All was well.

Всем известно, что у Чимина молниеносная реакция, поэтому Юнги ждёт подходящего момента застать его врасплох, застывая неподвижной статуей в затемнённом углу узких школьных переходов. Одно стремительное движение, и они меняются местами совершенно неожиданно, для возвращающегося с тренировки Пака, а полумрак скрывает их от случайных свидетелей. Он дёрнул его к себе, разворачивая и впечатывая правой рукой в стену. Чимин выдыхает от неожиданности и морщится от боли, наверняка ободрал костяшки о неровный камень. Левой рукой ему будет доставать палочку неудобно, особенно если учитывать, что собственную Юнги держит на уровне чужих глаз. — Я знаю, кто сообщил Намджуну о школьнике на поле, — шипит Юнги в лицо напротив, снова непозволительно близкое, как совсем недавно. — Это ты подставил Хосока. Глаза Чимина расширяются, как было бы, будь тот удивлён. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — отвечает он и шипеть у него получается не хуже. — Да, я рассказал Намджуну, что видел кого-то вечером возле ворот и попросил проверить, но я понятия не имел, что это был Хосок. — Потому что это был не он, — рявкает Мин. Он совсем не хочет слушать чиминовых оправданий, он сыт его выходками по горло. — И кому, как не тебе, было выгодно устранить его в преддверии матча. — Так же, как и тебе! — Дёргает Чимин рукой, пытаясь освободиться, но Юнги только крепче сжимает пальцы. — Мы на одном факультете, придурок, по твоей логике любой слизеринец сгодится. — Мне нет дела до квиддича, в отличие от тебя. — Ты понятия не имеешь, до чего мне есть дело, а до чего — нет. — Ну, следуя несложным логическим выводам, нетрудно догадаться, что тебя больше моего беспокоит предстоящий матч, учитывая, что ты — ловец. Так что не надо делать вид, что победа тебя не волнует. — Победа и так была бы за нами, — почти орёт Чимин ему в лицо. — Потому что, как ты успел заметить, я ловец, и я — чертовски хороший ловец, у Хоупа никого против меня нет. Все и так ставили на победу Слизерина, ты знал бы, если бы хоть немного интересовался игрой. Юнги все ещё держит его на прицеле, но сомнения заставляют отступить на шаг, отпустить, послушать окончание речи. — И я бы не стал подставлять Хосока, даже, если бы на кону был кубок школы, — говорит Чимин негромко, потирая руку. — Я ему кое-чем обязан. Юнги уже не понимает, где правда. Построенное в голове обвинение выглядело убедительным, но стоило Чимину начать говорить, и он уже ставил под вопрос сделанные ранее выводы. Что это — очередная уловка или тот действительно ни при чем? Юнги в бессильной ярости матерится, разворачивается и идёт прочь, ожидая, что Пак ударит в спину, даже немного надеясь на это, хоть какая-то определенность, подтверждение, что он прав и Чимин — редкая тварь, но в спину ему врезается лишь внимательный взгляд, и ничего больше. Юнги опять в обиде на самого себя. Он клятвенно пообещал, что больше не единой мысли, не единого слова не допустит в сторону этого младшекурсника. Опытным путём доказано, что любое их общение вызывает у Юнги приступы ненависти к себе. За то, что слушает, за то что ведётся, за то, что не может превратить в хорька и подвесить за хвост. Юнги не нравится себя ненавидеть. Он привык себя любить, доверять и вообще всячески лелеять. А Чимин заставляет его раз за разом чувствовать себя придурком, той тупой собачонкой, которой любил дразнить его Джун в детстве, что пытается поймать сразу оба своих хвоста. Да, в этот раз он сам виноват, не нужно ему было в это лезть вообще, но вид абсолютно потерянного Хосока на ночном поле зацепил даже его, обычно непрошибаемого на сочувствие к левым людям. Но Намджун сказал «Чимин», и картинка в мозгу схлопнулась мгновенно, видимо, задавив здравый смысл. Юнги и так был немного не в себе из-за того, что он выкинул, ну в самом деле, кто вообще вытворяет подобное? И больше всего его доканывало собственное неравнодушие. Что, блин, это такое? Почему вместо того, чтобы линчевать недоумка, он просто тупо смотрел, как тот несётся к замку, перепрыгивая кусты гортензии, почему до сих пор ещё не придушил гаденыша во сне? Что за иммунитет был на Чимине, спасая его от возмездия Юнги. Он ковырял в себе эту загадку снова и снова, как занозу, неприятно, зато заживет быстрее. Найденный ответ тоже не обнадёживал. Он не чувствовал от Чимина угрозы. Вообще никакой. Ни обмана, ни удара в спину. За годы вынужденной оккупации он научился мгновенно угадывать любой недобрый умысел в его сторону. Но, к сожалению, даже стопроцентно зная, что Чимин — самая лживая гадюка в их змеином кубле, его выработанный инстинкт эту правду не