***
Разумеется, пока не пошушукаются, спать не улягутся. Ба и дед давно спали, поэтому они очень тихо крались в комнату, но половицы предательски скрипели, как ни тихушничай. Чимину намазали ногу каким-то кремом, улеглись под одеяло, нетерпеливо друг на друга уставились. Обоим есть что сказать. — Я… — Ну… Засмеялись. — Давай ты первый. — Нет, ты. — Последнее слово за Чимином. Тэхён задумался, набрав побольше воздуха, и рассказал, как к нему подсел рыболов, что наговорил, как его спасли Джин с Давон, а потом вызвали своего «супермена». Чимин негодовал и извинялся, хотя Тэхён сам его гнал пойти с Намджуном, а то, что его телефон сел, это случайность. Видимо, такова судьба. Потом Тэхён рассказал про их встречу с Чонгуком, чуть не пустив слезу. Почему? Он только начал отпускать, а Чонгук опять появился в его жизни — весь такой добренький и заботливый. Чувства никуда не делись, и их снова не получалось гасить. Как матушка Чон и пророчила, Тэхён начал скучать по тому времени, проведённому вместе. Это ещё хуже, чем ненавидеть и жалеть себя. Теперь он мучится от того, что хочет его увидеть — хотя бы одним глазком, не обязательно даже говорить. Но ему стыдно от этих желаний. Он сказал Чонгуку, что не имеет на него виды, что всё забыл, а сам с щемящими чувствами грелся в его руках и думал, как ему хорошо так. Чимин, в общем-то, понимает — он тоже влюблялся и расставался. Он, как никто другой, знает, как тяжело хотеть к человеку, с которым у тебя ничего не может быть. И это не зазорно на самом деле. Тэхён не виноват, что чувства превалируют над разумом, который борется с сильным влечением. Но, опять же, после сегодняшних происшествий Тэхёна сильно торкнуло. Он внушил себе, что уже забыл, но когда Чонгук его успокаивал и был таким чутким, сомнений не осталось — это всё же долгий процесс, отпускать сложно. Чимину остаётся только поддерживать. Какие тут подобрать слова, чтобы облегчить тяжесть на сердце? Так ведь он колхозника тоже ненавидел, а тот весь такой рыцарь в сияющих доспехах — чего-то суетится, бегает, защищает. Как будто у него есть совесть и сострадание. Как будто он не такой уж и говнюк. Всё сложно, когда дело касается отношений. Ты понимаешь умом, что «нет», а всё в тебе кричит: «Да! Да!», и есть большая вероятность совершить ошибку. Чимин тоже поведал про своё колхозное «свидание», которое ни разу таким не казалось. Во-первых, у него уже сразу всё «пошло по пизде», так как на лугу он провалился в какую-то ямку, оттуда и вывих. Во-вторых, Намджун… странный. В плане… — Короче, он предложил полежать на сене. Я уже думаю: всё, незащищённый секс в антисанитарных условиях, мысленно разминал… Ну, ты понял. Уже даже придумал, что постелить, чтобы мне не искололо задницу! На ногу уже пофиг! Вокруг темно, хоть глаз выколи. Он ещё и сел так близко! Типа, понимаешь, всё кричало про мой улётный секс! — в чувствах громким шёпотом, всплёскивая руками от негодования. — И вот мы почти нос к носу! У меня уже всё внутри трясётся, тянусь к нему и… Вот сейчас вообще жесть… Он убрал с моей кофты соломинку! …И давай мне рассказывать, как делается стог этого, мать его, сена. И ещё какую-то хрень, что иногда с дальних полей к ним привозят это сено, бла-бла-бла… А там, типа, змеи. Там где-то их много, а здесь нет, и вот так они сюда попадают. И, боже упаси, если они тут расплодятся. Сука! Ты знаешь, как я это не люблю! У меня сразу импотенция, я готов был сигануть оттуда! Слава богу, что вы нас забрали! Тэхён добродушно заулыбался, потешаясь над неудачным свиданием. Чимин и так не хотел с ним идти, тем более настроил себя на худший исход, вот и результат. — Я успокаиваю себя тем, что это был бы самый отвратительный колючий секс с насекомыми… Короче, всё — конец курортному роману. Либо Аполлон не в теме, либо он херов приколист. — Да