♦♦♦♦♦
Всё, что угодно. Ради продолжения похода Бильбо был готов отдать даже последние шерстяные носочки, любовно припрятанные на дне походного мешка. Оставаться в Железных Холмах хоббит был уже не в силах. И не потому, что гномы приелись мистеру Бэггинсу. Как раз наоборот: смелый полурослик так привык к окружающим грубиянам и шутникам, что сам порой начинал сыпать налево и направо словечками весьма оскорбительного толка. Заметив за собой подобную привычку, Бильбо в панике пытался отгораживаться от докучающих гномов. Но куда же от них денешься, когда живёшь в царстве Даина Железностопа? Впрочем, не всё было так плохо, как хоббиту казалось. Еду готовили вкусную, воды было вдоволь, перинки на постелях казались мягкими, а гномки – симпатичными. Последнее особенно беспокоило мистера Бэггинса, так как раньше он никогда не замечал женской красоты. Девушки подгорного народца виделись ширцу забавными и миловидными. В отличие от молодых девушек Хоббитона, гномки не только часто улыбались и хохотали, но и к тому же отлично разбирались в табаке, готовке, ковке, обработке камней и руд. В общем, их милые мордашки, чаще прочего широкие и конопатые, приглянулись мистеру Бэггинсу. Однако сердце хоббита желало идти дальше. Как-то не был Бильбо готов признать наличие в себе жилки авантюризма, но пришлось смириться с суровой реальностью – без дышащих в затылок орков наш милый полурослик начал чахнуть в непроглядном болоте хандры. Какое-то время мистера Бэггинса занимало изучение камнетёсного дела, но вскоре это искусство ему надоело. Все чаще Бильбо поглядывал на Жало, все чаще с тоской глядел в чистое небо, желая вновь оказаться в пути, шагая навстречу приключениям. Поэтому сейчас, сидя рядом с эльфийками, мистер Бэггинс откровенно скучал. Лениво натирая пуговицы на сюртучке, иногда бросал тоскливые взгляды в сторону Глоина. Гном, усевшись на пол, горделиво и сосредоточенно точил свой боевой топор. Фили, Кили, Балин, Двалин и Бомбур, устроившись за небольшим столиком, громко гогоча, играли в карты. Оин, Дори и Ори пытались смастерить летающего змея. Остальные, от нечего делать, курили трубки и пускали дымовые колечки. Ниар, потратившая свои две недели неожиданных выходных на изучение камней вокруг Железных Холмов, прижавшись к стенке, спала, иногда негромко похрапывая. В общем, обстановка казалась идеальной. За одним небольшим «но» – Бильбо умирал от скуки. — Они продолжают называть меня Леди Нанивиэль, — возмутилась Илийя, обратившись к Арвен. Дочь Владыки Элронда, мигнув, терпеливо выслушивала возмущения своей подопечной. — Это ведь так низко, издеваться надо мной подобным образом. Я ведь ещё совсем ребёнок, не знатной крови, без заслуг перед Средиземьем. Я не лекарь и не прославленный охотник. Почему ко мне так обращаются? — Подобным образом наши дорогие спутники пытаются выразить тебе уважение, — попыталась объяснить Ундомиэль. На секунду её лицо прояснилось, на щёках появился румянец. — Не стоит воспринимать лёгкую иронию за попытку уязвить, Илийя. К тому же, возможно гномы просто не знают, как следует обращаться к эльфийским девушкам. — Всё-то они знают, госпожа, — вставил Бильбо, широко зевая. — Просто после пира никто не смеет обращаться к Вам иначе, Нанивиэль. Мои друзья полагают, что гневить дракона – дурное занятие, тем более, если он скрывается под личиной красивой юной девочки. — Так вот значит, кто я для них, так что ли? — светлое личико юной Квенди посерело от обиды. В глазах заплясали недобрые огоньки. Бильбо, заприметив их, отбросил в сторону тряпочку для полировки пуговиц. — Какой же я дракон?! Я ведь ничего плохого им не сделала! Хотел бы мистер Бэггинс согласиться с эльфийкой, но свежи были воспоминания о недавнем пире. Хотя, признаться честно, воспоминания эти были подёрнуты тяжёлой, непроглядной поволокой. Бильбо с трудом мог сказать, где и когда заснул в день, когда сумел победить гнома. Хоббиту казалось, что спать он ложился в своей маленькой кроватке. Однако утром себя полурослик обнаружил под столом в главном зале, клубочком свернувшимся рядом с Двалином. — Не обижайся, Нанивиэль, — повторила свою мысль Арвен. В ярких эльфийских глазах застыло выражение умиления. — Просто сложно судить о ком-то, зная его от силы две недели. Теперь наши дорогие хозяева вряд ли усомнятся в твоём… дружелюбии. Хоббит готов был поклясться, что дочь знаменитого Лорда Элронда пыталась гномов оправдать. Наверное, бессмертной не хотелось становиться свидетелем очередной драмы – и так слишком много забавных несуразиц происходило за последнее время. Хоббит нахмурился, представляя себе, как тяжело было двум красавицам из Ривенделла ужиться вместе с подгорными жителями. Как ни крути, но Железные Холмы не назовёшь идеальным пристанищем для бессмертных детей Эру. Вернуться домой эльфийки пока не могли, во всяком случае, тем же