в следующий раз. - Было— я провёл время действительно хорошо, было прекрасно, - заикаясь, бормочет Луи, чувствуя странную вину. Он не должен чувствовать вину. Эти действия принадлежат взрослому, ответственному человеку. - Спасибо за ужин. И. Всё остальное. Гарри лишь немного усмехается и притягивает Луи за талию, вовлекая его в медленный, неторопливый поцелуй. - Всегда пожалуйста, - бормочет он, когда они наконец разъединяются, и, Боже, было бы легче, если бы на Гарри были хотя бы штаны. Луи удаётся выпутаться, изо всех сил стараясь избежать его взгляда. Маневры уклонения должны начаться сейчас, или его решение рухнет. Он хватает с кресла пальто и направляется к двери, готовясь попрощаться. Положив руку на дверную ручку и разворачиваясь, он сталкивается с видом Гарри, прислонившегося к кухонному столу и наблюдающего за ним, как особо похотливая греческая статуя. - Может быть, мне удастся вернуться позже, - выдаёт Луи, и это совсем не то, что было в его планах. - Никакого давления, - говорит Гарри, но он сияет и он голый, и Луи несётся в безопасность лифта. Если он соскользнёт по стене и посидит здесь несколько минут с головой между колен, перед тем как нажать на кнопку, то, честно, он не думает, что его можно винить в этом. Он добирается до своей квартиры в целости и сохранности, и Герцогиня лишь умеренно гневствует по поводу задержки её завтрака. Для него этот день на удивление продуктивен, и он разбирает огромную часть горы работ, которые всю неделю нависали над его головой. Если срочность избежания решения возвращаться к Гарри или нет и подталкивает его больше, чем обычно, то, ладно, по крайней мере побочные эффекты его невроза положительны. Луи приходится перестать уворачиваться от вопроса, когда Гарри пишет ему в полдень. так мне одеваться или нет? Луи со стоном кидает телефон на диван. Грёбанный Гарри и его нагота и его способность заставлять всё это звучать так легко. И это кажется лёгким, когда Луи с ним, кажется таким же лёгким, как и спеть песню, что даёт Луи ещё больше причин, чтобы соблюдать теперь дисциплину. Если он не может доверять себе, когда он рядом с Гарри, то, когда он один, он может хотя бы попробовать быть рациональным. Прямо сейчас рациональность говорит Луи, что в последний раз, когда у него было так мало самоконтроля, ему не понравилось, как всё закончилось. Вздыхая, Луи протягивает руку к дивану и хватает телефон. извини, Хаз, не думаю, что у меня получится :( Он позволяет своей голове упасть на подушки и думает о том, как Гарри прочтёт смс, думает о том, как он сморщит губы, расстроившись. Прежде чем он успевает об этом подумать, он поднимает телефон последний раз. но я буду думать о тебе ночью, когда останусь один ;) И, честно, какую хрень делала для него рациональность в последнее время.З
Зейн должен признать, что это было не самой лучшей его идеей. Он реально, реально не хочет писать Луи, потому что он знает, что тот не отвяжется от него ещё миллион лет. Если бы Найл не был в поездке, то Зейн мог бы просто написать ему и заставить поклясться в том, что это останется тайной, и если бы он был очень, очень осторожен следующий месяц или около того, то Луи никогда бы не узнал, а Зейн мог бы избежать позора жизни. Но в данном случае Луи - его единственная надежда. Он ни за что не выйдет из этой комнаты в таком состоянии, а его свободный период почти закончился. У него мало времени. Зейн делает глубокий вдох и достаёт свой телефон, смирившись с вечным позором. подойди в учительскую рядом с туалетом в здании е, мне нужна помощь D: Он зажимается в угол, ожидая ответа Луи. Он прячется в учительской с кардиганом на голове. Наверное, так низко он еще не опускался. У него в руке вибрирует телефон, похоронный марш его