***
У барной стойки щебетала стайка подвыпивших девушек, одиноко восседал грузный лысый мужчина, и, сгорбившись на табуретке, сидел Джо. И не следа Бена. Расписание не обманывало, а вот Бен вполне мог. Неделя, другая, третья. Джо начал сомневаться в своем здравом уме, и поинтересовался у бармена, не бывал ли у них раньше странный парень в наушниках и с книгой. Бармен не отрываясь от приготовления коктейля сказал, что это его любимый посетитель. Сердце Джо немного сбавило дикий темп. Значит, не сошел с ума. Хорошие новости?.. Плохие новости — Бен его игнорировал. Глухая стена, а за ней тот, кто отчаянно пытается через нее пробиться. Но холодные цепкие руки хватаются за все, до чего дотягиваются, тянут назад за волосы, оставляют царапины и синяки на предплечьях. Джо отчетливо ощущал присутствие десятка призраков за спиной Бена, даже в его молчании они ощущались так ясно, как будто Джо вдруг стал экстрасенсом, которым в детстве так отчаянно мечтал быть. Но изгнать этих духов он не мог. Экстрасенсорные способности хромали на обе ноги. Потягивая очередной коктейль, Джо напряженно думал. Голова неприятно ныла от недосыпа, и от ненужных мыслей о том, что он умудрился запасть на того, чье прошлое не дает ему жить настоящим, о том, что этого парня, Бена, хотелось вытащить на поверхность, не дать ему утонуть, подарить хотя бы глоток свежего воздуха. Нужно ли это ему, нужно ли это ему от него, от нелепого Джо, который свалился в тот вечер, как снег на голову, заставил нервничать, и еще и книгу своровал. Она и сейчас прожигала рюкзак Джо. Без нее он уже не выходил из дома, хоть и прочитал ее уже трижды. Мысли крутились в голове сломанной каруселью, на которой отсутствовала пара лошадок, и не работали лампочки. Ответ находился в одной из этих погасших лампочек, и если Джо устранит поломку, то вся карусель засияет, как рождественская елка. Нужно лишь понять, как вдохнуть в поломанный механизм новую жизнь. Назойливые строчки из песни отдаленно звучали из другого конца сознания, разносясь эхом в кромешной темноте. Голос Моррисси все еще просил увезти его, обещая счастливо умереть бок о бок с ним. К этому голосу примешался голос другого британца, более низкий, более отчаянный. Подушечки пальцев зудели, чувствуя под собой фантомные струны, перебирая воздушные аккорды. Джо резко вскочил с табурета, и ударил ладонью по стойке, словно это она мешала ему додуматься до такого очевидного, и от того не менее гениального, решения. Закинув рюкзак на плечо, он выскочил из бара, не утруждаясь даже придержать дверь выходящим вслед за ним девушкам. Мысленно, он уже был в студии, устанавливал освещение, и настраивал камеру.***
Уведомления все еще заставляли вздрагивать и долго успокаивать рвущееся наружу сердце. Бен исправно читал каждое, и закрывал диалог, с кем бы то ни было. Писало начальство, с просьбой в следующий раз расставлять пластинки не по предпочтениям самого Бена, а по алфавиту, как и принято в любых приличных заведениях. Писала мама, напоминая, что скоро платить за комнату в общежитии, хотя и на этот номер люкс с трудом хватало денег. Писала Кэти с работы, приглашая «нажраться в говно». Писал Джо, и его сообщения откладывались в голове всегда с особой болью. Сегодня от Джо пришла лишь ссылка, с краткой подписью: «посмотришь?» Бен всматривался в текст, узнавая в нем ссылку на видео. Молясь на то, чтобы там было видео с милыми щенятами, Бен нажал на ссылку, нервно покусывая нижнюю губу. Та в десятый раз за день начала кровоточить. Ссылка вывела на канал… Джо. Скромное MazzelloJoe высветилось рядом с аватаркой, слишком крутой фотографией для того, кто подкатывал к парням в захудалом баре с гнездом на голове и недельной щетиной. Бен улыбнулся одним уголком губ, снова чувствуя неоправданное тепло к почти незнакомцу. Видео с коротким названием «тебе» загрузилось, и Бен почувствовал, как сердце снова сбилось со здорового человеческого темпа. С экрана телефона ему улыбался Джо. Тот самый, ничуть не изменившийся, с искоркой в глазах, которая проскочила через линзу камеры, монтажную программу на компьютере, километры проводов интернета, и сейчас мерцала только для Бена. И еще пары десятков тысяч людей, конечно. Но, все-таки, для Бена. — Привет, я все еще тут, все еще