All was well.

Hidden Citizens, Svrcina — Too Far Gone.

— … Стою, осматриваясь лениво, директорский кабинет мне как дом родной, ей-богу, и тут на него глазами натыкаюсь. Вот серьёзно, ни разу не видел, чтоб он на портрете показывался. За семь лет! А тут — на тебе! Весь в чёрном, глядит на меня, цепко, до оторопи. Не завидую я тем студентам, которых он Зельям обучал. Яду выпить и то приятнее. Да ещё Дамблдор с соседней рамы, поглядывал на ошарашенного меня поверх очков-половинок да посмеивался. Забавно ему, видите ли, — Намджун шагал впереди в потемках, спускался вниз к воде. Эмоционировал, руками размахивал. Свет от палочки подскакивал в такт его движением. Сокджин шёл следом и старался не оступиться. — Зачем тебя директор вызывала? Намджун на миг обернулся. — Напомнила, что мне ещё речь на выпускном толкать. Староста школы, лучший выпускник, бла-бла-бла. Но Макгонагалл меня хорошо знает, поэтому предупредила, чтоб я держался в рамках протокола, ну и хотя бы тезисы велела показать. — О чем будешь говорить? — Сокджин улыбнулся сам себе, своему внутреннему чувству гордости за одного конкретного, беспечного, но все равно самого лучшего выпускника. — Не буду расстраивать нашу старушку. Про усердие, равенство, уважение и прочие плохо знакомые мне истины, — хохотнул Джун. — Про то, что неважно какой зверь на твоей мантии, главное, всегда оставаться человеком. Ну и прочие очевидные вещи. — Неплохо. Ты уверен, что не хочешь начинать карьеру в политике? Намджун отмахнулся. — Не сейчас уж точно. Думаю, хиллером я принесу больше пользы. Помогу Тэхену, введу обязательные прививки от драконьей оспы, придумаю лекарство от ликантропии. — Мыслить в меньших масштабах — явно не твой стиль, — Сокджин усмехнулся. — Может быть, — продолжил Джун весело, — в преклонных летах и буду баллотироваться на пост Министра магии. Или ещё лучше: вернусь в Хогвартс и стану его новым директором. — Мерлин, сохрани эту школу! Они почти спустились к озеру. Кусты у лодочного сарая подозрительно шевелились. Сокджин кивнул Намджуну, указывая на это. Тот перестал увлечённо вещать, молча все понял. Подкрался и, сделав резкий выпад, вытащил за воротник вяло упирающегося мальчишку. — Уизли, — Сокджин скрестил руки на груди. — Так не оригинально. — Что ты тут делаешь, Фред*? — Спросил Намджун, со смешком встряхнул мальца, попытавшегося рыпнуться, ощутимей. — Снова охота на сирену? — Сегодня последняя ночь, — и не думал отпираться тот. — Завтра мы уедем на летние каникулы, а осенью её уже не будет. Как упустить такой шанс? Сирены исполняют желания! — Они исполняют далеко не все желания и всегда далеко не бесплатно, — сообщил Сокджин. — Видимо, я все-таки плохой учитель, раз не сумел впихнуть в ваши пустые головы простую истину о том, что сделки с русалками очень дороги, а на шантаж они вообще никогда не поведутся — скорее умрут, слишком гордые. — А с тебя и взять нечего, кроме твоей долговязой шкодливой тушки, — припечатал Намджун беззлобно. — Уже даже и замок вскрыл, молодец! — Присвистнул восхищенно. — А я его сам днём запирал. — А вы тогда здесь зачем? — Не придумали ещё способа смутить Уизли. — На свидании, что ли? — Ага, — радостно подтвердил Намджун. Пацан от внезапного откровения даже рот раскрыл. Сокджин подумал-подумал и решил это даже не комментировать. — Так что, брысь обратно в замок, — Намджун легонько толкнул парнишку между лопаток, придав ускорения, и тот, не переставая хихикать, понёсся вверх по склону. — А ведь сестра ещё хулиганистей, — провожая его задумчивым взглядом, вздохнул Джин, впрочем, вполне благосклонно. — Хорошая смена растёт, — высказался ещё более прямолинейно будущий выпускник и открыл дверь, пропуская учителя вперёд. — Ты так и не сказал, зачем мы сюда шли. — Разве непонятно? — Ухмыльнулся Намджун. — Я собираюсь пригласить вас, профессор, на прогулку по воде. Полюбовался вдоволь на удивлённо вытянувшееся лицо Сокджина и пояснил: — Я серьёзно. Сегодня помогал Хагриду осматривать лодки. По традиции выпускники, то есть мой курс, завтра отчаливаем