All was well.

Мин Юнги размашисто шагал вдоль длинной вереницы массивных карет. Фестралов он не видел, поэтому для него они двигались сами по себе. Первые уже скрылись за поворотом, направляясь к возвышающемуся вдалеке Хогвартсу, и он следил, чтобы всякие раззявы из младшекурсников не прыгали под колёса, не терялись между сосен, не пытались нащупать невидимых Фестралов, словом, не тормозили всю процессию. В хвосте очереди, около одного из последних экипажей, чокнутый Ким Тэхен с упоением наглаживал воздух. Может действительно мог видеть их упряжных иноходцев, может просто выдумывал, что мог. Юнги не исключал вероятность и того, что тот видел вовсе что-то другое, мало ли какую галлюцинацию мог словить его сумасшедший мозг. — Они действительно такие страшные, как в учебниках? — С любопытством спрашивал у него сокурсник Юнги с хаффла Макгрегор. — И вовсе они не страшные, — заверил Тэхен. — Жутковатые, но прекрасные. Юнги хмыкнул, и поспешил к замыкающему экипажу, как можно скорее минуя неприятных для него людей. — А вот и он — ужас нашкодивших учеников и гроза малолеток, — громко, с чувством, прокомментировал появление Юнги Джун, очевидно, красуясь перед Бэк. — Заткнись, Мон, — буркнул он раздраженно, устраиваясь рядом с Чонгуком, устало потёр пальцами виски. — У меня и без тебя от этого гомона мигрень разыгралась. И жрать охота безумно. — Что я говорил, — ничуть не обиделся Намджун, заговорщицки наклоняясь к Ребекке. — Фрустрированный социопат страшнее дракона. — Мерзкое маглокровное создание, никак не угомонишься, что я тебе сделал, ирод? — Застонал слизеринец. — Остановите, я сойду. Намджун белозубо заулыбался, словно услышав милую сердцу похвалу. — Ворчливый дед, — припечатал Чонгук, легонько толкнув плечом развалившегося рядом Юнги. — Уймитесь уже, оба. — Малолеткам слова не давали — отмахнулся от него Мин. — Вырастили на свою голову, — мгновенно поддержал Юнги ещё секунду назад его же доводивший Намджун. — Никакого уважения к старшим. Чонгук фыркнул, вложив в этот немудрёный звук все своё отношение к замечаниям обозначенных старших. — Не старайтесь, все равно заметно, что вы — друзья, — сказала Ребекка. — Друзья? С этим Гриффиндорским долбоебом? — Весьма правдоподобно изумился Юнги. — Да ты с ума сошла. — Дружить с этой слизеринской тварью? — Очень похоже вскинулся Намджун. — Держи карман шире, Бэкка. Чонгук мученически застонал. Девушка улыбнулась ему сочувственно: — Странно, что тебя не назначили старостой пятого курса, Чонгук, ты же лучший ученик школы. — Намджун — лучший, — не согласился тот. — Меня считают самым умным, — без ложной скромности оспорил Мон. — Но не самым одаренным. И уж точно не самым примерным. — И все же «Золотой студент Рэйвенкло» звучит красноречиво, — не отступилась Бэк. — Казалось, это будет очевидным выбором. — Я сам попросил не рассматривать меня на пост старосты, — равнодушно дернул плечом Чонгук. — Почему? — Изумилась Ребекка. — После сдачи СОВ я планирую поехать по обмену в Кастелобрушу — пустился тот в объяснения. — А потом, возможно, ещё куда-нибудь. Вернусь к итоговой аттестации только. Пока Ребекка уважительно охала, Юнги почувствовал прилив теплоты к младшему. Чонгук всегда предпочитал одиночество, Юнги мало кого мог терпеть без раздражения, а замороченного Намджуна мало кто понимал. Три прибившиеся друг к другу одиночки. И все же было приятно, что младший не хотел оставаться в школе после их выпуска. Намджун, тем временем, завёл свою привычную идеологическую волынку. — Мы стали слишком шаблонно мыслить, а политика школы все ещё это поощряет. Все эти многовековые традиции, воняющие нафталином, формируют у юных волшебников предвзятую ограниченную позицию. В других европейских школах такого нет. А в Ильверморни есть факультеты, но подход совсем другой, гораздо более прогрессивный. — Лучше бы ты за права домашних эльфов боролся, — вздохнул Чонгук. — О них есть кому позаботиться, — возразил Намджун. — В конце концов я не говорю об упразднении, факультеты способствуют созданию здоровой конкуренции и раскрытию потенциала, но за прошедшие века система настолько устарела, что мы оказались почти полностью изолированны друг от друга огромным количеством предрассудков. Распределение клеймит, навязывает стереотипное поведение. Взять хотя бы Юнги… Мин хмыкнул, сложил руки на груди и выразительно на него посмотрел. — Ну хорошо, — сдался Намджун. — Ты — ходячая иллюстрация на все слизеринские стереотипы. Злодейское зло, хрен знает в каком поколении. «Стереотипное зло» удовлетворенно