Невеста для Бастарда

Марк был из категории тех до жути ответственных людей, которые вылезут даже из могилы, но закончат начатое. И даже сейчас, сидя в больничном коридоре с перебинтованной рукой, он висел на телефоне и давал наставления своему заму. Парень и дальше продолжал бы мучить своего подчиненного, если бы не почувствовал, что кто-то смотрит на него сверху вниз.  — Я перезвоню, — Марк резко оборвал разговор, не желая, чтобы его подслушивали посторонние. Но его не подслушивали — его нагло разглядывали. Марк поднял глаза и рассерженно выдохнул. Над ним нависала Катя, лучшая подруга жены и секретарша Ромы. При ком — при ком, а уж при ней бдительность терять точно нельзя.  — Кара Божья настигла? — усмехнувшись, девушка кивнула на пострадавшую руку. Она и не догадывалась, что её начальник уже говорил нечто похожее, но с кем поведешься, от того и наберешься. Парень проигнорировал её, понадеявшись, что она отвалится сама как пиявка, напившаяся крови. Но девушка явно жаждала общения, а кроме Марка в коридоре никого не было. И плевать ей, что он владелец конкурирующей компании. Катя села на соседний стул и, облокотившись локтем на колено и подперев ладонью голову, выжидательно уставилась на Марка. Он сунул телефон в карман джинсов и пересел от неё на два стула, но Катя была настырна. Пришлось пересесть ещё. Ещё. И ещё, пока Марк наконец не оказался на последнем стуле у стены.  — Чего ты хочешь от меня, а? — раздраженно спросил он.  — Ничего. Я просто сижу.  — Тогда какого хрена ты скачешь за мной?!  — Мне скучно.  — А я что, развлекать тебя должен, кобылушка великовозрастная?! — изумился Марк. Ему никогда не нравилась подруга жены уже за то, что она работала в Глобале. Остальные её качества были для него не так важны, один этот факт был достаточен для того, чтобы сторониться и раздражаться при виде Кати. После разлада с Варей Марк стал относиться к Кате ещё хуже и будь его воля — выкидывал бы её из квартиры каждый раз, когда она приходила к ним. Но умение держать лицо даже перед неприятелем превыше всего. Вот только Катя, судя по всему, неприятелем его не считала. Почему?  — Какой ты грубый, — нарочито печально вздохнула девушка.  — Это называется не грубость, а прямолинейность, потому что ты меня выбесила и если бы ты не… — тараторил взбешенный Марк, пока не заметил, что Катя его передразнивает. Она, видя обалдевшее лицо своего собеседника поневоле, заливисто расхохоталась. Девушка вела себя так, словно они были если не друзьями, то как минимум хорошими знакомыми и она не была заинтересована в том, чтобы Марк потерпел крах. Он отвёл глаза. А что, если просто-напросто заговаривает зубы, чтобы потом… Чтобы что? Выпытать нужную ей информацию? Не выйдет!  — Какой же ты зануда, это ужас. Бубнишь и бубнишь, как дед старый. Боже, если ты сейчас такой, что с тобой в тридцать-то лет будет? На лавку с бабками сядешь? Или будешь плевать в девушек в коротких юбках с балкона и кричать «проститутка!»? Парень злился и ему с трудом удавалось это скрывать. Марк не любил это чувство, так как понял ещё в подростковом возрасте что злость — пустая, бестолковая эмоция, не меняющая сложившихся обстоятельств к лучшему, но разрушающая человека изнутри. Увы, в последнее время этот негатив переполнял его всё больше и больше. Злость, разочарование, раздражение — они вытесняли то светлое, чем он наслаждался совсем недавно. То, что растоптала Варя. Марк видел, что девушка раскаивается в случившемся, но это не исправляло ситуацию. Его чувства к ней больше не были такими светлыми и возвышенными. Перестали бы быть ещё такими сильными… Тогда бы жизнь удалась, ведь он мог бы уйти без оглядки и не пытать себя.  — Что с рукой? — Катя не переставала болтать даже тогда, когда наткнулась на откровенное непринятие.  — Да ничего! Что ты приколебалась ко мне?! Иди куда шла!  — Гру-би-ян, — она стала рассматривать свои ногти, стараясь скрыть обиду, но почему-то не уходила и Марк ещё больше убедился в том, что она имеет какую-то цель. Наверняка у них с Ромой был какой-то план и слишком удачно сложились карты, что они пересеклись в больничном коридоре, да ещё и наедине.  — Я же просто беседу завязать хотела, — обиженные нотки всё же проклюнулись.  — Для чего? Тебе собеседников мало?  — А ты видишь тут кого-то кроме себя? Ты муж моей лучшей подруги, я думала, мы сможем настроиться если не на дружеский, то хотя бы на позитивный контакт.  — А ты — секретарша того, кто мечтает разнести меня и сослать на Кавказ. О каком дружеском контакте может идти речь?!  — Ну не я же тебя разношу и ссылаю, — Катя вздохнула и её плечи поникли, — я вообще во всём этом не участвую. Я занимаюсь рутиной, которую ленится выполнять Рома и тебя она уж точно не касается. Ну разве тебе могут навредить отчеты о расходах на шпаклевку стен, потому что от них уже куски отламывались? Или разгребание объяснительных опоздавших и самовольно покинувших рабочие места, увольнительные или, наоборот, резюме? Парень молчал и тяжело сопел. Он не верил ей, уверенный в своих подозрениях на 150%.После измены Вари он не верил вообще никому, потому что если самый близкий человек предал тебя, что говорить о чужих?  — Нельзя видеть во всех только врагов, Марк, — Катя покачала головой, — потому что как должны относиться к тебе другие, если ты сам видишь в людях только плохое? А он и не видел… Точнее, был слеп, потому что на самом деле люди до краев наполнены этим плохим. Только разочаровавшись, только напоровшись он понял это.  — Ты сама-то своей философии следуешь? Катя не успела ответить. Из кабинета вышел Влад и девушка, вспорхнув со стула, буквально подлетела к нему. Но парень почему-то не обрадовался, а только тяжело вздохнул и отрешенно поцеловал её в щеку. Но отпечаток усталости на его лице говорил сам за себя.  — Как думаешь, что тебя ждёт дома? — Катя пощекотала его пальчиками по виску. Марк невольно хмыкнул. Ясно, что. Накрыла легкая зависть — ему это не светило.  — Да надоела мне твоя посуда! — вдруг зло воскликнул Влад.  — А что делать, мне она тоже надоела. Тем более мы вчера договаривались, что я готовлю ужин, а ты моешь посуду. И что ты сделал? Завалился спать, а утром специально ушёл раньше, чем я проснулась. Но это так не работает, дорогой.  — Сказал помою, значит помою! Но я, между прочим, работаю и устаю!  — А я нет?  — На мне ещё учеба.  — Ты сам выбрал такую профессию, так что не ной. Парень заскрежетал зубами, потому что у него кончились аргументы и значит, что посуда победила.  — А знаешь что? — он решил идти другим путем. — Раз мы играем в угадайку, то угадывай теперь ты, кто останется в этом месяце без новой сумки?  — С чего бы это?! — возмутилась Катя.  — С того, что ты тоже обещала мне постирать рабочее отдельно, а теперь я мечта всех маленьких девочек в округе! — Влад покрутился, демонстрируя халат дурацкого розового оттенка. — Это же идеальный, мать твою, розовый! Поэтому аванс я потрачу на спецодежду, а не отдам тебе, как собирался. Вдруг парень заметил сидящего у стены Марка и невольно смутился, потому что он стал свидетелем семейной ссоры.  — Держи, — Влад достал из кармана халата несколько листков — рецепты на лекарства и направление на следующий прием.  — Варька где? Я сейчас без неё уеду, у меня дела. На самом деле Марк с удовольствием бы бросил нерасторопную жену здесь. Пусть добирается на метро: ничего, раз в десять лет туда полезно спускаться. Но всё опять упиралось в то, что она беременна и ей может стать плохо. И виноват опять будет Марк, что допустил подобное.  — Она ускакала уже, на парковке наверное тебя ждёт. Марк едва ли не выпускал дым от злости. Могла хотя бы предупредить. Парень скосил глаза на плетущихся сбоку Влада и Катю. Ругались-ругались, но домой за ручку шли вместе. Наверное такими и должны быть отношения. Можно спорить до одури, но не переставать шагать вместе. Марк горько усмехнулся. Раньше ему казалось, что у них с Варей образцово-показательная жизнь. Они редко ругались, а если такое и случалось, то быстро мирились. Как оказалось, это ещё ничего не значит. Он и не замечал, как далеко от него была Варя… Всегда. Да на кой же черт он её полюбил? Спускаясь на первый этаж, Марк услышал дикий ор, но из-за слияния голосов не смог различить ничего, кроме «Какая же ты сука!» Он быстрым шагом подошёл к Басу и резким движением руки развернул его за плечо, тем самым оттащив от Вари. Честно, ему было плевать, что между ними и чем они занимаются. Но если Варя решила не разводиться и не поднимать шумиху, то позорить его на людях своими изменами не надо! Рома потянул носом воздух и сжал кулаки. Они впервые встретились лицом к лицу после того, как им стало есть что делить. И делить очень многое. ***  — Варя, стой! — орал Бас, перепрыгивая на лестнице через две ступеньки. — Я бегаю быстрее, всё равно ведь догоню! Варя взялась за ручку двери и даже открыла её, как вдруг она закрылась прямо перед ней с таким грохотом, что задребезжало вставленное в дерево стекло. Рома схватил её за плечи и силой оттащил в дальний угол.  — Пусти меня!  — Поговорим и пущу.  — Не о чем нам говорить! — Варя не удержалась и плюнула ему в лицо. Парень в шоке зажмурился, но железную хватку не ослабил. Он мог удерживать её и одной рукой.  — Ты когда мне сказать собиралась, а? К садику, к школе, к институту?!  — Я не собиралась, — говоря это, девушка была абсолютно невозмутима, будто так и должно быть.  — И какого же черта? Тебе не кажется, что у меня такие же права на этого ребёнка и ты должна была сказать мне в тот же день, как узнала?!  — Мне не то, что не кажется, я уверена в том, что прав у тебя никаких нет. И я тебе давно ничего не должна!  — Ты не понимаешь, что я такой же родитель?  — Это ты не понимаешь, что этому ребёнку никто, — зло зашипела Варя и скинула его руки, — у него будет мать и этого достаточно. Рома медленно переваривал информацию, не веря в то, что она могла такое сказать. Может, он не так понял?  — Хочешь сказать, что запретишь мне общаться с ним? — он растягивал слова, не желая слышать ответ.  — Именно это я и говорю. Ты его не увидишь. Бас смотрел в её полные злости глаза и даже не пытался заглушить разгоревшийся внутри огонь боли от осознания того, что она забыла всё. Забыла, какие влюбленные и осторожные взгляды они кидали друг другу. Как она визжала от страха, катаясь с ним на мотоцикле, но потом просила ещё. Как они рисковали всем и вся, чтобы встретиться. Как гуляли всю ночь напролет, как он читал ей стихи, а она держала в этот момент его ладони в своих и выглядела абсолютно счастливой. Как встречались в горячем поцелуе томящиеся губы. Она забыла, как он её любил.  — Ты не посмеешь. Я ему не дядечка с улицы, я его отец.  — Какой ты отец, Бас? — простонала Варя. — Ты никогда не хотел ребёнка так, как хотела его я. Всегда говорил о том, что это проблема, которую нужно решать. И я избавила тебя от неё.  — Люди меняются. Мне уже не двадцать лет.  — Люди — да, а ты нет. С чего ты вдруг так вцепился в этого ребёнка? Рома наклонился к ней и, щекоча частым и прерывистым дыханием шею, зашептал:  — Мой отец был ужасным человеком, который плевать хотел на своих детей. Нас у него было четверо — две девочки до брака с матерью и мы с Денисом. И всех он ненавидел одинаково сильно. Всех мучил и тиранил в те моменты, когда не игнорировал. Я не хочу стать похожим на него. Я хочу, чтобы жизнь этого ребёнка была лучше моей и он никогда не познал того ада, через который пришлось пройти мне.  — Мне жаль, — её голос не дрогнул и нельзя было понять, правду ли она говорит или стала холодной бесчувственной сукой, — но моего решения это не изменит. Ты не нужен нам.  — Нам? Говори уж честно, тебе. Варя протяжно вздохнула и приложила ладони к вискам. Мигрень атаковала в самый неподходящий момент.  — И мне тоже. Я не готова терпеть твоё присутствие рядом. И, кроме того, какое воспитание ты можешь дать? Чему ты научишь ребёнка? Как держать в страхе половину города? Как нарваться на проблемы с законом? А, может, подскажешь какую траву лучше курить? Нет-нет-нет, я знаю. Покажешь ему, как правильно играть в прятки. Да так, чтобы семь лет никто найти не мог! Прекрасно! Рома отвернулся. Он и без последней фразы знал, что всему виной его бегство. Варя не могла простить ему этого, хотя, наверное, и не пыталась. У неё ведь теперь есть Марк. Но она не знала, что страх стать таким, как отец, был сильнее его. От себя не уйти — единственная разумная вещь, которую он произнёс за все годы жизни. И ведь именно отец посеял зерно сомнения в душе Баса, которое проклюнулось и… выросло в такое вот раскидистое дерево проблем.  — Я не пойму одного, — он судорожно сглотнул, — как, черт возьми, работает твоя любовь? Ты любила меня, когда у меня не было ни гроша за спиной и я ходил в долгах, как в репьях. Когда я был хуже подростка и даже думать не хотел о будущем. Что ты нашла во мне тогда и почему не принимаешь сейчас, когда я могу положить к твоим ногам всё, что угодно?  — Потому что я сама в состоянии сделать это. А того парня я действительно любила куда больше, чем тебя. У него не было денег и цели в жизни, но у него было нечто более важное — искренность и понимание ценности дружбы и любви. Сейчас же ты не ценишь никого, кроме себя и денег.  — Неправда.  — Нет, Бас, правда. Ради денег ты готов пойти на всё, даже залезть в петлю, а потом вылезти оттуда с невозмутимым видом и сказать «Ну и где мои бабки?!». Думаешь, я не знаю, что ты до сих пор не завязал с криминалом? Не знаю про контрабанду, которой ты занимался и занимаешься до сих пор? И многое другое. Ты не можешь жить честно, тебе обязательно надо кого-нибудь обмануть, обворовать, но лишь бы тебе было хорошо.  — Ну и что? — Бас смотрел на неё исподлобья. — От моей контрабанды не пострадал ни один человек, а компании, которые я перекупил и сделал из них Глобал, всё равно терпели крах.  — Ты ведь и сделал так, чтобы они рухнули, а затем за бесценок купить их! Это честно по-твоему?  — А даже если и нет? Так живут все, Варя! Если думать о чужом благополучии, недолго и ноги протянуть! Может поэтому я и смог пробиться и всегда на десять шагов впереди твоего правильного и честного Марка?!  — Убери руки. Я хочу домой.  — А я хочу общаться со своим ребёнком. Ты не имеешь права лишить меня этого!  — Да что ты? — Варя положила руки ему на плечи и сжала в кулаках тонкую рубашку. — Я имею право на всё и я сделаю это. Если понадобится — заведу десяток ротвейлеров и спущу их на тебя, но к ребёнку ты и на пушечный метр не подойдёшь!  — Поговорим об этом в суде, куда я приду подтверждать отцовство и получать разрешения на встречи. И твоё желание тут роли не играет! В нём вспыхнул второй огонь — огонь ненависти. Он соперничал с первым, грозя спалить Баса дотла. И он не знал, какой из огней победит. Девушка хрипло рассмеялась.  — Ты забываешь, из какой я семьи. Мой отец — лучший из лучших адвокатов страны, мой крестный дышит ему в затылок. Неужели ты думаешь что хоть один судья осмелится пойти против двух самых сильных юристов? Более того, ты не найдёшь ни одного адвоката, который решится с тобой сотрудничать — опять же, мой отец умеет убеждать.  — Как бы ты ни брыкалась родственниками, тест ДНК не обманешь.  — При желании я доплачу и ни один тест не докажет, даже если это правда. Рома зло фыркнул.  — Какая же ты сука, Варя!  — Ты сделал меня такой. Ты отравил жизнь мне, я не позволю отравить жизнь и ребёнку только потому, что я сглупила и его отец ты, а не Марк, как он того заслуживал. Вдруг Бас отпрянул от неё и повернулся спиной. Кулаки сжались против воли. Перед ним стоял Марк, но он был на удивление спокоен и, казалось, даже не настроен на выяснение отношений. А вот у Ромы кровь закипела ещё сильнее, но он понимал, что тут сделать ничего не сможет, его тут же скрутят охранники Влада. Да и как себя поведет сам Влад, уже разозленный кем-то и готовый побить хоть кого-нибудь, неизвестно.  — Пошли, — Марк взял Варю за руку и, оттолкнув вставшего во весь проход Баса плечом, повёл её к выходу.  — Ты считаешь это нормальным?! — заорал ему Рома. Марк замер в процессе шага и, постояв в раздумьях несколько секунд, медленно повернулся к нему. Провокация сработала.  — Марк, пожалуйста, не надо! Он дебил, не реагируй! — Варя запаниковала и дернула его за рукав, но муж продолжал стоять на месте.  — То, что она уходит со мной, а на тебя кладет болт? Ну извини, дружище, так бывает в жизни, — Марк обращался к Роме, а девушку передернуло: никогда ещё голос мужа не был таким ядовитым.  — Уходит с тобой беременная от меня, — хмыкнул Бас, — прекрасно, верно? Она наставила тебе рога, залетела, а ты продолжаешь ходить оленем с ней под ручку. Видимо, большего тебе и не светит. Марк подошёл к нему вплотную, борясь с впервые возникшим в жизни желанием разбить кому-то лицо.  — Может, она и переспала с тобой по глупости. Но выбрала она всё равно меня, а не тебя. И никогда уже не выберет. Она не твоя. Смирись с этим. Парень отошёл к жене и они наконец-то добрались до выхода.  — Но и твоей она тоже не была и не будет! Она никогда не любила тебя так, как меня! — прокричал вслед Рома. — А опеки над ребёнком я всё равно добьюсь, что бы ты ни делала, Варя. Сев в машину, Марк поехал не сразу. Он долго сидел просто так, положив руки на руль и тяжело дышав.  — Не слушай его, — прошептала Варя, — что он может знать о любви? Он, наверное, кроме себя и не любил-то никого. То, что он сказал…  — Правда, — жестко осадил её он и повернул ключи в замке зажигания, — и я знаю это и без него.