Si tu veux

Веснушки. Родинки. Метки красоты, как их раньше называла его мама. Лука не особо уделял им внимание до того момента, как Эллиот не прошёлся губами по каждой из них. Его любимой стала родинка на шее Лалльмана, та самая, на которой он задерживался каждый раз, проводя руками по шее Луки, пальцем очерчивая тёмное пятнышко на коже парня, та самая, на которой он оставлял засосы, когда Лука должен был заниматься учёбой, но каким-то образом каждый раз заканчивал в горизонтальном положении на его кровати. Лука никогда особо о них не задумывался, пока одним вечером Элиотт не притянул его к себе, забывая об идущем по телевизору фильме. Слишком отвлекающие руки Элиотта, проходящиеся по его волосам, и кончики пальцев, касающиеся кожи головы, заставили его вздрогнуть, пока Элиотт наклонился, не доходя до губ парня, а целуя его прямо под нижней губой, туда, где находится одна из его родинок. Закрывая глаза, Лука выдохнул, совершенно не беспокоясь о том, что они в гостиной, где кто угодно может их увидеть. Он уже давно перестал беспокоиться о том, что Мика или Лиса могут застать их в пикантной позе. К тому же сейчас Мика был на работе, а Лиса минут двадцать назад ушла спать, жалуясь на жуткую усталость. Губы Элиотта слегка задели губы Луки, путешествуя выше, мягко прижимаясь к родинке над его верхней губой, из-за чего Лалльман не смог скрыть улыбку. Лука расслабился рядом с Элиоттом, проводя руками по талии парня, пока губы того искали другие метки красоты на коже Лалльмана, прижимались поцелуями к его щекам, местечку за ухом, находя каждую родинку. Забравшись к Элиотту на колени, Лука удобно устроился так, что их грудные клетки прижимались друг к другу. Его сердце забилось ещё чуть быстрее, когда Элиотт что-то прошептал в изгиб его шеи, заставляя Луку судорожно выдохнуть. В этот раз Демори совсем не торопился, что не всегда ему удавалось, его пальцы скользили по волосам Луки, оставляя их растрёпанными, доходили до задней части шеи, а затем нашли излюбленное место чуть выше ключицы, то, на котором красуется засос с прошлой недели. — Хочешь, пойдём в твою комнату? — спросил Элиотт, бормоча эти слова Луке в челюсть, под которой он нашёл ещё одну веснушку. — Нет, — просто отвечает Лука, отстраняя Элиотта от своего подбородка и поднимая его к своим губам, горячо целуя его, вжимаясь в него, сплетая вместе их языки, пока тепло разливается под его кожей. Его полностью устраивала перспектива остаться прямо здесь, на коленях Элиотта, просовывать свои руки под край рубашки Элиотта и обводить пальцами мышцы его спины, пока Элиотт прижимает его ещё ближе. У Элиотта тоже есть метки красоты, например, та, за правым ухом, они так близко, и Лука отрывается от губ Элиотта, только чтобы прижаться к тому самому месту и закрыть глаза, когда Демори скользит языком по его шее, слегка прикусывая место, где она переходит в плечо. Его пальцы напрягаются на спине Элиотта, а к животу резко подступает жар, его член дёргается в джинсах. У него ещё не совсем встал, но Элиотт, засасывающий кожу на его ключице, уж точно не помогает ситуации. Вытаскивая свои руки из-под рубашки Элиотта, Лука перемещает их на его волосы, зарываясь в них пальцами и громко выдыхая, когда Элиотт проводит языком по новой метке на его коже, чувствительной и покрывшейся мурашками, как только Демори легонько дует на неё. — Блять, — пробормотал Лука, скользя бёдрами вниз по телу Элиотта, не торопясь, аккуратно двигаясь туда-сюда, создавая ритм, с которого он сам впоследствии и собьётся. Он чувствовал дыхание Демори на своей шее и его дрожащий вздох, когда бёдра Луки прижались к его собственным. Лука улыбнулся, прижавшись к щеке Элиотта. Лука не пытался снять с Элиотта рубашку, вместо этого он руками удерживал Демори по бокам под ней, пока их бёдра двигались, Лалльман с трудом сдержал стон. Им нельзя быть громкими, только не сейчас, с Лисой, уснувшей в соседней комнате. Но также им нельзя медлить и они оба, казалось, это понимают. Элиотт потянулся к нему первым, расстёгивая джинсы и просовывая в них руку. Он не стал стягивать предмет одежды вниз по бёдрам, вместо этого доставая из них член и проводя рукой по всей его длине, слишком мягко, заставляя Луку громко сглотнуть при взгляде вниз. — Элиотт, — произносит он, не в силах закончить это предложение, наклоняясь к его лбу и облизывая губы, пока пальцы Элиотта обводят его член, проводят по нему ладонью, тепло и уверенно, на что Лука глубоко вздыхает, пытаясь успокоиться. Демори поднял голову к лицу Луки, чтобы вовлечь его в поцелуй, соединяя их губы, пока