из Хогвартса по озеру, тем же путём, что и прибыли сюда когда-то. Но ты же представляешь, как это все будет? Счастливые и уже безбожно пьяные мы, будем куражиться, горланить прощальные песни, сентиментально рыдать, обнимаясь и давая пустые обещания дружить и за стенами школы. Самые отбитые искупаются в озере, кого-то стошнит, ну и все прочее в таком же духе. — У нас было именно так! — Подтвердил Сокджин, смеясь. — О чем и разговор, — Намджун заприметил подходящую лодку. — Поэтому я хотел насладиться Хогвартсом во всей его красе в последний раз действительно по-особенному и с особенным для меня человеком, — он развёл руками в приглашающем жесте. Посмотрел ещё раз почти умоляюще. — Обещаю вести себя хорошо. Вода Черного Озера в темноте казалась обсидиановой, под стать своему названию. Глянцевая и ровная, лёгкие круги от медленно движущейся лодки почти не тревожили её зеркальной поверхности. Луна, полная и сияющая, устало прислонилась к башне Астрономии и бросила своим светом молочную тропу через его воды. Ночь дышала прохладой, но сладко пахла теплом, летом и свободой. Сокджину казалось, что ему снова семнадцать и жизнь самая сочная, течёт по губам как сок свежего персика. Старый замок — причудливый, громоздкий, местами даже нелепый, светился окнами и жил своей привычной волшебной жизнью. — Все-таки жаль снова прощаться, — вздохнул он со светлой грустью. — Тебе не обязательно увольняться, — Намджун уже не единожды пытался его переубедить. — Студенты тебя обожают, ты - прекрасный учитель, зачем уходить? — Я и так слишком долго пользовался гостеприимством нашего Хогвартса. Теперь черед следующего счастливчика получить свою порцию удачи. — Но ведь ничего фатального в твоей жизни так и не произошло, — непонимающе нахмурился Намджун. — Корону в карты не выиграл, страну в наследство не получил. «Зато получил любовь всей жизни, — подумал Сокджин, — куда уж фатальнее». Вслух, конечно, не сказал. Настанет и более удачное время для признаний. А сейчас было время для Хогвартса. И для признаний в любви его тяжелым сводам и конусовидным башням, для безотчётной нежности к старому замку со всеми его чудесами. Потому что все, в чьей жизни когда-либо был Хогвартс, навсегда останутся частью его истории, неподвластной времени. И сберегут в душе теплоту каминов, сквозняки подземелий, скрежет перемещающихся лестниц, запах зелий, вкус тыквенного сока и рождественского пирога. Все, в чьей жизни когда-либо был Хогвартс, навсегда сохранят его часть в своём сердце. Они немного помолчали, каждый думая о своём. Потом лодка качнулась ненавязчиво раз, другой, и это насторожило Сокджина. Намджун рядом напрягся тоже. — Она здесь, — шепнул он и пересел поближе. Сирена показалась неожиданно. Осмотрела их внимательно мерцающими колдовскими глазами. Намджун издал странный, очень непростой для человеческого восприятия звук. — Не трудись, — отозвалась сирена по-человечески, — я знаю ваш примитивный язык. — Мы не искали встречи и не хотели тебя потревожить, — сообщил Сокджин максимально вежливо. — У нас свидание, — брякнул, снова хвастаясь, Намджун. Сирена переливисто засмеялась. — Поздравляю. Но мне известно, что людям запрещено подходить к озеру после заката. Вы в моей вотчине. — Нам жаль, что мы столь беспардонно тебя побеспокоили, — дипломатично повинился Намджун. — И, быть может, этот небольшой сувенир позволит нам ещё немного пренебречь твоим гостеприимством, — он положил на бортик лодки старинную, с неровными краями, чеканную монету. — Проклятый пиратский пиастр из ваших краев. Говорят, ваш народ их ценит. Сокджин залюбовался Намджуном. Подготовился, подлец, планировал. А потом внезапно предложил, словно шальная молодость действительно вернулась: — Сирены прекрасно поют, быть может мы сможем убедить тебя? Она захохотала в полный голос: — У вас не хватит золота. — А я знаю более ценную валюту. Смех резко оборвался. Сирена взглянула на них с подозрением и корыстным любопытством одновременно. — Это незаконно, — напомнила она. — Никто не узнает. Она поколебалась