воспринимал. Это делало его уязвимым. Единственный пристойным выходом, все ещё оставалось полное игнорирование, и больше он эмоциям поддаваться не собирался. Осталось только взять себя в руки. К счастью, он это умел. Несколько дней Юнги возвращал себе душевное равновесие, в компании друзей, и вовсе становясь почти благодушным, ну, настолько, насколько позволяла его ворчливая скептичная сущность. — Если ты смешаешь ингредиенты в таких пропорциях, Хогвартс взлетит на воздух, — сказал он, пытаясь привести в чувства поникшего в последние дни Намджуна, заглядывая в его домашние задание. Без привычной болтовни под ухом становилось неуютно. Юнги любил тишину, особенно уютную тишину в компании такого же молчуна Чонгука, но Джун не должен был молчать. Его бессловесность создавала вокруг гнетущую подавленную атмосферу. Если болтуну совсем нечего сказать, дело плохо. — Летающий замок красивое, и не такое уж невозможное явление, — ответил Джун вяло, пиная своими длиннющими ногами опавшие листья. Он сидел на скамейке, глубоко затолкав руки в карманы, насупленный и несчастный. — Может быть, пора уже забить? — Не выдерживает Юнги. — Ну отшил тебя твой профессор, вон их сколько в школе, выбери другого. Пострадай по Макгонагалл, она заслужила. Намджун улыбается чуть-чуть, и Юнги решает, что это хороший знак. Подошедший Чонгук ловит его взгляд, кивает, садится по другую от Джуна сторону, они сдвигаются ближе, зажимая гриффиндорца в тиски. — Эй, вы чего? — пытается растолкать их обратно Джун. — Ещё можешь признаться в любви Хагриду, — продолжает Юнги. — не знаю, кого мне будет больше жаль в этом случае. — Только Лонгботомма не трогай, он — мой, — подключается Чонгук. — он мне ещё новые образцы волшебных растений обещал. — Можешь порыдать над белой гробницей… — Прислать валентинку Филчу… — Вы — ублюдочные нарглы, — ржёт Намджун, затыкая уши. Вскакивает, размахивая руками. Юнги удовлетворён результатом. Друг снова горланист, словоохотлив и дик. Больше никто не оспаривает его титул лорда мрачности, и можно дальше сидеть нахохлившись, распуская вокруг миазмы сарказма и рассуждая о тленности бытия. Намджун заново падает на скамейку, нагло сдвигая Юнги под бок Чонгуку. Вымахали крупногабаритными, чтоб их, раздавят — не заметят, особенно Джун с его-то троллевской грациозностью. — Я хочу помочь Хоупу, — сообщает им воспрявший Намджун. — Он хороший парень. — Который едва не утопил тебя в ванне, — хмыкает Чонгук. — Зато прояснили все недоразумения. Кто-то жестоко с ним обошёлся. Это нельзя так оставлять. — Возможно, ваша команда как-то замешана? — обратился он к Юнги. — Вряд ли это кто-то из них, — возражает Чонгук. — Вообще кто-то из Слизерина. Слишком палевно, да и все вокруг только и судачили, что о их предстоящей победе. Юнги со стыдом думает, что и Чимин говорил о чем-то подобном. Но причин не доверять выводам Куки, у него не было. — Согласен, — вздыхает Джун. — Но думать на кого-то с хаффла не хочется. — Зато про нас — сколько угодно, — морщится Мин. — Увы, это первое что приходит в голову. Вы соперники на ближайшем матче, — грустно жмёт плечами Намджун. — Вот так и рождаются предрассудки, — ворчит Юнги, замалчивая, что рождаются они и в собственной голове тоже. — Попробую выведать у Бэк, может кто-то точит на него зуб среди своих, — прикинул Намджун задумчиво, — перехвачу её у подружек по дороге в Хогсмид. Он интересуется у Чонгука: — Ты точно не хочешь выбраться в деревню? Замотали бы тебя в мантию невидимости и все дела? — Её постоянно глючит, — качает головой младший, — не хочу внезапно оказаться на виду в самый неподходящий момент. Найду, чем заняться в школе. — Как хочешь, — не стал настаивать Джун, — Хотя кое-кто обещал подлатать наш полезный плащ. — Я забыл, — не отпирается Мин. — Может, займусь этим вечером. Намджун хмыкнул недоверчиво и меняет тему: — Что ты там говорил про ингредиенты в моей домашке по зельям? — И трое друзей склоняются над пергаментом, таким же сухим, что и листья, устилавшие внутренний двор Хогвартса. Юнги вернулся в гостиную к ночи, большинство уже расползлись по спальням. На диване развалился Яго, в руках толстобокий стакан, в стакане — явно не яблочный сок. Припозднившиеся младшекурсники, на цыпочках крадучись, пробираются мимо него. Привычка чувствовать опасность за версту вырабатывается ещё на первом курсе. Среди слизеринцев, вопреки общественному мнению, мало действительно злых, но много импульсивных, любивших выпустить пар за чужой счёт. — Что случилось? — Ты ещё не в курсе? — Мрачно интересуется староста. — Ормарр ищет нового ловца. Чимин не выйдет играть против