путём, каким пришли к Даину Железностопу. Пойма Келдуин до сих пор тлела: смрад тухнущего пожара ветром уносило с востока на запад, к горам. К тому же, как говорили гномы, спящий до сих пор дракон ныне бодрствовал. Его иногда можно было рассмотреть в темноте неба, как крохотный алый силуэт падающей к земле звезды. — О, Торин, — раздалось рядом с Бильбо. Подпрыгнув на месте от неожиданности, хоббит обернулся к говорящему. Дори, широко улыбаясь, смотрел на только вошедшего в комнату Короля-под-Горой. — Какие вести с запада? Все присутствующие, заприметив эреборца, побросали свои дела, обратив взоры к высокому гному. Хоббит, не став малодушничать, сам поднялся с места. Сложив руки на груди, с выжиданием покосился на Торина. Последний, сохраняя вид спокойный и величественный, оглядел друзей. — К сожалению, пройти к Эребору нам пока не удастся, друзья, — изрёк Король, выждав паузу. — Смог, ссылаясь на слова лазутчиков Даина, яростно сторожит окрестности Одинокой Горы. — Что странно, — заметил Балин, важно надувшись. — Обычно драконы так не поступают. Он сжёг Эсгарот, разогнал орков, теперь не даёт никому подступиться к реке. Раньше Смог интересовался только золотом. Что же изменилось? — Может, чует, что ему угрожает опасность? — высказал предположение Фили. — Эребор окружён со всех сторон настроенными против него силами. Никто бы не хотел иметь в соседях дракона. — Так или иначе, пройти восточнее Келдуин пока никому не удастся, — прямо произнёс Торин. Потом, покосившись на Балина, взглянул на эльфиек. — Нам неоткуда ждать помощи, как и вам. Трандуил не сумеет пройти мимо Смога незамеченным. А значит, вряд ли рискнёт пробиться к Железным Холмам. До дома нам придётся добираться самостоятельно. — А лучше будет вообще переждать у Даина, — брякнул Глоин. — Либо придётся делать огромный круг, спускаясь на юг. А я думаю, никому не захочется глядеть на Мордор. Даже издали. — Можно обойти севернее, — предложил Дори. — Через горы. — Гундабад? — вперёд выполз Бофур. — Там же полно орков. И, не забывайте, именно с севера прилетел Смог. Откуда нам знать, что за пиками Эред Митрин не спит его семейка? — Если пройти через Иссохшие Пустоши, мы сможем выйти прямо на горный хребет и пройти над орочьими гнёздами, — произнёс Торин. Бильбо, глотая волнение, впопыхах вспоминал карту. В голове отчего-то всплыл образ гобелена, что висел в комнате Ниар. Теперь казалось, встреча с Беорном произошла давным-давно. — Двигаться по снежным вершинам безопаснее всего: тролли и орки не любят холод, как и любые другие существа. Конечно, проще будет перейти на западную сторону через перевал Гундабада. Все молчали. Маленький хоббит, вытянув губы трубочкой, щурил взгляд. Перед мысленным взором плыли серые пейзажи мрачных долин севера. С какой стороны не посмотри, но предложенный маршрут идеальным назвать было нельзя. Хотя, альтернативы не казались лучше: чтобы обогнуть пылающую Келдуин через юг пришлось бы спуститься вниз по Карнену, перейти её, а потом спуститься ещё южнее, к морю Рун и свернуть на запад, дабы пересечь Бурые Земли. Таким образом, путники смогли бы добраться до Лориэна и привести бессмертных эльфиек на дружественные земли. Ниар же могла бы вернуться домой, поднявшись на север. Для самого Бильбо такой маршрут означал очередной перевал через Хитаэглир. Мглистые Горы полурослику запомнились ужасной погодой, спящими великанами и жуткими пещерами гоблинов. Нет, скорее уж Бильбо готов был кинуться на север. — Займёт меньше времени, — нарушил тишину Двалин, задумчиво пялясь в потолок. — Но в этот раз нас больше, Гэндальфа рядом не будет, а с юга вплоть до гор в затылок будет глядеть дракон. И ладно дракон: возможно, занятый полётами над долиной Келдуин, Смог не будет смотреть на север. Но ведь Балин прав. Ангмарский хребет не назовёшь спокойным местом. И это очень мягко сказано, Торин. Ведь орки, тролли и гоблины лишь малая часть того зла, что скрывается на севере. У нас нет провожатого, который бы смог точно сказать, какие тропы безопасны. И, к тому же, таким образом мы сможем добраться только до Ривенделла. Все снова какое-то время помолчали. — Есть одна узкая дорога, — голос Ниар надтреснутой дрожью коснулся ушей. Мистер Бэггинс, сглотнув, перевёл взгляд к кареглазой девице. Последняя, скромно пристроившись рядом с Фили, завела руки за спину, втянув голову в шею. — Она начинается у взгорка Тухпан, прямо рядом с Иссохшими Пустошами. Проходит вдоль южного хребта отрогов Серых Гор. Ею уже давно никто не пользовался, потому что она некогда служила местом обитания Смога. Во всяком случае, так говорят, ибо путники, забредавшие в то место, видели оплавленные пики гранитных стен и железные потоки, застывшие рекой из стали. Там нет ни воды, ни еды, но пройти вдоль хребта к Гундабаду можно за две недели, если взять с собой побольше