ладно тебе, общаться-то можно. И это говорит Тэхён! — Не, не, чур меня! У меня и так сейчас наступят тяжёлые времена! И я такой ещё влюблюсь, ну чтобы жизнь мёдом не казалась, ага? Не, спасибо. Посижу-ка я на жопе ровно… Итоги вечера: каждый намотал на ус и получил порцию переживаний. Чимин сразу уснул, предварительно всунув в уши наушники. А Тэхён до самого утра крутился, в коротких беспокойных снах видя то валета, то карту короля, то Чонгука, который незримо его обнимал, а потом исчезал бесследно. И кто-то застёгивал на его руках два кольца — будто наручники. Он снова и снова просыпался от испуга и разочарования. Вечер был полон приключений, вот и «наснилось».***
Лечением Чимина занялась бабушка, ну а Тэхён снова захандрил. В голове то и дело прокручивались странные сны, ночные посиделки в машине, те мысли, которые Чонгук внушал ему напоследок, — потому опять становилось плохо. Тэхён беспрестанно думал о нём (о них?) и понемногу сходил с рельсов (с ума). Спасение нашлось совершенно неожиданно, ведь он никогда не отличался тягой к чтению, но тут дед за завтраком сунул ему старую книгу с обтёртым корешком, и это стало для него новым глотком воздуха. Он не быстрый чтец, но зато читает с упоением, а так и время пролетает незаметно. Чимин не дуется, смотрит сериалы один. Для Тэхёна же это отличный способ забыться и отвлечься. А там, глядишь, и вторая книга, которую он поглощает медленно, с толком и расстановкой, постоянно смотря незнакомые слова в интернете. Не сказать, что его мир резко приобрёл краски, но определённо изменился: из бешеного ритма города в тихую спокойную деревенскую жизнь. Даже Чимин, глядя на него, прошерстил настольную библиотеку, найдя и себе чтиво по вкусу. Два городских паренька на радость и удивление всем ушли в литературу. Чимину становилось легче, Тэхёну — не очень, ведь книги не лечат сердечные муки, только что высасывают время. Но зато они нигде не бродили, чтобы не нарываться на лишние проблемы. И тому и другому нужен был душевный покой. После неутешительного гадания Чимин стал поспокойнее и элементарно не хотел ни с кем сталкиваться. Тем более с рыболовом, который точит на них зуб. Когда дедушка в один из таких дней предложил прокатиться вместе с ним, Тэхён бездумно отказался, перелистывая страницу новой книги. Ну чего он там не видел? Деревенских? Но потом дед уточнил, что зачем-то едет в дом Чонов, а это уже всё в корне меняло. На дворе почти середина августа, Тэхён скоро уедет и, вероятнее всего, не вернётся, а Чонгука ещё хочется увидеть. Не поговорить, а просто поймать одним глазком, потому что больше им пересекаться негде. Тэхён и не собирался выходить из машины или, ещё чего, заходить в дом. Если повезёт, он увидит его издалека, а если нет, то не судьба. Тэхён не должен так делать, но он влюблён, и, как и говорила матушка, это не вырвешь из сердца — так просто ничего не проходит. Ну хорошо, так он и не лезет. Нет ничего предрассудительного в том, чтобы в последние недели лета украдкой смотреть на несостоявшегося любовника. А потом он уедет, и всё закончится. Но вот дед заходит во двор, и Тэхён смотрит на забор, на такой родной-чужой дом, ностальгируя по семейным уютным вечерам, которые теперь вспоминаются с доброй улыбкой. Уже понял, что никого из домочадцев не увидит, зато осматривает территорию и красивые пейзажи этого места у реки, что хоть какая-то отрада. Конечно, Чонгуку нужна невеста, а ему — жених. Жить с Чонгуком в этом замке хочет каждая (кроме бывшей?), а с Тэхёном хочет не каждый (в том числе и не Чонгук). Но судьба же зачем-то свела их вместе? Тэхён получил нужный опыт, и, вообще, жизнь в деревне сильно его закалила. Но вот один он тут не приживётся, ему и ненужно. Его ждёт город. А это — просто жизненные препятствия, которые он преодолеет… И вот это