After the Rain (После дождя)

Мир живых. Япония. На пути в Каракуру. 18:57 Хисане нравится рисовать в свободное время. Она сейчас в поезде, на пути в Каракуру. О своем возможном увольнении она старается не думать – вряд ли ее станут увольнять, кто тогда ее заменит? Человека более ответственного и неконфликтного, при этом умеющего выходить из любой сложной ситуации и пресекать любой конфликт на корню, не так-то легко. Более того, человек, который искренне следит за помещением, за всеми документами и сроками, большая ценность в галерее современного искусства. Они ведь непросто какая-то обыденная галерея – они умеют удивлять. Для привлечения посетителей мало просто сделать рекламу в социальных сетях или раздать листовки на улице – нужно что-то грандиозное. Хисана знала, что такое выставочная деятельность, знала, как выгоднее преподнести экспонат. Необычные украшения и скульптуры, те же картины, можно представить не только за стеклом в обычной белой комнате, можно сделать это в черной комнате, и выгодно подать свет на экспонаты. Таким образом экспозиция заиграет новыми красками. Хисана знала, что ее не уволят. Но давать интервью всё равно придется. Ее это немного смущало. Мерный стук, что всегда слышен в поезде, укачивал и успокаивал лучше любого вина. Но спать не хотелось – она выспалась и выпила кофе. Перед ней лежал ее блокнот – большой с твердыми листами формата А4, для рисования. Она купила его несколько недель назад, но в нем уже были пять или шесть рисунков – она никогда их не считала. С очередного листа на нее смотрел тот самый мужчина, имени которого она не помнила. Темноволосый, спокойный, задумчивый. В глазах его – она знала – был азарт, где-то там, глубоко и далеко, в детстве. Жаль, она не была достаточно хорошим художником, чтобы изобразить это на рисунке. Хисана долго смотрела на него. Поезд резко ушел вправо – она даже наклонилась от неожиданности и чуть не упала на свои вещи, неаккуратно брошенные на соседнее с ней сидение. Повезло, что рядом никого не было. Поезд был вечерним, даже странно, что никого нет, обычно из Токио многие едут домой с работы на электричках. Красивый мужчина. Он очень сильный, не смотря на то, что такой стройный и изящный, словно какой-то дворянин из XVIII века. Он вежливый, в глубине души очень добрый, решительный, непослушный и непокорный. Он умен, начитан. С ним приятно поговорить, и даже если ты чего-то не знаешь, он не будет в этом упрекать, а вежливо сменит тему разговора. Хисана закрыла глаза. Кто же ты такой, таинственный незнакомец из снов? Актер из какого-нибудь театра? Она их немало посетила. Может, актер из дорам или фильмов? Возможно – Хисана не смотрит отечественное кино, она любит американские и европейские фильмы, но, вообще-то, предпочтение отдает книгам и аниме. Поезд вновь поворачивает и Хисана забывается под его мерный стук, закрывает глаза и даже, казалось бы, засыпает. Дома у тети Юки всегда тепло – она не терпит холода, у нее всегда стоит обогреватель. Но сейчас только сентябрь, сейчас он не требуется. Юми, мать Хисаны, встречает ее унылым приветствием и открывает окно. Она курит. Юки уже устала делать замечания своей непутевой сестре. Пусть курит, только б не трогала никого. Юки не замужем. Как может быть замужем женщина, предпочитающая отношения с женщинами? Хисана знает, у ее тети есть гражданская жена – гражданская, потому что в Японии закон, разрешающий юридическую регистрацию подобного однополого брака, отсутствует, однако обществом подобные контакты не порицаются. В цивилизованном обществе не должно быть места глупым предрассудкам, рожденным на почве шовинизма, нацизма, расизма, гомофобии и других страшных слов. В идеале. В реальности Юки свои отношения с Майей не афиширует. Майя – странное, однако, имя. Она не японка – приезжая иностранка откуда-то из востока России. Училась во Владивостоке, потом переехала. Майя казалась Хисане очень умной женщиной. Она была скована, немногословна, крайне молчалива и скупа на эмоции – Хисана не знала, связывать ли это поведение с тем фактом, что русские, вроде как, с севера, им не свойственна эмоциональность, как южанам. Но Майя была родом из восточной части России. Тем более, в узком семейном кругу, теплыми вечерами, она позволяла себе смеяться и улыбаться – у нее был потрясающе красивый голос. Хисане всегда нравилось слышать, как эта женщина поет на иностранном языке. Это было так… необычно и здорово. Юки и Майя были совсем непохожи друг на