еды. — Горами, с орками, — Двалин сделал большие глаза. — И не все из нас будут вооружены. Если уж на то пошло, то проще дойти до Гондора. Сподручнее, между прочим. Зачем идти в Ривенделл, когда можно пойти в Лориэн? — Кто говорит, что та тропа безопасна, Ниар? — Балин, обернувшись к девушке, нахмурился, морща нос. — Откуда тебе вообще известно, дитя, как выглядит дорога, о которой идёт речь? — Она безжизненна, а потому безопасна. Я сама путешествовала по ней три зимы назад, — девушка заговорила ровным тоном, спокойным и мягким. Мистер Бэггинс, ощущая, как лапки наливаются свинцом, поджал губы. — Там нет ни орков, ни троллей, вообще никого. Весь путь вплоть до Гундабада проходит по отвесному плато, через тонкое угольное ущелье, пересекает три реки. Пятьсот миль на запад по ровной местности, это не так много, как кажется. К тому же, у нас будет еда и вода, кони, на которых мы сможем сложить провизию. Тёмные твари не спускаются к подножиям гор, им нечего делать у плодородных земель. Если после Гундабада пройти по Эттенмурсу, до Ривенделла останется каких-то триста миль. — А если идти на юг, тот же путь займёт у нас в два раза больше времени, — Двалин потёр подбородок. — Но это значит идти навстречу врагам, в сторону Дол Гулдура, к Мордору. Вряд ли Азог будет ожидать от нас путешествия через северный край. — Это безумство, — возразил Глоин. — Если пройти по Рованиону на юг, мы доберёмся до Лориэна в целости и сохранности. Если, конечно, Смог не решит полетать над Лихолесьем. — Но куда-то идти однозначно надо, — вставил Бильбо. — Мы не можем вечно торчать в Железных Холмах. Какая разница, куда шагать? Да, путь на север окажется короче, но опаснее. Путь на юг – длиннее и не намного спокойнее. Наверное, Лорд Элронд скорее пожелает увидеть свою дочь на севере Эригиона, под защитой магии Ривенделла, чем вдали от себя в гостях у Леди Галадриэль. — Если только из-за нас вы желаете пойти более опасной тропой, то не стоит, — вмешалась Арвен, смотря на Торина. — И Нанивиэль, и я – мы обе будем крайне рады сопровождать Вас в долгом путешествии, Король-под-Горой. Если мы выиграем два дня пути, разве изменится что-то? — Она права, — подтвердил Балин. — Два дня, три дня, даже неделя. Ничего не мешает нам медленно идти домой. Синие Горы никуда не денутся. — А кто сказал, что мы идём домой? — задал вопрос Торин. Его голос похоронил под собой все шепотки, что до этого момента раздавались в комнате. Бильбо, нервно сглотнув, посмотрел на Короля-под-Горой. Эреборец сверкал глазами, взирая на своих спутников исподлобья. — Конечно, все вы вольны поступать теперь, как вздумается. Мне нечего вам пообещать – золото Эребора осталось в Эреборе, ключ от двери к Одинокой Горе теперь находится в лапах Азога, равно как и мой отец. Тот самый Король-под-Горой, который должен занять трон и управлять нашим народом. Бледный орк наверняка вернётся в Морию и там будет дожидаться нашего визита. Снова тишина, непроницаемая, холодная, отчуждённая. Мистер Бэггинс, моргнув, вдруг понял для себя, что видит, как вершится история Средиземья. По спине полурослика побежали мурашки. — Я хочу, чтобы каждый из Вас сейчас решил, как следует поступить, — Торин произносил слова медленно. Он не повышал тона, не шептал, но его речь наполнилась непривычным звоном волнения и воодушевления. Каждый звук, срывавшийся с губ Короля-под-Горой, ледяным ураганом касался сердец всех путешественников и поселялся в них разгорающимся пожаром ожидания чего-то великого. — Чтобы каждый из вас, моих добрых друзей, прислушался к зову души и понял, чего она желает. Правильного и неправильного выбора в этом случае быть не может. Поэтому я и не предлагаю вам отправиться со мной к Казад-Думу. Но я точно знаю, что там, в темных и мрачных коридорах, сидит на привязи мой отец. Гном, который должен на своей голове нести Корону Эребора. И я не смогу спать спокойно в Синих Горах зная, что должен был пролить за него кровь и попытаться вернуть домой. Да, Эребор остаётся потерянным. Аркенстон, как и золото наших предков, всё ещё находится в лапах дракона. Но я не теряю надежды на лучшее. Ведь я все ещё способен сражаться за то будущее, которое может у нас быть. Его никто не перебивал и Бильбо готов был поклясться, что может расслышать едва различимый писк маленького комара у потолка. Сам он, загоняя в себя вдохновлённые призывы к действиям, уже в уме подписался на очередную авантюру. И в этот раз мистеру Бэггинсу не требовались уговоры мага или песни гномов. Судьба звала полурослика вперёд, в свои коварные, кровавые, но жаркие объятия. — Пройти через Гундабад быстрее, чем через Бурые Земли, — изрёк Торин, наконец. Заглянув каждому в лицо, удовлетворённо улыбнулся, не теряя при этом серьёзного выражения лица. — Наши бессмертные друзья попали в немилость рока, но вопреки собственной слабости нашли в