Хорошая девочка

      — Кто тебя так, признавайся?       — Да тип один, — попыталась отмахнуться Пенни, мучаясь от зуда на запястье под новым шутером. Но отмахнуться от Мэй идея заведомо невыполнимая:       — И как зовут этого типа? — тетя в кухне загремела морозилкой, доставая лед.       — Э… Стив.       — Стив? С 12-й? С брекетами?       — Не-не, ты не знаешь. Он из Бруклина.       Пенни поморщилась и едва успела спрятать в подмышку предплечье, с которого еще не сняла шутер, когда тетя Мэй вошла в комнату, держа в руках завернутую в полотенце мороженую курицу. Она в очередной раз нахмурилась и покачала головой, разглядывая внушительный фингал у любимой племянницы под глазом. Пенни улыбнулась, давая тетушке понять, что повода для волнения нет, ведь она уже дома и в полном порядке. Впрочем, в драки Пенни ввязывалась не так уж и часто, а еще реже последствия этих драк успевала заметить Мэй, потому не было ничего удивительного в беспокойстве тетушки.       — Как я могу отпустить тебя учиться за двести миль от дома, если стоит только тебя оставить без присмотра на пару дней и происходит такое? — не унималась Мэй. — Куда смотрел мистер Старк?       При упоминании Старка Пенни едва сдержалась от того, чтобы скривиться.       — Ну… Он был немного занят. Я в порядке, правда. И в университете со мной все будет хорошо, честное слово. Я уже не ребенок, Мэй.       Мэй снова покачала головой, сдерживая улыбку. Для нее малышка Пенни навсегда останется малышкой, и не важно, сколько ей лет — пять, пятнадцать, двадцать или намного больше. Она ласково взъерошила темные волосы племянницы и вышла из комнаты, прекрасно понимая, что после безумных выходных в Германии вместе с мистером Старком вчерашней школьнице нужен отдых.       Едва за тетушкой закрылась дверь, Пенни выдохнула, отложила курицу на прикроватную тумбочку и вернулась к изучению нового шутера, который подогнал Старк. Точнее, наотрез отказался забирать, и без того оскорбленный тем, что Паркер вернула ему специально для нее изготовленный костюм. Пенни упала на кровать, закрыв глаза. События последних дней были похожи на какой-то бред: несколько дней назад, вернувшись из библиотеки, она обнаружила в гостиной тетю в компании самого Тони Старка. Едва удержалась от того, чтобы тут же достать телефон и твитнуть что-то в духе «ЖЕлЕзнЫй чЕЛовЕк прямо у мЕнЯ ДоМА!», с трудом справилась с накатывающим заиканием и представилась. Впрочем, вскоре выяснилось, что Старку ее имя было известно: закрывшись с Пенни в ее комнате, мужчина заявил, что отлично осведомлен о том, кто Пенни такая. Пенни знала точно — если тайна известна двоим, значит, скоро она станет известна троим, семерым и так по возрастающей. Если тайну знают двое, то это уже никакая не тайна, и потому она сперва побелела, когда Старк безошибочно нашел тайник, в котором Паркер хранила паутину для самодельных шутеров. Может, будь на ее месте юноша, быстрее бы справился с потрясением, но Пенни пребывала в шоке от того, что кому-то известно об ее способностях, и никак не могла уложить в голове мысль о том, что мистер Старк следил за ней — как долго? И насколько тщательно? Насколько много он знает? Ответов она не получила — зато Старк огорошил просьбой о помощи.       — Вы наверное кое-чего не понимаете, мистер Старк. Я не супергерой. Эти способности просто какое-то недоразумение, и я изо всех сил пытаюсь быть нормальной, а тут появляетесь вы и просите присоединиться к вашей… банде.       Он закатил глаза:       — Это не банда, Паркер. Ты ведь слышала о Заковианском договоре? И я уверен, принимаешь мою позицию.       — Типа того, — неохотно согласилась она, теребя край подушки. Еще бы она не принимала его сторону. Может, Пенни и не была экспертом в политике, но прекрасно понимала, что такую силу, какая есть у Мстителей, необходимо контролировать. Да и кроме того, разве могла она не соглашаться в подобных вопросах со своим кумиром? Что ни говори, а мистер Старк всегда был ей примером для подражания. Ее поражали и впечатляли не столько его костюмы и технологии — хотя и они, конечно, тоже! — и уж тем более не деньги; Пенни приводила в восторг стойкость, сила духа, гениальность и смелость мужчины. Хотела бы она быть такой же смелой, как он. Старк выжидающе смотрел на нее, не понимая, в чем заключается проблема. Паркер поспешила прояснить: — Я даже не тренируюсь. А вы зовете меня в бой.       — Ты же умная девочка, должна понимать, что я не прошу тебя лезть в самое пекло. — Он вздохнул, — Покрасуешься в костюме, повяжешь паутины, покажешь всем, что ты на моей стороне. А потом я верну тебя к твоей милой тетушке в целости и сохранности. Уж на это твоих навыков хватит?       — А остальные? Вы их что, предупредите, чтобы меня в бою не трогали? — Пенни нахмурилась. Голова пухла от вопросов, порожденных нежеланием заниматься всем этим. Жизнь только начала налаживаться: юная Паркер перевернула одну страницу и весьма удачно начала новую, на которой однако же теперь стояла жирная клякса «Тони Старк». Правда, еще был шанс стереть ее и продолжить, делая вид, будто бы на некогда белом листе не останется потертости на месте ошибки.       — Я же буду рядом.       Старк улыбнулся. Не так, как до этого, как-то иначе. Его лицо неуловимо переменилось, словно с него слетела вся пафосная шелуха, оставив уже не молодого и уставшего от сражений и споров мужчину. Пенни смотрела на морщины на его смуглом лице, сохранившем юношескую красоту. Старк был из тех, о ком говорят «с годами, как хорошее вино, только лучше». Всю его красоту, впрочем, портил внушительный синяк на скуле, при одном только взгляде на который у Пенни сжималось от жалости сердце. Ей было даже представить трудно, каково это, когда твои же друзья идут против тебя и бьются с тобой насмерть лишь потому, что ваше мнение по какому-то вопросу, пусть даже очень важному, не сошлось. Она вздохнула, прекрасно понимая, что пожалеет о своем решении сотни раз, но найти сил для отказа просто не могла.       Он сказал тетушке, что берет Пенни в Берлин на научную конференцию на все выходные. Мэй была уверена в том, что гениальный миллиардер приметил ее племянницу за интеллект и разглядел перспективного ученого в юной Паркер. Знала бы она правду, вообще больше Пенни за порог бы не выпустила. Однако она была счастлива, отправляя ту в Германию. А Пенни казалось, что она спит. Познакомилась с Хэппи, водителем Старка, даже успела ему несколько надоесть, потому что от волнения и страха перед предстоящим сражением рот не закрывался. Потом примерила великолепный костюм.       Пенни долго стояла перед зеркалом в своем номере в отеле, сняв маску и глядя на себя в красно-синем спандексе. Ощущение неправильности происходящего давило на виски. На ее месте должен был быть кто-то другой. Или другая. Не важно. Кто-то, кто действительно является героем, кто заслуживает носить этот костюм. Сама Пенни героем не была. Она была обычной школьницей из Куинса, непопулярная в школе, низкая, с лишним весом и пережитым расстройством пищевого поведения, физически слабая, и единственное, чем она могла похвастаться — высокий айкью. Однако в зеркале перед ней стояла совсем другая девушка — подтянутая, обладающая суперсилой и готовая защищать слабых. Это была не Пенни Паркер, которая прилетела в Германию, ведомая жалостью к побитому мужчине среднего возраста, это была Девушка-Паук. Наверное, будь Пенни ею всегда, смогла бы стать народной любимицей. Кем-то вроде дружелюбной соседки. Могла бы помогать всем и всегда, а не только в те редкие вечера, когда поздно возвращалась домой и не могла просто пройти мимо несправедливости или попавшего в беду случайного прохожего. А маска надежно скрывала бы ее личность. Может, что-то могло бы получиться, не будь Пенни той, кем все же была. Лузеры становятся крутыми только в комиксах — у Паркер не получалось, да и не находилось смелости, чтобы хотя бы попытаться.       — Ого, а по тебе и не скажешь, что ты можешь толпу хулиганов раскидать, — рассмеялся Старк, когда увидел Пенни в костюме. Выглядела она и впрямь совсем миниатюрной, а от взгляда мистера Старка покраснела до корней волос — хорошо, что маска это надежно скрыла. Что ни говори, ко вниманию Паркер не привыкла.       Два года прошло с того дня, как обычная школьница Пенни Паркер перестала быть обычной школьницей. Когда паук ее укусил, она сперва решила, что заболела какой-то неизвестной болезнью и скоро умрет, закрылась в своей комнате и целую неделю врала Мэй, что мучается из-за цикла. С ее телом происходило что-то ненормальное — за одну ночь весь лишний вес, с которым Пенни мучилась с двенадцати лет, изводя себя диетами и попытками посещения спортзала, чем заработала расстройство пищевого поведения, буквально испарился, и теперь под тонкой светлой кожей виднелись некрупные, но твердые мышцы. Пенни не один час потратила на изучение в зеркале внезапно приобретенного продольного пресса и стройных бедер, не понимая, как такое вообще возможно. Но метаморфозы во внешности были лишь началом: очень скоро Паркер обнаружила, что ее кожа может прилипать к поверхностям, сила, скорость реакции и ловкость возросли в несколько раз, а усилия, направленные в последние годы на растяжку окупились — тело Пенни слушалось ее, словно она посвятила гимнастике и акробатике все семнадцать лет своей жизни. Управляться с новыми способностями она научилась не сразу. Сначала случайно сломала несколько дверных ручек, стульев, вилок и канцелярских принадлежностей, порвала кучу тетрадей и чуть не вырвала себе клок волос. Да и управляться громко сказано, скорее жить с ними. Хуже всего пришлось с поразительно сильной работой органов чувств: первое время Пенни не могла выйти на улицу без солнцезащитных очков и наушников, но постепенно привыкла. Ко всему ведь привыкаешь.       