препятствие — поношенная серая футболка, чёрные шорты, шлёпки, волосы в творческом беспорядке, как всегда бесстрастный вид — явилось за ворота. В сопровождении Хантера, коляски и Санбома. Кажется, Тэхён обронил челюсть. Да, точно. Вот что называется приехал вовремя. Чонгук гулял с младшей дочкой Давон и сейчас взял её на руки, совершенно неожиданно тепло улыбаясь, нянчась с ребёнком. Не то чтобы Тэхён сомневался в его положительных отцовских качествах, но и не думал, что он любит детей (в смысле не только своих). Хотя все дети в доме — его племяшки, так что удивляться нечему. Но ведь Тэхён не видел, как он нянчился с ещё совсем маленьким Санбомом, да и как-то не сочетается его хладнокровный образ с добрым папой-и-дядей, который катает коляски в свободное время. Наверное, это безумно мило. Но, помимо примерного семьянина, рядом вышагивает и Санбом, поджимая губы. Хантер как бешеный весело скачет впереди всех, высунув язык. Если бы он мог говорить, то напевал бы что-то типа: «Я волчара! Боже, как я хорош! Как мощны мои лапищи!» Какое-то время Чонгук стоит на месте и что-то шепчет девочке, а после целует в пухлую щёчку, начиная шаг. И видит Тэхёна. Посмотрел одним глазком, исследовал территорию, скатался с дедом! Молодец, Тэхён! Удачненько забрёл. Прячься не прячься, но сложно не заметить единственную машину около ворот, которая к тому же стоит рядом. А следом его увидел Санбом, замерев на месте, вылупив глаза. Тэхён тоже вылупился. Он не хотел подвергать ребёнка стрессу, а тот медленно, но верно начал реветь, отквасив губы, не решаясь бежать к долгожданному другу. (Отец, наверное, проклинает его за появление…) — Папочка, Шалли… Это Шалли? Он ко мне пришёл? — Тычет пальцем в сторону машины, Чонгук тоже туда смотрит — на него. Тэхёну очень неуютно и опять стыдно. Хотел увидеться? Вот вам и встреча, пожалуйста. Больше не просите. Сидите дома, как сказал Чимин — на жопе ровно. — Не тычь в людей пальцем, я тебе сколько раз говорил. Санбом не двигался с места (глядя то на папу, то на друга) и не сдержался, пуще заревев. Не опуская палец, продолжал указывать на Тэхёна. — Ты чказал, его нет, а он ешть! Ты шоврал мне… Чонгук держал девочку, которая, видимо, хотела спать. А Санбом мешал своим воем. Тэхён понял, что просто отсиживаться не может, да теперь уже и поздно. Подойдя к ним, скупо поздоровался с Чонгуком и присел к ребёнку. Санбом несмело обнял его за шею, будто не верил в его реальность, щупая мягкие волосы нового цвета. Получается, он больше не мистер Салливан, но Санбом не отказывается от друга, как бы он ни выглядел. Он ведь так ждал! Так надеялся, что к нему скоро придут! — Ты один, Шалли? — Ну что за ребёнок? Вечно он ставит его в неловкую ситуацию. Вопрос-то с двойным дном. — Нет, я с дедушкой. Ты чего плачешь? Вы же с папой гулять пошли. Санбом не отпускает его, вытирая сопли сначала ладошкой, а потом об себя. Тут же с опаской смотрит на папу, который приучает его к чистоте, и опять слёзно отпячивает губы. — Папочка с чечричкой… А я один… И киша… Ты меня брошишь? Как он мог ему отказать? Чонгук махнул вперёд, мол, пошли с нами. Тэхён тоже взял Санбома на руки, хотя тот уже был весьма тяжёлым, но так ему не было завидно, что папа несёт сестричку. Вот Тэхён и посвятил всё внимание ему. Дети же очень ревнивы и ранимы. Хантер всё так же резвился вдалеке, а маленькая девочка дремала, и в конце концов Чонгук положил её в коляску, неспешно шагая. Вид у него какой-то уставший, но ни в коем случае не злой. (Тэхён не сделал ничего плохого, с чего бы ему злиться?) — Ты опять на меня ябедничаешь, сын? Санбом отворачивает голову, прячась. Его завитушки щекочут Тэхёну шею. — Я не ябеда… — Кто ревёт постоянно? — Папочка! Чонгук улыбается и легонько щипает сына за попу. Тот ёрзает — уже с настроением. — Я реву? — Да! — А