Невеста для Бастарда

Бас влетел в офис. Он пронесся по коридору, расталкивая всех вокруг и покрывая отборным матом. Дело дошло до поворота и Рома понял, что, заскользив, не впишется в него и вдобавок к разбитому лицу прибавится ещё и разбитый нос. Парень уже приготовился к столкновению со стеной, но вместо этого уткнулся в чье-то плечо и в следующую секунду, не удержавшись на тщательно вымытом полу рухнул и увлек этого кого-то за собой. Послышались русские ругательства вперемешку с английскими.  — Роман, чтоб вас, Александрович! — взревел Феликс, поднимаясь с пола и отряхивая пиджак. Рома хмыкнул. Ещё один плюс Фила: он умел соблюдать субординацию. Несмотря на то, что Бас спустя некоторое время перестал настаивать на подобном обращении, Феликсом было решено оставить всё так, как есть. Вне стен этого офиса Рома был кем угодно, но здесь — исключительно Романом Александровичем.  — Дай руку, свинья, — проговорил он и ткнул ладонью в Фила, — помоги начальству подняться.  — Начальство совсем совесть потеряло, — пробормотал зам, но все же протянул Басу руку. Тот ухватился за неё и с самодовольной ухмылкой вскочил. Она не покинула его лицо даже тогда, когда Фил, вглядевшись в лицо начальнику повнимательнее, слегка отшатнулся.  — Я же говорил, что все успею, — не без хвастовства произнес Рома, совершенно забыв о том, что несколько минут назад едва ли не душил таксиста с криком «Да добавь ты газу, гребаная черепаха!» и кинул ему на сиденье больше денег, чем должен был заплатить.  — Не знаю, что хуже. То, что ты мог опоздать или то, что ты все-таки приехал вовремя. Контракт мы не получим в любом случае.  — Почему это? Я прекрасно веду переговоры, — его кулак сжался красноречивее любых слов.  — В зеркало давно смотрелся? — Феликс начинал злиться. — Я не пойму, ты это специально что ли? Мы год планировали этот проект и когда дошли практически до финиша, осталось только убедить спонсоров вложиться в нас, а не в Ланграст, ты всех подводишь!  — Всех? — переспросил парень и сузил глаза. — Все — это ты? Да никому это не нужно, кроме меня и тебя, Фил, пойми! Всех устраивает стабильный доход и наличие того, что есть, лишь бы не рухнуло!  — Но раз это нужно мне и тебе, какого же черта ты так поступил?! Через пятнадцать минут начнется заседание, а ты ни презентацию, ни отредактированный и учрежденный план в глазницы не видел!  — В глаза, — поправил его Рома. Фил глубоко вздохнул и спрятал руки в карманы. Он смотрел на начальника несколько секунд, прежде чем наконец произнес уже более спокойным тоном:  — Все спонсоры уже наверху. Я жду на третьем этаже, но перед этим зайди к девочкам в бухгалтерию или пиар-отдел. Пусть они что-нибудь сделают с твоим лицом. И это… На, — Феликс снял пиджак и протянул его Басу, — хоть немного поприличнее будешь выглядеть. Он развернулся и уже собирался уйти, но Рома окликнул его. Феликс замер с немым вопросом в глазах.  — Разве вся земля под строительство выкуплена? — недоверчиво спросил Бас. — Насколько я помню, нам так и не продали самый крупный участок. Как я могу начать строиться без него?  — А… Да. Забыл сказать. Хозяин этой земли, Кивцов, там тоже будет. Сказал, что хочет присутствовать на презентации и от этого будет зависеть его решение. В твоих де интересах, чтобы все прошло гладко. Роман Александрович, если этот проект будет наш, мы озолотимся! Мы будем владеть самой крупной сетью заводов! — с восторгом и горящими глазами воскликнул Феликс. И вдруг, увидев долю скептицизма в жестах начальника, поправился: — Ты. Ты будешь владеть. А я помогать… Бормоча себе что-то под нос, Фил удалился. Рома отряхнул джинсы от пыли после падения и с неудовольствием отметил, что не наблюдает уборщиц. Он не был в офисе от силы неделю, но грязи — хоть могилу рой. Похоже, пора нанимать нового директора по управления персоналом. Ноги понесли его в пиар-отдел. Оказавшись на его пороге, Бас, задумавшись, не сразу вспомнил зачем сюда пришёл.  — Вы пришли за статистикой, Роман Александрович? — поинтересовалась милая девушка, сидевшая за компьютером. Она усиленно делала вид, что не замечает за начальником ничего необычного, но удавалось ей это с трудом. Взгляд так и бегал по его синякам и ссадинам, они волей-неволей привлекали внимание. Бас и раньше мог прийти на работу с фингалом под глазом, на скуле, разбитым носом или губой, но настолько разбитым лицом — ещё ни разу.  — Что? А, нет. Это… Короче, видишь, что с рожей случилось? Можно это как-нибудь… Не знаю даже. Исправить? Девушка недоверчиво покосилась на него и потянулась за сумкой. Немного порывшись в ней и выложив на стол кошелек, пилку для ногтей, перочинный нож и плоскогубцы, она наконец достала небольших размеров тюбик и подошла с ним к Роме. Теперь косился он. Девушка выдавила на указательный палец средство и что-то пробормотала.  — Не уверена, что подойдёт по цвету, но…  — Погоди, — парень резко увернулся, — так это че, косметика какая-то? Не буду я вашей бабской херней мазаться! Мне ещё домой сегодня, мать не поймет! Он развернулся на пятках и вышел из кабинета. Звуки шагов становились тише по мере удаления. Пиарщица пожала плечами и уже хотела было вернуться к работе, как вдруг шаги снова стали интенсивнее и громче. Рома вломился обратно и с размаху грохнулся на стол.  — Мажь! — рявкнул он. — На несколько миллиардов контракт, мажь! Бас мысленно похвалил себя, что додумался побриться и поблагодарил Варю, которая пожертвовала ему свои новые бритва. Щетина, испачканная тональным кремом, выглядела бы странно.  — Сможешь за десять минут спрятать все синяки — выпишу премию в двойном размере. Сегодня же. Девушка заработала руками быстрее. Она выудила из сумки кисть, которой ловко вбивала тональник в кожу и небольшую квадратную коробочку с пудрой. Синяки прятались.  — Готово, — улыбнулась девушка и протянула Басу зеркальце. — Ровно семь минут. Видеть отражение не хотелось, собственная физиономия ему уже опостылела. Но оценить результаты трудов работницы на премию было нужно.  — Пойдет, — махнул он рукой и накинул пиджак Фила. Ситуацию это не спасло. Дресс-код всё ещё не соответствовал. Но… Не плевать ли? Кто тут хозяин, кто рулит всем?  — А премия? — девушка выскочила в коридор за начальником.  — Будет в конце смены. Но если ты сейчас же не скроешься и не займешься работой… — он не договорил. Рядом с ним уже никого не было. Проворная, однако… Нужно было подняться на третий этаж и повернуть в левое крыло. Перескакивая через ступеньку, Рома пытался собрать мысли в кучу, но тщетно. В голове гулял ветер.  — Соберись, соберись… — бубнил он себе под нос. Но как можно, если Варя наконец сменила гнев на милость? Если родилась дочь и, несмотря на недоношенность, полностью здоровой? Бас думал о подобном проекте давно, ещё будучи замом, а не руководителем. Он упорно нашептывал бывшему боссу о том, что, построив сеть крупных заводов, Глобал будет невозможно скинуть с олимпа. Потребуется немало времени, но все труды окупятся с лихвой. Те заводы, которые имел Марк, обанкротятся. Как и сам Марк и Бас злобно потирал руки. В его мозгу крутилось только одно слово — заводы. Заводы. Заводы. То, что принесет ему немеренное количество денег. То, что даст ему ощущение власти над Марком. То, что будет его детищем. Но… Планы рухнули. Начальник был немолод и отказался от этой затеи. Рома едва ли не крутился волчком на месте от злости и был готов кусать локти. Но затею не оставил, уверенный в том, что когда-нибудь обязательно к ней вернётся. И когда в документ на собственность над Глобалом было вписано его имя, Рома первым делом начал разработку этого проекта. Полгода прорабатывались все нюансы. Ещё четыре месяца он потратил на поиск частников, готовых продать землю и обращение к властям за разрешением на строительство. Все было практически готово к тому, чтобы начать. Бас готовился к финальному собеседованию, где все должны были поставить подписи и продать ему земли. Сердце колотилось, глаза горели, потели ладони… И все сорвалось. Собеседование не было проведено. Рома улетел в Россию. Тут его мысли опять вернулись к заводам. Отлично, ещё большая возможность утереть нос Марку. Первые два месяца он работал не покладая рук, забывал про сон и пищу. А потом что-то пошло не так… Он узнал о беременности Вари. Мысли смазались, желание было не таким сильным и парень медленно съезжал, отдавая бразды Феликсу. Но он не был всесилен, что дало свои результаты: не была выкуплена земля, не всё готово к спонсорству. Бас тяжело вздохнул. Провалились бы к чертям эти заводы! Он бы с удовольствием проводил время с Варей и Мирославой, а не торчал здесь среди этих напыщенных индюков с заумными лицами, за которыми пряталась пустая черепная коробка. Парень оправил чужой пиджак и толкнул дверь, за которой начнутся переговоры как только он переступит порог. Множество пар глаз обратились на него. Бас прокашлялся.  — Прошу прощения, я слегка задержался. Мы можем начинать? Он подошел к стене, на которой располагался большой белый экран и жестом попросил новую секретаршу, тоже присутствующую здесь, включить проектор. Она не была Катей и потому жутко раздражала парня. Ему не была нужна другая, ему была нужна Катя, знавшая подноготную Глобала и желания Ромы как саму себя. Её должность не была самой престижной, но девушка любила свою работу и была идеальна для неё. Рома замер на месте и с промелькнувшим в глазах секундным ужасом посмотрел на Феликса. До него только сейчас дошёл масштаб происходящего и последствия того, что он не готов к презентации. Бас с трудом сглотнул и приказал себе собраться. Ничего, можно выкрутиться, используя знания из предыдущих планов действия. Он справится. Должен справиться. Он либо сейчас получит все, либо Глобал рухнет. Последнее допустить никак нельзя, иначе будет дочь ездить не в качественной немецкой коляске, а на его руках. Большего после банкротства не светит. Изображение вывелось на экран. Рома с трудом взял себя в руки, настроился на нужную волну, и, оглядев всех этих мужчин в костюмах, начал говорить. Мозг вдруг отключился, а язык — нет. Он был сам по себе, был словно запрограммирован на правильные слова о высоких доходах, прибыли и пользе. С помощью Фила, который исподтишка знаками и губами подсказывал ему, как правильно трактовать содержания слайдов, Бас неплохо справился. На протяжении полутора часов он говорил, в течение следующего часа он с охотой отвечал на вопросы и вступал в дискуссии. Но молчание Дмитрия Кивцова и его неодобрительное выражение лица изрядно напрягало.  — Мы обсудили все нюансы? Думаю, можно переходить к заключению контракта? — Рома выдавил из себя самую доброжелательную улыбку. Он протянул руку к секретарше за нужными бумагами. От волнения девушка передала боссу не то и раздражение тут же отразилось на её лице. Секретарша занервничала ещё больше и рассыпала все документы. Рома закатил глаза. Рыдать будет, умолять, в ногах валяться, но Катю надо вернуть.  — А почему я должен проспонсировать именно ваш проект? — вдруг выкрикнул кто-то. — Почему я должен вложиться в Глобал, а не в Ланграст? Глаза Ромы налились кровью. Он медленно повернулся к говорящему. И узнал его. Человек по фамилии Суслин, любитель грести деньги не напрягаясь. Он промышлял подпольной торговлей оружия и пару месяцев назад Рома продал ему партию контрабандных винтовок практически за бесценок. Фуры стояли вот уже месяц, оружие нужно было сплавлять пока машинами не заинтересовались органы. Роме было до жути лень заниматься этим вопросом и он отдал винтовки первому желающему, не особо вдаваясь в цену. Эти деньги не ушли на развитие Глобала, как шли с других контрабанд раньше. Они всё ещё лежали у парня на карте, средств было немного. Бас сдержанно выдохнул, давя в себе грубости.  — Вы никому ничего не должны, — он вновь улыбнулся и облокотился на стол, — но, уверяю вас, если вы сделаете это — это будет правильным решением. Потому что с вашей помощью или без — я все равно построю эти заводы. Вы можете попробовать вложиться в Ланграст. Но я не пожалею свои офисы и нескольких заводов в Америке. Пусть они невелики, но я получу неплохую сумму за их продажу. Глобал входит в мировой рейтинг, я продам всю американскую сеть и этих денег с лихвой хватит на мой проект. И Глобал продавит всех под себя. Ланграст рухнет. Глобал поразит величием, — Ромы так увлекся, что ясно представлял себе эту мощь, проникся ею. Он вытянулся во весь свой немалый рост и раскинул руки, словно бы показывая свои будущие владения. Ещё чуть-чуть — и за его спиной расправятся черные крылья. На его губах заиграла плотоядная улыбка и с уст слетела коронная фраза Баса:  — А все почему? Потому что Глобал — это я. Все чувствовали его силу и потому, склонив головы, принялись подписывать и тут же покидать кабинет. Никто не осмелился сказать что-то против, хотя многие здесь были куда старше Ромы. Но молодой, амбициозный и слегка зарвавшийся владелец Глобала пугал их. Его манера держать себя говорила об одном: кто не со мной, тот против меня. Шестым чувством каждый из присутствовавших чувствовал, что пошедшему против — не жить. Наверняка за его спиной кроется нечто большее, чем жизнь в Америке. Кто знает, какие грехи он прячет? Ставив свою подпись, спонсоры тут же покидали кабинет. Лист застыл перед одним. Дмитрий Кивцов. Он сложил руки перед собой и, прищурившись, внимательно наблюдал за Ромой.  — Ваша речь весьма проницательна, — заметил мужчина.  — Настолько, что вы готовы продать мне землю? — в голосе послышалась угроза.  — Возможно. Но… Мне мало. Я хочу что-то поинтереснее.  — Что?  — Вашу сестру. Бас поперхнулся воздухом, уверенный, что ослышался.  — Да, я успел навести справки о вашей семье, — Дмитрий продолжал. — Вы, конечно, можете лишить меня жизни. Но тогда земли унаследует мой брат. Вы уничтожите его? Что ж, земля перейдёт государству. Даже если вы обладаете немалым влиянием и мощью, правительство вам не под силу. А нет моих земель — нет заводов. В ваших же интересах сотрудничать. Молодая девушка — небольшая плата за моё имущество.  — Вы предлагаете мне торговать сестрой? — хмуро спросил Рома, скрестив руки на груди. — Но… Но зачем она вам?  — У вас есть дети? Бас нахмурился ещё сильнее. Чего хочет этот тип?  — Возможно, — уклончиво ответил он. Солгать про существование Мирославы вдруг показалось ему страшным грехом, хоть верующим он и не был.  — А у меня нет. Хотя мне уже 40.  — Родить ребенка вам может любая.  — Я не хочу любую. Мне нужны здоровые, а, главное, приносящие выгоду наследники.  — Кира не наследница нефтяной скважины. Она дочь машиниста и швеи.  — Но она ваша сестра. Буду рад породниться с вами, — Кивцов оскалился. Рома был готов убить его. Мгновение отделяло парня от того, чтобы он кинулся на Дмитрия и перекрыл ему кислород. Ладони знакомо охватило жжением и покалыванием. В глазах потемнело. Бас схватил стул и ударил им по первому попавшемуся — по проектору. Секретарша завизжала. Рома мелко затрясся от гнева, в горле застрял рык. Он стал медленно считать. Раз. Ему нужна эта земля. Два. Кира — человек, а не товар. Три. Он не может обанкротиться. Четыре. Пять… Десять. Одиннадцать… Семьдесят четыре. Он не может обанкротиться.  — Хорошо, — на удивление спокойно произнес он, хотя внутри бушевала буря. — Я выдам за вас сестру. Вам Кира, мне земля. Идет?  — Идет, — Дмитрий был явно удивлен таким поворотом и столь легким получением желаемого. Мужчина протянул руку Басу для пожатия, но тот проигнорировал его и вышел, намереваясь идти домой. Всю дорогу ему было неспокойно. Рома долго мялся у двери и даже пару раз ударился головой, но все же нашёл в себе силы войти. Квартира встретила пугающей тишиной. До тех пор, пока из одной из комнат с шумом не выскочил Ваня, а следом за ним Кира. Её глаза были мокрыми, лицо опухшим. Она посмотрела на Рому и, подойдя ближе, вдруг резко ударила его кулаками в грудь.  — Идиот! — закричала девушка и скрылась в гостиной. Ваня нерешительно подошёл к Роме.  — Дядь… А ты где был? — тихо спросил мальчик. — Два дня. И не отвечал на звонки. Бабушка переживала. И Кира.  — Я… Я не знаю, — растерянно ответил Бас. Он нашёл нужных слов для племянника. — Где бабушка?  — На кухне.  — Ясно. Иди к Кире.  — Кира не может. Она плачет. «Скоро она ещё и не так заплачет», — с тяжелым сердцем подумал Бас. Во рту появилась горечь. Его единственная сестра, девочка, с которой он рос и играл в догонялки. Часть его несчастливого, но все же детства. На душе было паршиво. Что он за гад такой? Убил брата, продал сестру… Что же он сделает с племянником? Но иначе было нельзя. Кира станет его спасительным якорем, хочет она того или нет. Увы, нервы и благосостояние Вари оказались ему дороже. Может ли быть девушка спокойной, когда мужчина не может обеспечить семью? Нет.  — Почему плачет?  — Тебя искала. И не нашла, испугалась.  — Ладно. Иди, — снаружи Рома был бесстрастной и бессердечной сволочью, но внутри клокотали вулканы. Он ушёл в комнату. По-хорошему нужно было бы зайти к матери, показаться, что хотя бы живой, но он не стал. В Роме все ещё бушевала непроходящая обида на мать за то, что та скрыла его происхождение. Бас не хотел ни видеть, ни слышать женщину. Он потер рукой лоб. Но… Как она должна была сказать? В лоб? Да и когда? Когда он был бы готов к этой информации? В 6 лет? В 12? В 17, когда он окончательно отбился от рук? В 20, когда к нему страшно было подойди? В 21, когда он свихнулся на Варе? Но здравый смысл проиграл. Рома переоделся и лег на диван, намереваясь подремать часок-другой перед тем, как снова ехать в роддом к Варе и Мире. Было бы неплохо ещё успеть в магазин и докупить нужные ей вещи: сумки в роддом у девушки не было, не успела собрать. Едва он прикрыл глаза, по голове железным молотком ударила боль. И снова. И снова. Парень недовольно поморщился и перевернулся на бок, стараясь игнорировать назревающую мигрень. Вставать за таблеткой было жутко лень и Рома надеялся, что если успеет уснуть, то боль пройдёт. К тому же все лекарства на кухне. К тому же на кухне мать. К тому же боль, чтоб её, не проходит. Рома с недовольным лицом прошёл на кухню.  — Привет, мам, — буркнул он мимоходом.  — Привет, сынок, — ответила Елена и отвернулась, пряча лицо. Рома загремел ящиками и тяжело вздохнул, спиной чувствуя слезы матери. И вдруг его сердце пронзило болью. Сознание в один миг нарисовало образ пропавшей Мирославы, а затем объявившейся, но цедящей ему что-то сквозь зубы. Его Мирослава. Его девочка, его птичка, его любовь… Стало нехорошо. Бас выдвинул себе стул рядом с матерью и обнял её за плечи.  — Прости, мама, я был неправ. Я должен был тебе позвонить. Не плачь, — он повернул её лицо за подбородок к себе, — все в порядке. Женщина потрясла головой, сгоняя с лица слезы и крепко обняла сына за шею, впервые за эти месяцы проявившего к ней хоть каплю внимания. Молчание Ромы, её горячо любимого ребёнка, убивало. Парень погладил мать по неожиданно седым волосам. Как же она постарела… Осознание того, что мама старела, приходило медленно. И молодой она уже никогда не станет.  — Мама… — прошептал он. — Теперь ты действительно бабушка. Варя родила тебе внучку сегодня ночью. Мирославу. *** Рома выпрямился и сдул со лба прядь волос. Нещадно ломило сорванную спину, но он знал, что Артем смотрит на него. Показывать слабость нельзя. А вот передохнуть не мешало бы… Парень аккуратно присел на одну из громоздких коробок и сделал вид, что читает что-то, написанное мелким шрифтом сбоку. Черт, вот же дожил… Ещё нет и тридцати, но он уже сдулся после нескольких поднятых коробок. Но, если учесть, что он тащил их один и не на лифте, простительно? Рома тяжело вздохнул. Варя любила делать сюрпризы. Прошёл месяц с рождения Мирославы, но кто сказал, что если Варя родила раньше, то и дома они окажутся раньше? Если бы… Сначала Мирослава потеряла в весе, который и так был небольшим и не дотягивал для выписки. Услышав это, Басу захотелось кинуться на всех и вся, что попадется ему под руку. Но, увы, рядом была только Варя, с интересом рассматривающая ходящего из угла в угол недожениха. На ком-на ком, а на ней Рома сорваться точно не мог.  — Что же делать… Что делать… — бормотал он, от нервов прикусывая большой палец правой руки.  — Для начала вынуть палец изо рта, даже Мирка в рот не тянет. Что ты в самом деле? — засмеялась девушка.  — А что ты смеешься? Варя, ребёнок на глазах тает! Чего ей не хватает? Ты ведь её кормишь! Сладкая, ты сама-то нормально питаешься? А то, может, у тебя молоко как вода, вот она и не наедается?  — Нормальное у меня молоко! — возмутилась Варя и поплотнее запахнула халат на груди. — Если бы ей чего-то не доставало, ввели бы прикорм смесью. Но всего достаточно. В первые недели жизни дети теряют вес, это норма, Бас. Парень застыл, не сделав следующего шага, стараясь уловить все до последней вибрации её голоса. Как сладко она его называла, как нежно растягивала последние буквы… Но напасти не оставляли их. Через несколько дней молодые родители обеспокоенно смотрели на желтенькую от желтушки дочку. Билирубин в крови был повышен и, хоть для здоровья не было никакой угрозы, выписка отложилась в ещё более дальний ящик. А спустя ещё неделю случилось и то, о чем беспокоился Бас: Мирослава перествла наедаться молоком Вари. Его стало не хватать, а затем оно и вовсе пропало. Варя, недовольная таким положением дел пыталась вернуть молоко и наладить грудное вскармливание, но всё было тщетно. Мирославу перевели на смесь. А буквально вчера девушка огорошила всех новостью: их с Мирославой выписывают через два дня. Рома, в очередной раз скинув всю работу на Феликса, понесся в её квартиру, от которой ему совсем недавно доверили ключи. Кажется, потенциальная будущая женушка говорила что-то о том, что не закончена детская. Парень готовился к тому, что нужно будет собрать мебель, расставить её и слегка прибраться… Но никак не ожидал увидеть абсолютно голые стены и того, что мебель ещё даже не куплена. Оставался только один вариант — обратиться за помощью к родственникам Вари. Преимущественно к её родителям, Яне и, как ни прискорбно, Артему. С сегодняшнего утра квартира кишела людьми. Всего лишь за день нужно было успеть выдраить всю квартиру до блеска, собрать мебель и обставить ею комнату. А всякие мелочи в виде штор, подушек и прочего отнимут не меньше времени. Но Артем не был бы Артемом, не поиздевался над Ромой. Несмотря на то, что этот человек являлся отцом его внучки, мужчина все ещё не мог простить ему разбитого брака Марка и Вари. И потому, как только курьер сообщил о том, что мебель доставили и за дополнительную плату можно доставить товар прямо до двери, Артем тут же отказался от этой услуги. Он вытащил из кухни Рому, намывающего плинтуса вместе с Яной и Полиной и под неодобрительные взгляды Олега выпнул парня на лестничную площадку и послал поднимать тяжелые коробки. В одиночку. Егор и Влад порывались было помочь ему, но неугомонный Грач нашел работу и им: повесить гардину в детской. Рома тяжело вздохнул. Кажется, сейчас он притащил комод, а внизу ещё несколько коробок. Хватит созерцать пустоты, нужно заняться делом. Времени мало… Но едва он привстал, ему на плечо опустилась чья-то ладонь.  — Отдохни, — раздался над ухом голос Олега, — коробки никуда не убегут. К тому же…  — Я уже старый, — хмыкнул Бас, — раз даже вы заметили, что я не в состоянии дотащить несколько коробков.  — Я не это хотел сказать. Возможно, я тебя разочарую, но даже молодой по твоим меркам Егор не сможет без продыху таскать мебель на восьмой этаж без лифта. Он бы психанул ещё на… — мужчина обернулся на что-то, что Рома затащил первым. — На коляске. Кстати, вот Егор и поднимет оставшееся.  — Не стоит, я…  — Задолбался. Вот это действительно заметно. С утра как подстреленный бегаешь, выдохни спокойно. Все в порядке, все успеется. Олег присел рядом на другую коробку и жестом указал Егору на дверь. Сын кивнул ему, поняв, чего хочет отец и тут же ускакал, даже не возмутившись и не пикнув. В то время как Полина ныла абсолютно по любому поводу. Все, о чем её не просила мать, ей было тяжело. Протереть ли пол, постирать в машинке занавески или хотя бы не создавать ещё больший беспорядок. Девушка причитала и размахивала руками, повторяя, что ничем не обязана старшей. Но квартиру почему-то не покидала. На душе у Олега было тяжело. Дети были одинаково любимы, но невероятно разными. Больше всего угнетало то, что Полина унаследовала от отца только внешность, а вот характер — от бабушки. Не его матери. Матери Яны. Олег обернулся на Рому, облокотившегося на стену спиной и все медленнее поднимающего веки. Устал. Интересно, в кого же он такой… своеобразный?  — Я не понял, — Артем подкрался незаметно. Рома вздрогнул от его голоса и в ту же секунду подскочил на ноги.  — А? — относительно бодро вопросил парень.  — Манда! — рявкнул Артем. — Ты че расселся-то, а? У тебя избыток времени или страха? Я тебе что сказал делать? А ты что делаешь? Внизу ещё до хрена коробок с детскими причиндалами! Бас тяжело выдохнул и закатил глаза. Он чувствовал, что начинает злиться. Артем отчитывал его, как нашкодившего котенка, только что мордой в провинности не тыкали. Его! Грозу всея Москвы, того, кого боялись и продолжали бояться абсолютно все, кто знали его дольше трех минут. Владельца одной из крупнейших компаний в мире. Никто не смеет так с ним обращаться!  — Знаете что, Артем Викторович, — злобно начал было Бас, но вдруг мужчина неожиданно исчез из поля его зрения. Олег, незаметно подошедший к другу со спины, схватил того за локоть и втащил из коридора в комнату. Уже вечером она будет детской. Уже завтра утром Марк увидит, что от его комнаты ничего не осталось и то время, что он проведёт в Москве, ему придётся делить спальню с без пяти минут бывшей женой. Правда, постель ему не светила. Кушетка.  — Остынь, — осадил Артема друг, — не приставай к парню. Он же старается.  — Тебе легко говорить, — нервно дернул плечом мужчина, — твоя дочь не собирается за него замуж!  — А твоя не содержанка, в отличии от моей, — Олегу было горько. Полина была полной противоположностью старших брата и сестры. Девушка не имела никаких целей в жизни, не цеплялась за универ и не знала цену деньгам. Она знала, что рано или поздно выйдет замуж за состоятельного человека и никогда ни в чем не будет нуждаться. Иначе и быть не могло на другого она и не посмотрит. Конечно, фамилия Киреевых не столь прогремевшая, как Грачей, но не зря Полина была крестницей Артема. Пробьется. Никакой любви, никаких чувств. Только расчет.  — Мне кажется, я понял, почему ты бесишься, — Олег поджал губы, — ты боишься, что Варька нашла тебе замену?  — Нет! Он и рядом со мной не стоял! — слишком поспешно и с жаром выкрикнул Артем, что только убедило Олега в правоте.  — То-о-очно. Тебя бесит, что вы так схожи. И в подростковом возрасте Варька выбрала не тебя. Не хочешь повторения?  — Ничего общего у нас нет!  — Да? А мне кажется, что наоборот. Два вспыльчивых психа, любящих помахать кулаками, прущих напролом и прыскающих ядом. Вот только ты девушек коллекционировал, а он — проломленные бошки. Но оба варианта так себе, честно говоря. Взгляд Артема взбешенно закружился по комнате, ища за что можно зацепиться и переключить внимание. Ещё чуть-чуть — и он не сдержится. Он рявкнет о том, чей Рома сыночек на самом деле. Олег защищает его лишь потому, что уверен в том, что не имеет с ним кровного родства. Сидел бы он сложа руки, вытворяй подобное Егор? Вряд ли. Киреев-младший получил бы хорошую затрещину от отца и не то, что главарем района — тенью бы не был. Артем с грохотом распахнул дверь. Рома все с тем же тупым взглядом сидел на коробках. Мужчина посмотрел на него, а затем на друга. Ничего общего у Олега и Ромы не было, ни капли родства не проглядывалось в столь разных людях. Разве что взгляд — одинаково тупой у обоих. Мужчина сомневался в правильности своих действий и в том, что до сих пор не рассказал другу о возможном отцовстве. Когда Варя рассказала ему о том, что Бас запутался в своих отцах и непонятно, чей он сын и чем это чревато для малышки, душа Артема заметалась. Но не успокоилась она и после отрицательного днк-теста. Оставалось лишь два варианта: Рома либо сын мужа Елены, либо Олега. Вот только последний не мог и предположить этого не мог. Он совершенно не помнил ту, которую обещал любить, хоть и лгал. Ту, которую обещал спасти от мужа-тирана, но не пошевелил и пальцем. Ту, которая сидела возле него даже когда от Олега за версту несло наркотой. Он не замечал, как сильно и искренне Лена любила, как тянулась к нему всей душой. Олега не трогали её слезы, не волновали её синяки. Причина была простой. Она любила его. Он любил наркоту и погибшую дочь. И именно наркотический угар напрочь отбил воспоминания о ней. *** Настя нерешительно застыла в проходе. Ждут ли её здесь? Она ведь теперь не семья Варе, несмотря на то, что брат всё ещё женат на этой девушке. Ей Марк-то семьей не был, что уж говорить об остальных его родственниках? И всё же Настя получила приглашение на выписку. Она долго сомневалась: хотелось и прийти, повидаться с Варей, с которой когда-то были хорошие отношения, а находиться в положении «не пришей кобыле хвост» — нет. Взгляд Насти заметался по палате. Варя сидела спиной к двери и лицом к люльке, потому золовку не видела. Рядом с ней находился ещё один обладатель темно-каштанового затылка — до покраски волос Варя имела точь-в-точь такой же цвет. Парень что-то недовольно пробормотал ей, а затем склонился над малышкой и принялся щебетать ей что-то ласковое.  — Егор, быть может… — начала было девушка, но тут же осеклась.  — Я же уже попросил не лезть, причем не один раз! Не думал, что ты начнёшь промывать мне мозги. Я-то тебе доверился, как человеку рассказал. Лучше бы не рассказывал, ей-Богу!  — Ладно, я поняла. Черт с тобой, больше не заведу тему Кати. Я надеялась помочь, но раз моя помощь тебе не нужна, то гребись как хочешь.  — Слушай, иди крась лицо! У тебя это лучше получается. А то сейчас явится твой благоверный, а ты леший.  — Нормальная я!  — Увы, не мозгами… Настя вдруг вспомнила говорящего. Егор. Брат Вари. Последний раз она видела его на свадьбе, но, казалось, тогда его голос был иным. Девушка слегка повернулась в дверном проеме, так, чтобы лицо парня отражалось в зеркале. Да, и выглядит он не так… Более… Уныло? Он не улыбается, не смеется и не шутит как на свадьбе. Нет даже тени этого. Даже глаза не горели весельем, зрачки потонули в тоске, лицо осунулось. Бедный, что ж тебя так?.. Настя закусила нижнюю губу. Метаморфозы, произошедшие с Егором, были далеко не радужными, но… Он не потерял своей привлекательности. Напротив, он вдруг заинтересовал Настю куда больше, чем на свадьбе. Что-то так и прельщало, глаза цеплялись за все в нем…  — Анастасия Юрьевна, — раздался громкий шепот над ухом и от неожиданности она подскочила, — ты чего в дверях топчешься? Марк улыбнулся сестре, но ответная улыбка вышла тухлой и неубедительной. Парень видел, что она витает где-то в облаках, далеко отсюда. Настя привычно чмокнула Марка в щеку при приветствии, но поцелуй вышел коротким и резким. Она повернулась к брату спиной и чуть вытянула шею, выглядывая что-то.  — Давно прилетел? — рассеянно спросила Настя, что удивило Марка. Приезд брата словно прошёл мимо неё, хотя она больше всех приседала на уши по поводу возвращения. Теперь же вопросы были дежурными — на отвали, как говорят в простонародье.  — Нет. Из аэропорта сразу сюда, времени даже домой заехать не было.  — Марк, — нараспев раздался голос Вари, наконец заметившей гостей. Она оставила Егора и плавно двинулась к ним. Первые объятия и благодарности за приход достались Насте, а уже затем — Марку.  — Я так рада тебя видеть, — проговорила девушка и улыбнулась столь ослепительно, что даже солнце меркло на её фоне. Варя сияла и светилась, лучилась бешеной жизненной энергией и выглядела по-другому, хоть внешне она никак не изменилась. Разве что теперь не было живота — ушёл после родов. Марку стало горько. Она никогда не была такой… такой… счастливой с ним. Боже, ну почему? Почему Рома смог стать её смыслом просто существуя на этой грешной земле, а Марк не смог этого даже подпрыгивая выше головы? Ни с кем. Ни одна из его девушек не была счастлива рядом с ним. Парень усмехнулся, вспоминая слова отца о том, что деньги — это лишь приятный бонус к жизни, но не главная её составляющая. И он оказался чертовски прав… Ни громкая фамилия, ни миллионы не помогли Марку. Он не имел того, чего так сильно желал: своей семьи, ту, которую создаст сам.  — И я рад, — сдержанно ответил Марк, обводя глазами палату. Он искал… её. Она же пришла? Она не могла пропустить настолько важный для подруги и крестницы день. Марк встретился внизу со всеми родственниками Вари, ждущих выписки и пожелавших не толпиться в больничном коридоре. Увидел даже довольную рожу Ромы, сующего деньги врачам в качестве благодарности и принимающего поздравления. «Поздравляют его, — недовольно подумал Марк, проходя мимо и стараясь держать лицо, игнорировать провокации, — будто он выстрадал ребёнка. И сотой доли не заслужил» Марк всё искал её глазами. Но Кати не было, только Егор.  — Катя не пришла? — против воли вырвалось у Марка. Улыбка померкла на лице Вари. Она вдруг растерялась и лишь беспомощно приоткрыла рот, но так ничего и не сказала.  — Нет, — сухо ответил за неё Егор, — и вряд ли придёт. А знаешь почему?! — парень резко развернулся и Настя едва успела опустить голову. Нельзя, чтобы он заметил её интерес.  — Егор! — шикнула сестра и ударила его по плечу.  — Ну и почему же? Нет, Варя, подожди, мне действительно интересно. Егор встал и, подойдя к Марку вплотную, раскинул руки в сторону.  — Потому что я не Марк Глинский. Видишь? Я всего лишь Егор Киреев, который вьется вокруг неё как надоедливая муха. Я даже отдаленно не похож на тебя, чтобы зацепить её. Мало того, у меня нет ни-че-го. Да ты и так это знаешь, я полгода в твоей квартире жил, — он рассмеялся хрипло и с нотками истерии, — и продолжаю жить. У меня нет работы, нет жилья, даже амбиций — и тех нет. Здорово, а? Единственный сын — и такое позорище.  — Егор… — Варя снова коснулась его плеча, но тот дернулся, стряхивая её руку.  — В чем дело? — голос разнесся по этажу раньше, чем появился его хозяин. — Вас слышно из лифта. Варя поджала губы и отвернулась. Черт, почему же ты появился так невовремя? Где тебя носило полчаса назад, когда капризничала Мира? И что же ты не погулял ещё полчасика? Шаги Баса узнать было легко. Но из-за возникшего напряжения она не услышала другие, гораздо тише и аккуратнее. Они появились из-за поворота с настолько разными выражениями лиц, будто пришли на совершенно разные мероприятия. Бас выглядел до жути самодовольным, будто забирал дочь не из роддома, а как минимум с вручения нобелевской премии. Катя шла поодаль от него и очень старалась держать лицо, но, оказавшись между Егором и Марком, не смогла. На секунду её губы дрогнули, но уже через момент снова растянулись в неком подобии улыбки. Она прошла мимо Марка и обняла Варю.  — Поздравляю, — тихо произнесла девушка и повернулась затылком к молодым родителям. Так, чтобы видеть Марка. Он не стушевался, как ожидал. Напротив, парень вдруг почувствовал себя уверенным и непоколебимым перед Катей. Она, казалось, тоже не смутилась и вот-вот собиралась что-то сделать. Настя, переставшая наконец смотреть Егору вслед, попросила у Вари разрешения посмотреть на малышку и прошла в палату. Её брат, только сейчас вспомнивший об истинной цели своего визита, прошёл за ней. Но он не задержался у люльки надолго. Мельком глянув на ребёнка жены, ему тут же подумалось о разводе. Что ж, прошло достаточно времени, чтобы не ударить в грязь лицом перед общественностью. К тому же у него будет месяц перед тем, как их разведут. Варя будет его женой месяц. Ещё целый месяц… А затем станет женой Ромы, чтоб его молнией убило.  — Ты где был? — обратилась к нему Варя. — Я ждала тебя ещё минут сорок назад.  — Прости, сладкая, — пробормотал Рома и уткнулся ей в затылок, — гадский Фил заставил ехать на объект. Стройка — дело такое, — с вызовом кинул он. Это адресовывалось Марку и стрела попала в цель. Каким бы уравновешенным он ни был, но это был перебор. Рома украл у него проект. Марк тоже собирался строить сеть заводов, но в последний момент один за одним владельцы земель вдруг отказывались заключать с ним контракт. Причина стала ясна позже: они торговались за его спиной с Ромой. Этот паршивец втихую ставил цену больше, и Марк об этом не знал.  — Да, — выдохнул он в лицо провокатору, — все нервы, наверное, вытягивает. Хорошо, что твои нервы целы, верно? Нет строительства — нет нервотрепки. Я знаю, что тебе отказали в разрешении на строительство, Рома. Это не Америка, тебя здесь не шибко жалуют.  — Не иначе как твоими молитвами, — Бас сузил глаза и неосознанно крепче сжал ладонь на талии Вари, — свечку, поди, держал?  — А как же. Штук десять уже за твоё здравие поставил, родной.  — Теперь понятно, почему я чуть не протянул ноги месяц назад.  — Марк, не отвечай. Не реагируй, — в диалог включилась Настя, прося брата не натворить глупостей, но тот проигнорировал её. Как, впрочем, и Бас не обратил на неё внимания.  — Жаль, что не раньше. Я б ещё пару свечек поставил. За упокой.  — Когда же твоя мелкая душонка успокоится?  — Моя? — Марк хмыкнул. — Ты что-то путаешь. Я не трогал тебя много-много лет, это ты все что-то делишь со мной. То девушку, то место, то ещё что. А по итогу? Девушка — моя жена, я — поднялся на позицию, ты же с позиции слетел. Боюсь, даже твои заводы тебя вряд ли спасут. Если они будут, конечно. Без разрешения правительства ты и кирпич там не положишь. Рома промолчал. Не потому, что не нашелся ответ. Он чувствовал, как ярость заполняет всю черепную коробку и отключает мозг. В глазах темнело от злости, кровь прилила к ладоням, сжавшихся в кулаки. Звон в ушах заглушал всё вокруг. Бас сделал быстрый шаг по направлению к Марку, как вдруг детский плач привлек его внимание. Мирослава… Его Мирослава звала отца. Рома тряхнул головой и приказал себе собраться и вспомнить, ради кого все здесь собрались.  — Это всё временно, — ответил он Марку, — не будем забывать, что пока ещё твоя жена родила от меня, а от тебя даже беременеть не пожелала. Совсем скоро она станет моей. Но, будем честны, твоей она никогда и не была. Дальше. Ни один спонсор и землевладелец не захотел сотрудничать с тобой, все ушли ко мне. И разрешение на строительство у меня тоже будет, вот увидишь. Рука Баса слетела с талии Вари. Она скинула её. Рома собрался было вступить в диалог, который непременно станет спором, уже с ней, но девушка холодно произнесла одно-единственное слово:  — Прогуляйся.  — Что?  — Иди отсюда, говорю!  — Пойдем, — Настя потянула Марка за рукав по направлению к двери. Молчавшая и незаметная до этого Катя пошла следом за ними. Все чувствовали, что назревает семейная ссора. Варя рывком вошла в палату и вытащила дочь из люльки. Весьма предсказуемо, что Рома не послушается и пойдёт за ней. С дочкой на руках будет проще сдержаться. Глаза Мирославы становились темнее, как и предполагал Рома. Этими глазами она внимательно смотрела то на мать, то на отца, вертя головой.  — Варя, ты же знала, что мы сцепимся. Это…  — Свинство! — закричала Варя. — Ты свин, Рома! Хоть один праздник может пройти без скандала, скажи мне? Что ты за человек?!  — Обычный! Бесит меня твой Марк, зачем ты позвала его? Что ему тут делать? Кто он моей дочери?  — Ей, может, и никто, а мне — муж! — сдержаться не получилось. Тон непроизвольно скакал вверх, руки машинально принялись покачивать малышку. — Как бы тебе не хотелось обратного, Рома, но он не последний для меня человек, он важен мне! Я встречалась с ним не один год и прожила пять с половиной лет. Боже, да я до сих пор в его квартире живу, я не выкупила её.  — Он важен тебе?! — завелся с пол-оборота Рома. — Он важен? А я? Каким боком тут тогда я, скажи мне? Что ж тебе тогда от Марка не рожалось, раз он так важен для тебя, раз ты с ним семь лет встречалась? Я ни за что не поверю, что забеременеть просто не получалось, за столько-то лет! Его чувства важны, а мои нет, да? Ты подумала о том, как будет чувствовать себя он, если его не позвать, а как буду чувствовать себя я — нет! Прекрасно!  — А ты?! — Варя едва не срывалась на визг и, чтобы не напугать дочь, положила её обратно в люльку и откатила к окну, греться на солнышке. — Ты обо мне подумал? Нет! Ты ни к кому уважения не имеешь!  — Да? И что же я неправильного сделал на этот раз, чем опять я тебя не уважаю?  — Языком своим поганым! Устроил тут непонятно что, торгуешь мной, как вещью! От обиды на глазах выступили слезы. Варя отвернулась. Слишком много чести ему видеть это.  — Что? Она не ответила.  — Варя, что? Очередное молчание.  — Что ты имела в виду? Я не понимаю тебя.  — Ты не только как китайский болванчик одно и то же повторяешь, ты ещё и дурачок! Сам не понимаешь, разжевать надо? Хорошо! Что значит моя, твоя? Была твоей, была моей и прочая ересь? Обсуждаете меня тут как товар! Мне должно быть приятно? Рома остолбенел и глупо захлопал глазами. Так вот что зацепило её… Пришла его очередь брать дочку на руки. Но не чтобы прятать эмоции, нет.  — Варя, — мягко произнес он и, прижав Мирославу крепче к себе одной рукой, развернул девушку к себе другой и обнял за плечи. — Ты вкладываешь в слово «моя» иной смысл. Смотри, Мира. Она моя дочь, верно? Моя. Но это не делает её вещью. А ты — моя любовь. Опять же, не вещь, как ты подумала. Я не могу назвать тебя просто своей девушкой и никогда не мог. Ты всегда была гораздо большим. Моя душа. Моё сердце. Мой свет. Моё спасение, — последнее Бас прошептал едва слышно. — Я могу перечислять бесконечно долго. Ты дала мне невероятно много, наверное, больше, чем когда-либо мог дать я. Ты родила мне ребёнка, — его голос наполнился восторгом, — удвоила нашу любовь. Разве могу я так холодно говорить о тебе? Варя выслушала его монолог от начала до конца, но не нашла слов для ответа и только уткнулась ему в плечо, оставляя легкий поцелуй в области шеи. Поразительно… Все, что было нужно, нашлось в нем. А теперь находилось и в их дочке. Девушка с упоением вдохнула его запах. Так хотелось бы каждый день слушать о том, как сильно он её любит, эти слова медом растекались по душе. Но Бас был не настолько сентиментален и в лучшем случае она услышит подобное не раньше, чем через полгода. Ну или при их следующей ссоре.  — Скажи мне ещё раз, — попросила Варя, — скажи, как любишь меня.  — Люблю, — со вздохом повторил Рома, — я тебя очень люблю. И даже твои истерики любить приходится, сладкая. Варя собралась возмутиться, как вдруг в поле её зрения попали часы. И она коротко вскрикнула.  — Через час я должна покинуть палату. А я ещё не накрашена и не одета. Ты привез моё платье?  — Конечно, забыл принести. Сейчас подниму. Рома передал дочку матери и вышел. Варя погладила Миру по головке и поцеловала в лоб. Прижавшись щекой к её маленькой щечке, она стала аккуратно покачиваться из стороны в сторону.  — Ты будешь похожа на папу. Вот только бы не характером. Хотя бы не полностью… ***  — Марк! — окликнула его запыхавшаяся Катя. Марк, направлявший к машине быстрым шагом, остановился. Он понимал, что не стоит этого делать, но разве сердцу прикажешь? Остановится либо он, либо дурацкий орган, не поддающийся дрессировке и рвущийся к Кате.  — Марк… — тихо повторила она и хотела коснуться его лица, но парень увернулся. — Прошу тебя, давай поговорим. Как люди поговорим.  — Нам разве есть о чем говорить? — ответ вышел холодным и грубым, чего Марк не хотел. Глаза Кати подернулись пеленой, но она тряхнула волосами и слегка приподнялась на цыпочки, нерешительно покачиваясь теперь с носка на пятку.  — Конечно. Я… Я так скучала по тебе. Безумно скучала.  — А я нет. Я даже не вспоминал о тебе, — слова давались тяжело, язык был словно подвешен грузами. Но как иначе отдалить её, чтобы не мучить ни её, ни себя? Марк наблюдал за её реакцией. Катя часто заморгала, стараясь прогнать ставшую ещё гуще пелену. Ох, не зря говорят, что глаза — зеркало души. И Катина душа сейчас не просто плакала. Рыдала. Душа Марка же горела вулканами и сжигала его дотла за то, что он доводил её. Ну же, милая, уходи… Ради Бога, уходи. Не терзай себя. Невыносимо смотреть на твои мучения.  — Не вспоминал? — побелевшими за миг губами переспросила она и накинула прядь волос на правый глаз.  — Нет. Во рту стало сухо. Катя не знала, что Марк не договорил предложение. Не вспоминал, да. В этом не солгал. Но он не забывал. Невозможно вспоминать ту, забыть которую не в силах.  — Ладно… Ладно… Ладно… — повторила несколько раз девушка в надежде привести себя в чувства. — Но всё же… Ты… Как там? Как твои дела?  — Прекрасно. Новый город, новые эмоции.  — Тебе хорошо в Питере? Повисла секундная тишина. Оба знали, что за этим вопросом крылся другой. «Тебе хорошо без меня, Марк?»  — Да, замечательно. Прекрасный город. Марк зажмурился, прогоняя непрошеную влагу из глаз. Снова ложь. Ужасный город. Любой город ужасен, где нет тебя, Катя. Серые здания, серые люди, серый мир. Маршрутки там не спешат домой, вокзалы и аэропорты не наполнены смехом счастья встречающих и надеждой провожающих. А может, Марк не замечает этого? В Питере он ужасно выматывается. Он ходит целыми днями, убеждая себя, что просто гуляет. Он не давал себе думать об истинной цели того, зачем слоняется по городу. Марк искал хоть что-то, что напомнит ему о Кате. Хоть что-то светлое. Но даже любимые ею рассветы были ужасными и тусклыми. Здесь нет радости. Здесь нет тебя, Катя.  — Ты окончательно решил жить там? Сердце замерло в ожидании ответа.  — Да. Думаю да. Там всё получается легче и лучше.  — О… Я рада. Очень рада за тебя.  — Правда что ли? Тогда от чего ты рыдаешь? Катя быстрыми движениями провела ладонями по щекам, стирая мокрые дорожки покатившихся горошинами слез.  — Я? Рыдаю? Тебе показалось. Это просто солнечные блики на лице, вот и все.  — Ну-ну.  — Расскажешь ещё что-нибудь?  — Зачем?  — Не хочешь?  — Не хочу, но всё же. Мне интересно, зачем?  — Мой ответ что-то изменит?  — Возможно. Слезы снова нашли выход из её глаз. Катя запрокинула голову наверх и глубоко вдохнула, но остановить поток не смогла. Оставалось лишь зажмуриться и ждать, когда они прекратят литься сами. Но они не прекращали.  — Я же уже сказала, — голос стал тонким, — я скучаю. Так сильно скучаю… Грудь затряслась под натиском рыданий и Катя рухнула на асфальта коленками, приложив руку к груди, моля сердце не болеть так сильно. Не обливаться кровью. Марк ошарашенно посмотрел на неё и до него не сразу дошел смысл произошедшего. Он не углядел её истерику. Внешне её слезы совершенно не тронули Марка, но внутренне — он валялся там же, у её ног.  — Вот девки, вот любите на пол кидаться… — растерянно пробормотал парень, вспомнив истерику Вари когда та узнала, что беременна. Марк сел рядом с Катей, не пожалев дорогой ткани брюк.  — Я не могу-у-у, — выла на одной ноте Катя, — не могу-у-у больше. Ничего не могу-у-у. Мне сложно, Марк, мне так сложно. Ничего не выходит! Я спилась, скурилась, слетела с катушек. Все так ужасно без тебя! — она кинулась ему на шею так неожиданно, что Марк не успел воспротивиться. — Я не хочу тебя отпустить! Я не могу, не могу, я ничего не могу! Марк, ради Бога, не оставляй меня! Я прошу тебя! Прости меня, дуру, прости, но не оставляй одну!  — За что простить?  — За глупость мою! Марк, я не хотела ничего плохого, я клянусь тебе. Я думала, что будет легче, если Ланграст пропадет из твоей жизни, если тебе больше никогда не придётся бодаться с этим глупым Ромой! Он ведь твердолобый до жути.  — И что же осталось бы от моей жизни, исчезни из неё Ланграст?  — Я, — тихо и неуверенно произнесла Катя, — у тебя была бы я.  — Ты не понимаешь. Ланграст — это и есть вся моя жизнь. Не будет его — не будет и меня, я не могу бездарно разбазарить детище своего отца. Я с пелёнок готовился к тому, чтобы заменить отца. Я со школы жил мыслью, что когда-нибудь буду в достойным для него сыном. И ты едва не уничтожила всё это. Даже если ты не предала меня… Ты не посчиталась с моими чувствами, Катя. Ты действовала из своих соображений и не думала о том, каково будет мне.  — Прости, Марк, прости. Я… Я дура. Я обещаю, что подобное никогда не повторится. У Марка дернулось левое веко. Как же быть? С ней — тяжело, без неё — никак.  — Конечно. С нами — не повторится.  — Марк… Марк, — Катя панически цеплялась за его рубашку, — умоляю, дай мне шанс. Пожалуйста, дай мне шанс! — она закричала так громко, что птицы испуганно взлетели с веток. — Я обещаю, что стану лучшей для тебя, только не гони меня! Марк посмотрел ей в глаза, ничего не говоря. Был бы хоть какой-то знак… И вдруг что-то случилось. Что-то двинулось в их душах, и из глаз обоих одновременно скользнули вниз одинокие слезинки. Парень тут же устыдился этого и отвернулся.  — Почему Катрина? — вопрос был неожиданным.  — Что? — лицо девушки приняло глуповато-неудоуменное выражение.  — Тебя зовут Катрина. Почему не Катерина, не Екатерина?  — А… Отец хотел назвать Екатериной. Но когда делали свидетельство о рождении, клавиатура компьютера оказалась неисправна, западали буквы е. И в итоге пропали из моего имени. Переделывать уже не захотели.  — Вот и из нашей любви пропали буквы… Причем все. И я тоже не хочу ничего переделывать. Это было последнее, что сказал Марк. Поднявшись с земли, он пошёл прочь. А Катя так и осталась сидеть, невидящим взглядом сверля пустоту. Наверное, так лучше, утешала она себя. Ему лучше. Без неё.