живой, все еще не разучился устанавливать камеру. Надеюсь. На монтаже проверим. Это видео предназначается одному конкретному человеку, но, так уж и быть, вас я тоже впущу в наш эдакий…диалог. Ну… Фигура на экране неловко поправила гитару на колене, откашлялась, и запела. Ту самую песню. Голос Джо мягко лился из динамиков телефона, заставляя обшарпанную комнату общежития светиться. Комок в горле был уже невыносимым. Прижав ладонь ко рту, Бен закрыл глаза, позволяя себе раствориться в этом минутном тепле. После видео вернется холод, вернется страх и онемение, вернется неудобная постель. Но пока идут эти 4 минуты, есть только Джо. Мягко проведя по струнам последний раз, Джо хлопнул по гитаре ладонью, и посмотрел в камеру с все той же недосягаемой улыбкой. — Если захочешь, я все еще жду тебя там. Спасибо, что посмотрел, если посмотрел. Надеюсь, до встречи. Видео выключилось, оставляя за собой черный экран и стрелочку повтора. Бен нетерпеливо вытер глупую слезу с щеки, сел в кровати по-турецки, и, поставив локти на колени, уронил голову на руки. Что ему, такому, как Джо, вообще понадобилось от такого, как Бен? С их встречи прошел месяц, от Бена ему пришло ровно одно сообщение, то самое, первое и последнее. Любой бы нормальный человек за месяц забыл бы такую неловкую попытку познакомиться с еще более неловким парнем, читающим странные книги в дешевых барах. Видимо, Джо не был «любым». От этого и хотелось выть еще больше. Завтра, после работы, если Бен снова струсит, если он снова в последний момент отдернет руку с ручки двери бара, увидев внутри знакомый силуэт с гитарой наперевес, можно будет укладывать чемоданы, и уезжать в родное захолустье. Лучшей участи он не заслужит, если продолжит быть придурком, боящимся посмотреть в лицо чему-то, что грозит обернуться самым счастливым периодом в его жизни. С этими слишком смелыми для него мыслями, Бен кинул телефон куда-то в ноги, и с головой накрылся одеялом, стараясь заснуть до того, как передумает.***
С тяжело стучащим сердцем Джо положил холодную ладонь на ручку двери. Остатки адекватности говорили ему, что его маленький трюк с видео не сработает, и ему нечего здесь делать. Но этих остатков было так ничтожно мало, что Джо сгреб их в охапку, забросил в самый дальний угол, и рывком открыл дверь бара. Глаза не увидели ничего больше вокруг, когда наткнулись на светлую макушку с ободком наушников. Как в каком-то голливудском кино-мюзикле весь звук в мире внезапно затих, мгла окружила помещение, и лишь одна фигура сияла вокруг блеклых картонок. Сердце Джо застучало где-то в горле, и стремглав упало вниз живота. Никакой организм таких американских горок не выдержит, и Джо уцепился за стену, не отрывая взгляда от того, кто раздражал тем, насколько он нужен. Бен сидел на своем привычном месте, в своей привычной позе, чуть сгорбившись над книгой, но что-то чувствовалось не так. Джо был уверен, что страниц этой книги сегодня даже не касались, потому что рядом стояли три пустых бокала пива. Не сумев сдержать улыбку, Джо прислонился к стене головой и скрестил руки на груди. Хотелось снова просто наблюдать, не пытаясь заглядывать ни через чьи стены. Бен лихорадочно менял песни в плейлисте. Кажется, даже эта привычная часть Бена пошла крахом. Где-то внутри кольнула совесть, напоминая Джо, что это он лишил бедного парня своего заслуженного покоя после работы, но он лишь отмахнулся от нее, как от особо назойливого комара. Смотреть со стороны было уютно, но услышать тихий голос, с таким чужим для этих мест акцентом, хотелось все больше. Не думая больше ни о чем, выкинув даже зачатки здравомыслия, Джо оттолкнулся плечом от стены, и с самым беспечным, на какой он способен, видом, не спеша пошел к барной стойке. Бену не сиделось на месте. Он не знал, откуда у него берутся силы не бросать быстрые взгляды на дверь каждую секунду, но это получалось. Тонкое предчувствие того, что сейчас двери откроются, и в них войдет не очередная уже пьяная компания, а скромная фигура в простой рубашке, и с гитарой за спиной, не давало Бену сосредоточиться даже на любимой книге. Он взял ее специально, хотя упорно доказывал себе, что это не так. Тайно надеялся, что получится дать ее Джо. И так, по кусочку, по одной вещичке, фильму, песне, которые