Everyday — I try and I try and I try — But everybody wants to put me down They say I'm goin' crazy
— Тебе не надоела эта песня? — Бен нервно постукивал пальцами по обшивке двери автомобиля.They say I got a lot of water in my brain Got no common sense I got nobody left to believe Yeah — yeah yeah yeah
— Нет, а что не так? — Джо на секунду отвлекся от дороги и коротко взглянул на друга, приопустив голову, чтобы видеть его не через линзы очков. Харди пожал плечами и отвернулся к окну всем телом. Они медленно двигались по вечернему Нью-Йорку. С неба опускалась тяжелая темнота, но она не пугала — город был под надежной защитой неоновых огней. Ладони Маццелло отбивали ритм на мягком покрытии руля, его голова покачивалась из стороны в сторону в такт музыке, а губы бесшумно произносили слова, которые врезались в лоб словно пули, искажали обычное восприятие самого себя — добродушного клоуна. Эта песня стала его гимном, и каждый ее звук причинял острую боль, бил между лопаток, заставлял опускаться все ниже и ниже.Got no feel, I got no rhythm I just keep losing my beat
Падать на колени, умолять остановиться, только бы больше не драть глотку в попытках заглушить собственный внутренний крик.I'm ok, I'm alright Ain't gonna face no defeat
Машина остановилась у пронзающей небо многоэтажки, наполовину скрытой низкими облаками. Открылась дверь, впустив в салон холодный осенний воздух с примесью едкого дыма. — Спасибо, что подбросил, — сухо обронил Бен, не протянув руки для прощания. — Увидимся, — он качнул расслабленной ладонью и захлопнул дверь. Исчез в доме, даже не обернувшись. «А чего ты ждал?» — сам себя упрекнул Маццелло, глубоко вздохнул, поставил песню на повтор и нажал на газ. Шумиха вокруг «Рапсодии» постепенно утихала, внимание общественности все больше привлекали предстоящие перезапуски любимых с детства мультфильмов. К Джо все меньше приставали на улицах, все реже звали на вечеринки, а количество подписчиков в социальных сетях не менялось. Еще пару месяцев, думал Джозеф, и о них забудут. Еще пару месяцев, и фильм отправится на свое почетное место в списке «Лучших фильмов прошлого года», а актеров будут узнавать уже в новых проектах, которые едва ли сравнятся с масштабами истории о великих музыкантах. Второй «Рапсодии» не будет, а если и будет, то уже не с ними. Мысли об этом, как и о том, что с так крепко въевшейся в тело и душу Маццелло ролью Джона Дикона когда-то все же придется расстаться, вгоняли актера в ступор. Он смотрел в зеркало, но больше не видел в нем самого не себя. Не узнавал.Can barely stand on my feet Take a look in the mirror and cry
Масла в огонь подливали постоянные «игры в любовь» между членами каста. Всё это — публичное порно с Беном, показная ревность к Гвилиму, Картонка — настолько вошли в привычку, что жить дальше без ответов Харди в Инстаграм и фанатских воплей казалось невозможным. Словно вся жизнь вдруг разломилась на до и после. Сплошные кавычки, сплошные наигранные эмоции, сплошные пластиковые улыбки — всё это настолько насточертело Джозефу, что хотелось спрятаться от всего мира в четырех стенах и молчать наедине с самим собой. Вот только кто это такой? Кто-то потерявшийся между Джоном Диконом и глупым весельчаком, кто-то забывший, что есть реальная жизнь за пределами объектива, съемочной площадки и вдалеке от вечеринок, журналистов и их однотипных вопросов о роли, личной жизни, взаимоотношениях с коллегами. Кто-то, кто не понимает, реальны ли его чувства. Кровать стала островом посреди океана. Картонный Бен пилил мужчину из угла комнаты отсутствующим взглядом. Застывший момент совершенства. Идеальный человек в идеальном костюме с идеальной улыбкой пялился на Джозефа в темноте комнаты. Его лицо ловило блики света с улицы. Глянцевое покрытие отражало их яркими пятнами и снова погружалось во мрак. Но Джо чувствовал его, а проигрыватель всё мусолил пластинку, и казалось, будто игла скоро сотрётся о старый винил.Find me somebody to love Can anybody find me somebody to love?
Тяжелые мысли елозили в голове. Они звучали чужим голосом — мягким, но с легкой хрипотцой. Джо знает этот голос. «Спасибо, что подбросил», — белоснежному ангелу достаточно сказать лишь три слова, чтобы уничтожить все стены. Влюбляться, когда давно пора иметь крепкую семью, — тяжело. Впервые влюбляться в мужчину, всю жизнь будучи убежденным натуралом, — тяжело вдвойне. Маццелло хотел верить, что это лишь игры разума, последствия вечных шуток. Он лишь вжился в роль, не более, думал Джо. Думал он, но голос в голове повторял снова и снова одно только: «Увидимся», а песня давно закончилась, игла поднялась, и проигрыватель бесшумно крутил пластинку, но слова продолжали биться о грудь изнутри.