друга. Первая – худощавая брюнетка с темно-карими глазами, вторая – пышная высокая блондинка с бледной-бледной кожей, голубыми глазами и миндалевидным разрезом глаз. Майя, хоть и была вежлива, терпеть бы сестру своей гражданской жены не стала – вышвырнула б сигарету вместе с ней на улицу. Юки, наверное, тоже об этом подумала – тень грусти отпечаталась на ее посеревшем от усталости лице. Но Майи здесь не было – она работала переводчицей, в данный момент она находилась в Москве, на какой-то конференции, и должна была вернуться лишь через два дня. Хисана устало вздохнула. Хорошо хоть, ее мать не додумалась притащить сюда своего нового любовника… или кем он там был? Мужем? Ее мать не обременяла себя узами брак – зачем тратить время и деньги на заведомо провальные отношения? - Ты такая грустная, - заметила Юки посреди приготовления ужина. Рис готовился в кастрюле на газовой плите, а сама Юки тем временем занималась гарниром. Хисана резала овощи на салат. Она, вообще-то, хотела приготовить итальянскую пасту на ужин сегодня – она любила европейскую еду. Разнообразие, в конце концов, традиционная пища ей наскучила. В конце концов, что такого в том, чтобы в век модернизации позволить себе питаться кухней других стран, если хочется и есть возможность? Но Юки любила традиционную пищу. Спорить с ней Хисана не стала. - Проблемы на работе, - Хисана улыбнулась, - не бери в голову, хорошо? - Тебя уволили, - констатировала сестра Юки, выдыхая сигаретный дым в окно. - Вовсе нет. - Да, уволили. - Говорю тебе, нет, - более уверенно, с нажимом в голосе, повторила Хисана. - Вот как? Что тогда? - Просто отстранили на время, - беззаботно отозвалась Хисана. - Временно уволили. - Думай, как хочешь. Не вижу проблемы. - Я вижу. Нельзя жить так, как ты. Тебя скоро уволят, а у тебя даже нет денег на оплату того гадюшника, в котором ты обитаешь. Мазней своей ты себя не прокормишь. И почему я должна объяснять тебе столь обыденные вещи? – она вновь затянулась. - Я не столько художник, сколько организатор, - вежливо уточнила Хисана, ничуть не обидевшись на высказанные в ее адрес претензии, - если ты вдруг забыла. Ах, да, чтобы что-то забыть, нужно это что-то знать, а ты даже не знала. Ты обо мне ничего не знаешь, кроме моего имени и возраста. Хотя с последним я, право, должно быть погорячилась. Бьюсь об заклад, ты не помнишь, когда у меня день рождения и сколько мне исполняется, поскольку в этот самый день, двадцать с лишним лет назад, ты была пьяна. Знаешь, я даже удивлена, как это я родилась здоровой у человека, кто вел беспорядочный образ жизни, постоянно находился в запое и под действием различных наркотических препаратов сомнительного происхождения. - Все сказала? – прервала ее Юми. - Пожалуй, - улыбнулась Хисана самой вежливой своей улыбкой, по-прежнему не повышая голоса. Будто о погоде говорила. - К чему я это все. Тебе пора подумать о своем будущем! - Вот как? – удивилась Хисана, - ну-ка, предложи что-нибудь. - По-моему очевидно, что тебе пора искать… - Новую работу? – вдруг спросила Юки. - Мужика, - парировала ее сестра, затушив сигарету о пепельницу. - О, - Хисана поднялась со стула, - я даже не разочарована, думаю, в глубине души я была готова к очередной глупости, учитывая тот факт, что только их ты по жизни и говоришь обычно. - Не ерничай! – возмутилась Юми, - знаешь, я ведь неплохо устроилась в жизни, несмотря на свою молодость, которую ты мне припоминаешь! - То есть, - Хисана отложила нож и развернулась лицом к матери, - ты считаешь, что продавать свое тело за деньги, которые ты получаешь от любовников, которых, к слову, меняешь, как перчатки, это нормально? Неплохо виснуть на шее у мужчин и быть от них зависимой, от малознакомых мужчин, поскольку тебе, похоже, всё равно, к кому прыгать в постель, лишь бы платили. Не могу тебя осуждать, но и согласиться с тобой не могу. Ибо я не считаю нормой жить на попечении мужчины, о которых ты ровным счетом знаешь не больше, чем имя и номер счета в банке. - Ты мне еще мораль почитай! - Даже не думала. Может, последуешь своему совету, и не будешь навязывать свой образ жизни мне? Или, быть может, ты хочешь, чтобы я взяла с тебя пример? – деловито поинтересовалась девушка. - Я лишь даю тебе советы! Вникать им или нет – твое дело! - О, вот как? Посоветуешь наркопритон какой-нибудь в Токио? - ХИСАНА! - В чем дело? – она мило улыбнулась, все еще не повышая голоса, продолжая общаться спокойным и вежливым тоном, - ты же сама сказала, что