себе смелость помочь нам у Келдуин. Нам нужно отплатить им тем же. Как бы то ни было, мой путь лежит к Казад-Думу, и не важно, каким долгим он окажется. Но прежде чем вновь сразиться с Азогом я желаю довести Леди Ундомиэль и её подопечную Нанивиэль до Ривенделла в целости и сохранности. Из долины Имладриса я направлюсь туда, где требуется моё присутствие. Я повторюсь – идти со мной или не идти, личное дело каждого из вас. Даин не торопит нас покинуть тёплый кров Железных Холмов, но мне хотелось бы отправиться в путь через два заката. А до тех пор давайте наслаждаться жизнью такой, какая она есть. За два дня нам подготовят провиант и оружие. В пути же решим, как пройти до Ривенделла быстрее. Торин замолчал. Вновь окинув долгим взором собравшихся, развернулся на месте и неспешно направился по своим делам. Гномы, проводившие тоскливым взглядом своего предводителя, задумчиво начали шушукаться и переглядываться. Бильбо, облизав губы, обернулся к Балину. Седобородый гном отчего-то посерел и поугрюмел. Губы под его большим крючковатым носом перекосило то ли от страха, то ли от возмущения. — Я не считаю, что Торин принимает правильное решение, — пояснил наставник Дубощита, заметив пристальный взор полурослика. — Странно всё это: Азог, Смог, эльфы. Дракон тихо спал под горой в течение многих лет и проснулся тогда, когда мы оказались рядом с Эребором. Да и бледный орк… откуда он прознал про ключ? Как вообще сумел его своровать? Не к добру всё это. Да ещё и Гэндальфа рядом нет. Он бы вразумил Торина, хотя бы попытался. Ведь меня упрямец давно перестал слушать. Бильбо молчал. Он не знал, что можно ответить на такую реплику. Хотелось бы со старым гномом согласиться, хотелось бы подписаться под каждым его утверждением. Но в душе-то мистер Бэггинс знал, что Король-под-Горой прав. Во всяком случае, его мотивы казались полурослику правильными и благородными. Может, риска они и не оправдывали, но ведь поход к Эребору тоже никто не мог бы назвать здравым поступком. Жизнь казалась такой прекрасной в свете всего уже пережитого. Бильбо улыбнулся Балину. — Знаете что, мистер гном, — нарочито весело произнёс полурослик, планируя загодя остаток вечера. — Я отправился с вами в путешествие, не умея ни драться, ни фехтовать, даже воровать не умея. Я был простым хоббитом из Шира, привыкшим к спокойным посиделкам у камина и крепкому чаю ровно в одиннадцать утра. Мой взор знал мир только по картам, бесцветным и скучным. Вы, со всей своей глупостью и храбростью, буквально ввалились в мой дом, нагло слопав все запасы провизии, что хранились в моей кладовой. Вы смеялись надо мной, издевались, ни в грош не ставили мои старания. И что же я вижу теперь? Кучку растерянных гномов, которые боятся сделать шаг на пути к мечте, которая оказалась даже более неосуществимой, чем казалось раньше. Трусость, вот что я вижу. И, честно говоря, мне не хочется думать о том, что будет дальше. Вместо этого я отправлюсь к себе и примусь честно точить те кинжалы, что подарил мне Даин. Потому что останавливаться на полпути я не желаю. Нужно будет, пойду за Торином хоть до самого Мордора. Потому что я, балроги дери, его Взломщик. И не побоюсь выдрать потерянный ключ из лап Азога, даже если тот будет пялить на меня свои серые рыбьи глазки. Докончив свою речь, Бильбо развернулся на пятках, коротко кивнул эльфийкам и широким шагом поспешил к выходу из каменного зала. Кровь в жилах храброго хоббита кипела задором, нос щекотал запах будущих приключений, а разум снедала тоска по опасности. Желание сорваться с места и галопом побежать на всех парах к Гундабаду – вот чего больше всего хотелось полурослику. И страх перед неизвестностью больше его не удручал.♦♦♦♦♦
Желание сорваться с места и галопом побежать на всех парах к Гундабаду – вот чего больше всего хотелось полурослику. И страх перед неизвестностью больше его не удручал. Воркуя над Арго, будто над собственным питомцем, Бильбо с лаской и нежностью проверял крепления подпруги. В очередной раз убеждаясь, что всё в порядке, тут же начинал перебирать серебряные колокольчики, вплетённые в гриву жеребца. Вороной красавец, отъевшийся овса за время пребывания в конюшнях гномов, радостно фыркал. Ниар, ухмыляясь, наблюдала за забавной картиной со стороны. Немного ревнуя фриза к хоббиту, старшая Миас иногда позволяла себе грустно вздыхать. Однако прогонять полурослика прочь колдунья даже не думала. Бильбо привязался к Арго, и радовался теперь общению с ним, как ребёнок. А разве можно лишать детей счастья общения с любимцами? — Вам лучше всего будет отправиться к Морю Рун, как и советовал Балин, — подошедший со стороны Торин присел рядом с Ниар, выхватив из её рук толстые шнуры. Ловко перевязав горло походного мешка, заглянул ей в глаза. — Идти через горы опасно, Вам ли это не знать. Будь моя воля, сам бы направился на юг, а