по жопе? — Санбом показывает ему кулак (как обычно показывает папа). Он-то сейчас под защитой Салли, так что вон какой бойкий и смелый. — Тэхён, отпусти его, он тяжёлый. — Как-то неожиданно обратился к нему, а Тэхён и не подумал ослушаться. Санбому и так хорошо — просто идти с ним за руку. Он завалил его кучей вопросов, рассказал о себе тоже кучу информации: где он гулял, что кушал, как лепил куличики и замок из песка. Тэхён даже что-то отвечал, когда успевал за его невнятным потоком речи. А потом Санбом начал мутную игру… — Папа, папа! — нетерпеливо зовёт и подходит к нему, дёргая за шорты. — А мы покажем Шалли лыбок? У Тэ подкосились коленки. Только не к ним домой… — Кого? — Чонгук специально переспрашивает, чтобы он проговаривал букву «р». — Р-р-рыбок! Можно?.. Тэхён встречается с Чонгуковым взглядом, прекрасно зная, что они — в одной команде, то есть оба не хотят его присутствия на территории дома (так ведь?). Тэ незаметно отмахивается, хмуря брови, мол, чтобы не потакал ребёнку. Чонгук не мог не понять, и, вообще, это не в его интересах… — Можно. Тэ в шоке шикнул на него, округлив глаза. Этого он никак не ожидал. Да и Чонгук обычно не идёт у сына на поводу. — Идите сейчас, мы ещё погуляем. Говоря «мы», он, конечно, имел в виду себя и племяшку. Санбому не надо повторять дважды — ему же разрешили, а не запретили. Он тут же потянул друга к дому, а Тэхён не сопротивлялся, потому что это уже бесполезно. Снова взял его на руки, играясь с ним, пока можно, и никто не видит. Санбом трепетно обнимал его и рассказывал, как он скучал, как бабушка говорила ему, что Тэхён в далёкой стране и не скоро приедет. А теперь он здесь, и они снова могут спать с кисой на кровати, лепить замки и смотреть на «лыбок». Тэхён аж расчувствовался от того, как его искренне ждали, а главное — любили. Рыбки оказались в пруду, который сделал Джин специально для ребятишек. Санбом наугад называл их имена, но делал вид, что точно знает, кто есть кто. Потом они улеглись на траву (хотя Чонгук запрещал сыну сидеть на холодной земле). Санбом уместился на его животе, они просто игрались. Тэхён его щекотал, веселил, ну и сам дурачился. На этот праздник жизни пришла матушка, всплеснув руками, встречая нежданного гостя. Уж она-то всегда рада видеть Тэхёна в их доме. — И ты здесь! А я думаю, чего дед не хочет с нами за стол садиться? Тэхёна, пошли покушаем. И Санбом будет рад, да? — Санбом всеми руками и ногами за, у них с матушкой единодушие в этом плане. Но Тэхён испуганными глазами смотрит на женщину, шепча: «Не надо». Чонгук, может, и стал к нему лучше относиться, но он не жалует его в своём доме. И Тэхён дал себе обещание, что больше туда не зайдёт. Санбом — опять в слёзы. Обнимает его, сопливит, ищет поддержку в лице бабушки. Но она понимает отказ и не вправе его заставлять. Вот только на истерику сына успевает Чонгук, уже отнеся племяшку Давон и найдя двух друзей. Хантер задорно скачет рядом, идеально дополняя эту драматическую сценку. — Сын, иди сюда. Тэхён чувствует себя виноватым, хотя он не сделал ничего плохого. Чонгук и не смотрит на него как на врага народа. Он опускается на корточки, с силой забирая сопротивляющегося сына, и подхватывает на руки, проводя с ним какие-то тихие беседы, о которых никому знать не дано. Тэхён поднимается, отряхиваясь. Ему бы незаметно выскользнуть и уехать, больше никого не нервировать… Но тут уже Чонгук его окликает, тоже настаивая, чтобы они с дедом сели с ними за стол. Тэхён уже не знает, на кого смотреть, чтобы дождаться поддержки. Чонгуку, наверное, опять его жалко, поэтому он и разрешает. А может, ему жалко ребёнка… Он же сам говорил, что его ничто не волнует, кроме семьи… Тэхён снова себя накручивает и с этими мыслями следует за ними в дом… как на каторгу. Дед неслабо удивляется, когда