Драбблы с Чонгуком.

Поездка в летний лагерь никогда не являлась для тебя мечтой, даже наоборот, каким-то наказанием ни за что. Посреди дня мать просто зашла в твою комнату и объявила, что они с отцом приобрели для тебя путёвку в летний лагерь на целое лето, которое ты планировала провести с ними в поездках по миру. Посетить Париж, Лондон, Рим, а ещё встретиться с подругой, которая училась по обмену в Шанхае, поскольку родители могли позволить это. Вот только за пару секунд все планы рухнули. А ведь мама знала о них, но все равно настояла на том, что во время каникул тебе необходимы занятия спортом и свежий воздух, а ещё, может, друзей новых заведешь. Поэтому смотришь в окно автомобиля, наблюдая за отцом, что везёт твои чемоданы из дома и кладёт их в багажник. Затыкаешь уши наушниками, включаешь трек The Neigbourhood — Daddy Isseus и закрываешь глаза, стараясь насладиться последним часом свободы. Хотелось бы тебе прямо сейчас выпрыгнуть из машины, крикнуть родителям, что это бесчеловечно, что это эгоистично, неуважительно по отношению к тебе, но разве хоть раз родители слушали ребёнка-подростка, который страдает юношеским максимализмом? Нет, конечно. Даже если и были случаи, то твои мама с папой уж точно не подходят под исключение из правил, установленными законом подлости и судьбой-злодейкой. — Хуже уже не будет, — говоришь сама себе, наблюдая за тем, как родители садятся в машину. По приезде в лагерь ты ничему уже не удивляешься, когда встречаешь небольшие дома, которые именуются корпусами. Кто-то уже приехал, чья-то машина уже готовится уезжать, оставляя бедного ребёнка с чемоданом в руках здесь на все лето. Кажется, вскоре ты станешь одной из таких. На улице тепло, даже немного припекает из-за яркого солнца. Хотелось бы тебе узнать, есть ли здесь рядом море, хоть какие-то условия, в которых можно просто отдохнуть от всего этого. — Добрый день, — говорит вам молодая девушка, одна из сотрудниц лагеря. — С чемоданом пройдите вон к той очереди, мы запишем ваше имя и определим место в одном из корпусов. — Хорошо, спасибо большое, — кивает ей твой отец, доставая твой красный большой чемодан и вытаскивает ручку, протягивая тебе. — Т/И, эта путёвка была очень дорогая, здесь условия будут соответствовать её цене, так что не волнуйся. Дальше сама разберёшься, нам все уже объяснили, может, в очереди ещё с кем-то познакомишься. — Пап, это издевательство, вы же знали прекрасно, что у меня были планы на лето! Я до сих пор поверить не могу, что даже за месяц до вас не дошло то, что у меня тоже должно быть свое мнение и право отказаться! — возмущаешься ты, буквально выдергивая из рук отца чемодан. Тебе плакать от обиды хочется, хотя со временем слезы сами выступают из уголков глаз. Ты смотришь на мать, как на главного предателя, ведь считала её лучшей на свете мамой, которая теперь вот так просто оборвала все твои планы. — Можете уезжать, дальше без вас разберусь… — Т/И, — хочет начать мать, наконец-то почувствовав вину перед тобой, однако отец её останавливает, мол, так для тебя самой будет лучше. Почти всегда ты проводишь с ними лето, а по факту — ничего не делаешь, только отдыхаешь, а тут хотя бы чем-то заниматься будешь. Оборачиваешься в последний раз, наблюдяя за тем, как они в машину садятся и уезжают, даже не попрощавшись, просто отправив к толпе таких же школьников-выпускников. Так обидно и паршиво на душе. Очередь кажется не такой большой, но отстоять в ней тебе потребовалось почти час, поскольку кто-то не мог найти свое имя в списке, кто-то путёвку откапывал минут десять, а у тебя эта паршивая бумажка в руках, которую так порвать хочется и сжечь к чертям, вот только она денег больших стоит, жалко ведь труд родителей, как бы плохо они с тобой ни поступили. — Т/Ф Т/И, верно? — спрашивает женщина, найдя тебя в списке приезжих. — Ваша комната в третьем корпусе, идите вон туда, номер комнаты «5», добро пожаловать в наш летний лагерь. В ответ просто грустно вздыхаешь, беря ключи и шагая в сторону своего корпуса. Комната на втором этаже, поэтому поднимаешься по деревянной лестнице со своим тяжёлым чемоданом и, найдя нужный номер, открываешь дверь, где обнаруживаешь трехспальное помещение, которое меньше даже одной твоей комнаты дома раза в два. Повезло лишь с соседками, которые, как оказалось, даже недалеко от твоей школы учатся. Тоже родители запихнули, одну точно так же, как и тебя — без предупреждений и веских на то причин, а другую — в наказание за плохие оценки и лень. Соён и Хёна, девочки довольно дружелюбные, ты уже рассчитывала, что вы хорошо подружитесь, но те как-то быстро к обеду нашли себе компанию, а ты так и осталась одна шататься по территории лагеря и выслушивать разные правила. — Чего одна болтаешься? — подходит к тебе какой-то парень посреди прогулки, что даже