Элиотт ласкал рукой его член, двигая запястьем так, что Лука в состоянии только материться в сторону, разгорячённая кожа, бурлящая в венах кровь, пульсация под пальцами Элиотта. В ответ Лука тянет вниз молнию на джинсах Элиотта и пододвигается выше, чтобы расстегнуть её и просунуть руку в них так же, как это сделал Демори. Он чувствует, как губы Элиотта проходятся по его горлу вниз, настигая его любимую метку, свободная рука Элиотта на задней части его шеи, пододвигает его ближе. Лука резко выдыхает, наконец-то достав член Элиотта из его джинс, и закусывает губу, глубоко вздыхая, когда Демори оборачивает пальцами оба их члена и дрочит долгим, медленным движением. Лалльман чувствует, как жар выступает на его коже, а в животе что-то сжимается, пока Элиотт ласкает их обоих, члены скользят одновременно, зажатые между их телами. Элиотт, казалось, всегда знал, как сделать Луке хорошо, как двигать рукой, как прижимать их тела друг к другу, пока Лука царапает пальцами его спину, кончая, как сцеловать с его лица остатки удовольствия, когда парень ещё находится слишком далеко, чтобы сфокусироваться на чём-либо. Он не продержится долго, не c этим растущим внутри напряжением, не с медленно скользящей по нему рукой Элиотта, и жаром его члена рядом с его собственным. Он чувствовал возбуждение Элиотта, лихорадочно горящую кожу, кровь, бурлящую внутри, и единственное, что ему сейчас нужно — это целовать Элиотта, наклоняясь всё ближе, запечатлеть на его губах этот захватывающий дыхание момент, сочетание мягких губ и твёрдых зубов, заставляющее его сердце стучать по рёбрам. А затем Элиотт наконец-то поднимает на него свой взгляд, отрываясь от метки на шее, встречаясь с глазами Луки на несколько секунд, прежде чем они снова соединяются в поцелуе. Ему нравится целовать Элиотта, нравятся его мягкие губы и нравится то, как легко можно в нём раствориться. Ему нравится, что Элиотт всегда отвечает на его поцелуи, всегда открывает рот, позволяя углубить поцелуй, если Лука этого хочет, или не углублять, просто расслабленно касаясь друг друга губами. Лука кончил с резким выдохом в рот Элиотта, чувствуя разрядку, горячую и липкую, как она испачкала руку Элиотта, ощущая член Демори прижатый к его собственному, чувствуя чужую пульсацию рядом, даже когда сам он уже кончил, сдерживая нецензурные стоны в пустой гостиной. Его ноги дрожали, пока Лука слегка приспускался, чтобы оставить поцелуй на шее Демори, прислушиваясь к изменениям в дыхании последнего, чувствуя его возбуждение, замечая, как он резко вдыхает где-то рядом с его ухом. Наклоняясь чуть вперёд, Лука провёл языком по челюсти Элиотта, а затем по изгибу его шеи, уткнувшись ему в плечо, пальцы его ног подгибаются, а по телу проходит дрожь, когда Элиотт усиливает хватку на их членах. Это слишком для чувствительного и выдохшегося Луки, поэтому он шепчет тихое «блять» Демори в плечо, пока чувствует, как тот тоже достигает пика, добавляя липкости между их телами. На секунду они прижимаются друг к другу, прислушиваясь к тяжёлым вздохам, перекрывающим тихое бормотание телевизора. Лука не открывает глаза до того момента, как пальцы Элиотта не проходят сквозь его волосы, тогда он поднимает голову с плеча Демори, замечая улыбку на лице парня и тепло во взгляде, которое всегда заставляло что-то в животе Луки перевернуться. — Хочешь, пойдём в твою комнату? — снова спрашивает Элиотт с лёгкой ухмылкой на лице, на что Лука лишь закатывает глаза, наклоняясь, чтобы поцеловать его. — Только потому что ты не можешь свои руки держать при себе, — отвечает Лука, поглядывая на беспорядок между ними, расстёгнутые джинсы, липкую руку Элиотта, которой он осмотрительно ничего не трогал. — Ты слишком красив для этого, — говорит Демори, губами прижимаясь к родинке под губой Луки, и последний не может не улыбаться. Лука раньше никогда особо не уделял внимание меткам на своей коже, и не думал, что кому-то они могут нравится, но они нравились Элиотту, и Лалльман это обожал. Лука улыбнулся, выдыхая в чужой рот и запутывая пальцы в волосах Элиотта, когда тот поцеловал его, в этот раз по-настоящему. — Может быть, нам лучше пойти в спальню, — всё-таки соглашается он, замечая понимающую усмешку Демори. Парни поднимаются с дивана, аккуратно убирая за собой. Выключая телевизор, Лука замечает, как Демори смотрит на него. — Чего? — спрашивает Лука, делая шаг навстречу, на что Элиотт лишь качает головой. — Ничего, — отвечает он, наклоняясь и целуя Луку в участок кожи за ухом, мягко и нежно, и Лука закусывает улыбку, берёт Демори за руку и ведёт его в спальню.