они встречаются в гостиной. И все с Тэхёном приветливо здороваются, будто он их старый друг. Даже дети кидаются обниматься. А он до таких тёплых приветствий очень чувствителен… Пока женщины накрывают на стол, а Чонгук и Санбом моют руки, Тэхён занимает самое дальнее место — опять в кругу детей. Вскоре к нему очень вежливо просится Санбом, успокоившись, теперь только слегка шмыгая носом. Конечно, он разрешает ему. Наоборот, хорошо, что он будет не один. Все мужчины садятся рядом, сразу гремя столовыми приборами, одновременно разговаривая. Тэхён оказывается на «женской» половине стола, и женщины ему подливают вино, затягивают в свои разговоры, подкладывают еду в тарелку — в общем, очень заботливо его обхаживают. Санбом почти не ест, только прижимается к нему и молча слушает, хотя дети рядом вовсю жуют и тоже о чём-то спорят. Можно сказать, тут три лагеря: мужской, женский и детский, но Санбом и Тэхён — отдельная часть, которая ни с кем не хочет контактировать. Приём пищи всегда затягивается, потому что мужчинам есть что обсудить, а женщинам в радость посидеть, ничего не делая. К тому времени дети уже повыскакивали с мест, убегая играть. Санбом как прилип к другу, так никуда и не дёргается. Чонгук как будто вколол ему успокоительное: вот оно какое — отцовское влияние. Но, так или иначе, нужно прощаться. Дед опять задерживается у ворот с мистером Чоном, а Тэхён обнимает притихшего Санбома, который дует губы и смотрит на него оленьими грустными глазами. И зачем-то подходит Чонгук, забирая сына на руки (который надулся как хомяк), пронзая Тэхёна нечитаемым взглядом. Раз нечитаемый — логично, что непонятный, и от этого Тэхёну неуютно. — У тебя всё нормально? — снова «околодружеский» опрос. Тэхён мнётся на месте, смотря по сторонам, делая непринуждённый вид. Всё супер, их ничего не связывает, волнение тут излишне. — Да. Всё здорово. — Никто не достаёт? — Санбом ковыряется в вороте футболки отца, грызя губу и часто посматривая на Салли. Тэхён, как всегда, чувствует себя третьим лишним. — Нет. — По виду Тэхёна кажется, что ему в тягость этот разговор, и он хочет поскорее от него избавиться. Хотя почему кажется? Так и есть. — Тебе хорошо с этим цветом. Чего-чего? А вот этого Тэ не ожидал, потому осёкся и глупо переспросил. Что хорошо? Какой цвет? С каким этим? Кому тебе? — Волосы, — уточняет Чонгук, смотря на его небрежную причёску, которая, впрочем, создает ему милый образ. За счет чуть завитых каштановых волос его силуэт становится нежнее, мягче, что ли. — Тебе так хорошо. Это что, комплимент такой? — А с голубыми значит плохо? — первое, что пришло на ум после запинки. — Нормально. Но с этими лучше. Тэхён фыркнул, машинально пригладив прядь за ухо. Если это и комплимент, то он не будет воспринимать его всерьёз. — Ты ничего не понимаешь. Тогда было стильно, а сейчас — нет. — Не спорю. Нам, колхозникам, далеко до стиля. — Чонгук добродушно хмыкнул, Тэхён увёл взгляд, скромно улыбаясь. Он не очень понимает, как реагировать на все его фразы, которые не имеют никакого подтекста, но всё же цепляют. — Ладно… М… Пока. — Тэхён спешно засобирался, заметив, что дед закончил и направляется к ним. Помахал Санбому, который попросил приходить ещё и пообещал, что будет скучать. Да… Хоть кто-то в деревне будет по нему скучать, не считая родственников. Чонгук удержал дверцу машины (да что с ним сегодня такое?), добавив на прощание: — Если будет нужна помощь, ты мне позвонишь. — Даже не предложение, а утверждение, причём не в первый раз. Тэхён закрывает дверь. — Да, конечно. Конечно, нет. Больше он не обременит его своими проблемами. И хочется надеяться, что их всё же больше не будет. Остаток лета пройдёт тихо и мирно. В компании любимых.***