хмыкнуло, полностью согласное с характеристикой. — Но не все со Слизерина ведут себя подобным образом, — не унимался Джун. — Пак Чимин, с того же курса, что и Чонгук. Чудесный ребёнок. Из уважаемой семьи, Дружелюбный, с хорошими манерами. Он выше всей этой дурацкой паранойи и всегда открыт для общения. Только привычка позволяет Юнги сохранить лицо бесстрастным. Он вскидывает глаза, против воли натыкаясь на гибкую спину впереди ехавшего Чимина. От их кареты доносится смех, Чон Хосок хохочет нарочито громко, но очень внимательно смотрит в их сторону. Они сталкиваются взглядами и хаффл быстро отводит глаза. Редко кто выдерживает прямой взгляд Юнги. Редко кто его удостаивается. Черноволосый затылок Чимина поворачивается, Юнги успевает мазнуть взглядом по профилю и отводит взор, с ним глазами он не хочет встречаться сам. Внутри раздражение и досада, на себя в большей степени, на то, что когда-то тоже пошёл у него на поводу. Юнги вспоминает пухлощёкого мальчика, открытого и наивного. Сразу очаровавшего половину факультета своими улыбочками. Вторая половина сопротивлялась дольше, глядя с удивлением, подшучивая ехидно, экую сладкую булочку распределила к ним Шляпа. Совсем, старая, умом двинулась. И Юнги тогда посмеялся насмешливо, впрочем, даже немного жалея первогодку, не завидуя его безрадостной участи. Тренировать остроумие на новичках — любимое занятие многих его софакультетников, они считают, что это закаляет характер, идиоты. Все идиоты, а Юнги — первый среди них. Чимин вливается в их семью быстро и естественно, словно, ха-ха, по волшебству, и многие стремятся к его обществу. Он умён — не отказывает в помощи по учебе; хитер — сможет выгородить перед преподавателем, у большинства из которых он на хорошем счёту. И, наконец, популярен. И в личной жизни подсобит и сведёт с кем надо с другого факультета. Тот, кому Юнги пророчил стать посмешищем и мальчиком для битья, прекрасно себя чувствовал, не прибегая к агрессии и оскорблениям. Почти. Настоящий слизеринский змей. Своими сладкими речами и деланным дружелюбием всех заставит жрать червивые яблоки. Юнги, в общем-то, было все равно. Их интересы не пересекались, забот хватало и других. То они с Намджуном остервенело доказывали своё право на дружбу, а аргументировать часто приходилось палочкой. То исправляли последствия научных экспериментов Чонгука, чей академический интерес распространялся гораздо дальше всех школьных правил. То сдавали экзамены. Чимин маячил на периферии, рассматривая открыто, улыбаясь. Юнги иногда улыбался в ответ. До прошлой зимы. Шныряющих по ночам слизеринцев ловили и раньше, хоть и довольно редко. Но тупорылые третьекурсники били все рекорды. Спесивые высокомерные дебилы, почти все чистокровные, Юнги передушил бы их голыми руками, несмотря на то, что с большинством состоял в родстве. Слизнорт ввёл ночной караул. Старостам по очереди поручено было не выпускать учеников дальше подземелий. Юнги, не любивший напрягаться сверх положенного, встретил это задание без энтузиазма. В ту ночь он дремал в кресле, когда в пятно света у камина вышел Чимин. И Юнги не намерен был его выпускать, не хотел знать, что ему понадобилось в темных коридорах спящего замка, даже подумывал сразу оглушить его, лень было даже разговаривать. А Чимин вздохнул, уселся в кресло рядом и начал говорить. А в конце попросил, с усталостью и тревогой в голосе, заглядывая в глаза. Сказал, что это важно, что он нужен другу, что точно не попадётся. И Юнги отпустил его. Поддался. Поверил. А с утра почувствовал этот мерзкий прокисший вкус разочарования, когда Яго — староста пятикурсник ехидно поинтересовался: — Значит и тебя уломал? Не ожидал. — Ты о чем? — Юнги подозревал ответ, подозревал и добивал себя сознательно, требуя объяснений. Тот рад был помочь. — Наш лапочка Чимини, с прошлого года гоняет на ночные свиданки к своему дружку с хаффла. Странный выбор, да? Мог найти кого и получше. Половину факультета окрутил, чтоб помех ему не создавали. И тебя вот тоже. Но как? На шантаж ты бы не провелся, купить — тоже сомнительно. Чем он тебя завлёк? — А остальных? — Ну, — тот с удовольствием стал загибать пальцы. — Обещал, что расскажет парню Бьянки, как она наставляла ему рога, шантажировал Монтано тем, что сдаст его Слизнорту, тот приворовывал его запасы ингредиентов. Мне подарил это, — на протянутом запястье сверкнул изящный браслет. — Вещица гоблинской работы, я явно не продешевил. Брабанцио просто отвалил кучу галеонов, а Кассио, по слухам, дал, но он отказался делиться подробностями. Наш «Святой Чимини» на проверку, не честнее старины Волди, тот в школе тоже душкой прикидывался. Юнги нечем было шантажировать, невозможно сторговаться, зато можно было наплести красивую сказку, поулыбаться вымученно, похлопать ресницами. Лучшая твоя сделка, парень! Не пришлось тратиться, угрожать, подставляться. Немного обаяния, минимум затрат. Чимин — крысиный яд в конфетной обертке, и Мин с ужасом тогда понял, как легко можно им манипулировать. Восхищаться чужими интригами мешало мерзотное чувство, что его использовали, а он даже не заметил подвоха. Такого он не позволял никому. Чимин мастерски сделал вид, что честен, изобразил искренность, и он, почувствовав собственную исключительность, ведь перед ним тот не стал привычно юлить, повелся. Разговор с Яго помог осознать, что Пак искусно подбрасывал каждому именно ту наживку, которую он с удовольствием проглотит. Впоследствии, любая попытка заговорить со стороны Чимина встречалась глухой стеной отчужденности и вскоре он перестал искать с ним разговора, перестал улыбаться, глядя на него. Юнги не жалел, задетое самолюбие саднило каждый раз, едва он натыкался взглядом на младшекурсника. Он никогда не прислушивался к сплетням о Паке, о том, что он путается с хаффлом и не только с ним, решив, что даже думать о таком будет унизительно, но увидел их сам однажды в конце зимы. Низко склонённые друг другу головы, пальцы Тэхена в чиминовых волосах, смахивают падающий на них снег. Он отвернулся, когда чужая рука стала давить на затылок Чимина, притягивая ближе для поцелуя и с тех пор стена неприязни возросла до небес. — Куки, разбуди это чудовище, — голос Намджуна вывел из задумчивости. Он и в самом деле прикрыл глаза. Не очень-то приятное занятие вспоминать свой позор, но иногда необходимое. — Ты так всю жизнь проспишь, дружище, — Намджун помогал Ребекке спуститься. — Ну или по меньшей мере праздничный ужин. Чонгук спрыгнул за ними. Юнги, кряхтя, выбрался последним. Ворота с вепрями остались позади, громада замка подпирала башнями небо. Поодаль, среди внушительной баррикады из багажа суетился страшилище Филч. — Пойдёмте же, умираю с голоду, — Ребекка решительно взяла под руку Намджуна, окликнула Хосока, перехватила за локоть и его, радостно поздоровалась с Тэхеном и Чимином. Юнги, которого Джун, естественно, поволок за собой, их компании совсем не обрадовался. Рядом примостился Чонгук. Всей пёстрой толпой они миновали холл и через высокие двери оказались в Большом Зале. Одного взгляда на волшебный потолок было достаточно, чтобы что-то внутри Юнги заворожённо сжалось, как и много лет назад, когда он вошёл сюда впервые. Возникла заминка. — Увидимся, — Чонгук махнул на прощание и отправился к своему столу. Намджуна уже утаскивали к себе оголтелые гриффиндорцы. Юнги не стал задерживаться и начал выискивать место среди своих, чувствуя между лопаток взгляд идущего за ним Чимина. Это нервировало. К несчастью, за общим столом они оказались тоже рядом. Он подавил в себе желание брезгливо отодвинуться. Свое неудовольствие он привык не показывать, вместо этого обменивался приветствиями с родной змеиной братией. Подпирающий его плечо своим «всеми любимый Чимини» разливался соловьем о своих увлекательных каникулах. Девочки восторженно ему внимали. Другие — постарше, бросали красноречивые взгляды на преподавательский стол и с волнением переговаривались: — Красавчик. Посмотри какие плечи. — Достойный конкурент Диавалю. — Уж я бы у него поучилась. Жаль, завалила СОВ по защите. А может и его бы чему-нибудь обучила. Девчонки захихикали. Юнги кинул взгляд в начало зала, туда, где сидели Преподаватели. Хагрид не вернулся, значит новички все ещё по традиции переплывают озеро на лодках, но все остальные присутствовали. Вольготно расположившийся Слизнорт. Прямая как струна Макгонагалл, беседующая с Логбботоном, любимец Юнги — Профессор трансфигурации Диаваль. А между ними, очевидно, новый преподаватель по защите от темных искусств. — С каждым годом они все моложе и моложе, — проворчал он. — Ну и что? — Тут же отозвалась одна из однокурсниц. — Я не против, если такие красавчики всех наших стариков заменят, — девочки согласно закивали. — И если слухи правдивы, — он из Авроров, — поддержала другая. — Значит, как минимум, не дурак. — Там видно будет, — скептически проговорил Юнги. Он хотел добавить, что этот новый учитель-душка все равно не задержится в школе, но с удивлением отвлёкся, краем глаза заметив, что Намджун вскочил со своего места и теперь пялится на преподавательский стол сумасшедшими глазами.