не на север. Только вот время поджимает. Мой отец не вечен, а Азог не милосерден. Он не станет волноваться о болезнях старого гнома. Ниар не отвечала. Внимательно оглядывая лицо гномьего Короля, размышляла о его смелом решении. Как-то уж очень быстро он согласился отправиться в путь туда, где уже много лет никто из смертного рода не ходил. Дубощит явно понимал, на какое сложное путешествие обрекает себя. И уж точно не сомневался в том, что если доберётся до Мории, назад в Эред Луин уже не вернётся. Почему-то с самого начала Ниар ожидала со стороны эреборца неповиновения, упрямства и подозрительности. По сути, Король-под-Горой до сих пор проявлял все эти качества ежедневно, задавая ей редкие, но до ужаса правильные вопросы. Красной Колдунье приходилось юлить, выискивая подходящие ответы, однако сложностей с уговорами не возникло. Идея о походе к Казад-Думу сама пришла в голову Торину. Никаких усилий прилагать не пришлось. — Потому что он беспокоится об отце, дитя, — Осаа, ставшая для старшей дочери Мелькора постоянной спутницей, загадочно улыбалась. Ниар, помня о том, что находится не в столь желанном одиночестве, сдержала в себе возмущённую тираду. Синеглазая гномка, подарившая своему сыну тяжёлый нрав и столь же тяжёлый взгляд, продолжала отстаивать интересы Торина. Причём, в хорошо знакомой Красной Колдунье манере. — Знаешь, а вы действительно похожи, какой бы горькой ни была эта правда. Если ты хотя бы ещё раз попрекнёшь при мне его упрямство, клянусь Эребором, я найду способ вбить тебе в грудь огромный кол. — Завтра крепость покинут те из нас, что не захотят идти тропой Эред Митрин, — продолжил Торин, не поднимаясь с земли. Ниар заворожённо оглядывала лицо Короля, всматриваясь в россыпь морщинок у уголков его глаз. Наверное, в своё время гном часто улыбался. Жалко, что теперь его улыбку можно было увидеть раз в десятилетие. Чародейка нервно сглотнула. — Я бы хотел, чтобы Вы отправились на юг вместе с моими друзьями. Для Вас это лучший вариант, Ниар. Бьюсь об заклад, Беорн который день мучается бессонницей, размышляя о Вашей судьбе. «Чтоб его четвертовали, вырезали сердце, выкололи глаза и подвесили на крюк, — ругнулась про себя старшая Миас. Сердце ангбадской принцессы зашлось в быстром беге. Протянув руку ко второму мешку, девушка начала неловко завязывать узел. Проклятая верёвка не поддавалась – пальцы, вялые и непослушные, предательски дрожали. — Почему нужно было создавать гномов такими, какие они есть, а? Неужели Эру, не будь его имя произнесено рядом с Тангородримом, не мог вложить в них чуть меньше грубости и чуть больше доброты? Тогда Торин не казался бы таким… чудным. Если судьба позволит мне взглянуть Аулэ в глаза, я обязательно поставлю ему большущий фингал прямо под его бульками. За всё хорошее и за гномов отдельно». — Ниар, — Торин поймал её руки, пляшущие над толстым шнуром. Владычица Трехпикой Горы от неожиданного прикосновения вздрогнула. Да, она поклялась себе больше не играть влюблённость. Но руки теперь дрожали не от искусной игры в чувства. И теперь эмоции сама Ниар едва ли могла контролировать. Лишь разум заставлял дочь Мелькора действовать в соответствии с планом. — Я прошу Вас. А я редко кого-то о чем-то прошу. — А ты помнишь, что тебе придётся вверить его судьбу в руки Азога? — Осаа, встав позади Торина, щурилась. Красивая гномка, статная. Ниар успела привыкнуть к её внешности, но после долгого пребывания в Железных Холмах, бок о бок с врагами, образ Королевы Эребора виделся чародейке в два раза краше обычного. Гномки северных угодий не отличались прелестью лиц и манер. — Или ещё хуже: убить его самой, ведь это ты называешь милосердием. Загляни ему в глаза, Ниар. Он, конечно, никогда не признается в том, что чувствует, но ты старше и умнее. Ты прекрасно знаешь, что сейчас сердце молодого Короля-под-Горой пылает зарождающейся страстью. Торин, право, считает, что никогда не сможет быть рядом с тобой. Забава в том, что ты можешь это изменить. И Осаа была права, как обычно. Кое-что Ниар действительно могла изменить. Надеть Корону на голову Торина Дубощита, прогнать Смога с вершины Одинокой Горы. Она могла даже убить Азога и Больга, его маленького противного сына. Но оставался Саурон. Оставались Талрис и Анаэль. И Белерианд, простирающийся под водой королевством умерших легенд. То, что предлагала гномка, звучало весьма заманчиво: жизнь под сводами Одинокой Горы, весёлые гномы, мир, покой, возможно – дети. И Торин. В качестве партнёра. По жизни. Очень короткой жизни, в этом случае. «Мои ли это мысли? — Ниар ужаснулась. Ясное осознание произошедших изменений ввергло чародейку в панику. — Осаа предлагает мне предательство, и я раздумываю о нём, как о действительной и возможной альтернативе. Валар всемогущие, что же происходит со мной? Я сошла с ума?». — Я просто попутчик, который