Опять чтение и набивание брюха. Они с Чимином начали «осваивать целину», иногда выходя на грядки вырывать сорняки. Так они не чувствовали себя совсем бесполезными. Тэхёну всё так же снился один и тот же желанный мужчина, что его очень мучило. Два раза они с Чимином ходили прогуляться до пирса, надев соломенные шляпы, чтобы их не узнавали. Естественно, им скучно, а вокруг такие красивые пейзажи, что невозможно держать себя взаперти. Да ничего такого и не произошло. Недавний знакомый Намджун ещё раз приходил к ним, точнее к деду, но Чимин его проигнорировал, лишь сухо поздоровавшись. Они говорили об этом с Тэхёном. Чимин решил его сторониться, потому что, во-первых, шансов ноль, во-вторых, ему лучше не гневить судьбу. Он прямо реально поверил словам гадалки, крепко задумавшись о своём будущем. Но по-хорошему решил, что ему просто нужно в город и с кем-нибудь потрахаться — тогда он перестанет загоняться из-за ерунды. Что ж, время не стоит на месте. Им обоим нужно двигаться дальше. Они ездят с дедом в Пусан за всякими покупками, ещё раз пересекаются в строительном магазине с мужчинами семьи Чон, и Тэхён успешно сбегает от очередного «привет, как дела» Чонгука. Может, это и неправильно, но он боится. Себя, его — неважно: одно и то же. В конце концов, ему больно на него смотреть и изображать любезного знакомого, потому что это, чёрт возьми, не так! Та ночь в машине… Всего лишь момент слабости. Чонгук пожалел его, тем более он испытывает чувство вины. И да, ему хочется исправить ошибку, из-за которой у Тэхёна проблемы с доверием и самооценкой. Но в этом-то и проблема, что Чонгук ничего не исправит, а только усугубит. С глаз долой — из сердца вон. Пусть будет так. И так было. На самом деле Тэхён даже справлялся (внушал себе это), пока одним прекрасным днём не пошёл с Чимином за молоком и хлебом. Никто не показывал на них пальцем, не оскорблял и не плевался в спины. Всё произошло совершенно-супер-слишком неожиданно. …Рядом — в нескольких метрах от них — останавливается машина. Ну, машина и машина? Чёрт с ней, казалось бы, да? А они — в шляпах, в очках. Их никто не узнает, можно не пугаться. Но напугало и не это. А то, что Тэхён услышал голос, который уже никогда не должен был… И только потом узнал машину, которую от неожиданности не признал. В этой машине Тэхён очень часто ездил на пассажирском кресле. И водитель этой машины был его любимым человеком, и он так много и долго отлюбливал его в этой машине и на своей кровати в квартире, где они жили три года. До того самого дня, когда любовь умерла. Голос этого человека он узнает из тысячи. Бывший подходит к калитке чужого дома, спрашивая деревенского мужика, как найти Кимов… Внутри всё вспыхивает. Между ними метров десять — это много и мало. И если он внимательнее приглядится, то точно узнает Тэхёна. Чимин реагирует молниеносно, сворачивая на обочину в канаву, быстро шагая в «коридор» между домами, забегая на чей-то огород, прячась в кустах. Тэхёна натурально трясёт с головы до ног, и его сразу находят слёзы. Этот кошмар он не забыл. Но ещё сильнее сразил эффект неожиданности, поэтому сейчас по ощущениям он вот-вот тронется умом. За последние месяцы произошло слишком много плохого. Плохого с ним. Он бывшего забыть не мог, Чонгука забыть не в силах, а тут — прямо по лицу этим прошлым! Этот козёл нашёл его! Зачем?! Приехал к нему? Зачем?! Точно… Когда они были в лесу, ему пришло сообщение. Что в нём было? Что ответил Чонгук? А о том, что он в деревне, догадаться несложно. Точнее, для этого не нужно нанимать частного детектива — достаточно посмотреть геолокацию на последней фотке в Инстаграме. И всё же, зачем? Пока Тэхён белугой ревёт у друга на плече, Чимин с дрожью в руках набирает по уже знакомому номеру, тяжело сглатывая ком. Его трясёт не от горечи, а от злости. Бывшие всегда возвращаются рано или поздно, но другой разговор — ждали ли их? Чонгук точно