Мэй тоже быстро привыкла к тому, что ее страдающая от лишнего веса и проблем с приемами пищи племянница стала есть едва ли не за троих. Разогнавшийся метаболизм уничтожил все, что выносило мозги Пенни последние лет пять, и все же избавиться от привычки контролировать свое меню девушка не смогла до сих пор. Довольно сложно жить, когда тело требует побольше сытной и жирной пищи, а мозг кричит, что даже конфета превратит Пенни в бочку с жиром. Поначалу Паркер даже казалось, что это сведет ее с ума: она держалась сутками, обходясь яблоками и водой, а потом сметала холодильник и ревела на полу кухни, не свыкшаяся с изменениями в организме и убежденная, что наутро стрелка весов зашкалит — что, конечно, случалось только в ее кошмарах. Однако постепенно отпустил ее и этот страх. Появилось слишком много других забот: выпускной год в школе, экзамены, поступление в университет.       Произошедших изменений Пенни слишком испугалась, чтобы показать их миру. Было трудно свыкнуться с ними даже наедине с собой. Поэтому она продолжила носить мешковатую одежду и оставаться невидимкой.       Не то чтобы школьные годы были ужасными, но если бы ей предложили их повторить, Паркер бы отказалась и вряд ли бы пожалела о своем выборе. Всем хочется быть популярным в школе, а когда твоя компания — это очкастая девочка-веган и солистка школьного хора — популярным можно быть только в кругу таких же неудачников. Пенни не жаловалась: ее школьные подруги были неплохими девочками, но их дружба не выходила за пределы школы, поэтому Пенни не могла считать их своими друзьями в полном смысле этого слова. Пожалуй, школьная жизнь могла бы быть даже сносной, ведь в первую очередь Пенни ходила в школу за знаниями, если бы не Флеш Томпсон, считающий своим долгом унизить Пенни при любой возможности.       Но все это теперь было не важно, потому что школа осталась позади, и все ее усилия не пропали даром. Пенни улыбнулась — мысли о предстоящей учебе в университете вызывали трепет, волнение и предвкушение. Она знала, что там, среди равных — не гениев может, но умных молодых людей и девушек — найдет себе друзей и близких по духу знакомых. А об укусе паука им знать будет не обязательно. Все, чего хотела Пенни: прожить жизнь достойным, нормальным человеком. Внести свой вклад в науку, отплатить тете Мэй за ее доброту и те силы, которые та вложила в воспитание племянницы. А ее супергеройская карьера завершилась в Германии, когда мистер Старк, пытаясь поймать ее перепуганный взгляд из-под сбившейся и задравшейся маски, крепко держа ее запястья, сказал:       — Отвоевалась.       Точно, Пенни отвоевалась. Она закинула ноги на стену, потрогала синяк на скуле. Еще фиолетовый, но к утру станет желтым, а к обеду пройдет совсем — и стоил он волнений Мэй? Паркер усмехнулась и сняла с руки шутер Старка. Он ей теперь ни к чему. Она спрятала его в тайник, где хранила те, что собственноручно изготовила год назад вместе с паутиной — подумала тогда, что раз ее укусил паук, будет прикольно вязать хулиганов в подворотнях паутиной. А на летних каникулах было нечем заняться. Но теперь, в университете, шутеры ей больше не понадобятся. Если раньше, думая о героизме, Пенни все же сомневалась, ведь она толком не знала даже, как это, то теперь сомнений не оставалось. Оно того не стоит. Она слишком слабая для этого, слишком жалостливая, слишком девочка. Она любит розовый, пироги тети Мэй, котят и сериалы на Нетфликсе, а не драться с мужиком в звездно-полосатых лосинах. Хотя она чувствовала себя нереально крутой, когда с помощью паутины отобрала у Роджерса его щит.       У нее впереди факультет информационных технологий в МИТ. У нее впереди большое будущее — без красно-синего спандекса и Тони Старка.       Мэй волновалась, похоже, даже сильнее, чем сама Пенни. Она, суетясь, бегала по квартире, подмечая забытые племянницей вещи: там зарядное для телефона оставила, тут — носок. Пенни сражалась с молнией на огромном чемодане. С суперсилой делать это было легче и приятнее, но все же перед ней стояла задача застегнуть чемодан, а не выдрать молнию. Поэтому она пыхтела, краснела от напряжения и пыталась быть аккуратной. Покончив с этим, она поставила чемодан к двери, рядом с уже собранным рюкзаком и сумкой с ноутбуком и оглядела опустевшую комнату. Волнение продолжало кипеть внутри — вот и все, да? Она села на кровать, провела ладонью по мягкому лоскутному одеялу, которое сшила Мэй, расправила подушку, взяла в руки большого розового зайца, которого имела привычку обнимать во сне, расправила ему уши, но те все равно грустно опустились вниз. Пенни поджала губы и вернула зайца на кровать. Полупустая комната выглядела для Пенни залом ожидания в аэропорту или на вокзале. Сейчас загорится табло с ее рейсом до Бостона, объявят посадку, Пенни сделает несколько уверенных шагов и войдет в новую жизнь. Безусловно, она не прощалась ни с Куинсом, ни с Нью-Йорком, ни со своей комнатой — она планировала вернуться в этот город после окончания обучения, да и каникулы и выходные никто не отменял. Но все же быть студентом и быть школьником — вещи разные. К новому этапу Пенни была готова.       — Сходим поужинать? Я сожгла курицу, — Мэй, появившаяся в дверном проеме со скрещенными на груди руками, виновато улыбнулась. Пенни не удержалась от ответной улыбки и кивнула.       Они пошли в ресторанчик вьетнамской кухни в паре кварталах от дома. Прогулялись пешком: всю дорогу Мэй вспоминала свои университетские годы. Она болтала без умолку, пока им не принесли еду, но Пенни не злилась: прекрасно понимала, что для Мэй большой стресс вот так отпускать племянницу из-под своего крыла. Однако Пенни была убеждена, что все делает правильно. Так должно быть, так — нормально. Она умная и способная, она должна уехать учиться в престижный вуз, оставив отчий дом. Приезжать на каникулы, быть немного отстраненной и совсем взрослой, ведь жизнь студента это почти что самостоятельная жизнь. Но сейчас Паркер ела суп с рисовой лапшой и наслаждалась последними мгновениями детства. Уже утром поезд унесет ее туда, где она будет сама по себе. Без Мэй, без школы, без Старка. Из-за того, что он был о ее способностях осведомлен, Пенни было тем спокойнее, чем дальше от мужчины она находилась. Как будто он мог насильно заставить ее спасать мир.       Ужин закончили молча. Мэй вдруг притихла, только смотрела на Пенни с теплой ласковой улыбкой. Они вернулись домой, едва стемнело: Мэй торопила, напоминая, что завтра рано вставать, а Пенни наслаждалась прогулкой, запоминая Куинс таким. Покидать дом было легко, отпускать прошлое — приятно. Новую страницу она напишет яркими красками, а эта уже перевернута. Перед сном тетушка, как всегда, поцеловала Пенни в лоб. Паркер еще долго ворочалась, сминая простынь, и не могла заснуть. Ее терзали мысли о грядущем — она рисовала в голове сценарии, которые не обязаны были сбываться: представляла, как будет заселяться в общежитие, какой будет ее соседка по комнате, какими будут преподаватели и все-все-все. Уже за полночь она забылась беспокойным сном.       Утром они не суетились, хоть Пенни и видела, что Мэй это спокойствие стоит огромных усилий. Тетушка подбросила Пенни до Автовокзала администрации порта в Манхэттене. Хоть они выехали сильно заранее, все равно вместо положенного часа катились по пробкам почти два. Мэй от этого нервничала еще сильнее, и всю дорогу неустанно давала последние наставления:       — Не пробуй наркотики, Пенни. Не забывай гладить полотенца. И если вдруг у тебя появится парень — а я надеюсь, что все же появится — не забывайте предохраняться, — Пенни вспыхнула и укоризненно посмотрела на тетушку:       — Мэй! Я же просила!       Женщина рассмеялась:       — Ты похожа на бурундука, когда злишься. Ох Пенни, как трудно поверить, что тебе уже девятнадцать, — она покачала головой и просигналила подрезавшему ее мужчине на пикапе. Пенни закатила глаза, но улыбку сдержать все равно не смогла.       На вокзале они долго прощались, хоть Пенни убеждала тетушку, что приедет при первой же возможности — если не на выходные, то на День Благодарения уж точно. И все равно, когда Пенни махала из окна автобуса провожающей тете, заметила, как та украдкой вытирает проступившие слезы. Что ж, должно быть, она гордилась своей племянницей. Пенни хотелось думать, что гордиться действительно было, чем.       Большинство пассажиров дремали — дорога до Бостона не близкая, но Пенни уснуть не могла. Волнение подступило к горлу комом, и хоть паучье чутье молчало, она не могла выкинуть из головы дурные мысли. Только к концу пути ей удалось убедить себя в том, что все будет хорошо, она всем понравится и достигнет успехов в учебе, но стоило Паркер сделать шаг из автобуса, беспокойство накатило с новой силой.       