немного пугает. Не думала ты, что здесь могут быть такие симпатичные мальчики, как этот. — А с кем мне ходить, когда я никого не знаю? — отвечаешь ты, ловя сразу счастливую улыбку парня. — Это здорово, тогда ты не откажешься от моего предложения сегодня вечером прийти к нам на костёр, меня Чонгук зовут, — парень руку протягивает, которую ты пожимаешь, называя свое имя. — Приятно познакомиться. * * * На улице уже достаточно темно, но ты уверенно идёшь к костру, вокруг которого уже все собрались, только тебя одну ждут. Чонгук машет рукой, замечая твою фигуру, и предлагает сесть рядом на зависть всем присутствующим девочкам. Не сказать, что ты слишком смущена таким вниманием, просто непривычно, что парень, которого ты знаешь всего ничего, уже ластится к тебе. — Ну что, начнём? — вопрошает Чонгук. — Чтобы вечер не был скучным, предлагаю начать со страшных историй. Наверное, с каждыже приключались какие-то необъснимые вещи или, может, кто-то знает страшные легенды, окружающие этот лагерь? Я вот знаю. — Вряд ли они есть, а ты просто выдумываешь, потому что цена за эту путёвку такая, что здесь с нас пушинки сдувать обязаны! — возмущается один из парней. — Юнги-хён, хватит раньше времени возмущаться! — отвечает тому Чонгук. Парень начинает рассказывать о таинственной истории, в которой мог быть замешан бывший директор этого места. Много слухов ходило, что здесь во время летнего периода много суицидов и убийств происходило, но это заминалось настолько, что даже самые влиятельные родители и пикнуть не могли в СМИ, сваливая все на несчастный случай. Деньги в этом мире решают все, порой даже жизни невинных детей, как бы ужасно и отвратительно это ни звучало. Чонгук рассказывает о призраке, чья душа все ещё бродит ночью по коридорам корпусов, ищет всё кого-то, а найти не может. Описывает он этого призрака, как девушку-старшеклассницу. Её долго держали связанной в подвале первого корпуса, издевались, а преподавателям дети говорили, что она уехала или сбежала, но вскрылась правда совсем уж поздно. На её теле оставляли ожоги, били, насиловали, отрезали волосы и заставляли их проглотить… У тебя даже рвотный рефлекс подкрался, настолько неприятно это было слушать, а другие ребята уже на середине истории готовы были дрожать от страха. Все это звучит уж слишком правдоподобно. — Поговаривают, что если её увидишь ночью — утром уже не проснёшься. Она хрипит, потому что ей свернули шею перед самой смертью, хромает из-за переломанных ног, а ещё смотрит пустыми глазницами, потому что сама себе, пока никто не видел, выколола ножницами глаза, лишь бы не видеть лиц своих убийц и всего того, что творили с ней там, — говорит Чон, усмехаясь испуганным лицам некоторых девушек. — А знаете, почему она так зла на всех? Потому что обнаружили её труп сразу на следующий день! Если бы хоть кто-то чуть раньше сообщил взрослым или спустился сам в подвал — её могли попытаться спасти, ведь уж лучше жить, чем вот так вот умереть. — Её тело искалечили, вряд ли она хотела бы жить без зрения и возможности говорить. Да она бы даже ходить не смогла, — говоришь ты, стараясь не воспринимать его слова за чистую монету. — Жалко все же, если это может быть правдой… — Это было лет тридцать-сорок назад. Сомневаюсь, что тогда медицина смогла бы помочь ей, а жаль. — Ребята, там кто-то есть! — вскрикивает один из парней, показывая пальцем куда-то за ваши спины, от чего рядом с тобой парень вскрикивает и перебегает на другую сторону. Пару секунд, и тот смехом заливается, даже начать что-то говорить не может, глядя на ваши напуганные лица. Он, конечно, знал, что вы можете испугаться в такой атмосфере, но чтобы настолько! — Видели бы вы свои лица, а как Хосок вскочил, это надо было видеть, вот умора! — смеется парень, будучи опрокинутым спиной на землю тем самым Хосоком, который до чёртиков напугался. Его и так от истории трясло, так ещё и этот засранец решил, что будет неплохой идеей окончально добить напуганных ребят. — Тэхен, ты точно завтра с зубной пастой на своём противном лице проснёшься, ещё пожалеешь, что мы соседи по комнате! — возмущается Хосок, ещё раз толкая друга на землю, когда тот только-только нашёл силы, чтобы подняться. — Испугалась? — спрашивает у тебя Чонгук, пока все сконцентрировали свое внимание на Хосоке, ругающего Тэхёна. — Привыкай, Тэхён всегда любит так делать, даже я иногда пугаюсь. — Ну сердце точно сильнее забилось, — слабо улыбаешься, глядя на парня, который дружески приобнимает тебя за плечи и смеётся, глядя, как Юнги оттаскивает Хосока от бедного любителя испугать других в самые ответственные моменты. Вы все смеётесь, сразу забывая про того призрака, который, возможно, и существует. Лагерь много раз переименовывали, из-за чего мало кто все ещё помнит тот случай. Все как-то и забыли про это. Оно и хорошо.