Vivat, Veronica!

У них нет шанса сбежать – безумец загоняет их в угол; шаг влево, шаг вправо – они на прицеле, и он – хищник – крадётся к ним из тени, зажимая в руках винтовку, пальцем сжимая спусковой крючок. Она не боится – не так, как другой: Стив хочет играть по негласным правилам, всё пытается защитить её и спасти – личный рыжий рыцарь, - но его сковывает страх: перед ним всё же не монстр и не оживший как в сказках мертвец – перед ним опасный живой человек. И оттого он сильнее сжимает руку Клэр, не зная, как правильно поступить. А она знает. Знает, от того и не боится, не желает сбежать, и смотрит из-под насупившихся бровей на того, кто ведёт на них охоту с самого начала. В другой ситуации, возможно, она бы поступила иначе: вырвалась бы из оков собственных эмоций, бросилась бы с голыми кулаками на врага, использовала бы любые попытки сбежать и спрятаться, но здесь разворачивается иной мир, всё это место – хорошо спланированный спектакль с единственными актёрами, отыгрывающими определённые написанные роли. Редфилд делает синхронный Эшфорду шаг вперёд, а рука лежит в кармане, сжимает записки, которые она нашла до этого. Маленькие кусочки сценария, разбросанные комками бумажного мусора по всему этому проклятому месту. Всё не то, чем кажется. - Мои любимые крысята, - смеётся Альфред, а лицо его испариной покрыто, каждый шаг даётся тяжелее предыдущего, - наконец-то вы в клетке! Клэр ледяным столбом выстуженные слова терпит; Стив смотрит на них попеременно, но затем резко хватает её за локоть, одёргивает назад, а она не шевелится – его сила разбивается о её каменный характер, о маску, которую она надевает, чтобы спасти их. Внутри же она просто молится о том, чтобы всё получилось, и чтобы никто не пострадал. - Алексия будет рада моему новому подарку! – и ещё ближе – почти интимно между будущими убийцей и жертвами, и Клэр шагает навстречу, сглатывает застрявшие в горле невидимые осколки, грудью впивается в дуло оружия. Стреляй! Он не выстрелит. – Моя дорогая, она столько лет ждала этого… Бернсайд почти паникует, а Редфилд в голове складывает кусочки, собирается с мыслями, на секунду прикрывая глаза. Ей кажется время вечностью, но оно движется неумолимо вперёд. И, вздыхая, она разводит руки в стороны, осаждая Эшфорда лживой информацией, способной вывести их на свободу. Время импровизировать, дорогая Клэр. - Ты хочешь убить лучшую подругу своей сестры? – она выпаливает это на одном дыхании. И наблюдает за Альфредом, на секунду дрогнувшим от сказанных ею слов. - Ты?.. Что?.. Стив пребывает в немом шоке. Но не препятствует игре девушки. - Я приехала сюда, как только узнала, что у вас есть проблемы, - продолжает она, и винтовка спускается ниже с груди. – Я так переживаю за дорогую Лекси! Что с ней? Как она себя чувствует? Я так давно не видела её! И ломаными движениями подходит ближе к Эшфорду; тот в недоумении, но почему-то слушает, почему-то принимает сказанные чужим человеком факты. - Ты?.. П-п-подруга?.. – слова заплетаются, в предложения не строятся. Оружие больше не пугает чужаков возможным выстрелом. - Она мне говорила про тот инцидент, про вашего отца, про… случай в лаборатории, - Редфилд пожимает плечами; она пытается вести себя убедительно, а внутри – будто штырь. – Что она хочет улучшить мир, сделать его сильнее. Я знаю про пятнадцать лет, солдат-муравей. Ключ-слово, код-слово, и оно человеческий механизм ломает до сознательных шестерёнок; Альфред отступает, пятится назад, не веря в то, что она говорит. Слишком много совпадений, слишком сокровенные подробности… Клэр знает всё – даже слишком много, но говорит то, что сам Эшфорд хочет слышать. А в кармане сжимает в кулаки адресованную Алексией записку, которую её брат так и не нашёл. В котором она напрямую говорит о том, что он всего лишь глупый, но преданный солдат-муравей. - Я знаю всё. Алексия доверяла мне. Также, как тебе. Редфилд боится представить себе, как далеко могла зайти Эшфорд, чтобы подчинить его волю. Что нужно сотворить с родным человеком, чтобы расколоть его сознание на острые грани безумия? Зная правду, ей жаль, что с ним такое произошло. Жаль, что она ничего не может сделать в этой ситуации. - Я скучаю по ней, - спустя мгновение говорит Альфред, опуская винтовку. В безопасности, теперь – да. – Мне не хватает её. Мне… - Мне тоже, - лжёт Клэр. – Она была замечательной подругой. - И сестрой, - кивает Эшфорд. – Я… - Она вернётся, - говорит она, подходя ближе, и заключает его в объятия; Стив, наблюдая, догадывается обо всём, стоит ей кивнуть в сторону выхода. Бернсайд отступает, надеясь, что у неё получится и самой уйти. Если же нет – он будет готов к их следующей встрече. - Я тоже скучаю, - Редфилд провожает Стива взглядом, а сама закусывает язык, чувствуя зеркальное отражение настроения другого, находящегося слишком близко. Альфред виснет на ней тяжёлым грузом, обнимает так, словно не хочет отпустить, и просто молча стоит, но ей кажется, она слышит его всхлипы и шмыганье носом. Потерянный в настоящем мальчишка, выросший в одиночестве, не понимающей сути этого мира. Насекомое бьётся о стекло банки-тюрьмы, пытаясь выбраться на волю. Занавес. Клэр соболезнует о том, что знает маленькую тайну их семьи. И тому, что человек верит в исключительную ложь, которая продолжает держать его в паутине. Ведь правда разобьёт его. Правда съест его ядом. Редфилд стоит, не шевелится, и просто чувствует то же, что и он. И мысленно просит прощения за то, что никогда не совершала. За то, что снова лжёт, пытаясь спасти себя.