это только совет. Я не собираюсь туда идти, мне просто интересно, бывала ли ты в наркопритоне в Токио. Знаешь, для истории. Если у меня вдруг будут дети, и они спросят у меня о моих невероятных приключениях в молодости, я с унылым видом скажу, что в моей-то жизни их не было, но вот бабушка Юми сумела отличиться, она ведь объездила все наркопритоны Каракуры и в Токио побывала. Мораль – не будьте, как бабушка Юми. -ХИСАНА!!! - Просто не лезь в мою вагину, договорились? – холодно осведомилась Хисана и вернулась к своему занятию – нарезанию овощей. Слушать нотации от Юми она не любила. В основном, потому что они были беспочвенны и откровенно говоря смешны. Ну как можно серьезно воспринимать женщину как мать, которая родила в семнадцать по наставлению религиозных родителей, которые просто запретили ей делать аборт? Хисана в каком-то смысле понимала свою мать, ведь она не была готова к ребенку. Она не требовала от Юми материнской любви и заботы, не упрекала ее в этом, она просто не хотела выслушивать смешные упреки в свой адрес. Она не терпела любого вмешательства в свою личную жизнь. На веранде было темно вечером. Хисана зажигала там свет и подолгу сидела, глядя на сад, которым занималась тетя Юки. В такие моменты можно было порисовать. Сейчас она бы с удовольствием изобразила того незнакомца из своих снов. Хисана не взяла с собой акварель – забыла. У нее были только карандаши. Графика ей никогда особо не давалась, но альтернативы не было, так что выбирать не приходилось. Лампочка на веранде перегорела, так что Хисана в тусклом свете фонарика могла наблюдать лишь свою завершенную картину, нарисованную в электричке. - Красивый мужчина, - Юки плавно опустилась рядом с племянницей, поставив две большие кружки чая на деревянную поверхность веранды. – Твой знакомый? - Нет. Не знаю. – Хисана тяжело вздохнула, - мне кажется, я знаю его. Знала… но… я понятия не имею, где могла его видеть. Даже имени не знаю. Он мне часто снится. Он и другие люди. Двадцать шесть незнакомцев. Или двадцать семь, надо будет пересчитать их, я уже не помню. Будто другая жизнь. Отголоски. Совсем я умом тронулась. - Ну что ты, сны это проекция нашего подсознания. Но человеческий мозг до сих пор не изучен даже наполовину, возможности нашего мозга уникальны и безграничны. Я, как человек, верующий в перерождения, вполне допускаю мысль, что ты могла видеть этого мужчину в прошлой жизни. Более того, если ты так часто его рисуешь, возможно, вы были близки. - Чушь, - по-доброму усмехнулась Хисана, - жизнь после смерти – это ненаучно и не доказано. И потом, ты же знаешь, я – атеистка. Я не верю в бога, перерождения и прочую чушь. Человек рождается, у него есть энергия, которая поддерживает жизнь в его теле, но после смерти энергия просто переходит. В космос или еще куда, не знаю. Но жизнь после смерти? Это уже что-то запредельно невразумительное. - Почему же? - Ну… если мы все перерождаемся, как появляются новые души? Как появилась самая первая душа? Почему нас так много? Если каждый рожденный ребенок в мире – это новая душа, значит душ, по идее, очень и очень много за всю историю-то накопилось, где они все? А если нет, и каждый рожденный ребенок в мире – душа, перерожденная, почему перестали рождаться новые души? Был же период, когда рождались только новые души. Когда он закончился? Почему это случилось? Все это – ненаучная глупость, не имеющая ничего общего с реальностью. Мир мертвых люди придумали лишь для того, чтобы успокоить своих рабов и самих себя, что вот после смерти, не переживайте, вашим обидчикам еще воздастся. Но не царям/королям/князьям/императорам, ведь они же боги. А то, что эти самые «боги» вели себя как, извиняюсь за мой французский, скоты, никого не волнует. Говорю же, все это – просто глупость. - Ну, не будь так категорична, если не знаешь ответов. - Их никто не знает, - Хисана попробовала свой чай – с мятой, как она любит. Она улыбнулась. - А вдруг ты встретишь этого мужчину? Или кого-то их тех, кого рисуешь? - Спрошу их, не снимались ли они в рекламе/дораме/кино и т.д. - А если нет? - А если нет, значит, я просто встретила их где-то на улице. Мне слабо представляется тот факт, что я могу кого-то из них встретить. Уже поздно, давайте будем ложиться, пока моя… мама не пришла читать нам нотации. Жаль Майи нет рядом. Я бы с удовольствием послушала, как твоя жена поставит Юми на место. Хисана уснула довольно быстро. Ей вновь снился темноволосый молчаливый незнакомец.