дойдёт с Вами до Эребора, если того пожелает Его Величество. Эту фразу я произнесла не так давно, Король-под-Горой, — Миас не узнала своего голоса. Он доносился до разума сквозь странную пелену отчуждённости. Сознание сковывало смятение, неведомое Ниар раньше. — Я много ошибок успела совершить за все те годы, что песком проскользнули сквозь мои пальцы. Я не желаю допускать их снова. Поэтому если Ваша дорога идёт к Казад-Думу, моя дорога змеится туда же. И не смейте вновь просить меня пойти путём мирным и безопасным. Потому что я не желаю говорить Вам «Нет» опять. Сложно сказать, обрадовался Торин услышанному ответу или же огорчился. Будто бы злость, беспокойство и ликование, столь различные по силе и интенсивности чувства, одновременно нашли отражение в его глазах, ярких и блестящих. Ниар стало дурно. Ей захотелось взять пожитки, кинуть их на Арго и поскакать, куда глаза глядят, забыв о Средиземье. Жаль только, что обозримый мир превратился для ангбандки в клетку и выбраться из неё живой Красная Колдунья никак не могла. — Я надеялся на другой ответ, но ожидал полученный, — Торин, потянувшись под плащ рукой, вытащил припрятанный за плотной кожей куль. Обтянутый темной бечевой, он имел вытянутую, тонкую форму. Гном, выждав секунду, протянул загадочный предмет Ниар. — Возьмите его. Это, конечно, не меч, но в бою помочь может. Вернёте его мне, когда посчитаете нужным. Хотя я предпочёл бы, чтобы он остался под вашим присмотром. Покорно исполнив волю Дубощита, ангбандка осторожно сняла с подарка шершавую мешковину, зачехлявшую неожиданный дар Короля-под-Горой. Отложив в сторону ткань, с восхищением оглядела тонкий кинжал, скованный из светлой, блестящей стали. Отличная работа, тонкая, филигранная. Острие оружия сверкало в дневных лучах, будто только огранённый алмаз. Удобная ручка, сделанная из кости, пестрила изощрёнными гномьим узорами, старыми, как сама Арда. На навершии кинжала красовался чёрный камень, отливающий синевой. Опал, полупрозрачный, глубокий, перламутровый. Видимо, добытый из недр Эребора. — Я подарила ему этот кинжал, — голос Осаа дрогнул. Гномка, хмурясь, начала мять свои ладони. Видимо такого жеста со стороны сына Королева Одинокой Горы не ожидала. — Он был совсем мальчишкой, но Траину уже тогда казалось, что пора воспитывать в сыне воина. — Мне дала его моя мать, — Ниар, глотая горечь, теперь выслушивала откровение Торина. Гнетущая скорбь, пошатнувшая уверенность Миас в себе, начала обретать силу и твёрдость. — А выкован он был моим дедом, в кузне Эребора. Когда я впервые взял этот кинжал в руки, Осаа, моя милая матушка, сказала, что когда-нибудь мне придётся убивать. И сказала также, что в своё время это оружие, возможно, спасёт мне жизнь. Она попросила меня сострадать тем, чья кровь окажется на лезвии моего меча. Я чувствую, что начинаю забывать её наветы. Поэтому, пускай и недолго, я хотел бы, чтобы кинжал побыл у вас. Тот самый клинок, который по мнению моей матери мог спасти мне жизнь. Он служил мне верой и правдой, не давая забыть цену чужой жизни. — Я не могу его принять, — поспешно произнесла Ниар. Слишком символичным был момент, слишком много подтекста крылось во вроде бы чистом, искреннем жесте. Судьба, как сказал бы Саурон, сама выбирает, какие перекрёстки расставить на прямом пути. Мелькор бы сказал, что такие совпадения являются происками Илуватара. А Ниар, теряясь в догадках, лишь копошилась в собственном сознании, силясь найти ответы на мучающие разум вопросы. — Он Ваш и давался Вам для определённых целей. Что же напомнит Вам о том, чего стоят судьбы смертных? — Вы мне напомните, — просто ответил Торин, впервые за день улыбнувшись. Ниар окинуло волной жара, нестерпимого, ужасного внутреннего жара. — Если Вы твёрдо намерены пойти с нами, Вам нужно уяснить, что путь окажется тяжёлым. Можете сказать мне, что уже ходили избранной нами тропой. Но мне все равно. Если этому клинку уготовано спасти чью-то жизнь… Он не досказал своей мысли. Его перебили голоса, раздавшиеся со стороны. Красная Колдунья, готовая расцеловать вовремя появившихся гномов, закрыла глаза, сдерживая в себе порыв в отчаянье перерезать глотку только что полученным кинжалом. Столько столетий кряду Ниар удавалось избегать привязанности к другим живым существам Арды. Столько веков наследница Дор-Даэделота умело обводила вокруг пальца великих владык Эннората. И ни разу рука создательницы Барад-Дура не дрогнула, опускаясь гильотиной на шеи не ведающих ничего жертв. Не следовало ничего менять и старых привычек тоже. Тем более сейчас, когда на кону стояло нечто большее, чем жизни трёх пусть и талантливых, очень сильных детей Белерианда. — Эй, Бильбо, как вижу, уже готов на лошади скакать к горам, да? — весёлый смех Фили позволил Ниар немного расслабиться. Так приятно было понимать, что молодые существа Эндора всё ещё