***
Осаму действительно оказался прав, насчёт того, что за две недели, рыжему не наскучит пребывание в Москве, а ведь и в правду не приелось.***
— Сегодня тридцать первое декабря — именно с такой мыслью просыпается Накахара, почему-то в чудом появившейся шапке-ушанке, не понятно только каким именно чудом сюда принесенной. В рубашке Осаму. Одном тапке и одном зимнем ботинке, а меж их с Дазаем кроватями стоит пачка с двадцатью пятью пакетиками чая «Майский». Повернув голову по направлению к Осаму, Чуя, понял, что сегодня точно не тридцать первое декабря… И верно ведь, хотя на шатене этого не было написано, но весь его вид так и кричал криком объевшейся оливье чайки, что тридцать первое было вчера, а сегодня уже, благополучно первое. Кареглазый спокойненько так лежал в картонном ободке с волком из «Ну, погоди» на лбу, в фирменном халате гостиницы и деревянным крестом в обнимку: — Ебаный свет… — за окном, на удивление рыжего было темно, но тут очень важно одно, за окном было уже темно. На часах, стоящих рядом было около шести вечера, ну, а что, по мне так самое время для подъёма. Но это ещё было полбеды… С тяжёлой головой на хрупких плечах, голубоглазый встал с постели и пройдя к зеркалу, коротышка окончательно потерял дар речи. Все его тело было покрыто ярко-красными засосами и укусами, так, что на коже рыжего отражалась вся палитра красного.Полюбовавшись на себя всего такого до умопомрачения красивого, коротышка пошёл на разборки с Дазаем: — Рота, подъем, блядь. Я не понял, что это за хуйня на моем теле? — кидая этой несчастной пачкой чая в Осаму, орал Чуя. Шатен же, лишь сонно потянулся: — О, Чуечка, с добрым утром… — С добрым, добрым вечером… Либо, ты мне сейчас объясняешь, что это, блядь такое, либо… — Либо? — строя хитрую морду, интересовался кареглазый. — Либо… — Либо, что? — продолжал Дазай. — Говори уже, глупая скумбрия. — Хорошо, с чего начнём? — Да хотя бы с той пачки чая. — с грозным видом садясь на край кровати говорил Чуя — Отличный выбор! Тут все предельно просто, вчера после того как мы вернулись, ты откуда-то достал эту пачку чая и заявил, что это декор, гордо поставив её тут — указал пальцем на место пребывания сей предмета. — Откуда это мы вернулись? Почему я вообще одет вот в это? А ты… Ты не лучше выглядишь? — Вчера днем мы ходили в цирк, потом вернулись в гостиницу, а после этого пошли гулять по городу…***
Осаму и Накахара пропихиваются сквозь толпу народа, люди в которой уже с нетерпением ждут речи президента, милые аниматоры раздают картонные ободочки с изображением героев русских мультфильмов, Дазай весело взял две: одну — для себя и вторую — для рыжего. Что в последствие выменял на её у какого-то мужчинки не первой свежести мишуру и шапку-ушанку, на ярко-красную мишуру, это что-то да значит, наверное. На каждом шагу можно встретить сцену с исполнителями, что сегодня для вас и нас поёт милые песенки девяностых и восьмидесятых. Пока они добирались к одной из таких сцен Накахара засмотревшийся на канатоходца, что вытворял хуй знает, что на том самом канате, натянутым меж двух домов, благополучно потерялся. Правда потом, один очень добрый и хороший человек и секты свидетели иеговы, помог найти Дазая и подарил им крест, хороший такой, деревянный. С ним-то они точно не потеряются, кто ходит по Москве в новогоднюю ночь с крестом? Правильно, свидетели иеговы и Дазай. Пооджигав под русский рок с часок, другой. И немного выпив, ну немного для Дазая, а вот Чую пришлось нести до гостиницы на руках, потому что веселье в мозгу не давало покоя и рыжий без остановки успевал нашептывать на ухо Осаму всякие милости, видимо позволительные сказать только под градусом: — Д… Дазай, дорогой… Я и сам в… В силах идти… — говорил рыжий. — Да оно и видно… — Ну, солнце, отпусти… Меня. Мы же ведь любим друг друга, а значит ты должен доверять мне… — пытаясь вырваться из рук кареглазого шатена, бормотал рыжий. — Накахара, не дергайся, пока я тебя не уронил.- стараясь не глядеть на Накахару, говорил Дазай, ведь иначе бы он попросту залился бы краской. — Да ладно тебе, Зай… — продолжал голубоглазый, стягивая с себя шапку. — Шапку на место верни, простудишься. — Ой, да ладно, я уже давно привык к этой… Чудаковатой русской погоде! — продолжал поддерживать эту «светскую» беседу Чу Так они добрались до гостиницы. Но Чуя решил, что несмотря на то, что сейчас четыре утра, в постельку ему рановато. Поэтому он отправился кататься на лифте, Осаму отправился следом. Не оставлять же эту рыжую бестию самого на себя, тем более в данном случае это чревато последствиями. Поэтому покатавшись немного и потеряв три тапка, они вернулись назад. Но Накахара быстро нашёл замену потерявшемуся тапку, увидев потенциально претендента на роль тапка в своём зимнем ботинке, хотя изначально хотел примерить обувь Дазая Осаму решил переодеться и не став заморачиваться переоделся в халат. Чуя тоже решил переодеться и тоже не стал заморачиваться, поэтому просто спёр рубашку Дазая.***
— Ну вот как-то так — завершил свой рассказ шатен. — В каком это смысле все! Ты, наверное, наивно забыл про самое главное. Того, что я ожидал услышать за весь твой чёртов рассказ. — И, что же? — театрально осматривал рыжего Осаму — Эти блядские засосы и укусы, откуда у меня, сука?! — Так ты об этом… Ты же сам попросил меня это сделать. — складывая ногу на ногу, говорил кареглазый. — Что, прости? — знатно охуел Рыжий. — Что сам слышал, когда мы вернулись ты сам попросил меня сделать это. Вообще-то я тоже «пострадал» — показав искусанную ключицу заключил шатен. Рыжий лишь растерянно смотрел на Осаму. — Кстати, как насчёт того, чтобы повторить? — повалив голубоглазого и алчно улыбаясь прошептал парень.