Vivat, Veronica!

Мутант, чудовище, урод… Синонимов куча – суть одна. Бредёт по старому замку, что есть комплекс бетонных стен, идёт, влекомый чужим запахом: сильно сладким, до дрожи приятным. От которого во рту скапливается слюна, от которого хочется истошно вопить-выть, подобно животному, желая разрушить между ними последние преграды. Он заражён; подчиняется инстинктам – где-то глубоко в сознании всё ещё есть он – человек – желавший, чтобы она выбралась. Чтобы не видела его… таким, не боялась его метаморфоз; дар, текущий по руслам вен, вычёркивает из него последнее, людское; пальцы-когти скребут по полу, оставляя глубокие борозды. Он не зомби, не оживший мертвец – гораздо хуже. Беги, беги, Клэр Редфилд, и не оборачивайся. Всего лишь заложник ситуации – он не желал подобной участи для себя, но сопротивляться ей не может – шепчет в его голове тихим голосом, поёт ему его участь и приказывает: убей. Нет! Желает не быть подобным ей. Но запах манит, сводит с ума, и он движется, облизываясь, принюхивается, вспоминая их первую встречу. Они не были близки, но будь всё иначе, сложись другим карточным домиком, знай он её лучше – непременно бы спас от самого себя, уничтожил бы, убил. Только бы она осталась жива. В голове осколками танцуют воспоминания: отражают прошлое, играют с сознанием, оборачиваясь острым, ранят сильнее, и он видит её лишь жертвой. Это не её приказ, не её прихоть. Вирус в крови не играет в нём влечением. Он желает спасти. Ради того, чтобы убить. Но – знает – будет сопротивляться до последнего. Если позволят остатки человеческой слабости – встанет вопреки, лишь бы жила. Лишь бы спаслась и – если надо – убила его. Теперь ему не страшна смерть, не страшно принимать в себя горячие пули, не страшно ничего. Только за неё, ибо не знает, сколько ещё сможет сдерживать себя, сколько ещё сможет сохранять крупицы разума прежнего. Сколько ещё произойдёт дуэлей прежде, чем вирус окончательно сотрёт его память. Он чувствует её; чувствует и желает – раздавить, уничтожить, но человеческое кричит – любить. Этого хочет не его создатель, этого хочет не яд, что течёт в его крови, этого хочет он сам. Но на грани слуха шелестит внутренним голосом, что он сделает всё, лишь бы она не добралась до неё раньше. Эхом рычит чужое имя; прости, меня, Клэр. Дай мне уйти. Дай мне умереть. Или умрёшь ты. Запах отчётливее; воображение рисует образы. Сопротивляться больше нет сил. Хочется разорвать собственное-новое тело на части, но бывшие человеческим разумом желания больше его не волнуют. Сдаётся. Пленник собственного воображения, дорисовывающий простую истину, что исполнится в будущем. Смерть в её лице пахнет сладостью. Имя ей Клэр. Альфред Эшфорд ищет в стенах замка свою королеву.