Невеста для Бастарда

Феликс нарезал уже третий круг вокруг детского сада, но никак не мог найти Мирославу. На привычной площадке, куда воспитательница обычно выходила гулять, детей не было.  — Да что же это такое… — бубнил он, метаясь из стороны в сторону, надеясь заметить хоть кого-то. Неожиданно на глаза попался Леша, брат Марка, пришедший за своим сыном Ярославом, что ходил в одну группу с Мирой. Леша, подобно Филу, как дурак ходил туда-сюда и не мог найти ребенка, но Феликс обрадовался ему, как родному.  — Простите, — окликнул он мужчину и пошёл ему навстречу, — не знаете, где наша группа? Как осел тут хожу, уже четвертый круг пошёл.  — Не знаю, — Леша пожал плечами, — быть может, в дальних беседках… Объединившись, они отправились в упомянутые беседки вдвоем и, к огромному счастью, обнаружили там свою группу. Правда, выудить своего ребёнка из этой гущи детей было непростой задачей. Фил взглядом скользил по головам, но…  — Здравствуйте, — обратились к нему, и мужчина едва не подпрыгнул на месте. Именно этот голос будоражил кровь и заставлял сердце биться чаще. Феликс медленно обернулся на голос молодой нянечки, что была очень ему симпатична, с улыбкой до ушей.  — Вы за Мирославой?  — Ага, — он несколько раз кивнул головой, напоминая при этом китайского болванчика.  — Она вас ждет, — девушка невольно смутилась, передавая ему детскую ручку. Мирослава с задорной улыбкой потянулась к Филу, но в последний момент отдернула ладошку и руки Фила и нянечки соприкоснулись. Этой егозе недавно исполнилось пять, но она уже была очень сообразительна и проницательна.  — Пошли, — Феликс кивнул на прощание и повел Миру к воротам, на выход.  — Почему ты никуда не пригласил её? — с легким укором в голосе спросила девочка.  — А должен? — слегка нервно спросил мужчина, опустившись перед дочкой начальника на колени, чтобы застегнуть ей куртку. — Так, а это что такое? Щека расцарапана. Ты что, опять с кем-то подралась?  — Да! — Мира не скрывала гордости. — С Ярославом. Знаешь, как здорово я ему глаз подбила?  — И зачем же ты подбила ему глаз?  — Не помню, — Мирослава пожала плечами. Феликс подхватил девочку на руки и внимательно посмотрел ей в глаза, радуясь, что та забыла про разговор о нянечке. Но мысль о том, что стоит пригласить её куда-нибудь, очень неплоха…  — Поедем на машине или пойдём пешком?  — Пешком. Я хочу гулять. Всю дорогу Мира трещала не умолкая, но Фила это только забавляло. Очень уж нравилась ему эта неугомонная, с начальническими нотками в характере уже сейчас. Девочка рассказывала ему о том, чем занималась в саду, какие красивые цветы нарисовала и какое ясное солнышко светит сегодня. Вдруг Мирослава резко затормозила на месте. Феликс не сразу понял причину, но она потом стала ясна.  — Фил, смотри, — с восторгом прошептала она, — котики.  — Да, загорают лежат.  — Котики, — с плохо скрываемым намеком в голосе повторила Мира. Все знали, что она хотела завести котенка, но не могла, боясь, что Баз будет ревновать.  — Но у тебя же есть собака, — напомнил Феликс, — Баз, кажется?  — Да. Мне так его жалко, — тяжело вздохнула Мирослава и зашагала дальше. — Он такой старенький.  — Так бывает, милая. Все стареют. И люди, и животные. До дома оставалось всего ничего. Пару поворотов, и они на месте, но… Рома настиг их раньше. Успев закончить всю документацию до четырех, он поспешил дочери навстречу.  — Папочка! — Мирослава отпустила руку Фила и побежала к отцу, с ходу запрыгнув на него. Бас крепко прижал её к себе и поцеловал в темную макушку. В дочке он находил целый мир. Любовь, спокойствие, желание жить дальше. Как сейчас Рома помнил тот день, когда дал слабину и отпустил руль. Смотрел в дочкины глаза, ругал себя за то, что вздумал оставить одну, и вспоминал. Задуманное почти свершилось, автомобиль почти вынесло на встречную полосу, если бы не… Маленькая черная птичка. Грач. Птица опустилась на капот и широко раскрыла крылья, привлекая к себе внимание. От неожиданности он снова схватился за руль и съехал на обочину, чтобы отдышаться. Бас был уверен, что ему показалось, но грач все ещё не улетал и продолжал сидеть на машине. А когда Рома вышел, птица плавно спикировала ему на плечо и с немым укором в глазах посмотрела на него. Он был уверен, что сходит с ума, но… Неожиданно ему стало легче. Боль не отступила, но значительно притупилась при мысли о том, что она не канула в небытие. Её душа обрела другую форму, но она рядом. Как и обещала много недель подряд. Бас выдохнул. Человек не умрет, пока о нем помнят. Пока он занимает место в чьем-то сердце, он будет жить. И Варя будет жить долго-долго, в его сердце и сердцах их потомков. Мирослава не заговаривала о матери. Бас не знал, как правильно поднять эту тему, как подобрать слова и трусливо молчал, ожидая, пока дочь сама начнет задавать вопросы. Так ему было бы легче объяснить, но в один прекрасный день Мирослава не спросила, а сказала нечто совершенно иное, что придало ему ещё больше сил.  — Мама приходила ко мне, — с улыбкой на лице сказала она, едва проснувшись.  — Правда? — Рома повел ещё сонную дочку в ванную, умываться.  — Да. Во сне. Мы все равно будем встречаться с ней, я знаю это. Только не днем, а ночью. Бас улыбнулся, наблюдая за тем, как Мира старательно чистит зубы, двигая щеткой туда-сюда. Он верил, что настанет ночь — и Варя обязательно придет и к нему. Рома холил и лелеял свою малышку. Он боялся лишний раз дышать на Мирославу, не мог ей отказывать в её желаниях и просто очень сильно любил. Впрочем, в любви Мира недостатка не испытывала: ею её окружали и Егор с Настей, и Влад с Кирой, и бабушки с дедушкой. Единственной ее маленькой печалью являлось то, что Вадим, так полюбившийся Мире, улетел вместе с родителями и братом с сестрой в Америку. Часто Рома терял счет времени и не замечал, как его маленькая девочка становится большой. Он совсем не ожидал, что Мира так скоро пойдёт в первый класс, начнет хвастаться честно заработанными пятерками. Окажется, что Рома совсем не умеет плести косы, но очень быстро научится этому с помощью сестры. Поймет, что 24 часа в сутках — это слишком мало, чтобы успеть обсудить с дочкой все на свете Бас горячо любил свою девочку, и она отвечала ему тем же. *** Мирослава бегала по огромному полю, ни на секунду не упуская мяч из поля зрения. Ловко юркнув под локоть одного из игроков, она перехватила мяч и закинула его в баскетбольное кольцо. Финальное очко зачлось за её командой, и мальчишки радостно взревели, кинувшись обнимать единственную, но такую способную девочку в их команде.  — Молодец, Мирка! Ну, даешь! — слышалось со всех сторон. Мирослава могла только улыбаться и пыталась отдышаться, убирая со влажного, вспотевшего лба выбившиеся из хвоста волосы. Ярослав, игравший за другую команду, со злостью кинул в её сторону мяч. Мира успел поймать, чтобы он не прилетел ей по лбу, и не стесняясь никого, прокричала:  — Я сочту это за приглашение в твою раздевалку?! Ты только не показывай при всех, как сильно скучаешь по виду моего бюстгальтера, валяющегося на полу! Ярослав шокировано приоткрыл рот и его лицо приняло слегка туповатое выражение. Пожалуй, из всех Глинских он был главном позором великого семейства. Доживи их дед до этих дней — удавился бы от позора за такого внука.  — Ты… — махнул парень в её сторону.  — Превосходная, знаю, — она без ложной скромностью указала на себя указательными пальцами и развернулась к нему спиной, намереваясь пройти в раздевалку.  — Превосходная сука ты, Мира! — прокричал Ярослав ей в спину. Девушка только довольно ухмыльнулась: его оскорбления давно не обижали, а довести Ярика до бешенства было её любимым развлечением. Женская раздевалка была абсолютно пустой и Мира имела возможность переодеваться, никуда не спеша. Смыв в душе весь пот после удачной игры и приведя себя в порядок, Мирослава обнаружила, что быстро стемнело. Она посмотрела на время и поспешила домой, рассчитывая застать отца дома. В это время он всегда старался вернуться домой. Правда, и всю работу, что не успевал сделать в офисе, папа тоже тащил домой. В Глобале Рома зачастую появлялся лишь затем, чтобы подстегивать работников и нагонять на них ужас одним своим видом. Работники боялись своего начальника, поэтому все делали хорошо с первого раза. Мира искренне восхищалась отцом. Сильный и властный, с твердой рукой, он был её идеалом. По лестнице домой она поднималась, перепрыгивая через одну ступеньку. Света не было во всем подъезде, попасть в квартиру хотелось поскорее. Но, войдя домой, обнаружила, что и там не горит свет. Неужели папа ещё не вернулся?..  — Где ты была? — Рома щелкнул выключателем так резко и очень неожиданно вырос за спиной дочери, что та отскочила в сторону.  — Папа… — выдохнула она, приложив руку к груди. — Играли в волейбол на школьной площадке.  — И как поиграли?  — Замечательно! Представляешь, я закинула мяч на последних минутах. Пап, а… Что ты так смотришь? Я где-то накосячила? Ты потерял меня? Рома молчал и лишь сердито сопел, что не сулило ничего хорошего.  — Я попала, да? — несмело спросила Мира.  — Ещё как, — подтвердил Бас. — Я убью тебя, Мира. Я убью тебя. Девушка покосилась на дверь, но отец перекрыл весь проход широкими плечами. Бежать было некуда.  — Пап, мы же с тобой цивилизованные люди. Давай поговорим, а?  — Сейчас я поговорю с тобой. Мне звонила директриса и знаешь, что я узнал?  — Она врет, папа! — не дослушав отца, закричала Мира, откинув волосы назад. Точно так же любила делать Варя на пике своего возмущения и Рома невольно хмыкнул.  — Это не моя вина, что разбились пробирки в кабинете химии, это Ярослав меня выбесил, я не хотела кидаться ими в него! И с охранником тоже не я подралась!  — Ты ещё и с охранником подралась? — у Баса отвисла челюсть. Кажется, то, что творила его доченька до этого — ещё не самое страшное. Мира потупила глаза.  — Я проспала и немного опоздала на урок…  — Какой по счету? — с тяжелым вздохом перебил её отец.  — Третий. Рома обреченно прорычал что-то.  — Опоздала ты на третий урок. И?  — А он не хотел пускать меня в школу! Я просто хотела пробраться за ворота, а он встал и мне пришлось…  — Не продолжай. Я не хочу это слышать. Хорошо. Оправдалась. Но как ты объяснишь мне то, что директриса ставит мне в упрек твою связь с учителем русского языка?! — Бас повысил голос, а Мира ойкнула и попятилась назад. — Ты, дочь моя, совсем страх и совесть потеряла?! Взвизгнув, Мира улучила момент и выбежала из гостиной. Рома понесся за ней. Девушка выбежала из квартиры и бегала как дикая по всему двору от отца. Она перепрыгивала лавки, совершало лихие виражи, но это не спасало.  — Убью! — повторял Бас. — Дома закрою, свет белый только через окно увидишь! С охраной в школу ходить будешь! Мира ловко увернулась от руки отца, что почти поймала её и прибавила скорость.  — К взрослому мужику в постель прыгнула, охреневшая! Его по колониям затаскаю, а тебя под замок! Вдруг Мирослава врезалась в кого-то и хотела, извинившись, бежать дальше, но этим кем-то оказался Ваня. Узнав брата, девушка залезла на него почти целиком да так и осталась сидеть на его руках, вцепившись со всей дури.  — Так, так, так! — затараторил Ваня, стараясь скинуть её руки со своих глаз. — Спокойно! Что случилось?  — Вот эта, — запыхавшийся Рома затормозил рядом с племянником и дочерью и махнул в сторону последней, — окончательно выбесила меня! У учителя русского она, оказывается, не те упражнения берет!  — Тьфу ты. Я уж думал, что страшное случилось. Не в СИЗО же её закрыли, а? Всего-то.  — Так ты знал?! — Бас снова закипал. Ваня с трудом сглотнул.  — Ага, — опасливо кивнул он. — А к кому же ей прийти, как не к старшему брату, если у отца такая реакция?  — Всех закопаю! — взревел мужчина. — Тебя, — он кивнул на племянника, — уволю к чертям собачьим, а тебя… Потом придумаю, что я с тобой сделаю! Через несколько секунд от Ромы убегали уже два человека.  — Да ладно тебе, Ром! — орал Ваня. — Он сам ещё молодой совсем, только-только институт закончил! В прошлом году проходил практику в школе и вот…  — Что вот?! На девку несовершеннолетнюю залез?! Ей всего семнадцать!  — Да с чего ты взял, что они спят? Подумаешь, пообжимались по углам! А когда ты с Варькой несовершеннолетней гулял, лось двадцатиоднолетний, а? И не только гулял! Её имя повисло в воздухе. Даже ветер перестал шелестеть. Бас не смотрел ни на кого из них, лишь тяжело дышал и смотрел в землю.  — Домой, — кинул он дочери. — Быстро! Мирослава юркнула домой с бешено колотящимся сердцем. Весь вечер она просидела в комнате с мыслями о матери. Странно, но в их семье разговоры о ней велись крайне редко. Лишь в день её рождения отец мог обмолвиться о ней, но в обычные дни предпочитал молчать. Вот только над его кроватью всё ещё висел портрет Вари, которым Мира любовалась каждый вечер. Много раз она пыталась повторить его, но под её карандашом мама получалась иной, совсем не такой, как под папиным. Быть может, это от того, что она совсем не помнит её такой — со светлыми волосами и пронизывающим насквозь взглядом. Но это не умаляло её красоты и лучезарности улыбки. Мирослава достала из ящика стола уже изрядно потрепанную от частого рассматривания фотографию. На ней была запечатлена Варя, с уже перекрашенными в темный волосами и Мирой на руках, совсем маленькой, наверное, там ей едва исполнился год.  — Мира? — в дверь постучал уже гораздо более спокойный отец. Она поспешила спрятать фото под подушку, боясь расстроить Рому.  — Да. После разрешения он вошёл и остановился возле возле кровати. Было видно, что он не злится.  — Садись, — Мирослава похлопала ладонью рядом с собой. Едва Бас сел, девушка налетела на него со спины, обнимая и бормоча: — Прости, пап. Прости. Она могла быть стервой и бездушной тварью со всеми остальными, встречать их с самым пафосным из всех выражений своего лица и не привязываться ни к кому… Но отец был главным в её жизни. И ничего Мирослава не боялась так сильно, как разочаровать его. Правда, страсть к дурости передалась ей от него же и это получалось непроизвольно.  — Хорошо, все в порядке. Позже разберемся с твоим учителем. Я хотел поговорить о другом. Катя… Прилетает завтра утром домой. Насовсем.  — Крестная возвращается? — чуть дыша и не веря, переспросила Мира. Она очень любила Катю, но не могла видеться с ней так часто, как хотела бы. Она прилетала примерно раз в год, но одна. А как выглядит Марк Мирослава почти и позабыла. Но что-то случилось, и вот уже два с половиной года крестная не прилетала к ней.  — Да. Если хочешь, я отвезу тебя завтра к ним. Правда, пока они остановились на Рублевке.  — Хочу, папа, конечно хочу! А… — осторожно начала Мира. — Они все приехали? И Вадим?  — И Вадим, — чуть смеясь, подтвердил Рома. — Только, прошу, веди себя завтра прилично. *** Рома лениво окинул взглядом холл дома Марка и, повернув голову на звук голоса Кати, улыбнулся подруге. Вокруг него так и вились подросшие близнецы, с интересом глазея на гостя.  — А где Мира? — окликнул Баса отчего-то жизнерадостный Марк. Очевидно, Америка надоела ему до страшного и он соскучился по родным просторам.  — А? У репетитора. Скоро на такси приедет. Но что-то я не наблюдаю Вадима… — пробормотал он, зная, что дочь расстроится, если не увидится с ним.  — Никак не разберет вещи, — махнула рукой Катя. — Не любит лишний раз из комнаты выходить, все ему мешают. Близнецов постоянно гоняет, больно взрослый стал. Рома фыркнул. Знали бы они, как играет на нервной системе Мирослава, радовались бы своему послушному сыну. Раздался звонок в дверь и Марк поспешил открыть. Катя замерла в процессе шага, наблюдая за уверенно входящей и улыбающейся Мирославой. В ней неумолимо проглядывалась Варя. Те же ямочки, та же походка, та же манера держать себя. Даже блузки она предпочитала похожего фасона, что и мать. Правда, нельзя было сказать, что внешне Мирослава была её копией. Она была смесью Вари и Ромы, сочетанием прекрасного. До невозможного темные волосы, которые Мира вдобавок тонировала в черный, были заслугой Баса. Смотрела она также, как и отец, но… Глазами матери. Теми же шоколадными глазами, один в один Вариными, но с хитрым прищуром Ромы. Нос и форму лица Мирослава также переняла от него, а вот губы — от Вари. Катя рассматривала и рассматривала крестницу, вежливо кивавшую Марку и широко улыбающуюся ему, и искала в ней черты подруги. Договорив с Марком, привычным и отточенным движением, проходя мимо, девушка поцеловала отца в щеку и на секунду задержалась возле крестной, боясь показаться невежливой. Но Катя первая сомкнула объятия, стараясь спрятать глупые слезы. Послышался топот на лестнице. Мирослава подняла голову и уголки губ поползли вниз, смывая улыбку. Она занервничала.  — Мира, а это… — начала Катя, наблюдая за спускающимся сыном.  — Вадим, — шепотом закончила за нее Мира с широко раскрытыми глазами. Она едва держала себя в руках, чтобы не подбежать к нему и не обнять. Сердце так и рвалось к нему, безумно соскучившись по другу детства за много лет. Вадим сперва поздоровался с Ромой и лишь потом подошёл к девушке. Слегка отодвинув мать в сторону, он осторожно взял Миру за руку и мимолетно коснулся губами тыльной стороны ладони. Её щеки мгновенно вспыхнули от того, что он не забыл. Он её не забыл!  — Здравствуй, Мирослава. Рома тихо хмыкнул. Он предполагал, началом чего это являлось. ***  — Какой ты все-таки противный, — проговорила Варя, усаживаясь на траву рядом с Ромой. Он, щурясь, подставлял лицо солнечным лучам и, схватив жену за кисть, притянул её к себе. Бас обожал эти сны. Именно во снах Варя приходила к нему и грела душу, давала силы для нового дня. Не было для Баса более любимого времени, чем ночь.  — Почему это я противный? — выгнул он одну бровь.  — Ругаешь нашу девочку.  — Иногда и вломить ей хочется.  — Какой ты тиран!  — А ещё деспот, эгоист и единоличник. Ага. Но всё равно очень её люблю.  — А меня? — девушка игриво стрельнула глазками, прильнув к его груди.  — Больше всего на свете, — прошептал Рома, тая от звука её голоса. Ничто не смогло разлучить их, даже смерть. Они нашли лазейку, они все равно были вместе. И из чего бы не были сотворены их души, они, определённо, заслужили того, чтобы быть едиными. И были. И Бас всё равно был счастлив, как обещала Варя. Она осталась с ним и продолжала любить. А большее и не нужно.