хранили в себе часть души Бена, он желал отдать ее всю. Чувство нужности заполняло его изнутри, разрывало, заставляло летать. Но страх все еще не покидал его, подкидывая самые его трагичные расставания, перекручивая в голове самые болезненные слова. Пойти на поводу у страха означало больше никогда не увидеть теплые глаза напротив, никогда не узнать, какие же все-таки на ощупь эти непослушные темно-рыжие пряди, не увидеть в живую, как пальцы любовно касаются струн излюбленного инструмента. Что-то сломалось внутри при этой мысли, и Бен понял, что без этого он не сможет. Поверх книги Бена легла еще одна, меньше и тоньше, со знакомой обложкой. Мелькнули чужие пальцы, и тут же пропали из виду. Бен резко скинул наушники, на автомате повесив их на шею. Глаза уцепились за ту же темно-красную рубашку, пробежали вверх, отмечая выбритый подбородок, и наконец нашли то, что искали. Теплые глаза напротив. — Ну наконец-то верну тебе ее, а то она мне уже дыру в рюкзаке прожгла, требовала вернуться к законному владельцу, — широкая улыбка на уставшем лице смотрелась странно, синяки под глазами в барном освещении выделялись особенно сильно, но сами глаза светились чем-то, чему Бен еще не подобрал определение. Но очень, смертельно хотелось светиться для него хоть на толику так же ярко. Взяв книгу в руки, он мимолетно погладил обложку большими пальцами, призрачно ощущая на ней чужое тепло. — Я же говорил, можно не возвращать, — Бен улыбнулся, нервно, но искренне. Его не самая любимая книга вдруг стала шедевром мировой литературы, который он собирался беречь под стеклом до самой своей смерти, — но, надеюсь, тебе понравилось. — Она короткая, так что конечно! — со смехом сказал Джо, решив, что тот факт, что он прочитал ее три раза, он унесет с собой в могилу. — Ну вот, видишь, и ничего ты не глупый, — глухо произнес Бен из-под стойки, ныряя туда, чтобы засунуть книгу в рюкзак, и стереть идиотскую улыбку с лица. И почему рядом с этим солнцем в человеческом обличии так хотелось улыбаться. Джо заламывал руки, и нервно смеялся, но был абсолютно счастлив. Не нужно было ничего, просто вот так разговаривать, просто пить вместе пиво, обсуждать новую музыку, восторгаться старой. Представлять совместную жизнь на пять лет вперед с едва знакомым человеком был конек Джо, но ожидания все равно никогда не оправдывались. Хоть раз, один единственный, опасный раз, он будет плыть по течению, не оглядываясь на промозглое прошлое, и не щурясь в неясное будущее. Глухой стук, и тихий мат шепотом послышались из-под стойки, затем вылез и сам источник шума, зажмурившись держась за макушку. Джо покатился со смеха, чувствуя себя диснеевским злодеем. Он положил руку на плечо Бена, и не переставая смеяться, выдавил: — Живой? — Живее всех живых, не надейся, — сквозь сжатые зубы пробормотал Бен. Боль была невыносимой, но чужой смех был еще более невыносимым и заразительным. Тепло ладони на плече успокаивало, все чувства сосредоточились на ней, отодвигая несчастную макушку на десятые, двадцатые планы. Бен выпрямился, всем видом стараясь показать, что он взрослый мальчик, и вполне способен справиться с небольшой шишкой на голове. Рука с плеча исчезла. Но тепло осталось. Смех сбоку стих, оставляя за собой едва уловимое эхо. — Хотел сказать, что если предложение еще в силе, то… — Бен сглотнул, бегая взглядом по многочисленным бутылкам за спиной бармена, боясь посмотреть на Джо, боясь увидеть насмешку, боясь влететь с разбега в реальность. Ответа не последовало. Чувствуя, как внутри разливается уже такой знакомый холод, Бен медленно перевел взгляд на Джо. Тот сиял, словно все лампочки в мире выкрутили на максимум, и Джо впитывал в себя свет каждой. Не сказав ни слова, он протянул Бену руку. Бен, не сказав себе даже короткого предупреждения, принял ее.***