хаффлов. Юнги, кажется, позабыл выдохнуть. — Причина? — Никто не знает, — Яго делает глоток. — Кэп молчит, а мелкая гадина ещё не явился. Я как раз его дожидаюсь. Все карманные поставил на победу после того, как Хоупа сняли, но теперь шансы сравнялись, и я не хочу остаться без денег, потому что кое-кому приспичило показать, кто тут главная сучка. Чимини придёт, и я ему это все доступно объясню, — скалится хищно и пьяно. — Что именно объяснишь? — интересуется лениво, секундой ранее переступивший порог Чимин. Юнги разворачивается на каблуках и стремительно выталкивает Пака из гостиной обратно, ещё до того как Яго, покачнувшись, успевает встать. — Я сам объясню, — говорит он напоследок. Чимин прикладывается лопатками о стену буквально в трёх шагах от прохода, Юнги надавливает локтем ему на грудь, удерживая. — Это что, теперь традиция? — Интересуется тот недовольно. — Что ты задумал? — Юнги растерян, поэтому ещё злее обычного. — Ну, — притворно задумывается Чимин на секунду. — Я собираюсь взорвать гриффиндорскую башню со всеми обитателями, превратить рэйвов в червей, а хаффлов — в свиней. А ещё, станцевать на костях убиенных преподавателей, и поджечь распределяющую Шляпу. Снова. — Что ты несёшь? — Юнги придвигается ближе, сжимает чужие предплечья, встряхивает. — Ты же любишь обвинять меня во всяком дерьме, — поясняет Чимин. — Решил соответствовать. — Не юли, — предупреждение получатся более резким, чем он хотел. — почему ты отказался играть? — Это моё дело, — заявляет Чимин веско, глядя в ответ прямо без страха и злости. Юнги осознаёт внезапно, что смотрит ему в глаза с очень близкого расстояния. В них действительно нет страха. Есть тревога, напряжение чувствуется в мышцах под руками, раздражение угадывается в изломе бровей, но в самой глубине глаз скрывается что-то странное, противоречащее остальному. — Почему ты отказался? — повторяет Юнги настойчиво. Ему отчего-то очень важно знать ответ. Они смотрят друг на друга пытливо долгих несколько мгновений — Для меня квиддич — только игра, — признается Чимин тихо. — Любимая, но все-таки лишь игра. А для Хосока гораздо больше. Я уровнял шансы команд, только и всего. — Если ты думаешь, что я теперь тебе верю… — При чем здесь ты? — Удивляется Чимин. Догадывается, очевидно прочитав смущение на его лице. — Мне плевать на твои подозрения, — насмешливо заявляет он. — Из-за тебя я бы не пошевелил даже пальцем. Я поступил так лишь потому, что это было справедливо. И Хоупу иногда необходима надежда. — У тебя слабость ко всем подряд хаффлам, или выборочно? — Не сдерживается Мин. — Если тебе больше нечего сказать, — вздыхает Чимин устало, — Уйди с дороги. Юнги, естественно, не следует совету. — Если ты все ещё злишься, за тот поцелуй, — начинает внезапно младшекурсник, отводя взгляд впервые за все время. — Ты свой детский чмок так называешь? — Юнги становится неуместно весело, это кровожадная веселость, яростная. Зря Чимин про это вспомнил. — Ты будто и не делал этого раньше. Тебя что, все пользовали, брезгуя даже целовать? Младший дергается, челюсть сжимается от злости, но глаза обжигают обидой, тоскливой, растерянной. Словно спрашивают, зачем ты так со мной, за что? Юнги уже сам не понимает за что. — Боялся, что отравишь ядом, — выговаривает Чимин уязвлено. — В отличие от тебя, я не ядовит, — отбивается, и отчего-то чувство вины в груди растёт. — Не верю, — выдыхает Чимин почти шёпотом. Это самая гнусная провокация, которую он мог устроить. Но Юнги уже некуда отступать. Он встряхивает его сильнее, прикладывая лопатками о стену, Чимин открывает рот, выпуская воздух, и в этот миг он его целует. Младший вжимается затылком в стену, пытаясь отодвинутся, их зубы сталкиваются, Юнги успевает сунутся языком ему в рот, скорее тоже от неожиданности, чем по желанию, но сразу отстраняется. Он только что совершил едва ли не самый странный поступок в своей жизни. Чимин таращиться на него огромными глазами, но это едва ли компенсирует то смятение, что испытывает он сам. — Посмотрим, кто отравится первым, — произносит он, хотя и не хочет этого говорить. — Чудесно! — рявкает Чимин во внезапной пробившейся сквозь изумление вспышке ярости, с силой отталкивая его от себя. — Теперь совершенно точно можно заявить, что мой первый поцелуй случился с ублюдком, который меня ненавидит! Юнги готовится, как минимум, к кровавой драке, но Пак яростно выкрикивает пароль и вваливается в двери гостиной. Мин думает, что если Яго не срубило от выпитого, то лучше ему Чимину под руку не попадаться. А потом в голове внезапным проблеском вспыхивают неожиданные слова: «Первый поцелуй» Что за чертовщина?!