достоинства. у меня урок, что тебе надо? отвечает Луи, и Зейн ни за что не будет объяснять это через смс. пожалуйста, просто приди, это ЧП DDD: Проходит еще минута, прежде чем Луи отвечает, лучше этому быть хорошим, и Зейн морщится, глядя на экран. Луи не имеет понятия. Тех нескольких минут, которые требуются Луи, чтобы дойти до него, хватает, чтобы привести себя в должное состояние при всей этой ситуации. Всё плохо. Всё очень, очень плохо. К тому времени, как Зейн слышит приближающиеся шаги, он уже запер дверь на замок и уселся перед ней на пол, и она дребезжит у его спины, когда Луи пытается её открыть. - Дверь заперта, Зейн, - говорит Луи, и Зейн может представить его раздражённое, измученное лицо с той стороны. - С чего бы тебе запирать дверь? Ты издеваешься? - Я впущу тебя, - говорит ему Зейн, - но сначала поклянись, что не будешь смеяться. Пауза. - Я не могу этого обещать, - говорит Луи. - Я даже не знаю, что ты сделал. - Поклянись, что не будешь смеяться! - говорит Зейн, и, Боже, так низко он ещё определённо не опускался. - Но ты ведь знаешь, что я буду, - говорит Луи нетерпеливым голосом. - Ты не просил бы меня поклясться, если бы уже не знал, что я буду. - Это даже не— ладно, хорошо, - говорит Зейн. Иногда Луи такой придурок, но он же пришёл, когда Зейну было надо, что имеет большое значение. - Просто. Пожалуйста, попытайся не смеяться. - Ладно, ладно, - смягчается Луи. - Просто открой дверь. Зейн поднимается на ноги, борясь со страхом, отягощающим его желудок. Может, всё будет не так плохо, как он думает. В конце концов, на самом деле он ещё не оценивал весь ущерб, как таковой. Он отпирает дверь и впускает Луи, закрывая её за ним. Луи просто смотрит на него. - Зейн, - говорит он. - Ты заставил меня пройти весь путь до сюда, чтобы посмотреть на тебя с кардиганом на голове? - Просто... дай я объясню, - говорит Зейн. - Тебе недавно что-то в голову прилетело? - говорит Луи. - Заткнись и послушай, - указывает ему Зейн. - Точно, извини, - говорит Луи, подняв обе руки. - Пожалуйста, продолжай. - Я думал, что смогу сделать ту штуку, как в фильмах, когда люди, ну, знаешь, поджигают сигареты на плите, - говорит Зейн. - Поэтому я пришел сюда, потому что это единственная учительская с плитой, и я наклонился близко к пламени, и мои, мои волосы как бы... поймали огонь. - Они что? - говорит Луи, вскидывая брови. - Как это вообще случилось, то есть, физически? В смысле, я знаю, что ты пользуешься много какими продуктами, но, Господи. - Ладно, - признаёт Зейн, - я просто распылил немного больше, чем обычно. - Зачем тебе—, - Луи обрывается посреди предложения, а на его лице появляется ужасное понимание. - О, Боже мой. Зейн. Ты опять собирался курить под дымовым датчиком, не так ли? Зейн не отвечает. - У тебя проблемы, - стонет Луи. - Насколько всё плохо? - Я ещё не знаю, - говорит Зейн. - На самом деле я пока не, эм, не снимал это с того момента, как использовал его, чтобы подавить огонь. Лицо Луи морщится на мгновенье, будто он только что проглотил что-то кислое, а после его сдержанность, наконец, ломается, и он взрывается смехом. - Прости меня! - неравномерно и удушливо говорит он на хмурый вид Зейна в перерывах между смехом. - Прости меня, о, Боже, я пытался, но ты поджёг свои волосы, а потом ты потушил их своим кардиганом, пожалуйста, я заслуживаю медаль за то, что так долго держался. Зейн должен ему хотя бы за это, особенно позже. Последние несколько недель с того, как они с Гарри начали делать то, что теперь они называют их отношениями, с лица Луи невозможно было стереть улыбку. Он не думает, что Луи вообще осознаёт, что ходит, как большой довольный идиот, напевая песни в коридорах, без всякой видимой причины улыбаясь в свой чай, надевая свои