были способны на хохот и задор. Притянув к себе руки, чародейка направила взгляд к приближающимся компаньонам. — Он на этом скакуне скорее полетит, а не поскачет, — вставил тучный Бомбур. — Небось, быстрее всех нас окажется у Гундабада. Торин, удивлённо оглядывающий лица друзей, молчал. Ниар захотелось улыбнуться. Король-под-Горой наивно полагал, что соратники не разделят с ним горькой судьбы. Но все двенадцать были тут как тут: Балин, Двалин, Кили, Фили, Дори, Ори, Нори, Оин, Глоин, Бифур, Бофур, Бомбур. Таща на спинах неподъёмные тюки с едой, порой обменивались шутками с собравшимися в дорогу эльфами. Арвен и Илийя, разодетые швеями Даина Железностопа в добротные походные одежды, почти наравне со всеми несли в руках огромные мешки. В глазах смельчаков полыхала храбрость. Ниар, оглядывая лица своих новых друзей, удивлялась. На её веку геройства случались часто. Однако преданность, настоящую, неколебимую, видеть Колдунье доводилось редко. — Думал, мы отпустим тебя в Казад-Дум в одиночку? — подошедший к Торину Двалин ехидно хмыкнул. Посмотрев на Ниар, хитро улыбнулся, кланяясь девушке. Миас тут же нашла взгляд бравого воина слегка заискивающим. — Нет уж, Торин. Чтобы потом детишки притворялись только тобой? Полагаю, им будет мало одного героя. — Нам с тобой в героях ходить не пристало будет, — одёрнул брата Балин, подошедший к Ниар со спины. — Милочка, не поможете мне? Полагаю, раз уж Вы отправитесь с нами, то и станете нашим провожатым. Я хоть и разбираюсь в дорогах, но в Эред Митрин никогда не бывал. Может, объясните, куда стоит направиться и как идти, чтобы обойтись без лишних приключений? — Не бывает лишних приключений! — донёсся издали голос Бильбо. Усевшись в седло Арго, хоббит рассекал по округе. — Махал всемогущий, не пройдёт и года, как наш Взломщик станет таким же знаменитым, как сам Дурин, — поджав губы, Двалин хохотнул. Потом, разворачивая карту, поманил к себе Ниар. — Ладно, продолжим. Покажите, где проходит Ваша заветная тропка? Ниар, косо глянув на полурослика, поднялась с ног и встала поближе к Балину. В своих речах о хоббите гном, как ни странно, был прав. В кармане сюртучка мистера Бэггинса лежало Кольцо Всевластия. Красная Колдунья чуяла запах своей магии, слышала её шёпот, практически кожей осязала те волны силы, что исходили от древнего артефакта. Кольцо стремилось найти хозяина и ему совершенно не по душе приходились планы путников. — Вот здесь, — указав пальцем в нужное место на карте, чародейка Дор Даэделота подняла взгляд на Торина. Король-под-Горой, заприметив приближающегося Даина Железностопа, спешил с побратимом распрощаться. Дружеская беседа двух гномов началась с рукопожатия, лёгкого, уверенного. Ниар кольнуло сердце. Знакомая картина. Она уже видела подобные прощания. Давным-давно, ещё в те времена, когда отец доверял Майрону не только жизни своих детей, но и свою собственную. Даин, конечно, не был Сауроном. Но на душе стало неспокойно. — Нам нужно будет пройти прямо под хребтом, там сможем увидеть тропу… её нельзя не заметить. Раньше её использовали балроги для передвижений вдоль Эред Митрин. Большую часть ущелья заполняют высокие каменные столбы, пустая дорога, гладкая, как стекло…♦♦♦♦♦
— Нам нужно будет пройти прямо под хребтом, там сможем увидеть тропу… её нельзя не заметить. Раньше её использовали балроги для передвижений вдоль Эред Митрин. Большую часть ущелья заполняют высокие каменные столбы, пустая дорога, гладкая, как стекло… Она продолжала говорить, раскрывая врагам тайны. Старые секреты Ангбанда и его обитателей, о которых не стоило знать никому. Даже орки после падения Саурона забыли о древней тропе. Талрис, хмурясь, фыркнул. Холодным взглядом прошил Радагаста. Майа спал, как спал Гэндальф. Погруженный в магию Амана, колдун не мог вырваться из уз заклинания, над которым не мог быть властен никогда. На что вообще были способны эти слабые прихвостни Валар? За долгие годы Талрис уяснил для себя, что никому из Майар не стоило верить ни в чем – даже их хвалёная верность порой оказывалась лишь чистым фарсом. Хотя Радагаст не был похож на своих соплеменников. В отличие от Гэндальфа и Сарумана, этого диковатого и заносчивого чародея в белом, старый и добрый Бурый Маг предпочитал компанию зверей, игнорируя людей и эльфов. Своя логика в таком поведении была, Миас прекрасно её понимал. Порой ему самому хотелось побыть наедине с матушкой природой, забыв на какое-то время о суровом мире, полном лжи и жестокости. Поднявшись с дубового стула, Талрис подошёл к Айвендилу. Последний, погрузившись в беспробудную дрёму, что-то нашёптывал себе под нос. Видимо грезилось магу, что он находится далеко-далеко от Арды, в мире лучшем и более совершенном. Тяжело вздохнув, младший брат Ниар осторожно снял с головы чародея шляпу. Положив её на покатый стол, прислонил посох мага к стене, вытащив