слышит всхлипывания на фоне. — Тэхён?.. — И точно узнает этот рёв из тысячи. Уже не счесть, сколько раз он это слышал. — Чимин. Прости, что опять звоню… Это… серьёзно. Окей? — Ближе к делу! — раздражённо, потому что и так понял степень серьёзности. Но тут Тэхён вырывает телефон, противореча самому себе. — Нет! Всё нормально! — всхлипывая в трубку, уворачиваясь от протянутых и мельтешащих рук. — Забудь! Чимин всё-таки выхватывает телефон обратно, посильнее отталкивая невменяемого друга. — Мы свернули у магазина в чей-то огород. Приехал его бывший! Эм, можешь помочь? Он сейчас поедет к нашему дому. Я не хочу с ним сталкиваться. Тэхён… тем более. Чонгук ответил коротко: «Ждите». И скинул. Тэхён психанул, подскочив и направившись в другую сторону. Чимин — за ним, крепко схватив за руку. Они уже говорили про Чонгука и его навязчивую помощь, и что больше не будут с ним связываться, но Чимин всё равно делает по-своему. Его позиция ясна: неважно, какими методами, но он добьётся хорошего исхода. Потому что, во-первых, Чонгук же и рассказывал ему про сообщение, что тот хочет увидеться, а во-вторых, Чонгук явно дал понять, что хочет загладить свою вину. Ну, так вот, пожалуйста… — Зачем?! Он тебе друг?! Или мне?! Зачем ты опять его позвал?! Чимин тоже злится и без споров даёт пощёчину, чтобы отрезвить. Пощёчина со всеми работает, и с Тэхёном тоже иногда нужно быть жёстким, чтобы держать в узде. — Да похуй! Он всё равно приедет и сам со всем разберётся! Какая разница, кто он тебе?! Да никто он! Просто, блять, мужик, который готов помочь! И я буду ему звонить, если у тебя проблемы! Хоть тресни! — Ты не понимаешь?! Не понимаешь?! Я жалок! И мои проблемы тоже! Он меня отшил, как я могу просить его?! Тэхён снова подрывается, убегает, не глядя куда, преодолевает ухабистую тропу между огородами, вскоре оказавшись на другой улице. Чимин не успел его цапнуть. Зато успел Чонгук. Он ехал по этой дороге и быстро сориентировался (и, стоит заметить, быстро сорвался), выскочив из машины и силой удерживая ревущего Тэхёна, прижимая к себе. Хочется отметить, что тот и не сопротивлялся дольше двух секунд, а поддался слабости — обнял, утыкаясь ему в плечо. Чимин остыл, так как всё, что Тэхёну было надо, к нему уже пришло. Он тихо прошёл мимо них, забравшись в машину. Пусть поговорят с глазу на глаз. Он не ошибся. Была нужна именно эта помощь. — Я здесь… Всё будет хорошо. «Чего ты боишься? Ты же не один, я здесь», защищая его от ночных кошмаров. «Не плачь, я здесь», защищая от волка. И сейчас защищает. Это вроде как входит в привычку?.. Тэхён его крепко обнимает, и это спасает. Чимин так не сможет, и дело не в том, что он с виду хиленький или не внушает доверия, — он, вообще-то, лучший друг и самый проверенный — а в том, что иметь такое влияние может только один человек. И так уж получилось, что это не Чимин. Тэхён впервые почувствовал себя по-настоящему защищённым, когда его, предварительно расшибив лоб, взяли на руки, вынося из ненавистной бани. И с тех пор уже никто не может так же. Это какая-то напасть… Но не выходит оттолкнуть. Тэхён неосознанно тянется. — Вот что ты плачешь? — Техника успокоения, как всегда, излишне жестка. — Мне плохо… — дрожащим голосом. Тэхён бы и не хотел так раскисать, но эмоции взяли верх. Опять. — Жалко себя… — И это абсолютно правильно. Тэхёну плохо, потому что его захлестнули воспоминания о том, как ему причинили самую большую боль. И кого ещё жалеть, если не себя? Вот только бы не путать, по какому поводу истерика, и кому посвящены эти слёзы. Жалеть себя — это нормально. И плакать по себе. Три года насмарку, по итогу — разбитое сердце, заниженная самооценка и куча комплексов. Чонгук соврёт, если не признается, что такие слёзы тоже его находили, пусть этого никто и не видел. — Напомни мне. Я тебе говорил, что