Невеста для Бастарда

— Дура! — закричал Олег и силой втащил дочь в квартиру. — Ду-ра! Что происходит в твоей голове, ответь мне, а?! Ты чем думала?! Думала, что тебя по головке погладят?! Ты вообще хоть думала? И каким, хотелось бы мне знать, местом?! Мужчина дернул Полину за локоть и та снова закатилась рыданиями. Но отец, казалось, совсем не реагировал на её слезы и продолжал отчитывать. Он выкрикивал ругательства, корил Полину, Яну и себя на чем свет стоит. Полина впервые видела отца в таком разъяренном состоянии. При ссорах с мамой он никогда не повышал на неё голос, с поразительным спокойствием перенося её крики. Олег никогда не ругался на детей и изредка делал замечания. Наверное, именно поэтому из Полины получилось то, что они имели сейчас. Олег не проявил должной жесткости.  — Олег, отпусти её, — просила Яна, — Олег, пожалуйста, она все поняла!  — Ни черта она не поняла!  — Она ребёнок ещё, Олег! Отпусти, у неё синяки останутся! После этих слов что-то щелкнуло у него в голове. Мужчина разжал пальцы и Полина, потеряв точку опоры, упала на пол. Откинув назад волосы с макушки, которые попали ей в глаза в результате тряски, она зареванными глазами посмотрела на отца и зарыдала ещё сильнее. Варя украла у неё все. Первенство, мамину любовь, одобрение и дружбу Егора… Отца. Её любимого отца. Варе, видимо, было мало своего. Ей всегда всего мало.  — Ребёнок… — буквально выплюнул это слово Олег. — Убрать её с глаз моих, чтобы я не видел её!  — Иди к себе, — Яна подтолкнула младшую дочку по направлению в комнату. Подобрав сопли, Полина закрылась у себя. Обняв колени руками, она зарыдала в голос. Сердце сжималось от обиды и несправедливости, а разжиматься обратно никак не хотело. Невидимая рука сдавила горло, не давая вздохнуть. Девушка уловила какие-то звуки, которые нарастали и нарастали: это ругались родители в своей спальне.  — Как тебе, а?! — орал Олег. — Вырастили на свою голову! Кто, объясни мне, привил ей это блядское поведение?!  — Придержи язык.  — А я неправ?! Ей 19 лет, Яна, всего 19! Скольких мужиков она сменила за это время?! Трех или четырех?! За год всего! Это не блядство?! То, как она поступила с Варей — не блядство!  — Может, она потому так и поступила?! — мать не выдержала и заорала в тон ему. — Она всего лишь хотела твоего внимания. Ты всегда смотришь на ситуацию под Вариным углом, но ты ни разу не встал на сторону Полины!  — Неправда. Неправда!  — Правда, Олег! Скажи, что тебе не приходилось этого делать по одной причине: девочки никогда не были дружны из-за того, что ты предпочитал Варю! Ты всегда разделял их! Олег замолчал. Полина прикусила ладонь, чтобы не закричать. Отец входил в десятку лучших адвокатов, за словом в карман ему лезть не приходилось. И замолкал он только в одном случае: когда ему нечего было ответить на правду.  — Вспомни, — продолжала нападать Яна, — ты ведь хотел мальчика! В чем её вина, Олег, скажи мне?! В том, что она девочка?  — Яна…  — Не янкай! После рождения Полины ты сутками пропадал на работе, в то время как после Егора ты полтора года в удаленном режиме работал! Она же тоже твоя дочка! Пожалей её, полюби хоть немного!  — Замолчи! Полине стало ещё страшнее: никогда папа не затыкал рот матери. Олег хлопнул дверью в спальню и ушёл в другой конец квартиры. Девушка едва не рвала на себе волосы. Она не добилась того, чего хотела, а, напротив, возымела абсолютно противоположный эффект. Отец совсем отвернется от неё, а не станет более внимательным. Полина считала секунды и то и дело смотрела на часы. Минуты текли мучительно медленно. Она знала, что Олег обязательно зайдет. Вот только что он ей скажет? Чтобы собирала свои вещи и уматывала на квартиру, подаренную им же на восемнадцатилетие?  — К тебе можно? — аккуратный стук в дверь. Полина вновь посмотрела на циферблат. Папа успокоился через сорок минут, быстро. Она ничего не ответила ему и Олег, проявив самоволие, вошёл и сел рядом с дочерью на кровать. Одеяло сползло с её плеча и мужчина поправил его, но не убрал руки, а только стиснул объятья покрепче.  — В чем дело? — прошептал Олег, на что Полина дернулась в его руках, но её и не думали отпускать. — Что происходит, Поля?  — Ты не любишь меня, папа. Только Варя и Егор тебе дороги. Выражение лица Олега изменилось, но Полина не могла этого увидеть, она сидела к нему спиной. Сердце мужчины заныло. Он ведь всегда старался быть лучшим для своих детей, хотел дать им все. Как же получилось так, что один из них остался обделенным любовью?  — Что ты такое говоришь? Вы же все мои дети, вы равны для меня. Я очень люблю и беспокоюсь за всех вас.  — Неправда. Ты не любишь меня, признай это. Мама права. То, что я девочка и стало помехой. У тебя есть Варя, тебе достаточно одной дочки.  — Не говори так…  — А что мне остаётся? Я знаю про твою первую дочь, пап, и знаю, что она умерла ребёнком. Я всегда хотела заменить её тебе. Хотела, чтобы ты смотрел на меня и радовался, чтобы тебе не было больно от её потери. Но тебе это не нужно, ведь Варя родилась вперед. Она во всем лучше меня. Лучше выглядит, лучше учится, лучше устроилась в жизни. Даже её любовь к тебе лучше моей. Я не чувствую себя твоей, пап. Почему у Вари два отца, а я и родного теряю? Полина жалобно всхлипнула и спрятала нос в одеяло. Спиной она почувствовала, как Олег судорожно вздохнул и как затряслись его плечи и руки. В следующий момент Полина оказалась на секунду приподнята в воздух — это отец развернул её к себе лицом и прижал голову к груди. Олег долго гладил дочь по волосам, то и дело тяжело вздыхал, но так и не решался заговорить. Он боялся, что все слова будут не теми.  — Полина… Я очень-очень сильно тебя люблю. Ты ведь мой последний ребёнок, моя дочка, моя маленькая. И я был несказанно рад именно девочке, что бы вы с мамой там не думали. Я всегда относился к тебе по-особому, ты всё для меня. Я горжусь тобой, я радуюсь, смотря на тебя и благодарю судьбу за такое счастье. Просто… Я не понимал тебя, когда ты была маленькой, хотя и очень старался. Ты была маминой дочкой, к маме ты тянулась больше и предпочитала её общество моему. Когда умерла моя первая дочка, это произошло по моей глупости. Я также не понимал её и её посылы мне. В тот день она отчаянно не хотела ехать на занятия, видать, чувствовала что-то. А я решил, что она капризничает и все равно отправил, ещё и отругал перед дорогой. Представляешь, Полина?.. Последние слова, которые я ей сказал — ругань… И когда я осознал, что складывается похожая ситуация… Я испугался. Испугался до дрожи в коленках и стучащих зубах, что могу потерять тебя, — Олег судорожно сглотнул и обнял Полину ещё крепче. Ему казалось, что она ускользает из его рук прямо сейчас. — Подумал, что пусть все идёт как идёт. Если у тебя лучше налажен контакт с матерью, если ты тянешься к ней сильнее, то пусть будет так. Но я никогда не переставал любить тебя. Как можно. Моя дочка — моя радость, моё беспокойство и мой воздух. Я же все проживаю вместе с тобой. Вместе со всеми вами — моими детьми. Твои слезы отзываются болью в моем сердце, Поля. Доченька моя… Полина потянулась к отцу и обняла его за шею. Им так давно был нужен этот разговор! Наконец отец и дочь сумели понять друг друга. И теперь все изменится. *** Устав сыпать проклятьями и угрозами, Бас медленно сполз по двери вниз и обхватил свою многострадальную голову руками. Содранная кожа тут же отозвалась резкой, неприятной болью и он зашипел. Голова болела все сильнее, зрение расфокусировалось почти что совсем, к горлу подкатила противная тошнота. Дурак. Какой же он дурак, раз решился воздействовать на Варю подобными методами. Они не работают. В случае с ней вообще ничего не работает, если она что-то решила, она будет стоять на своем, пока у неё что-то не щелкнет. Но как же быть? Как отвоевать свое законное родительское право на дочку?! Хотелось выть от отчаяния. Рома глухо застонал. Вкусив сладость родительства, отказаться от неё было не так просто. Вспоминая Миру, такую маленькую, нежную и родную, на душе становилось гадко при одной только мысли о том, что он может лишиться своей крохотной феи. Парень криво улыбнулся. Дочка росла и уже не просто хлопала глазками. Она требовательно хватала папу за палец, реагировала на речь писком, улыбалась маме и даже пыталась копировать её мимику.  — Смотри, Бас, — смеялась Варя, — она дразнится! Склонившись над люлькой, девушка немного высунула язык. Мирослава, задумавшись на секунду, повторила за мамой жест и показала родителям язычок. А затем, довольная собой и своим умением, широко улыбнулась, издав при этом писк, похожий на мяуканье котёнка.  — В зоопарк с вами ходить не буду, — предупредил Рома и покачал головой.  — Почему это?  — Как же. Если обезьяны примут вас за своих, я в вольер не полезу.  — Ах ты… Ты… А мы тебя к змеям отправим, будешь там жить и лягушек жрать с соплеменниками! Обменявшись беззлобными колкостями, они возвращались к дочке и играли с ней до тех пор, пока не придёт время кормления или сна. Где? Где все эти мелочи, которые наполняли душу теплом и желанием жить? Почему они исчезли в одно мгновение? Ухватившись за ручку двери, Рома поднялся с пола и на дрожащих ногах подошёл к лифту. Пока он ждал кабину, взгляд упал на лестницу, которая была непривычно крутой для жилого дома. Или ему так казалось в этом ужасном коматозном состоянии? Парень шагнул по направлению к лестнице, посмотрел вниз и с трудом сглотнул. Если не удержится, либо покатится вниз, либо перелетит через перила. Но исход в любом случае будет един, если сплюсовать все полученные травмы. Нехорошие суицидальные мысли не покидали мозг. По характерному звуку Рома понял, что приехал лифт и зашёл в кабину. Не будет он этого делать. Он не сопливая девочка, чтобы самоубиваться, ещё повоюет. Рома прекрасно осознавал, что у него только два варианта кончины: его убьет либо время, либо если он чем-то заболеет. Убить человеческим рукам не позволит, ни своим, ни тем более чужим. Рому шатало все сильнее. Выходя из подъезда, он спотыкался о собственные ноги. Если смотреть со стороны, можно было бы подумать, что он пьяный. Становилось труднее дышать, но Бас был упрямым. Он ещё не расквитался с этой стервой — Полиной. Будь она сестрой хоть президента, но она получит по заслугам. Парень сел в машину. Руль раздвоился и дал за себя ухватиться только со второй попытки. Рома вырулил на дорогу, но остатки здравомыслия вопили о том, что ничем хорошим это не кончится и он съехал на соседнюю улицу. Было решено идти пешком. Но шёл Рома как в тумане. Он сшибал людей и хватался за горло, пытаясь вдохнуть как можно больше. В какой-то момент все вокруг потемнело, земля улетела из-под ног. Очнулся Бас от противного запаха нашатыря, щекотавшего нос.  — Очухался? — спросил склонившийся над ним Влад. — Как ты?  — Был отлично, пока тебя не увидел, — буркнул Рома, находясь не в самом лучшем расположении духа. От противного нашатыря тошнило ещё больше, мозг, казалось, устроил пляску в черепной коробке. Минимум сотрясение.  — И я жалею, что тебя не затоптали на улице, пока ты там сорок минут там валялся, — съязвил друг. — В следующий раз не буду шить твою тупую голову, понял?  — Боже, как я жив-то остался… — Рома приподнялся на кровати и потер переносицу. — Так, я не понял, а почему ты? У тебя ведь нет допуска к операциям на людях!  — Так я людей и не оперирую. Я тебя. Рома не пожалел себя, и, вынув из-под шеи подушку, кинул её во Влада. Тот поймал её в воздухе и швырнул в кресло.  — Фу, Бас, фу! Не гавкай и не порть казенное, иначе возмещать будешь! Шерсть с тебя сбрею и продам, раритет. Пресса за волос владельца Глобала удавится! — Влад плотоядно улыбнулся.  — Блин, тебе ведь ничего доверить нельзя. Уверен, что через неделю швы разойдутся, ты ведь раздолбай, у тебя все на отвали!  — Чего-о?! — возмутился Влад. — Свинья ты! Да я для тебя лучшего хирурга с обеденного перерыва в пару дернул! Целый час тебя шили. Всю кожу по кусочкам собрали, старались поаккуратнее, чтобы твою шевелюру брить не пришлось. А то ходил бы лысый как коленка, посмотрел бы на тебя! Хоть визуально понял бы, что такое армия.  — Я там хотя бы был, — огрызнулся Бас. Влад рассмеялся и кивнул вошедшей медсестре, которая прикатила капельницу. Он дернул друга за руку, велел сжать кулак и, найдя нужную вену, аккуратно ввел иглу. Рома невольно отметил, что он этого практически не почувствовал. Выходит, Влад не только спит на парах, он ещё и что-то умеет.  — Я тебя умоляю, — скривился он, — был он. Сколько ты служил? Неделю? Месяц? Тебя ведь почти сразу домой вернули. Довел-таки старшину до приступа, да?  — Два месяца. А потом мне ногу прострелили автоматом, где должен был быть холостой патрон. Никто не захотел разбирательств и в качестве морального ущерба демобилизовали. Веришь, нет, но я полгода ходил под машинку стриженый.  — Верю, — хмыкнул Влад и вдруг замялся, потупив глаза. — Так… А что с поцелуем? Как так вышло, а?  — Ты же сказал, что веришь в мою невиновность, — ехидно произнес Рома.  — Я не понимаю, я просто не понимаю. Ты ведь даже не сразу оттолкнул её, когда она кинулась к тебе. Это вводит в замешательство. Будь добр объяснить, иначе я и пальцем не пошевелю для того, чтобы оправдать тебя.  — Вот именно, она кинулась. Все утро кидалась, дикая. И делала она это с определенной целью, только мне не понять с какой. Влад покачал головой.  — Значит, ты дал ей какой-то повод. Я знаю её, я рос вместе с ними всеми. Полину я видел чаще, чем собственного брата.  — Можно подумать, ты сейчас его часто видишь. Влад нервно повел плечами. После окончания бакалавриата он стал финансово независим от отца и окончательно обособился от своей семьи. Ему не хотелось приходить в дом, где единственная эмоция — раздражение. Стены квартиры буквально пропитаны равнодушием и безразличием. Влад просто не имел сил снова смотреть на отсутствующее лицо матери и не заставать отца дома. Общение с младшим братом тоже не вызывало в нем сильного восторга: они были слишком разные. Но, помня о том, что только благодаря родителям Влад имел собственную клинику, да и, в общем, образование, он, как порядочный сын, через силу заходил домой раз в месяц, звонил каждые две недели и для спокойствия матери приветливо скалился брату. Но на этом его всё его благодушие заканчивалось.  — Варька меня даже на порог не пустила, — сердито пропыхтел Бас.  — Я бы вообще из окна выкинул за твой поступок. Только Варька слабее тебя, вот и не вышло. Да не тряси ты рукой, капельницу выдернешь! — Влад прикрикнул, увидев, как неаккуратно вел себя с капельницей Бас. Ему было словно плевать на собственное здоровье. — Себя не жалеешь, пожалей лекарство, которое впрок пойдет.  — Она снова угрожала ребенком, — тихо и обреченно проговорил Рома, — и у меня в мозгах помутнело. Надоел этот шантаж. Она ведь не только мне плохо делает, но и Мирославе. Ей-то какого? Сегодня папа есть, завтра нет, а послезавтра опять есть и опять нет.  — Она перенервничала. А как ты думал должна вести себя девушка, которую так опозорили перед всеми?  — Это сделал не я! — взорвался Рома и вырвал-таки капельницу. Влад было замахнулся на друга, чтобы припугнуть, но быстро вспомнил, что Бас вломит любому, кто посмеет поднять на него руку. Парень хмыкнул: интересно, что будет с Артемом? Рома ведь отомстит. Обязательно отомстит. Вздохнув, Влад принялся снова искать вену, но Бас вдруг подскочил на кровати и это было проблемой.  — Ляг! — рявкнул Влад.  — Подожди! Отцепи это все от меня! Мне нужно идти!  — Боже, куда на этот раз? Ты угомонишься сегодня или нет?  — Регистратор! У меня в машине стоял видеорегистратор, запись велась из салона. Там кое-что есть, мне нужно показать это Варе!  — Бас… Хоть сто регистраторов. Хоть там будет запись того, как Полина насилует тебя, а ты яро отбиваешься. Варя не простит.  — Но, быть может, я смогу упросить её давать мне Мирославу.  — Рома, угомонись. Это подождет до завтра. Я не хочу бегать по всей Москве и думать, где ты разобьешь голову на этот раз.  — Уйди!  — Слушай, я сейчас санитаров вызову, повяжут тебя как буйного! Но Рому было не остановить. Он вскочил на кровати и собрался вылететь из палаты… Как его сбил с ног Влад и повалил обратно на кровать. То, что у Ромы была пробита голова и тот не очень хорошо себя чувствовал играло на руку: преимущество было на стороне Влада. В палату вбежала вызванная им медсестра и передала наполненный чем-то шприц. Выдернув капельницу, парень с размаху всадил иглу другу в вену и впрыснул лекарство.  — Через десять-пятнадцать минут подействует, — пропыхтел Влад. — Поспи лучше. Бас недовольно откинулся на подушки, понимая, что со снотворным, бегущим по организму, далеко не уйдёт.  — Не делай такое лицо. Принесу я тебе регистратор. Лежи, — в подтверждение своих слов Влад вышел. Только Рома хотел прикрыть глаза, как у него зазвонил телефон. Кивцов — ещё одна головная боль.  — Алло.  — И где же моя невеста? Бас выкрикнул рифмованное ругательство. И тут же замолчал, обреченно приложив руку ко лбу. Не видать ему земли, ой, не видать.  — Не могу пока привезти, — медленно проговорил Рома, чувствуя, что лекарство начало действовать раньше обещанного Владом срока. — Если у вас есть возможность… Заберите её сами.  — Диктуйте адрес. Адрес был назван.  — И… — Рома поморщился, не представляя, что сейчас придётся испытать бедной Кире. — Объясните ей как-нибудь происходящее. А я наведаюсь в ближайшее время. И если с моей сестрой что-то будет не так, то, клянусь… Бас не сумел договорить. С каждым словом язык становился вялым, ватным, слова давались с трудом и под конец предложения все слова слились в кашу. Нажав отбой, парень отложил телефон на тумбу и погрузился в сон. Сон, наполненный Варей. И он был прекрасен: там девушка безумно любила его. *** Варя, перехватив дочку поудобнее, несколько раз ударилась лбом о дверь. По этажу раздался внушительный по громкости звук. Постучать по-иному было никак: руки были заняты Мирославой. Та, хоть ещё и мала, но уже умела и показывала свой характер. Девочка не переносила, если кто-то держал её одной рукой и тут же начинала верещать во весь голос.  — Варя? — немало удивилась открывшая дверь Яна. — Ты… Ты чего? Что случилось? Варя поджала губы. Что ответить? Что идеальный в глазах родителей Марк пытался её изнасиловать? Что пришлось бежать от собственного мужа в потемках?  — Может, пустишь? Нам прохладно, — как можно мягче произнесла девушка и мать, ойкнув, отошла в сторону. Яна забрала Мирославу из рук Вари, чтобы та могла раздеться. На звук голосов вышел сонный Олег, на ходу натягивая футболку.  — Что за ночные гости? В чем дело? — зевнул он и тут же осекся, увидев крестницу. Варя сдержанно улыбнулась Олегу, чтобы дать понять, что злится не на него. Девушка не помнила, чтобы хоть когда-то злилась на Олега. Он сумел стать ей вторым отцом. Варя невольно задумалась: будут ли связаны Мирослава и Влад такими же теплыми отношениями? А с Катей?  — Возьми пока к нам в спальню, — Яна передала мужу внучку, — присмотришь несколько минут? Я сейчас подойду.  — Конечно.  — Я в состоянии справиться со своим ребёнком, — пробубнила Варя и потащилась за матерью на кухню. Яна плотно закрыла дверь.  — В чем дело? Тебе нужна наша помощь? Варя сглотнула. Ей была нужна защита. К глазам невольно подступили слезы от осознания того, что она допрыгалась. Варя металась от Марка к Роме, а по итогу приходится бежать от обоих.  — Маму навестить захотела, — тихо проговорила Варя и… навзрыд зарыдала. Она надеялась, что со слезами уйдут все страдания, весь страх, но этого не произошло. Яна обняла дочку и та повисла на её плечах, продолжая рыдать и пачкать кофту матери слезами. Варе было ужасно стыдно, но остановиться она уже не могла. Яна молчаливо гладила её по волосам, понимая, что пока Варя не прорыдается, от неё ничего не добьешься.  — Давай чайку успокоительного? — предложила женщина и усадила дочку за стол.  — Лучше кофе, — шмыгнула носом Варя и утерла с покрасневших глаз остатки слез.  — Не уснёшь ведь, — поморщилась Яна.  — Мам, четыре утра. Какое уснёшь?  — Самое обыкновенное. Проснешься — хоть цистерну выпей, мне не жалко, а сейчас пей чай. Варя взяла горячую чашку в руки и опустила туда взгляд. Куда теперь деть глаза от стыда? Мало того, что вломилась ни свет, ни заря, разбудила, так ещё и потоп устроила.  — Я слушаю тебя, — Яна выжидательно уставилась на дочку. Она тяжело вздохнула: уж лучше бы переждала в машине.  — Марк… — нерешительно начала девушка и беззвучно пошевелила губами. — Он… Напился. Сильно напился.  — Буянит? Варя ничего не ответила. Ложь упорно не слетала с губ, а правда ранила душу.  — Варя, не молчи. Что он сделал? Он кричал? Или… Погоди, он что, выгнал тебя из квартиры? Не бил же? Варя, да не молчи ты!  — Нет, мама, — язык едва шевелился, во рту будто образовалась груда камней. — Он пьяный. Просто пьяный.  — Будто в первый раз! Его даже я пьяным видела, но что-то до этого ты не удирала из квартиры посреди ночи.  — Таким не видела. Даже я нет. Марк абсолютно невменяемый, он себя в зеркале не узнает. Ходит орёт, что-то требует, в собственных ногах путается. Перегаром на всю квартиру несёт. Я… — Варя отвела глаза. Сказать, что испугалась? Но она не могла признаться в том, что боится хоть чего-то или кого-то. — Я не хотела оставлять Мирославу в такой обстановке. К завтрашнему вечеру Марк должен более-менее прийти в себя и мы поедем домой. Мысленно Варя прикидывала, где она сможет перекантоваться, пока Марк не улетит обратно в Питер. Девушка рассчитывала на то, что они разведутся как люди: вместе подадут заявление, выждут месяц и перестанут терзать друг друга. Но нет. Заявление ей придётся подавать в одиночку.  — Да я разве гоню тебя? — вздохнула Яна. — Оставайся хоть до вечера, хоть до послезавтрашнего утра. Ты мне одно скажи… Что ты думаешь делать с Ромой? Варя с шумом отхлебнула из чашки, давая понять, что не хочет говорить на эту тему. Но мать оказалась куда настойчивее.  — На кол посадить, — буркнула девушка. — Не знаю я, мама, не знаю. Ничего. Что я могу?  — В отношении Мирославы — очень многое. Я знаю, что ты задумала и очень прошу тебя не делать этого. Ты ведь не ему хуже сделаешь, а ребёнку. Рома пострадает год-другой, да дальше пойдёт. У него будут другие дети, а у Миры папа один.  — Так на кой-черт Мире такой папа?! — взорвалась Варя и едва не опрокинула чай. Опомнившись, она понизила тон и через плечо обернулась: не разбудила ли кого? Яна и Варя вслушивались в тишину и вдруг услышали негромкое детское кряхтение и напевное мычание. Оказывается, будить было некого. Мирослава спать не желала, а Олег вспоминал премудрости укачивания детей. Вот только то, что работало на его собственных, с внучкой не прокатывало.  — Пойду заберу, сама покачаю. Крестный не нанимался, — девушка уже встала из-за стола, но мать удержала её за руку.  — Ничего, пусть разомнет косточки. Мы не договорили.  — Нет. Разговор окончен, будет так, как скажу я.  — В кого же ты дура такая, а? Не будь упрямой! Ты не растила ребёнка без отца, ты не знаешь, что это такое!  — Ты как-то растила меня и я выращу.  — Да много ты понимаешь. Я никогда не была одна, со мной был Олег. Он, можно сказать, со мной все родительские обязанности делил. Как крестный любил тебя… — взгляд Яны подернулся дымкой воспоминаний, вырывать из которых её не хотелось. Голос женщины стал более тихим, мягким и Варя жадно ловила каждое её слово. — Всегда был с тобой. Перед работой — к тебе, в обеденный перерыв — к тебе, после работы — к тебе. Даже когда Олег звонил, первый его вопрос был о Варе. Он тянулся к тебе и ты отвечала ему тем же. Ты даже первый шаг сделала в присутствии Олега. Отпустила мою руку и пошла к нему. А я… Я не понимала тех сигналов, что посылали мне ты и судьба. Я не ценила Олега должным образом, — Яна быстро утерла навернувшиеся на глаза слезы и отвернулась к окну. — Смотри, Варя, как бы тебе не пришлось жалеть также сильно, как я. Подумай сто раз. Я ведь прошла все это и наперёд знаю, что будет. В один прекрасный день Рома устанет от подобной сумятицы и откажется от тебя. Сцепив зубы, скрепив сердце и закрыв чувства, но откажется, он же не железный. Он найдёт себе другую девушку и будет стараться для неё, а не для тебя. Будет улыбаться ей, будет утирать её слезы и бегать за её любимыми цветами. Всё для неё. Не для тебя.  — Мне сложно, мама… Мне так сложно. Я просто хотела с ним семью. Но он не семейный человек, он не умеет жить для кого-то, а не для себя.  — Вы оба потрепали друг другу нервы. Иди спать, Варя. Утро вечера мудренее, придумаем что-нибудь. Отдыхай. Пока Яна стелила ей постель, Варя хотела было взять Мирославу к себе, но она так хорошо устроилась в руках у Олега, что было жаль будить её.  — Пускай спит, не тревожь маленькую.  — А ты? — девушка погладила крестного по руке. — Ты ведь тоже хочешь спать, третий раз уже зеваешь.  — Высплюсь ещё, будет время. Иди, мама тебе уже постелила. Сон был долгим, но беспокойным. Снилась какая-то тревожащая душу белиберда: то догоняющий её Марк с чем-то тяжелым в руках, то злобно ухмыляющийся и удаляющийся с Мирой Рома, то преграждающая ей путь Полина. После они все трое окружали ее в кольце и тело сковывало ужасом. Бежать некуда. Выхода нет. Кто-то из них схватил её за плечи и тряс, словно тряпичную куклу.  — Варя. Варя. Ва-а-ря, — разносилось со всех сторон. Они мучили её. Изводили. Хотели сжить со свету.  — Хватит, хватит, хватит! Пожалуйста, хватит! — кричала Варя, но никто не слышал её. Девушка резко подскочила на постели и ошалело посмотрела на мать.  — Варя, тебя не добудишься, — женщина убрала руку с её плеча и подала халат, оставленный на стуле. — К тебе гость. Выйди.  — Да, я сейчас. Варя дернула ногами, запутавшихся в простынях и попыталась отойти от ночного сновидения. В голове была вата — она проспала аж до двенадцати часов, что было ей несвойственно. Сонная, она вышла в коридор, гадая, кто мог к ней явиться. А увидев, шарахнулась назад и задергала ручку захлопнувшейся двери в комнату. Девушка очень пожалела об оставленном под подушкой ножом — после отношений с Басом появилась привычка спать с оружием — хоть и знала, что в родительском доме муж ей ничего не сделает.  — Выйди, — грубо кинула девушка и подтянула лямки ночнушки, прикрывая декольте. Кружева с этим не справлялись. — Я не одета. Марк прицокнул и закатил глаза. Что нового он мог там увидеть? Каждый сантиметр Вари был давно им изучен.  — Куда? Я и так у двери топчусь.  — На улицу. Желательно на Рублевке, и чтобы я тебя тут больше не видела.  — Варь, ну что ты? Я перепил слегка, прости. Держи, в качестве извинений, — парень неуклюже протянул ей букет цветов, что держал в левой руке и вытянутую красную бархатную коробочку. С притворной улыбкой Варя приняла презенты, а затем швырнула их. Прокатившись по гладкому полу, букет оказался аккурат у ног вышедшей из спальни Полины. Она испуганно пискнула, увидев сестру и хотела было скрыться, но Варя окликнула её:  — Полина! Взгляд старшей был грозным и не предвещал ничего хорошего.  — Поднимай, что смотришь-то?! — рявкнула Варя. — Ты ведь все за мной подбираешь! А ты что стоишь? — это адресовывалось Марку. — Забирай свои побрякушки, — она пнула ногой коробочку, — и вали в бордель по шлюхам! Чтобы они давали тебе без разбора!  — Что? — Марк округлил глаза. — Какие шлюхи? Варь, ты с ума сошла?  — Это ты с ума сошёл! — зашипела девушка и придвинулась к нему вплотную, схватив за рубашку, чтобы родители не слышали их разговор. Странно, но после попытки изнасилования Марком Варя не начала бояться его или других мужчин, как это было в случае с Денисом. То ли от того, что Марк не успел, то ли Варе все было нипочем ещё после первого изнасилования.  — Варь… Варя. Приди в себя, — Марк слегка потряс застывшую жену за плечи. — Бери Миру и поехали домой.  — Мире не дом там, где чуть не изнасиловали её мать. Марк разжал ладони и, отшатнувшись, схватился за голову. Рукава рубашки закатались, демонстрируя повязку на укушенной Базом руке. Варя заволновалась: все ли хорошо с псом?  — Кто? — сипло спросил он.  — Марк, ты дурак? Или притворяешься?  — Я не мог… Я бы никогда, я бы никого… Не тебя! Я не мог! Варя молча покрутила перед ним посиневшими от хватки и опухшими от ударов запястьями, приподняла подол сорочки и продемонстрировала синяки на бедрах. Затем она повернулась к Марку затылком и указала на место, где он выдрал приличный клок волос. Хорошо, что это не сильно выделяется под другими волосами.  — Это я? — от осознания содеянного Марк побледнел.  — Ты.  — Так, так, так… Я сейчас вспомню… Я приехал в бар. Встретил там Егора…  — Егора?! — всполошилась Варя. — Где он?  — Сейчас вспомню, сказал же! Так, а дальше? Встретил владельца бара. Втроем сели у него в кабинете. Стакан. Стакан. Стакан. А потом я собирался к матери, чтобы не будить тебя, но Егор предложил ещё и… И всё…  — Домой ты приперся. Предложил не разводиться, а когда я отказала, озверел.  — Я не хотел, Варя. Я был не в себе, это был не я!  — Оправдался? Совесть затихла? Гуляй. В следующую секунду Марк сделал то, чего Варя не ожидала: рухнул перед ней на колени и уткнулся ей лицом в живот.  — Я никуда не уйду, пока не заслужу твое прощение. Чем я могу загладить вину? Девушка вновь хотела послать его, но вдруг ей на ум пришла очень интересная и толковая мысль.  — Поговори с Катей. По-человечески.  — Что?  — Я хочу, чтобы вы встретились с Катей. Иначе никак.  — Хорошо, — сквозь сцепленные зубы произнес Марк. — Завтра. Идет? Сегодня я не очень хорошо себя чувствую.  — Идет.  — Поехали домой? Варя кивнула и попросила немного подождать, чтобы переодеться. Второпях укутав дочку, она махнула на прощание Яне и Олегу, пообещала привезти малышку снова и ушла с Марком. Он предложил Варе помочь нести Мирославу, но та только крепче прижала ребёнка к груди.  — Не надо делать вид, что тебе есть до неё какое-то дело. Во время моей беременности ты ясно дал понять, что мой ребёнок тебе не нужен.  — Вот именно, Варя, она ребёнок и не должна быть замешана в наши терки. Я прекрасно к ней отношусь. Знаешь… Если бы ты сразу выкинула Рому из своей жизни и любила меня чуть больше, я бы принял Мирославу как свою. Она бы и была моей! Хоть и так не чужая…  — Не ври. Сколько раз ты взглянул на неё? Один, два? Не больше. Ты шарахаешься от Миры, как от огня. И вчера ты русским языком сказал, что никогда не полюбишь её как родную. Марк замолчал. Очевидно, девушка попала в цель. Но она ни в чем его не винила: муж и не обязан принимать Миру. Если её родной отец вытворяет такие виражи, то что ждать от непризнанного отчима? Отчим… Слово казалось горьким и противным на вкус. До дома они ехали в тишине, изредка нарушаемой сопением Миры. Казалось бы, что все позади, но у подъезда их перехватила встревоженная Настя. Увидев брата, она залепила ему звонкую пощёчину. Но как только щека начала наливаться краснотой, девушка тут же принялась рассыпаться в извинениях.  — Мы переживали! — через минуту упрекнула она Марка. — Мать весь телефон оборвала! Где ты был?  — Гулял, — уклончивый ответ.  — А Егор? — встрепенулась Варя. — Где мой Егор?! Марк на секунду задумался.  — Черт… Кажется, я потерял твоего брата. Глаза Насти и Вари синхронно округлились и они в унисон заверещали:  — Что значит потерял?!  — Надо искать! Ищите! — ходила туда-сюда Настя.  — Придётся опять везти Мирославу к матери, — рассуждала Варя, — но так я теряю время…  — Не нужно отвозить. Я посижу. Оставь указания, как и чем кормить и я справлюсь.  — Уверена? — девушка с неохотой передала ей дочку. Расставаться со своей крошкой было тяжело.  — Да. Езжайте! Оставив на Настю Мирославу и отдав ключи от квартиры, Марку и Варе снова предстояло находиться в одной машине. Но в этот раз их мысли были заняты не ссорой и Марк ударил по газам.