из наконечника заветный синий кристалл Силы. К Радагасту Талрис питал уважение. Наверное, он и сам втайне желал, подобно Духу Дорог, отгородиться от войн и пожить в своё удовольствие. Сглотнув, Повелитель Чёрного Пламени вернулся к собрату по оружию. Оглядев лицо Айвендила, с лёгкостью поднял его на руки. Отнеся к кровати, осторожно уложил Майа к стене, устраивая поудобнее. — Спи спокойно, старый друг, — Талрис, поджав губы, оглядел коморку Радагаста. Ничего особенного – только истлевшие доски, мох, зверюшки. Старый добрый Бурый Чародей. Он не изменял своим привычкам, пусть больше и не исполнял воли Амана так, как того хотелось бы достопочтенным Айнур. — Не скоро тебе придётся вновь лицезреть Средиземье. А за вторжение, прости. Ты не должен встретить Ниар. Она не станет погружать тебя в сон. Талрис нахмурился. В последнем он был уверен, но что-то в старшей сестре изменилось. Не так давно Миас побывал в Эсгароте. Город, спаленный дотла, до сих пор искрил и к небесам устремлял потоки сизого дыма. По договорённости, заключённой ранее, он собирался встретиться с Ниар у озера, дабы обговорить последующие действия. Но создательница Лугбурза на встречу не явилась. Талрис прождал её долгих четыре дня, в надежде все же застать Красную Колдунью. Но нет, старшая Миас так и не появилась. Заклинательница Красного Пламени, видимо, просто не пришла на встречу. «Балитрафалемир-мун-Белерианд, — подумал Талрис, вспоминая свои недавние ощущения. — Я знаю, о чем ты думаешь, Ниар, я чувствую то, что чувствуешь ты. Высокая Воля Белерианда, сестрица, неужели ты забыла о ней? Вряд ли, ведь ты окружена смертными, а значит, присутствие Провожающей-до-Чертог стало для тебя привычным. Но если ты не забыла, тогда почему позволяешь себе поддаваться слабости?». Талрис поморщился. Если бы только поддаваться. Эмоции, что испытывала Ниар, перехлёстывали через край и кипели, будто чан воды над огромным костром. Раньше Красная Колдунья ничего подобного не испытывала. Она держала свои эмоции в узде, под строгим, жёстким контролем. Ей сложно было даже улыбнуться брату и сестре в качестве награды за хорошо проделанную работу. А уж о похвале с её стороны или об объятии не стоило даже мечтать. Любое чувство, которое Ниар все же позволяла себе испытывать, являлось лишь следствием каких-то размышлений, инструментом в плане. Но не сейчас… Торин Дубощит. Гном, простой гном, маленький, слабый, низкий, глупый, смертный. Как он мог так изменить то существо, что кровью обагряло земли вокруг Тангородрима? Как этот странный и недальнозоркий фигляр сумел растопить лёд в знаменитой принцессе ангбандской? Немыслимо, дико, безумно. Талрису стало страшно. Он доверял своей сестре всецело, любил её сердцем и душой, как только мог любить кого-то. Он восхищался ею и всю свою сознательную жизнь брал с неё пример. И теперь с трудом мог поверить, что сила Ниар и её неколебимость пошатнулись под стонами ветерка, дующего с Эребора. — Она возьмёт себя в руки, — произнёс Талрис вслух, убеждая скорее себя, чем тишину вокруг. — Она всегда брала себя в руки тогда, когда, казалось бы, пора кричать в панике и бежать к пропасти. И она вновь поведёт нас на бой, к землям Амана, к горам Пелори, вместе с отцом. И, возможно, когда-нибудь даже сядет на трон Дор Даэделота… Талрис опечалено закрыл глаза. Грудь стискивали рыдания, усталость навалилась на плечи. Заглядывая в чужие разумы, чародей испытывал ни с чем несравнимую тоску. Интересуясь же эмоциями Ниар, старший сын Вала Мелько частенько терялся. Справиться с потоками чистых, концентрированных чувств, что пылали в сердце создательницы Лугбурза, ему было сложнее всего. И сейчас, когда даже Ниар едва ли справлялась с накалом страстей внутри себя, Талрис буквально проваливался в бездну эмоций сестры. Откровенно говоря, в отличие от Ниар, он желал возвращения отца не так яро. И на троне, что некогда стоял горой в Ангбандской крепости, видел далеко не Мелькора. Талрис дорожил отцом и переживал за его судьбу, однако как правителя Белерианда всегда видел только одно существо. И существо это сейчас шло к Гундабаду, в компании гномов, полностью потерявшее связь с собственной семьёй. Талрис уже ненавидел Торина. За глаза, даже не будучи знакомым. И было за что, ведь этот надменный Король-под-Горой, утративший свой дом и не сумевший защитить близких, теперь властвовал в сердце Красной Колдуньи, что некогда господствовала над Тангородримом. Знал ли Торин Дубощит, что идёт в ногу с дочерью Моргота, великого и могущественного владыки Дор Даэделота? Нет. Он даже не мог оценить той чести, которой удостоился. Талрис опустил взгляд к ногам, вспоминая уроки Ниар. Война требовала жертв. Война требовала крови и боли. И именно Война семимильными шагами расхаживала по Средиземью, танцуя на могиле Эндора с мечом в руке. Наступало время жертв.