самые пёстрые штаны. Зейн дразнил бы его побольше по этому поводу, если бы не боялся, что из-за этого Луи побежит от Гарри так быстро, как ноги смогут его унести. Продолжительное счастье Луи для Зейна важнее, чем издевка над ним. Потому что он хороший друг. С другой стороны, Луи до сих пор смеётся, а Зейн до сих пор в своём кризисном режиме. - Хорошо, - говорит Луи, вытирая с глаз слезинку. - Ладно, извини меня. Теперь я заткнусь. Давай-ка посмотрим на тебя. Зейн неохотно опускает голову и снимает кардиган, задерживая дыхание перед реакцией Луи. - Это... - говорит Луи. - Определённо, могло быть и хуже. - В смысле? - Ну, ты мог бы потерять целую голову, например, - говорит Луи, и Зейн отчаянно стонет. - Шучу! Просто шучу! - Я тебя задушу, - говорит Зейн. - Ты очарователен, - говорит Луи. - Всё на самом деле не ужасно. То есть, определённо заметно и не в смысле посмотрите-на-меня-я-такой-авангардный, а в смысле я-спалил-часть-своей-чёлки, но этого лишь немного сбоку. Вероятно, оно снова вырастет за месяц или два. - О, Боже, - говорит Зейн, закрывая лицо руками. - Что мне делать? - Зейн, друг мой, - говорит Луи. - Думаю,пришло время познакомиться с твоей тайной любовью: шапочка. Зейн немного подбодряется. Это не кажется таким уж и плохим. - Думаешь, они разрешат мне носить её во время уроков? Луи небрежно махает рукой. - Скажи им, что у тебя какое-то кожное раздражение. Куча перхоти, я не знаю. Это не сравнится с некоторыми твоими другими вопиющими элементами гардероба. Хорошая точка зрения. В конце концов, Луи, может, и не совершенно бесполезен. - У тебя она есть? - говорит Зейн. - Что, с собой? Нет, я не ты, я не ношу с собой всё, что у меня есть, на случай какого-нибудь ЧП с дресс-кодом. Думаю, у меня в машине может быть, если хочешь, иди возьми, - говорит Луи, сверяясь с часами, - но мне реально надо вернуться в класс. Зейн жалобно смотрит на него. - Нет. Нет. Ни за что, я не собираюсь приносить её тебе. Сам кашу заварил, сам и расхлёбывай. Зейн строит щенячьи глазки. Через несколько минут Луи возвращается с шапочкой, и Зейн натягивает её, хмурясь на отражение дверцы микроволновки. Не плохо, но и не хорошо уж точно. Значит, ему просто придётся быть тише воды, ниже травы, пока волосы не отрастут обратно. Больше никаких курений под дымовыми датчиками, больше никаких анонимных вовлеканий соседей за якобы неправильное хранение пожарной лестницы, хотя бы на месяц. Он тащится обратно в класс. Его жизнь - обман. Он позор для фамилии Малик. Он задумывается, насколько всё могло быть хуже. Тогда он достигает своего класса и видит записку, вставленную в небольшой ящичек на двери. Дорогие учителя, Как вас и проинформировали на последнем пед. совете, реконструкция Восточного крыла школы начнётся на следующей неделе. Примите к сведению, что работники сферы обслуживания, подрядчики и инспектора регулярно будут в здании, чтобы гарантировать, что эти реконструкции соответствуют строительным нормам, пожарным нормам и так далее. Всем посетителям здания будут выданы идентификационные карточки и разрешение работать в течение учебных часов. Ради безопасности учеников и сотрудников сюда прилагается перечень допущенных к зданию. Мы ценим ваше сотрудничество во время этого замечательного— Зейн перестаёт читать, судорожно переворачивая страницу к списку имен. И прямо здесь, в перечне наряду с несколькими другими пожарными есть Лиам Пейн. Ну. Блять. Конечно. *Показывается указательным и средним пальцами руки, направленными вверх в форме буквы «V». ПП: Эм, да, я опять задерживаю. Но многие тут знают, что я терпеть не могу, когда Гарри боттомит, и хоть здесь суть не в этом, переводить было все равно трудновато. :/ И, да, я взялась за еще один перевод, так что вот.