До Кембриджа она добиралась с сердцем, бьющимся о ребра с такой силой, словно собиралось их проломить. Возможность выбирать себе общежитие и комнату, конечно, радовала, но Пенни довольно смутно представляла, чем один корпус отличается от другого, а потребности жить с кем-то определенным она не испытывала. В Кембридже повсюду сновали студенты: старшекурсники с любопытством смотрели на новые, еще незнакомые лица, и Пенни от этого внимания было некомфортно — прежде всего с непривычки, ведь в школе, пожалуй, единственными, кто ее замечал, были Флеш и его прихвостни, да и то чтобы попытаться задеть побольнее. Новое потрясение ждало ее при встрече с куратором, которая сообщила, что для Пенни Паркер оплачена комната в Симмонс Холл на Вассар-стрит. Решив, что это подсуетилась Мэй, Пенни только кивнула и, довольная и еще сильнее взволнованная, направилась к одному из самых известных студенческих общежитий в мире, где теперь предстояло жить вместе с другими студентами и ей. Здание общежития действительно напоминало губку, но в целом вызывало у Пенни смешанные эмоции — она не очень любила здания из стекла и бетона, наверное, потому ее порадовало обилие дерева во внутренней отделке. На входе ее встретил комендант, выдавший ключи от комнаты на седьмом этаже. Пенни потопала наверх, решив оставить вещи и уже потом осмотреть общежитие и, возможно, прогуляться к реке.       207 комната. Что ж, она справится.       По этажу туда-сюда ходили студенты, но теперь Пенни не вызывала у них интереса — все были слишком заняты в основном тем, что спешили в столовую на ужин. Паркер втащила свои вещи и собралась было закрыть дверь, как заметила стоящую у окна напротив ее комнаты девушку. Поняв, что на нее обратили внимание, блондинка слегка наклонила голову вбок и улыбнулась.       — Привет! — не слишком уверенно произнесла она, отрываясь от подоконника и, подойдя к Пенни, застывшей в дверном проеме, протянула руку, — Меня зовут Гвен Стейси, я твоя соседка. Моя комната 208.       — О, привет, — Пенни пожала протянутую ладонь, отметив, какой сухой и мягкой была рука новой знакомой и какой влажной ее собственная. Позорище, — Я Пенни Паркер.       — «Пенни» это сокращение от «Пенелопа»? — снова лучезарно улыбнулась Гвен, отпуская руку и пряча ее за спину. Паркер покраснела:       — Лучше просто Пенни. Ты давно заселилась?       — Вчера вечером. Хочешь, покажу тебе здесь все? — предложила Гвен, и Пенни, вновь улыбнувшись, благодарно кивнула, — Тогда я зайду за тобой через пару минут, только переобуюсь.       Прежде чем Гвен скрылась у себя, Пенни закрыла свою дверь и повернулась к комнате, чтобы осмотреться. Именно в этот момент закралось сомнение в том, что эту комнату оплатила Мэй — слишком уж дорогой выглядела обстановка. Небольшой узкий коридор, слева в котором находилась дверь, ведущая, видимо, в ванную, а справа — вешалка для одежды, зеркало во весь рост и низкая обувная полка. У окон напротив двери стоял отличный компьютерный стол с ящиками и удобным даже на вид креслом на колесиках, слева — полутороспальная кровать, напротив которой — узкий, но вместительный гардеробный шкаф. У стены справа расположился низкий журнальный столик с парой мягких велюровых кресел, стеллаж для книг и пальма в горшке в углу. Вся мебель была из светлого дерева, текстиль — нежно-голубой и кремовый, на полу — приятный рельефный светло-серый паркет, а стены выкрашены серо-голубой краской. Пенни оставила чемодан в центре комнаты, сумку с ноутбуком и рюкзак устроила возле одного из кресел и поспешила заглянуть в ванную. Ожидаемо и там все дышало простотой и в то же время дороговизной — светлый кафель на полу и стенах, комод под раковиной и зеркало над ней, просторная душевая кабина и новая сантехника. Пенни недоверчиво повела бровью: наверное, произошла какая-то ошибка, надо бы уточнить у кого-нибудь из взрослых, у коменданта или куратора, например, кто именно оплатил ей комнату и нет ли тут еще какой-нибудь Пенни Паркер. Выходя из ванной, девушка столкнулась со своим отражением в зеркале, поджала губы. В дверь раздался вежливый короткий стук — Гвен пришла — и Пенни, решив, что остальное подождет, вышла в коридор, последний раз оглянувшись на комнату. Окна выходили на спортивное поле, за которым виднелась река Чарльз.       Гвен не только переобулась в легкие беговые кроссовки, но и собрала волосы в низкий хвост и накинула ветровку — наверное, в таком виде она будет совсем не против прогуляться к реке.       — Ты откуда? — поинтересовалась Гвен, пока они спускались в столовую.       — Куинс. А ты?       — Манхэттен, — Пенни снова поджала губы. Все шло как-то наперекосяк, как будто она заняла чье-то место. Почему она оказалась в этом дорогом общежитии, почему общается с этой девушкой из Манхэттена? Все было как-то не правильно, но подумать об этом Пенни не успела: Гвен продолжала болтать, возбужденная предстоящей учебой и студенческой жизнью. Пока они дошли до столовой и сделали заказ, Пенни узнала, что ее новая соседка поступила своим умом на факультет биологии, не прибегая к помощи связей своего отца, капитана Нью-Йоркской полиции, что она ожидает от студенческой жизни чего-то потрясающего и надеется, что они подружатся. Свободных столиков не обнаружилось: девушки замерли в растерянности с подносами, полными еды, но Гвен уверенно направилась к столу в дальнем углу, за которым сидел в одиночестве светловолосый парень. На подносе перед ним лежали только яблочные дольки и йогурт, но и к ним он не притронулся, уткнувшись в свой смартфон.       — Привет! Мы можем присесть сюда? — Пенни облегченно вздохнула, когда Гвен взяла ситуацию в свои руки. Кажется, стоит поучиться у нее наглости и смелости. Парень, помедлив пару раздражающе длинных секунд, поднял голову и посмотрел на девушек с сомнением, но все же сдержанно кивнул. Они сели, но есть Пенни не могла: кусок стоял поперек горла, она буквально кожей ощущала взгляд парня на себе — он смотрел из-под опущенных ресниц, делая вид, что его интересует только экран смартфона. Паркер закрыла глаза, чтобы успокоить дыхание и собраться с мыслями. Все. Повода для волнения уже нет: это происходит прямо сейчас, нужно не бояться, а находиться в этом моменте. У нее есть шанс завести друзей, упускать его нельзя. Ей и так очень повезло, что Гвен первой подошла познакомиться, иначе в первый учебный день или на вечеринке первокурсников Пенни бы с ума сошла от беспокойства и одиночества. Всегда лучше, когда есть, за кого можно зацепиться в толпе незнакомцев. Девушка выдохнула и, открыв глаза, столкнулась взглядом с заинтересованным, подернутым поволокой лености взглядом серых глаз. Несимпатичное, но притягательное лицо незнакомца переменилось. Он криво усмехнулся и спросил:       — Вы первокурсницы?       — Ты ведь тоже, — Пенни ляпнула наугад, но парень вдруг засмеялся:       — Действительно. Меня зовут Гарри Озборн, — он протянул через стол руку чтобы пожать в приветственном жесте сначала Пенни, а затем — Гвен.       — Сын Нормана Озборна? — сощурившись, уточнила Стейси. Гарри кивнул и спрятал свой смартфон в карман брюк. Атмосфера за столом разрядилась, и пока Гарри болтал с Гвен, которая успевала и жевать, и участвовать в разговоре, Пенни смогла все же поесть. Удовлетворенной ужином она все же не была: ее организм настойчиво требовал еще, но идти за второй порцией или набирать сразу гору еды было как-то странно перед новыми знакомыми, и потому Паркер решила, что сходит в супермаркет и купит чего-нибудь, что можно хранить в комнате — вроде снеков и печенья.       За соседним столом сидела компания старшекурсников, состоящая из двух парней и девушки — они лениво ели и о чем-то вполголоса разговаривали, прерывая фразы дружным смехом. Рядом с ними еще совсем зеленые Пенни, Гвен и Гарри казались натурально детьми — не то чтобы студенты выглядели сильно старше, но в их облике присутствовала какая-то странная аура уверенности и спокойствия. Наверное, и они через несколько лет будут такими же. Не то чтобы Паркер очень хотела повзрослеть, но ведь есть изменения, предотвратить которые человек не в силах, и рано или поздно и она тоже будет по-настоящему взрослой. Остается только наслаждаться тем, что происходит и брать от юности все, ведь она решила быть нормальной. А что может быть более нормальным, чем сидеть в столовой со своими друзьями, ужинать и беседовать о чем-то неважном?..       Из размышлений ее выдернул голос Гарри:       — Эй, Паркер, ты тоже на информационных технологиях? Наверное, у нас будут общие предметы. Кстати, завтра вечером вечеринка для первокурсников в клубе на девятом этаже. Вы пойдете?       Гвен просияла и закивала — похоже, она любит вечеринки. Пенни вечеринки не особо любила, но, честно говоря, единственная вечеринка, на которой она была — выпускной. Вряд ли тусовки в МИТ, тем более в этом общежитии, где каждый второй сын какого-нибудь известного человека, будут похожи на дискотеку в школе. Пенни вспомнила, как весь выпускной подпирала стенку в компании своих школьных подружек и цедила пунш, который на нее никакого эффекта не оказывал. Тот редкий вечер, когда ей ужасно хотелось напиться, но из-за укуса паука она даже этого сделать не могла. В итоге она позвонила Мэй и попросила ее забрать просто неприлично рано, и все же, Пенни считала себя стойким солдатиком, дотянувшим хотя бы до двух ночи. Она поморщилась от воспоминаний о недавнем выпускном и вернулась в куда более приятное настоящее.       Договорившись, что Гарри заглянет за девушками перед вечеринкой, они обменялись номерами и страницами в соцсетях и расстались на выходе из столовой. Гвен, как и обещала, показала расположенные в корпусе театр, учебную аудиторию, зал для занятий, компьютерный и спортивный залы, а так же прачечную и особенно заинтересовавшую Пенни фотолабораторию. Сейчас она была закрыта, но Гвен сказала, что вчера здесь крутился старшекурсник-хипстер. Наверное, если в МИТ есть какой-нибудь фотоклуб или студенческая газета, будет здорово присоединиться к ним. У Паркер голова пухла от новой информации и впечатлений. Они прошлись до ближайшего супермаркета, где Пенни все же постеснялась набирать полные пакеты еды, ведь рядом крутилась Стейси, но кое-что все же взяла. Обратно они вернулись, когда уже стемнело. Губка горела сотнями маленьких окон, делающими ее издалека похожей на стробоскоп. В столовой за панорамными окнами еще сидели студенты, занятые поздним ужином и беседами, на спортивной площадке перед общежитием в футбол играли несколько мальчишек — наступивший вечер их не смущал. Пенни охватило странное чувство: сейчас все это было ей незнакомо и непривычно, но она знала, что совсем скоро жизнь в Губке и вообще весь МИТ станут для нее в каком-то смысле вторым домом.       