ещё пару секунд, потом быстро кивнула и ушла под воду. — Что вообще?.. — Заговорил Намджун, но Сокджин жестом заставил его немного помолчать. Сирена вернулась быстро. Поравнялась с ними, опираясь на бортики лодки. В тонких пальцах у неё оказалась прозрачная раковина. Ритмично, словно стук сердца, мягкий свет то освещал, то прятал ее спиральные грани. Сокджин протянул ей ладонь. Острым как бритва ногтем она надавила ему в ее центр, и когда тонкая струйка крови покатилась вниз, подставила к ней свой странный ракушечный инструмент. Капли одна за одной срывались в раковину и застывали рубинами в этом своеобразном сосуде. — Теперь он, — заявила она капризно, указывая на Намджуна. Сокджин уже хотел поторговаться, но Джун без вопросов протянул ей свою руку. Поморщился когда ноготь пропорол кожу. Завершив ритуал, русалка удовлетворенно выдохнула, оценив жертву. — Вам повезло. Те, кому пела сирена, всегда найдут путь домой, — сообщила она. Подмигнула Намджуну: — Продолжай учить наш язык, у тебя неплохо получается, — заявила она и исчезла в глубине, на прощание пакостливо шлёпнув хвостом и окатив их обоих водой с головы до пят. — Откуда ты знал, что с ней можно будет договориться? — Спросил Намджун, просушивая одежду и дно лодки заклинанием. — Она действительно весьма дипломатичная особа, — ответил Сокджин, — обычно они не такие сговорчивые и не очень любят вести диалог. Взрослая сирена одним ударом хвоста перебивает такую лодку надвое. А эта завела разговор, значит изначально рассчитывала на выгоду. — Но как понять, что она не обманет теперь? — А ты часто видел, чтобы сделки на крови нарушались? — Ты много об этом знаешь, — восхищение в глазах Намджуна явно стоило нескольких капель крови. Сокджин совсем не жалел. — Я имел с ними дело раньше, — мягко объяснил он. Намджун собирался спросить что-то ещё, но так и замер, забыв выдохнуть. Сирена запела. Сокджин и сам ощутил, как споткнулось сердце, как встал на коже каждый волосок. Звуки песни поднимались от воды, волнами озноба проходя сквозь тело сразу внутрь. Вглубь души. Непостижимой была сама мелодия. Неизмерима человеческими рамками. Если бы Сокджина спросили, какое настроение несла в себе эта песня, он бы не нашёлся с ответом. Потому что песня эта, словно круги по воде, расползалась по всему нутру и затрагивала даже самые дальние, самые тонкие струны души. Восторг, трепет, грусть, тоску, надежду, даже неподдельный настоящий ужас. Оттого было насколько хорошо, что делалось немного плохо. Он понимал бедолаг-маглов, что с улыбкой шли по этому зову на смерть. Он сочувствовал обитателям замка, потому что до них не доносилось это волшебное пение, и одновременно ликовал эгоистично, не желая делить этот миг ни с кем, кроме Намджуна. Тот слушал оцепенело. Пребывая в неком экстатическом состоянии. И дышать, кажется, боялся. Сокджин уже знал, что они оба навсегда запомнят эту ночь, потому что они отдали свою кровь и сирена пела для них. Такое не забывается, даже если захочешь. Мелодия вплетется в ритм сердца и не отпустит до конца дней. — Она поет о выборе, — тщательно подбирая слова, очень тихо прошептал Намджун. — А ещё о любви. И смерти. — Ничего удивительного, — отозвался Сокджин тоже шепотом. — Для их народа это почти всегда одно и тоже. Джун не ответил, продолжая внимать певунье, чей голос набирал силу, и озеро усиливало его, придавало эхо и объём, создавая волшебный эффект. Вокруг все замолкло. Застыл лес — ветер затих в его ветвях, а луна наклонилась ближе, и Хогвартс купался в ее свете, отбрасывая на озеро причудливо изогнутую тень, которая надежно скрыла их маленькую лодку от всего мира. Сокджин смотрел на Намджуна, снова любовался откровенно, уже не стыдясь себя и своих чувств. И когда тот, ощутив взгляд, посмотрел на него — упоенный, растроганный, Сокджин первым наклонился к нему за поцелуем. Пил с его губ улыбку и ощущал странное умиротворённое торжество. Лодка под ними качалась почти бесшумно. Луна впитывала волшебную песню, и каждый, кто засмотрелся на неё в эту ночь, мечтал о любви.