Дождливый Нью-Йорк был именно тем, что так сильно приманило Бена несколько лет назад сюда. Однажды, побросав в рюкзак вещи первой необходимости (ноутбук, зарядку от него, и от телефона), он больше никогда не взглянул назад. В крохотном английском городке его держали только бывшие, да мама, чьи грустные глаза до последнего не давали ему нажать на судьбоносную кнопку покупки билета в один конец. Но в последний раз произнеся свое коронное «мне главное, чтобы ты был счастлив», мама сделала это за него. Американская мечта не разочаровала, но только тогда, оказавшись в городе своей мечты, работая в чудесном атмосферном местечке рядом с кофейней, из которой всегда потрясающе пахло, и лопая знаменитую на весь мир пиццу, Бен понял, что от себя не убежишь. Все, что он хотел оставить позади, уехало с ним, спрятавшись в проводах в его рюкзаке. Дождливый Нью-Йорк смотрелся иначе, когда в его руке была другая ладонь, теплая, не смотря на прохладу. Вечно холодные руки Бена были очень благодарны. Неоновый город двоился в лужах, маня в свое красочное размытое зазеркалье. Джо намеренно наступал на каждую лужу своими видавшими виды кедами, забрызгивая свои светлые джинсы грязными каплями. Бен целомудренно обходил то, во что с размаху влетал Джо, но рук они не расцепляли. Поблагодаив правительство и самого Господа Бога за круглосуточные закусочные, они взяли с собой по хот-догу, щедро приправленного горчицей. Джо увлеченно говорил о любимом альбоме, в цвете описывая каждую нотку, которую он в нем любит, нетерпеливо подпрыгивая при ходьбе. Иногда он обгонял Бена и бежал лицом к нему, пока Бен не отталкивал его от очередного фонарного столба за его спиной. На его гладко выбритом лице, у самых губ, гордо сияло пятнышко горчицы. Рубашка была расстегнута уже на две пуговицы. Волосы, растрепанные на ветру, отсвечивали то кислотно-розовым, то ярко-зеленым, то пылающим красным, когда они проходили мимо бесчисленного количества вывесок, и реклам, предлагающих весьма разнообразные виды услуг. Джо чуть щурился от улыбки, рассказывая о своей музыкальной группе, в уголках глаз выступали крохотные морщинки, выдающие с головой то, насколько часто Джо улыбался именно так. Бен впитывал в себя каждое предложение, отмечал перепады голоса, интонацию, словечки, проскальзывающие без ведома автора. И не переставал чувствовать тепло руки. Тихий рассвет застал их у фонтана, когда Джо одной рукой, словно кот лапой, пытался выловить с его дна хоть одну монетку. Плюнув на это неблагородное дело, он вытер руку об свои же джинсы. Бен закатил глаза, но промолчал, лишь снова не сдерживая улыбку. В парке гуляло лишь несколько «жаворонков» с собаками, требующих прогулку, вкусный завтрак, и почесывание пуза, строго в таком порядке. Легкая утренняя дымка стояла в воздухе, окутывая двоих, сидящих с ногами на бортике фонтана, с которого, как выяснилось, открывался потрясающий вид на рассвет. Оранжевые блики заиграли в синих, оттаявших глазах Бена. Джо любовался на светлые волосы, чуть колышущиеся на теплом ветру, и решительно не понимал, что ему делать дальше. — Я всю ночь проболтал, а ты так и не рассказал о себе ничего, — заметил вдруг Джо, устремляя взгляд в рассвет, понимая, что он не такой уж и захватывающий, как кажется, когда смотришь его один. — Что обо мне еще нужно знать, кроме того, что я в барах книжки читаю, — Бен уставился на свои колени и усмехнулся, но с легкой горечью. Действительно, больше ему похвастаться было нечем. — Ну, например, где ты работаешь, как оказался в этой дыре вселенной, есть ли у тебя кто, — последнюю фразу Джо постарался сгладить, придать ей совершенно нейтральный дружеский оттенок, но Бен не зря весь вечер изучал интонации этого неловкого рыжего парня. Он слегка дернулся, но все же ответил: — В музыкальном магазине. Уехал, потому что мечтал. Нет. Джо повернул голову к нему. Бен чувствовал на себе его взгляд. Нашел в себе силы повернуться к нему в ответ. В теплых глазах напротив читалась решимость, и капелька надежды. — Давай я тебя до дома провожу. Показывать свое едва сводящее концы с концами общежитие хотелось меньше всего. Пусть вокруг него пока останется тот образ, который, как считал Бен, построил в своей голове Джо. С лофтом на последнем этаже, с огромными окнами и подоконниками, на которых можно усадить целую семью, с шикарной домашней библиотекой и фонотекой. Пусть. — В другой раз. Надеюсь, он еще будет. С этими словами Бен поднялся на ноги и, не дав Джо и минуты на размышление, ушел. Джо продолжил сидеть на фонтане, поджав под себя ноги и покусывая губы. Быстро вытащив телефон, он набрал коротенькое сообщение на уже намозоливший глаза номер. Ответ не заставил себя ждать и полминуты: "До завтра. -Бен"