Они распрощались с Гвен, пожелав друг другу доброй ночи и договорившись пойти утром на конференцию в честь начала учебного года в главном здании вместе. С Гвен было легко и приятно общаться: блондинка умела не утомлять разговором, а возникающие паузы не казались не комфортными. Пожалуй, Пенни была бы рада такой подруге, ведь если первое впечатление не обманывало, то Гвен была весьма внимательной и доброй девушкой. Пенни заперлась на ключ, оставила пакет из супермаркета на обувной полке и упала в кресло. Ноги ныли — она прошла сегодня слишком много километров, а еще нужно было разобрать чемодан и как следует выспаться, ведь завтра ее ждал важный и насыщенный день. Паркер позвонила Мэй, чувствуя себя так, словно покинула тетушку навсегда и отчего-то немного виноватой, но короткий разговор все же придал сил — Мэй ободрила племянницу, пожелала удачи завтра и порадовалась, что Пенни с кем-то познакомилась. Пенни не стала спрашивать про общежитие, решив выяснить все сама. Скорее всего, это сделала не Мэй, а значит, знать о внезапном спонсоре ей вовсе не обязательно.       Приободрившись, девушка разобрала чемодан, кое-как распихав в шкафу одежду. Теперь комната выглядела более обжитой, но необходимость посетить супермаркет стала более очевидной — не хватало кое-чего из необходимых вещей. Первой мыслью было выбраться из окна и с помощью паутины добраться до круглосуточного, как она делала иногда в Куинсе, когда ночью засиживалась за учебой допоздна и хотела перекусить, а идти в кухню означало разбудить Мэй. Пенни сжала зубы и замотала головой, отгоняя эту глупую идею. Во-первых, она оставила шутеры дома, а во-вторых, она ведь теперь как все. А значит, как нормальный человек, она сходит в супермаркет после конференции, когда будет время перед вечеринкой. Вот и все. А до этого как-нибудь без ватных дисков она проживет.       Приказав себе не думать о героизме, Пенни опустила жалюзи, прицепленные во всю стену из-за необычного расположения окон, приняла душ, переоделась в пижаму и нырнула в постель, которую заправила чистым бельем лавандового цвета, найденном в шкафу. Она думала, что долго не сможет заснуть, но едва голова коснулась подушки, все мысли из нее куда-то улетучились, и Паркер тут же провалилась в сон.       Пенни ненавидела опаздывать, но еще сильнее она ненавидела просыпаться позже, чем планировала, и собираться в спешке. Однако по иронии судьбы в свой первый день в университете Паркер безбожно проспала и проснулась, когда уличный шум из приоткрытого окна стал уже совсем невыносимым. Она вскочила, схватила с прикроватной тумбочки стоящий на зарядке смартфон и едва не взвыла: до конференции оставался всего час. Конечно, по крышам она добралась бы до главного здания университета куда быстрее, но раз уж она решила быть совершенно обычной, то пришлось отнять от имевшегося часа время на дорогу. Пенни наспех приняла душ, умылась, накрутив на голове полотенце, в спешке накрасилась, надела рубашку и клетчатую юбку. Волосы предсказуемо не успели высохнуть, и теперь мокрые черные пряди оставляли влажные следы на плечах и спине, но Пенни это не беспокоило. Едва она вылетела из комнаты, запирая дверь, из соседней показалась Гвен. Она тоже надела юбку и приталенный пиджак, под которым виднелась белая блузка. Волосы Стейси уложила в высокий хвост. Легкий макияж и черные лодочки — одним словом, выглядела она отлично. Пенни не удержалась от того чтобы бросить взгляд на свои конверсы, но все же улыбнулась:       — Доброе утро. Выглядишь супер.       — Доброе! — блондинка просияла, поравнялась с Пенни и они вдвоем поспешили к лестнице: — Проспала?       — Ага, — не стала отрицать Пенни.       — Все равно выглядишь мило, — ободрила ее Гвен.       Пока они быстрым шагом шли до главного здания университета, волосы Пенни высохли под еще ласковым сентябрьским солнцем и теперь немного вились. Каблуки Гвен стучали по брусчатке, она рассказывала о своем сне, Пенни слушала и старалась не думать о том, что сейчас они вольются в поток таких же, как они, первокурсников — сейчас незнакомых, но скоро — друзей и приятелей. Сердце снова глухо ухнуло в груди, когда они вместе с другими вошли в новые двери со старинной кованой рамой — уважение к прошлому в МИТ поражало. В архитектуре главного здания удачно сочетались традиции и современность: массивные колонны и стекло, кованые элементы и бетон. Похоже, в Кембридже не только Губка могла похвастаться своей выдающейся архитектурой.       Хорошо было бы найти куратора, чтобы узнать о спонсоре, но сейчас это было решительно невозможно — кругом царила суета: все готовились к предстоящей конференции, до начала которой оставалось каких-то десять минут. Гвен замолчала — в холле стоял такой галдеж, что разговаривать пришлось бы очень громко. Пенни поджала губы и принялась теребить ремешок сумки. Волнение, кажется, утихло, но сердце все равно тревожно билось в груди, а волосы на руках стояли дыбом. Чутье не то чтобы предупреждало об опасности, скорее, зудело где-то в затылке, как будто вот-вот должно было произойти что-то неприятное.       Откуда-то справа сквозь гомон студентов и преподавателей проклюнулся знакомый голос, и Пенни резко обернулась, надеясь убедиться в том, что ей все же послышалось:       — …разумеется, миссис Барнхарт, ага, я бы хотел…       У лестницы стояла канцлер университета: красивая статная женщина с открытой улыбкой, беседующая ни с кем иным, как с мистером Старком. В черном костюме-двойке, даже на вид дорогом, кипенно-белой рубашке и с туго завязанным под горло галстуком. Секунды хватило, чтобы он почувствовал на себе взгляд Пенни, снял солнцезащитные очки-авиаторы и поманил ее ладонью. Канцлер вопросительно посмотрела в толпу студентов, но не заметив ничего интересного, снова перевела взгляд на Старка.       — Прости, Гвен, я сейчас.       Пенни хотелось убежать в противоположную от него сторону. Или просто проигнорировать Старка, ведь она была вовсе не обязана нестись к нему на всех парах, стоило ему поманить, но ноги сами послушно понесли в направлении лестницы. Гвен осталась стоять на месте, недоуменно глядя Паркер вслед, а когда она поняла, к кому именно идет ее новая знакомая, рот блондинки сам собой вытянулся буквой «о», а брови поползли вверх. Старк не отводил от Пенни взгляда, пока она не подошла к ним и, не решаясь посмотреть на миллиардера, смущенно улыбнулась миссис Барнхарт:       — Доброе утро.       — Привет, мисс Паркер. Миссис Барнхарт, это Пенни Паркер, я вам говорил о ней, — рука Старка опустилась Пенни на плечи, она вздрогнула и снова выдавила кривую неуверенную улыбку, не зная, куда себя деть. Руки сами собой нашли ремешок сумки и принялись его отчаянно теребить.       — Я читала ваше эссе, мисс Паркер. Рада видеть вас в рядах студентов МИТ, — у Пенни перед глазами все поплыло: вот тебе и осталась незамеченной. То есть, она, конечно, хотела, чтобы ее заметила канцлер и остальное руководство университета, но за успехи в учебе, творчестве или какое-нибудь открытие, а никак не из-за того, что о ней «говорил» мистер Старк. Она скрипнула зубами, стараясь унять подступившее раздражение, хотела скинуть руку Старка, но он, словно бы предвидя это, сжал пальцами ее плечо, сминая еще влажную ткань рубашки.       — Спасибо, — пискнула Пенни, и Старк тут же добавил:       — Вы не представляете, на что эта девочка способна. Думаю, она сама не представляет, правда, мисс Паркер? — он коснулся большим пальцем ее щеки, то ли стирая неравномерно распределенную косметику или грязь, то ли в каком-то странном ласковом жесте, что в любом случае выглядело слишком уж интимно, тем более что Пенни до сих пор не понимала, в каких отношениях по мнению канцлера они со Старком состоят и зачем вообще он подозвал ее к себе. Чтобы что? Представить миссис Барнхарт? Это что, такая благодарность за помощь в битве с Капитаном? Весьма сомнительно — Пенни такие подачки были не нужны. Она поступила сюда своими силами и добиваться успехов тоже собиралась самостоятельно. Щека пылала в том месте, где ее коснулся Старк, но пылала от стыда. Казалось, взгляды всех находившихся в холле людей были прикованы к ним, каждый видел, как Старк нарушает ее личное пространство, словно они родственники, друзья или любовники — ни один вариант Пенни не устраивал и откровенно говоря приводил в ужас. Но на них, конечно, никто не смотрел, кроме канцлера, которая продолжала улыбаться, и растерянной Гвен.       — Я очень рада, что такие талантливые молодые люди выбирают именно МИТ, а вы, мистер Старк, поддерживаете юные дарования, — продолжала сыпать любезностями миссис Барнхарт, но судя по ее искренней улыбке, она действительно приветствовала рвение Старка помогать «юным дарованиям». Внезапная догадка озарила Пенни. Осознание вдруг ударило по голове, и она яростно скрипнула зубами, вывернулась из-под руки Старка и, бросив на него разгневанный взгляд, просипела:       — Простите, мне пора. Конференция скоро начнется, хочу занять место поближе к сцене.       