ты неженка? — Чонгук улыбнулся, щёлкнув его по носу, отчего и Тэхён просиял, опустив голову, подавив улыбку. — Неженка — это яблочное пюре, а я — чувствительный, — кротко. Но зато как! Это было бы мило, если бы не так грустно. — А-а… — Чонгук хмыкнул, открывая Тэхёну заднюю дверь. Чимин, конечно, не глухой и по воле случая подслушал, поэтому с вопросительной бровью встретил друга. Тут нечего пояснять. У них всё сложно… Доехать до дома — дело пяти секунд. Тэхён отвернулся к окну, чтобы ничего не видеть и желательно не слышать. Чимин же пялился на обстановку: бабка с дедом стояли за оградой, а возле дома — ненавистная машина и сам козёл, ругающийся с бабушкой, которая припасла для него ряд забористых оборотов. А их колхозник с полуулыбкой глянул на Чимина (они вроде как сблизились?), доставая ружьё из-под кресла. Его он специально прихватил — сюрприз, так сказать. Наглядный пример, как спроваживать предателей. — Воу, стопэ… — Чимин, вообще-то, любит экшн, но не в реальности и не с деревенской версией Стейтема. Чонгук качнул головой, типа у него всё под контролем, покинув машину. Если бы можно было кинуть глазные яблоки в кусты и занять место с лучшим обзором, Чимин бы так и сделал. Но лишь навострил уши, опустив стекло. Любопытство сжирало изнутри. Чего же учудит? Чонгук говорил мало, зато грубо и много отвечал бывший. Бабушка и дед стояли в обороне дома; Чонгук на пальцах объяснял, что такое хорошо, что такое плохо, и как уйти из жизни тех, кого он не достоин. Когда мужик не внемлил речи, Чонгук с «доброжелательной» улыбкой снял ружьё с предохранителя (все поверили — сложно не поверить, когда один человек направляет оружие на другого), объясняя уже по-другому, обещая на счёт «три» отстрелить упитанного зайца. Бабушка схватилась за сердце, Чимин высунулся вперёд, выпучив глаза из орбит — и в кусты не надо закидывать, а Тэхён выскочил из машины, схватив за руку Лешего, который, кажись, окончательно выжил из ума. Это не то, чего он хотел! — Чонгук! Он того не стоит! Ты сдурел?! Золотые слова. Ведь сам всё понимает — вот тот упитанный заяц ничего не стоит. Однако, отсчёт пошёл, какие шутки? Тэхён даже не посмотрел на бывшего. Вот это страсти-мордасти! Всей деревне почва для новых невообразимых сплетен. Городской денди собачится, с громким хлопком закрывая дверь, послав их всех в далёкие дали и с психом уезжая вон. Хочется верить, что навсегда. Он никому не запомнился, он никому не нужен. Без имени и без лица — человек из прошлого. Пусть там и остаётся. Тэхён шокированно восклицает, отбирая у Чонгука ружьё и читая ему нотацию, что он же отец, у него же семья — о чём он вообще думал, как мог рискнуть испортить свою жизнь из-за какого-то отброса? Возможно, на эмоциях у него опять брызнули слёзы, потому что для него это было сильно. Чонгук всё это время не терял улыбку. Может, ему чуточку весело, что Тэхён — наивная душа и побежал спасать его от «ошибки»? Да, именно — ему немного весело. Вообще-то, это он — олицетворение здравого смысла. …Чимин откинулся на спинку сиденья, раскрыв рот в изумлении, всё вмиг разгадав. Неожиданно дало в голову, и стало всё ясно! Гадалка не врала! Есть первый валет — он только что с позором покинул эту местность. Есть второй валет — тот покинул поле (боя) с избитым лицом. А есть деревня, вот эта. Все местные знают, что тут только один замок. Там живут фермерские короли. С одним из них Тэхён тесно связался и сейчас стоит рядом — переживает, любит, прощает, ругается. Ещё не знает правды. Ещё не верит в судьбу. Чонгук? Да, он всё так же улыбается. Есть разница, когда ты защищаешь, и когда защищают тебя. Вот только Тэхён думал о другом человеке и лил слёзы, а теперь ему нет до него никакого дела. Приоритеты расставлены. Значит есть, чему улыбаться?.. Патронник изначально был пуст.