Старк успел ухватить ее за предплечье, стоило ей развернуться и сделать шаг в направлении Гвен — она резко повернулась к нему, и облако темных волос взметнулось в воздух рассыпалось по плечам. Хотелось залепить ему рот паутиной, но Пенни только тяжело дышала, чувствуя себя быком на родео — только вместо красной тряпки затянутый под горло галстук. Смотреть в его лицо и тем более в глаза не было ни сил, ни желания.       — Дождись меня после конференции, нужно кое-что обсудить.       Например, обсудить вмешательство в ее жизнь, как вам такое, мистер Старк?       Пенни ничего не ответила — кивнула и все же потопала к Гвен, которая ждала ее с другой стороны лестницы. Заметив, что Паркер явно не в духе, Гвен только сообщила, что им нужно подняться на третий этаж и застучала каблучками рядом. По ней было видно, что ей не терпится задать парочку вопросов, но Пенни все еще яростно топала пятками чуть позади блондинки, глядя на ее раскачивающийся при ходьбе хвост. Это успокаивало.       У дверей в конференц-зал толпились студенты, и стало совершенно ясно, что мест впереди им не видать. Пенни злилась теперь на себя — еще дольше надо было спать, вообще стояла бы в коридоре. Им все же удалось войти внутрь и занять места в середине зала.       — Можешь спросить, — все же решила она заговорить с Гвен. Не хотелось терять их зарождающуюся дружбу из-за мистера Старка и его эксцентричных выходок. Блондинка вопросительно посмотрела на Паркер и произнесла:       — Почему ты разозлилась на него?       Пенни надула щеки и шумно выдохнула, а затем высказала мысль, которая приводила ее в ярость последние несколько минут:       — Мистер Старк оплатил мое проживание в общежитии и я очень надеюсь, что не благодаря ему числюсь в рядах студентов.       — Прости, но с чего ему платить за тебя? — Гвен сложила брови домиком, и Пенни посмотрела на нее раздраженно, но все же пояснила:       — Летом я оказала ему одну… услугу. Похоже, он так выражает свою благодарность. Только я не то чтобы хочу этой благодарности. Типа… Я живу с тетей, она не зарабатывает миллионы. Я поступила в МИТ потому, что в моей голове не опилки и вата, а мозги. И я ожидала интересной студенческой жизни, а когда приехала, выяснилось, что мне оплатили комнату в Губке. Это был он, никаких сомнений. У меня больше нет знакомых, которые могли бы позволить себе такой жест.       — Вот оно что, — Гвен выглядела пораженной, но не столько фактом того, что Старк взял покровительство над оказавшей ему услугу мисс Паркер, а ее откровенностью. Что-то внутри Стейси вздрогнуло: ее прежние подруги редко были столь откровенны, особенно если дело касалось того, что их действительно беспокоило. Пока Гвен пыталась справиться с незнакомыми ощущениями, Пенни сто раз пожалела о своей открытости. Но слов назад уже было не вернуть, а значит и жалеть о них смысла не было. Что сделано то сделано. Может, это пойдет на пользу их с Гвен приятельским отношениям. — Слушай, я вот что думаю, — наконец произнесла блондинка, наклонившись к Пенни ближе, так как зал шумел, как переполненный улей, — Тебе бы не понадобилась помощь мистера Старка, чтобы поступить в МИТ. А то, что он оказал тебе материальную поддержку, стоит рассматривать с положительной стороны. Ты теперь живешь в комфортном общежитии, где много старшекурсников: соседство это хороший повод перенять их опыт, верно? Старшие товарищи это всегда здорово. К тому же, живи ты в каком-нибудь другом кампусе, мы бы с тобой вряд ли встретились, да?       Пенни улыбнулась смущенно, в груди разлилось теплое чувство. Слова Гвен действительно успокаивали и ободряли. Было приятно, что Стейси не стала лезть с вопросами о том, в каких они со Старком отношениях, что он позволяет себе публично гладить ее по щеке, и не начала сыпать обвинениями в сомнительных связях с миллиардером, который продвинул девочку из Куинса. Да даже на слова об услуге не обратила внимания, трактуя их в любом ключе, кроме самого очевидного и пошлого. Это действительно было приятно, и Паркер благодарно посмотрела на Гвен. Блондинку, похоже, мало волновали достаток семьи Пенни и ее связь со Старком. Гвен улыбнулась в ответ, открыла было рот, чтобы сказать еще что-то, но над ними нависла мужская фигура, и знакомый голос шутливо спросил:       — Привет, девчонки. У вас не занято?       — Гарри! — просияла Гвен, чуть пододвигаясь к Пенни, чтобы Озборн мог сесть с ними рядом, — Привет.       Пенни махнула ему рукой — хотела спросить, как у него дела, но в этот момент свет в зале погас и загремела музыка. Паркер показалось, что у нее лопнут барабанные перепонки: галдеж, стоящий в зале до этого, показался блаженной тишиной. Воздух заполнился оглушительными аплодисментами, и темноту разрезал ослепительный белый луч прожектора, направленный на сцену. К нему присоединились прожекторы, расположенные по бокам от сцены, а экран на задней части стены зажегся сотнями огней. Конечно, происходящее было пыткой только для Пенни, остальные студенты чуть ли не визжали от восторга. Освещение сосредоточилось в центре сцены, и из-за кулис в круг света вышел Тони Старк.       Паркер вцепилась ногтями в подлокотники кресла, в котором сидела, и не сразу поняла, что рвет обивку. Хоть бы никто не заметил! Но всем, конечно же, было совсем не до того, что первокурсница портила имущество университета — все глаза были направлены на Старка. Ну конечно, как мог один из самых известных выпускников не приехать в свою альма-матер, чтобы дать парочку ценных наставлений молодой крови. Он раскинул руки в своем фирменном жесте, наслаждаясь аплодисментами и любовью публики, а затем поприветствовал собравшихся. Взгляд его скользил по рядам, словно искал кого-то, и Пенни, не в состоянии смотреть на его рубашку, сияющую в свете прожекторов, как сверхновая звезда, уперлась взглядом в свои голые коленки. Стоило признать, что выглядел он куда лучше, чем при их последней встрече. Тогда они прощались в машине Старка, и он был раздражен тем, что Пенни не согласилась брать костюм, и все равно полез открывать ее дверь, как будто она была не в состоянии сделать этого сама. Уже потом Пенни поняла, что он сделал этот неоднозначный жест специально, чтобы она его неверно истолковала и он мог самодовольно сказать:       — Это не обнимашки, это я дверь открываю.       Индюк.       Нет, Старк ее не раздражал. Обычно. Она ведь восхищалась им — и очень долго. И помочь ему была рада. Но ей не нужно было ничего: ни костюма, ни шутеров, ни денег, ни связей. Она помнила битву с Капитаном Роджерсом как полезный опыт и интересное приключение, но о продолжении знакомства со Старком не мечтала. Он неизбежно тащил за собой всю эту супергеройскую канитель, от которой Пенни тошнило и от которой она так старательно пыталась отгородиться.       Пока она предавалась воспоминаниям, Старк произнес свою воодушевляющую речь и покинул сцену, а на его место вышла миссис Барнхарт.       Конференция заняла не больше получаса, и, пока они толкались к выходу, Гарри предложил вместе сходить в ресторан мексиканской кухни в Кембридже — Пенни острую еду не жаловала, но за компанию была готова наведаться в и мексиканский ресторан. Некстати о себе напомнил желудок, в котором с вечера не было ни крошки, ведь позавтракать она не успела. Но Паркер решила, что социализация важнее еды и согласилась поехать пообедать с Гарри и Гвен, напрочь забыв о том, что Старк хотел с ней о чем-то поговорить после конференции.       Впрочем, он очень быстро ей об этом напомнил. Она заметила его, стоящего возле такси, еще когда спускалась с крыльца. Не заметить его было сложно: его облепили студенты, жаждущие автограф, фото или перекинуться парой фраз. Старк некстати посмотрел в ее сторону, заметил и поманил рукой, как тогда в холле. Пенни не видела его глаз за темными стеклами очков, и это ужасно бесило.       — Я совсем забыла, у меня есть кое-какие дела. Увидимся на вечеринке, — она махнула недоумевающим Гарри и Гвен. Паркер скатилась по ступенькам вперед своих приятелей, быстро преодолела расстояние до машины и, обойдя ее, показательно игнорируя и Старка, и его фанатов, уселась на сидение позади водителя.       — Дела со Старком? — повел бровью Гарри, провожая взглядом быстро выезжающую с парковки машину. Гвен только цокнула языком.       — Сегодня ты какая-то молчаливая, — усмехнулся Старк, когда они выехали на Бродвей, а Пенни не проронила ни слова. На его фразу она мгновенно вспыхнула: ну конечно же Хэппи уже давно отчитался о ее не закрывающемся рте.       — Куда мы едем, мистер Старк? — спросила она, стараясь придать голосу побольше холодности.       — Поесть, — живот вновь напомнил о себе громким урчанием, и Пенни виновато накрыла его ладонью и почувствовала, как полыхают щеки. На перекрестке такси повернуло на Хэмпшир-стрит, проехало мимо ресторана еврейской кухни и культурного центра. Пенни сидела, скрестив руки на груди, и смотрела в окно, и хоть выглядела она спокойно, внутри с новой силой клокотала ярость. Они приехали мимо площади Элм энд Хэмпшир и остановились возле ресторана «Олеана». Паркер вывалилась из машины, не дожидаясь, пока Старк подаст ей руку, и вперед него пошла к дверям ресторана. Внутри было людно: жители Кембриджа отмечали начало учебного года. Пенни растерялась и застыла на пороге, не зная, куда сесть, но Старк тронул ее плечо и подтолкнул к широкой террасе.       Они сели напротив друг друга, и Старк тут же подозвал официанта:       — Мусаку пожалуйста, баранину сарма, какой-нибудь свежий салат, корзинку хлеба, на десерт чизкейк. Хотя знаете, два. Кувшин свежевыжатого сока… Какой твой любимый?       — Грейпфрут, — официант бросил на Пенни заинтересованный взгляд.       — Грейпфрутового. И чайник зеленого чая с бергамотом. И бутылочку белого вина, самое хорошее, какое у вас есть.       Официант уточнил заказ и ушел, оставив их вдвоем. Пенни повесила сумку на спинку стула и теперь сидела, неловко сложив руки на коленях. Хотелось бы начать разговор, но вокруг слишком вкусно пахло едой, и потому сосредоточиться ни на чем другом она была просто не в силах. Старк что-то клацал в своем устройстве, которое использовал вместо мобильного, не обращая на Пенни никакого внимания. Наконец, принесли первое горячее блюдо, Старк кивнул официанту — тот поставил его к Пенни. Паркер, не веря своему счастью, вгрызлась зубами в сочную баранину. Следом она уничтожила и мусаку, опустошив тарелку с салатом и кувшин с соком, и теперь могла трезво соображать.       — Простите, — произнесла она, когда официант унес пустые тарелки и поставил перед ней два чизкейка и чайник с чаем. Старк все это время цедил бокал вина, а теперь вопросительно смотрел на нее, — Из-за ускоренного метаболизма у меня определенные проблемы из-за изменения режима питания. Мэй знала, что я много ем, поэтому дома всегда было полно еды, а здесь я пока ничего не успеваю.       — Порядок. Я догадывался, что ты тут голодаешь, — отмахнулся Старк. Подобревшая после сытного обеда Пенни уже как-то не очень хотела на него злиться, но мужчина начал разговор первым: — Ну и чего ты метала в меня молнии утром в холле?       — Это вы заплатили за мое общежитие? — вопросом на вопрос, очень культурно, мисс Паркер.       — Да, — что ж, зря она надеялась, что он хотя бы попытается это скрыть. — Расслабься, я не пытаюсь тебя купить. Это никак не связано с тем, что ты мне помогла летом.       — Вот как? А поступила я сюда тоже потому что вы словечко замолвили? Мне ваша благодарность не нужна. Я помогла вам — вы отдали мне шутеры. Мы в расчете, отвяжитесь от меня.       Старк вздохнул, поставил бокал на салфетку и наклонился ближе, скрестив руки на груди и облокотившись ими о край стола. Он сощурился, глядя Пенни прямо в глаза, и произнес:       — Ты оставила шутеры у тети, я прав?       — Какая вообще разница.       — Об этом я и хотел поговорить с тобой.       — Вы не ответили на мой вопрос, мистер Старк.       Он закатил глаза, словно она отвлекала его от важного разговора, хотя Пенни откровенно не понимала, что может быть важнее, чем вопрос о том, как же она на самом деле оказалась в МИТ.       — Нет, я никак не способствовал этому. Стипендию ты заслужила своим положением: ты живешь с опекуном, если вдруг забыла. И своими знаниями. Миссис Барнхарт действительно читала твое эссе и оно ей понравилось. Я беседовал с ней о тебе, это правда, но это случилось уже после того, как ты была зачислена. Скажем так: я обеспокоился твоим жильем на время учебы в университете, и мне позволили его оплатить вместе с тем благотворительным взносом, который я делаю каждый год. Просто забей на это, есть гораздо более важные вещи. Всем плевать, кто заплатил за твою общагу, Паркер.       Пенни поджала губы.       — У тебя такое лицо, как будто во рту лягушка сидит, — прокомментировал Старк и сделал очередной глоток. У Пенни аппетит пропал. Она ковырялась десертной вилкой в чизкейке и на Старка не смотрела.       — Ну так, — после небольшой паузы подала она голос, — о чем вы хотели поговорить?       — Хотел тебе кое-что предложить, — Старк взял второй бокал, до этого пустующий, и плеснул туда немного вина. Протянул бокал Пенни, — Стажировку.       — Стажировку? , — тупо переспросила она, смотря на бокал, который ей протягивал мужчина, и решительно не понимая, что происходит. — Я не понимаю.       — Все очень просто. «Старк Индастриз» постоянно предоставляет рабочие места студентам МИТ, регулярно приглашает на стажировки, курсы и экскурсии. Вот и я тебе предлагаю стажировку. Для начала, скажем, на год. Каждые выходные будешь приезжать в Башню и работать вместе со мной. Буду платить тебе стипендию — сможешь даже помогать своей милой тетушке. О дороге не волнуйся: на моем вертолете до Манхэттена доберешься за час, все лучше, чем трястись четыре часа в автобусе, да? Ну и по итогу сможешь остаться в корпорации. А не захочешь, с такой стажировкой за плечами и моей личной рекомендацией без проблем устроишься куда твоей душе будет угодно.       Только Пенни открыла рот, толком не зная, что хочет сказать: рассыпаться в благодарностях и принять щедрое предложение или же послать Старка, но он не дал сказать:       — Погоди. Конечно, под «стажировкой» я имею в виду не только научную деятельность. Я хочу, чтобы ты снова надела костюм.       Паркер захлопнула рот и вскочила на ноги. Больше ничего говорить и не надо было. Что бы ни произнес Старк теперь, ничто не имело значения. Одной фразой он перечеркнул свое, несомненно, выгодное предложение. Пожалуй, слишком щедрое, чтобы выступать в качестве благодарности за помощь, но все равно Пенни бы не отказалась, не подумав: стажировка в «Старк Индастриз» открывала широкие перспективы. Слишком широкие, чтобы от них отказываться. Она могла бы найти отличное применение своим талантам, работать с умнейшими людьми Штатов, добиваться успехов своим умом, но… Никакого костюма. Никакой геройской деятельности.       Приборы на столе звякнули, когда она резко поднялась, а столешница, в которую она вцепилась, отчаянно заскрипела.       — Спасибо за обед, мистер Старк. Всего доброго.       Старк перегнулся через небольшой стол и схватил ее за предплечье, останавливая и разворачивая к себе. Снова.       — Выслушай меня, Паркер.       — Я не желаю вас слушать. И в ваш дурацкий костюм не залезу больше. Я не герой, ясно? И становиться им не желаю.       Прежде чем он успел что-то сказать в ответ, она вырвала руку из его сцепленных пальцев — она снова теряла контроль, используя свою силу, нужно успокоиться, просто успокоиться и все будет нормально. Пока Пенни шагала к выходу, Старк пару раз окликнул ее, но следом не пошел. Значит, не так уж оно ему и надо было.       Она вышла на улицу и двинулась мимо площади к продовольственному магазину, вспомнив шутку тети Мэй о том, что покупки — лучшее средство для успокоения. Набрав еды, решила пройтись до Губки пешком. Прогулка по свежему воздуху немного привела мысли в порядок. Вернувшись в общежитие, Пенни не пошла на обед, а закрылась в своей комнате. Убрала купленную еду в нижний ящик стола, стянула конверсы с гудящих ног, приняла душ, переоделась в футболку и легла на кровать поверх покрывала. Ее тошнило от собственной неуместности в этой комнате, где все дышало дороговизной и лоском. Обстановка, хоть и казалась на первый взгляд скромной, все равно была выполнена со вкусом, и все, от паркета на полу до лавандового белья и стеганного синего покрывала выдавало тот факт, что к заселению Пенни в Губку приложил руку Старк. Девушка качала ногой, гипнотизируя пустой стеллаж для книг и на задворках сознания думая о том, что нужно сходить в библиотеку и взять литературу для учебы. Основной поток мыслей был направлен на мистера Старка. Пенни снова и снова прокручивала в голове все произошедшее сегодня: то, как он манил ее к себе рукой и она шла, хоть и не хотела, то как угостил ее обедом и, самое главное, что он говорил. Да, хорошее предложение, вне всякого сомнения. И вместе с тем ужасное. Паркер скривилась, вспомнив, как облегал спандекс ее тело, как мешали длинные волосы, собранные кое-как под маской, как она сражалась, толком не зная, что именно надо делать, действуя скорее на инстинктах и полагаясь на приобретенную реакцию. Отличный опыт. Но лишь опыт. Это не может стать ее жизнью.       Старк толком не успел ничего ей сказать, но главное все же сделал — толкнул паровозик ее мыслей в нужном направлении. Пенни прижала подушку к груди и зажмурилась. Было стыдно это признавать, но ей было страшно.       Когда она жила в Куинсе, то чувствовала себя на своей территории, чувствовала себя защищенной. Каждый раз, когда она помогала людям на улицах своего района, она руководствовалась минутным порывом, который не могла побороть. В такие моменты отступали и страх, и желание сохранить свою личность и способности в тайне. Оставалась только цель помочь, спасти, ведь кроме нее сделать это было некому. Но стоило ей начать думать о том, чтобы заниматься этим регулярно, как ее сковывало ужасное чувство: она была девчонкой — как вообще могла выстоять против банды вооруженных до зубов бандитов?! Иногда Пенни снились кошмары, в которых ей приходилось драться с бугаями, обвешанными пушками, и в такие ночи она просыпалась от собственного крика. Пережить этот ужас наяву было определенно выше ее сил. Мистер Старк требовал от нее слишком многого. Может, для него и это и было просто: надеть костюм и спасать людей, но не для нее. Она не герой, произошедшее с ней — фатальная ошибка, которую нельзя исправить.       Чтобы не терзать себя, Паркер начала собираться на вечеринку — хотелось отвлечься от дурных мыслей и выглядеть в новой компании хорошо. Она уложила волосы, подкрасилась и надела простое черное платье, которое подчеркивало появившуюся после укуса паука талию. Не долго думая, Пенни обула конверсы, в которых ходила днем, и постучалась в дверь Гвен.       Та открыла.       — Привет, Пенни. Ты проходи, я еще не закончила с волосами. Не поможешь с молнией? — Стейси улыбнулась, повернулась спиной и перекинула волосы на плечо. Паркер застегнула замок на легком платье цвета шампанского. — Оу, у тебя такие волосы! Оказывается, их всего лишь надо было причесать, — засмеялась она. Гвен повернулась лицом, снова просияла и коснулась рукой черных локонов. Пенни смущенно улыбнулась и прошла за Гвен в комнату. У блондинки была комната, практически идентичная комнате Пенни, только на стеллаже уже громоздились стопки книг — Пенни уколола совесть, напоминающая, что подготовке к учебе она предпочла обед со Старком. Гвен перед зеркалом крутила волосы в легкие кудри и параллельно трещала о том, как они с Гарри шли почти на другой конец Кембриджа, потому что все рестораны и кафе были забиты празднующими начало учебного года студентами и преподавателями. Паркер приказала себе совсем забыть о разговоре с мистером Старком — спасибо Гвен, которая не спрашивала ничего, а отвлекала шутками, изображая, как злился Озборн.       — Думаю, он совсем не такой, каким хочет казаться, — сообщила Гвен, выдергивая Пенни из размышлений.       — Ты о ком?       — О Гарри конечно, — девушка выдернула плойку из розетки, положила на стол и потрясла волосами, придавая им объем. — А ты о ком подумала?       Гвен улыбалась, и Пенни покраснела, чувствуя, что ее раскусить — проще некуда. Но блондинка ничего не сказала, только с улыбкой пояснила:       — Трудно, наверное, быть наследником «Оскорпа». Я видела его отца, Нормана. Стальной какой-то мужчина, не очень приятный. Наверное, Гарри хочет быть на него похожим. Но уверена, в глубине души он очень мягкий и милый парень. Иначе бы он нас еще в столовой послал, да?       — Да, — эхом отозвалась Пенни.       — Напиши ему, что мы его ждем у меня, — Гвен обула босоножки на высоком толстом каблуке, и Пенни не сдержала улыбки: Стейси умела выглядеть женственно, и пожалуй, для этого ей вовсе были не обязательны кудри и туфли на каблуке.       Вечеринка прошла лучше, чем Паркер могла ожидать. Поначалу ей ужасно мешала громкая музыка, мигающий свет и биты, бьющиеся в груди, но вскоре она привыкла — прежде всего помогли несколько шотов текилы. Будущие однокурсники смотрели с уважением на то, как Пенни опрокидывает в себя одну стопку за другой. Не могли же они знать, что для того, чтобы почувствовать хоть бы небольшое опьянение, девушке нужна была куда более внушительная порция, чем обычным людям. Из-за этого Пенни никак не могла выбросить из головы мысль о своих способностях и, как следствие, разговоре со Старком и его предложении. Наконец, алкоголь ненадолго затуманил мозг, и Пенни даже пошла потанцевать — хотя потом она решила, что топтание в толпе рядом с Гвен и Гарри называть танцами будет слишком громко. Но все равно ей было весело, жарко и хорошо.       Влиться в учебу оказалось не так сложно, как того боялась Пенни. Первая учебная неделя прошла незаметно. Паркер все же познакомилась с Майком, президентом клуба художественной фотографии при университетском научном журнале. Парень посмотрел работы Пенни и остался доволен, и посоветовал ей поснимать для студенческой газеты. Каждый день, кроме среды, занятия у Пенни начинались после обеда, а в среду стояла одна пара утром. Ей повезло: у них с Гарри совпали почти все предметы, поэтому в поисках нужной аудитории и корпуса Пенни не была одинока. Ближе к пятнице она уже более-менее ориентировалась на территории Кембриджа и могла сходить в магазин, не пользуясь гугл-картами. В общем-то, к концу недели у нее сформировался распорядок дня, который ей нравился. Пенни по привычке просыпалась рано, завтракала, занималась подготовкой к занятиям или просто читала, редко находясь в собственной комнате и чаще в зале для занятий или просто устроившись с ноутбуком на диванчике в коридоре общежития или за столиком в пекарне на пересечении соседних Олбани-стрит, Эри-стрит и Уэверли-стрит. После обеда — занятия, затем — прогулка с Гвен — иногда к ним присоединялся Гарри — по одному из близлежащих парков. Они возвращались в общежитие, когда основная масса студентов уже поужинала, и ели спокойно, не спеша. После ужина приятели расставались, но Гвен заимела привычку заходить к Пенни и после — она обычно крутилась на офисном кресле и болтали они о чем-нибудь девчачьем.       Пенни действительно все нравилось. Она чувствовала себя обычной студенткой, которая ходит на пары и проводит время с однокурсниками. В ее группе было семнадцать человек, к концу первой учебной недели Паркер уже запомнила почти всех, но близко ни с кем не начала общаться. Она подозревала, что потенциальных друзей отталкивала ее компания в виде хмурого Гарри, который, впрочем, только с виду казался отталкивающим. Проводя с ним на занятиях много времени, Пенни быстро к нему привыкла. Ее новые знакомые оказались прямо-таки полярно разными, но Пенни было комфортно с ними по отдельности и всем вместе. Гвен говорила много и любила прикосновения, тогда как Озборн физического контакта, пусть даже случайного, избегал, а говорил по делу либо вставлял остроумные комментарии, заставляющие девчонок смеяться до коликов в боках. Пенни чувствовала себя нормальной и это было прекрасное чувство.       Ее немного беспокоило, что Старк так просто отступил, но с другой стороны, такие предложения дважды не повторяют. Поэтому она решила просто забыть об этом и наслаждаться тем, что у нее есть. Она всего достигнет и прекрасно справится без помощи Старка.       На выходные передавали хорошую погоду, и троица собиралась поехать в Бостон, чтобы там пошататься по Общественному саду, заглянуть в музей изящных искусств и пообедать в каком-нибудь ресторане с вредной едой. Пенни утром в воскресенье проснулась воодушевленной: быстро собралась, оделась поудобнее, собрала волосы в хвост и прихватила кофр с фотоаппаратом. Будет, пожалуй, здорово поснимать Гвен и Гарри в парке. Как раз в тот момент, когда она обувалась, в ее дверь постучали. На пороге стоял Озборн. На вопросительный взгляд Пенни он пояснил:       — Гвен нездоровится, она не поедет, но сказала, что если мы останемся в Губке из солидарности, открутит нам головы. Я пообещал привезти ей пончиков.       Пенни пожала плечами. Написала Стейси на фейсбуке, пожелав скорейшего выздоровления. Вдвоем с Гарри они вышли из общежития, обошли спортивное поле и по Мемориал Драйв дошли до моста Лонгфелло. От него до сада оставалось рукой подать. Погода и правда стояла замечательная: с океана дул несильный, но свежий ветер, сентябрьское солнце вовсю припекало и ласкало разогретые еще с лета улицы своими лучами. Всю дорогу они лениво обсуждали домашнее задание. В саду Озборн и Пенни провели около часа: посмотрели на парочку монументов, Пенни достала свой фотоаппарат, и теперь зеркалка висела у нее на шее, а кофр болтался на плече. Не обнаружив в саду ничего интересного, они вышли в город, прошлись мимо университета Нортистен к музею изящных искусств и проторчали там почти два часа. Пенни пришлось спрятать фотоаппарат, так как фотосъемка в музее была запрещена. После этого было принято стратегическое решение перекусить и пойти в парк Бруклин-резервуар. Пока они обедали гамбургерами, Пенни, быстро справившись со своей двойной порцией, уговорила Гарри разрешить его поснимать. Фото получились не то чтобы выдающиеся, но солнечный свет и хорошее настроение Озборна все же свое дело делали: он улыбался, и улыбка делала его лицо красивым. Пенни была довольна.       Пеший бросок до Бруклин-резервуар, как чувствовала Пенни, ей аукнется, хотя она начинала привыкать — в Кембридже она все время ходила пешком, расстояния между корпусами, кафе или магазинами были совсем небольшими. Гарри купил булочку и усердно кормил уток в озере, соревнуясь за внимание пернатых с другими желающими подкормить жителей озера. Пенни устроилась на скамейке неподалеку, прижав одно колено к груди, и лениво фотографировала Озборна со спины, пока он не видел или делал вид, что не видит. Скормив хлеб уткам, он вернулся к ней с блуждающей по лицу неуверенной улыбкой и сказал, что отойдет за пончиками. Пенни откинула голову на спинку скамьи. Солнечные лучи путались в кружеве листвы дерева, под которым она сидела. Все было таким утопически прекрасным, что в этот день с трудом верилось. Гарри, как и обещал, вернулся очень скоро с двумя высокими стаканами с логотипом старбакса и двумя коробками с пончиками.       — Одна для Гвен, — пояснил он, — Не знал, какой напиток ты берешь в старбаксе, взял тебе холодный сладкий латте с ореховым сиропом. У тебя же нет аллергии на орехи?       — Нет, порядок. Спасибо, — Паркер приняла стакан, приятно обжигающий ладонь прохладой: о пластиковые стенки бились кубики льда. Пончики, еще теплые, в сладкой глазури, оказались безумно вкусными. Пенни думала, что день уже не может стать лучше, но он все становился и становился.       — Тони Старк — кто-то вроде твоего наставника?       Пенни подавилась и закашлялась. Пожалуй, она поспешила называть этот день прекрасным — по шкале оценки он стремительно скатился до «так себе». Паркер, прокашлявшись, повернулась к Гарри, который все так же спокойно смотрел на нее и пил свой кофе через соломинку. Он изогнул бровь, ожидая ответа. Пенни бегала взглядом по его лицу, пытаясь найти подвох, надеясь, что он скажет сейчас что-то типа «расслабься, я шучу, мне совершенно все равно, что тебя связывает со Старком». Но Гарри молчал. Он поставил свой стакан на скамью между ними, где уже стояла открытая полупустая коробка пончиков, и повторил:       — Ну так что?       — Ты поэтому со мной общался всю эту неделю? Нужно было выяснить, какие у меня дела со Старком? — прохрипела она. Совершенно внезапно пришло осознание, что Гарри — наследник «Оскорп». Между прочим, Норман Озборн находился со Старком в далеко не приятельских отношениях. Вполне вероятно, что Гарри рассказал отцу о том, что видел, как некая Пенни Паркер из Куинса садится к Тони Старку в машину, и тот велел сыну выяснить подробности. Пенни было совершенно плевать на бизнес Старка и на все эти дела богатых и влиятельных людей, но ей было не плевать на свое спокойствие и безопасность — становиться какой-то пешкой в их играх она была не намерена. Пенни поняла, что сейчас стакан, который она держит в руке, просто лопнет, и разжала пальцы. Гарри спокойно проследил за тем, как он катится и останавливается, упершись в его ногу.       — Да мне просто интересно. Слушай, я знаю, о чем ты подумала, — его тон приобрел какую-то странную мягкость, — но я нахожусь не в тех отношениях с отцом, чтобы помогать ему или типа того. Так что… спрашивал не как наследник «Оскорп», а как твой однокурсник и сосед по общежитию. Можешь не говорить, если не хочешь, в принципе мне без разницы.       Он пожал плечами и отвернулся, глядя на уток и солнечные блики на воде. Пенни разжала кулаки, возвращая себе самообладание. Она наклонилась, подняла стакан и выбросила его в стоящую поблизости урну. Эти простые действия окончательно вернули ей спокойствие, и она не дрогнувшим голосом все-таки поделилась:       — Мистер Старк предлагал мне стажировку. — Брови Гарри взлетели вверх, но прежде чем он что-то сказал, Пенни добавила: — Я отказалась.       — Почему? — только и спросил он. Паркер колебалась, но все же сказала:       — Меня не устроили его условия.       — Вот как.       — Да.       Они замолчали. Пенни смотрела на Озборна, на его профиль и острую линию челюсти, а он все еще наблюдал за утками. Солнце постепенно клонилось к кривому от крыш домов и деревьев горизонту — хорошо бы им вернуться в Губку до темноты, Пенни еще нужно было закончить подготовку к завтрашним лекциям. Как она не пыталась делать вид, что все в ее жизни легко, просто и нормально, все определенно было совсем не так, и стоило ей расслабиться, как мир спешил напомнить, что он не так мил и дружелюбен, как кажется. Если дружбе с Гвен еще можно было дать зеленый свет, то Гарри теперь ее настораживал еще сильнее, чем прежде, когда он казался ей исключительно мрачным типом. Впрочем, никто ведь не заставляет ее вписывать его имя в графу «лучшие друзья до смерти», вполне можно оставить Озборна в списке обычных приятелей и однокурсников.       — Поедем на автобусе? А то пончики совсем остынут, — улыбнулась она, разряжая обстановку и давая понять, что неловкий разговор не изменил ее хорошего отношения к Гарри. Ни к чему ему знать о ее мыслях: о том, что она испугалась, растерялась и огорчилась. Они поднялись, Гарри прихватил коробку, выбросил свой пустой стакан. Пенни поудобнее перехватила кофр с фотоаппаратом и следом за Гарри двинулась на остановку.       — Ты давно снимаешь? — поинтересовался Гарри, пытаясь возобновить непринужденную беседу.       — Пару лет, сначала на «мыльницу» почти год, а потом тетя на Рождество эту крошку подарила, — она погладила кофр и улыбнулась своим воспоминаниям. Озборн ничего не сказал и перевел взгляд куда-то вдаль, высматривая нужный автобус.       Все произошло очень быстро: из-за поворота показался мусоровоз, на бешеной скорости несущийся прямо на остановку. Он вильнул на тротуар, подпрыгнув на невысоком бордюре. Времени подумать у Пенни особо не было — вполне очевидно, что мусоровоз собирался сбить как можно больше людей, в том числе и Озборна, который, как и все остальные, застыл на месте с ужасом в глазах. Паркер сунула ему в руки свой фотоаппарат и рванула к грузовику.       — Паркер!       Голос Гарри. Одновременно с ним закричала какая-то женщина, но Пенни было определенно не до них.       Она налетела на грузовик и тот, вместо того, чтобы раздавить Паркер, превратив в грустную лепешку на асфальте, замедлился. Пенни уперлась ладонями в хромированный бампер — мусоровоз по инерции протащил ее вперед еще на пару метров, а затем замер окончательно. Кабина открылась, и из нее выпрыгнул худой мужчина в темной одежде.       — Вызывайте копов! — крикнула девушка остолбеневшей толпе. Кто-то полез за телефоном. Пенни тяжело дышала: не столько от нагрузки, сколько от ударившего в голову адреналина. Нужно было побежать за ним — Пенни бы догнала его — но это означало самостоятельно сдать его полиции и объяснять им, как так получилось, что она остановила грузовик и поймала преступника. Прикинув, что это все же дело полиции, она схватила Озборна за руку и вместе с ним побежала дальше от места происшествия.       Остановилась она через несколько миль, аж возле музея изящных искусств, где они гуляли несколько часов назад, да и то потому, что Озборн хрипел и умолял перестать бежать, сама Пенни, наверное, добежала бы до общежития хоть по воздуху и если бы понадобилось, переплыла Чарльз.       Они нырнули в подворотню: Гарри прислонился к стенке и тяжело дышал, не отрывая расфокусированный и полный шока взгляд от Пенни. Она тоже дышала тяжело — не от бега, от страха. Ее могли поймать, ее могли узнать. Наверное, еще никогда ее тайна не была настолько близка к тому, чтобы перестать быть тайной. Хуже всего, что теперь Озборн потребует объяснений, но что ему скажешь? «Тебе показалось?». Едва ли такое может привидится.       — Ничего не было, — наконец выбрала Пенни самый, по ее мнению, безопасный вариант: отрицание.       — Но…       — Нет, Гарри, ничего не было. Ты ничего не видел, а если ты хоть кому-нибудь расскажешь, я сверну тебе шею.       Он сглотнул и кивнул:       — Я вызову такси.       Конечно, она не собиралась сворачивать Озборну шею, но теперь, когда он видел, какая в ее руках сила, вряд ли станет спорить. Больше всего ее поражал тот факт, что Гарри не бежал от нее с криками, а спокойно стоял рядом и дожидался такси, хоть и замечала, каких усилий ему стоит это спокойствие. Проехать им было всего ничего, но когда Пенни села в мягкое кресло, поняла, как же она чудовищно устала. Она все еще была чудовищно напугана, но теперь все осталось позади. Сердце безумно билось о ребра, единственное, о чем молилась Паркер, зажмурившись — чтобы никто ничего не узнал. Но это, конечно же, было глупостью: на улице было светло, на остановке и вокруг — куча людей. Наверняка кто-нибудь даже заснять успел. При мысли, что ее лицо может появиться во всех СМИ, Пенни бросило в холодный пот.       Внезапно ее руки коснулась теплая ладонь Озборна. Она распахнула глаза и вопросительно посмотрела на него. Наверное, она была похожа на загнанную лань. Гарри не сжал ее ладонь сильнее, не погладил, только тихо произнес:       — Все хорошо, Пенни.       Такси припарковалось перед общежитием.       Да нет, ничего не хорошо. Она полчаса назад голыми руками остановила несущийся на полной скорости мусоровоз и это видели куча свидетелей. Ничего не хорошо.       Слухи о предотвращенном теракте расползались по Бостону и Кембриджу с космической скоростью. Пока Пенни с Гарри шли на седьмой этаж, до ее обостренного слуха долетали обрывки разговоров — разумеется, обсуждали произошедшее. Вот бы можно было просто стереть всем память, как в «Людях в черном», Пенни бы определенно жилось легче. На этаже их встретила Гвен, растрепанная, в пижамных штанах и толстовке, она подлетела к ним и схватила Пенни за плечи:       — Бог ты мой, Гарольд, Пенни, почему так сложно ответить на гребаный звонок?! Я чуть с ума не сошла, чертовы вы придурки! Вы в порядке? — она не плакала, но глаза у нее были красные, а губы дрожали. Пенни безвольно мотылялась в руках блондинки, будучи не в состоянии что-либо сказать.       — Мы в норме, Пенни… устала. Думаю, ей лучше побыть одной, — утешил Гарри Стейси, та обхватила ладонями лицо Пенни и внимательно осмотрела ее на наличие видимых повреждений. Удовлетворившись результатом, она проводила Паркер в ее комнату. Гарри оставил кофр с фотоаппаратом на обувной полке, после чего они ушли. Пенни действительно была более чем рада остаться, наконец, одна: она заперлась и сползла по двери на пол. Сердце все еще стучало где-то в горле. Дрожащими руками она достала смартфон из кармана джинс и открыла новостную ленту.       «В Бостоне неизвестная героиня предотвратила теракт на автобусной остановке. По предварительным данным жертв удалось избежать. Количество спасенных жизней еще только предстоит подсчитать».       Новость сопровождалась размытой фотографией — скриншотом с камеры наружного наблюдения в магазине напротив остановки. На изображении с трудом угадывалась фигура Пенни. Пожалуй, даже Мэй не узнает. Паркер просмотрела все остальные порталы, освещающие новость, но других снимков не обнаружила. Она облегченно вздохнула, когда мобильный ожил от звонка Мэй.       — Да, я в порядке. Все хорошо, нет, меня там даже не было. Не беспокойся. И я тебя люблю, — врать тетушке, находясь от нее за двести с лишним миль было даже легче. Но правду ей знать ни к чему.       Пенни шмыгнула носом, поднялась с пола, бросив смартфон на полку рядом с кофром, и пошла умываться. В отражении ее взгляд показался совсем безумным. Нужно было, пожалуй, переодеться и пойти поужинать — о себе напомнил урчанием желудок. Хоть она недавно перекусила пончиками, стресс и нагрузка брали свое. В коридоре звякнул мобильный, оповещая о входящем сообщении. Пенни вытерла лицо и руки махровым полотенцем и, убрав непослушные пряди за уши, пошла читать входящее. Сообщение пришло с незнакомого номера, но догадаться о том, кто его отправил, не составило труда: «Отличная работа, паучишка».