Три слова

Через несколько секунд после отправки сообщения Джо горько пожалел о своем спонтанном, навеянным всплеском эмоций, импульсе. Он редко бывал наедине с Гвилимом, и в такие моменты они, как правило, посещали мероприятия и мало общались между собой. Предстоящий день внушал актеру ужас, и полбеды, если бы отношения между ними оставались прежней температуры. От волнения Джозеф так и не смог уснуть: лежал на животе и слушал сбившееся с ритма сердце, выламывающее рёбра, а вместе с ними и кровать под мужчиной. С рассветом он подорвался с места и, не зная, чем себя занять, стал вертеться перед зеркалом, подбирая одежду и перекладывая заметно отросшие волосы с одной стороны на другую, затем недовольно цокая и возвращая непослушный чуп на свое место. Американец измерил шагами комнату, несколько раз застелил и расстелил кровать, поболтал с уборщицей, и всё равно оставалось до ужаса много времени. Он даже побрился так, что щеки онемели от редкой для них гладкости, и сразу это решение вышло ему боком: таким образом он не выглядел с самых съемок, и теперь вместе с образом Дики в памяти всплывали одна за одной картинки лучших месяцев его жизни. Ли позвонил после завтрака. Друзья обменялись неловкими любезностями, Джо назвал адрес отеля, и всего через полчаса ко входу подъехал блестящий черный автомобиль известной немецкой марки. Гвилим вышел из машины, обошел ее сзади (он иногда шутливо отмечал, что есть такая примета, только вот саму примету никогда не озвучивал) и оперся бедром о пассажирскую дверь. Джо видел его из окна вестибюля: высокий, одетый в белоснежную расстегнутую на одну пуговицу воротника рубашку, темное спускающееся до колен пальто и идеально облегающие сильные ноги брюки. Мужчина держал руки сложенными на груди, отражал редкие лучи солнца серебряными часами, постукивал по ажурной плитке носком начищенных до сияния туфель. Ему даже не приходилось стараться, чтобы быть крайней точкой понятия прекрасного. Можно сказать, с него прекрасное начиналось и им же заканчивалось. — Здравствуй, Джо, — только завидев товарища, Ли оттолкнулся от машины и подался ему навстречу, в этот раз ограничившись крепким рукопожатием. Он улыбался — ласково, не стыдясь показать чувств. Он всегда улыбался Джо именно так, только вот Маццелло заметил это только сейчас. Гвил открыл дверь и жестом пригласил друга в машину. — Что именно ты хочешь купить? За рулем он выглядел донельзя уместно. Джо даже мельком подумал, что если бы мужчина не сделал карьеру актера, мог бы развозить представителей власти в шикарных тонированных Мерседесах. — Я совсем не знаю Руфуса, — виновато признался Маццелло. — А ты? Джозеф не мог перестать смотреть на друга: его длинные красивые пальцы мягко касались податливого руля, вели по черной коже жёсткими подушечками, изгибались в круговых движениях на поворотах, суставы в запястьях подрагивали, выдавая рельефное русло вен, сосредоточенное лицо, глубокие глаза словно поглощали улицу впереди. Джо наблюдал за городом не в окно, а через отражение в этих глазах. — Кое-какое оборудование для домашней студии, — Ли пожал широкими плечами. — Тяжело удивить человека из семьи Тэйлоров, — он коротко хриповато посмеялся и быстро облизнул уголок губ. Маццелло сделал глубокий вдох и отвёл взгляд: жаль, волосы не могли скрыть покрасневшие кончики ушей. — Ему нравятся ножи, насколько я знаю, — Гвил не отвлекался от дороги, потому вряд ли чувствовал смущение друга. — Активный отдых в принципе, — поправил он сам себя. — На Хай Холборн есть один магазин, — немного подумав, Ли завернул на узкую улочку, проехал по ней пару сотен метров и круто вывернул на широкий проспект. Джо был согласен ехать хоть на другой конец Англии. Утренняя нервозность выветрилась, и он стал чувствовать себя на удивление комфортно. Гвил не глядя что-то нажимал на сенсорной панели, затем заиграла музыка. — Это же твоя любимая песня? Раньше с самых первых нот той самой песни по спине Маццелло ползли неприятные мурашки. Чем чаще он ее слушал, тем больше боли она приносила, но там, в машине Гвилима, она вдруг обрела новый смысл. Джозеф впервые взглянул на слова не как на молитву одиночки, а как на проблеск надежды — у каждого должен быть кто-то, чтобы любить. «Выходит, у меня он есть?» — подумал Джо, снова украдкой взглянул на друга и тут же осёкся, тряхнул головой и опять задумался о тексте песни. Они ехали недолго, но за это время американец успел подумать о любых возможных исходах. Независимо от его выбора, кому-то будет больно — так он думал раньше. Однако, выбери он Гвила, что будет чувствовать Бен? Ведь всё, что он делает — всем своим видом показывает безразличие. Даже тогда в кофейне, услышав признание Ли, Харди не выказал никакой реакции, ни один мускул на его лице не дрогнул. Так кому же в итоге будет больно от этого выбора: Бену или самому Джо? Вход в магазин «Котсвол» располагался на углу шестиэтажного старинного здания, мало отличающегося от типичных лондонских построек. Внимание Маццелло больше привлекал полностью черный фасад первого этажа сооружения через дорогу. — Раньше было кафе, — заметив изучающий взгляд друга, произнес Гвил, наклонившись к его уху. — Закрыли, к сожалению. Джо от неожиданности подпрыгнул на месте, засуетился, скрывая заалевшее лицо, и широкими шагами направился к нужной двери. Просторный светлый магазин собрал в себе всё разнообразие любых товаров для спорта и туризма. Джо редко бывал в подобных местах, поскольку активным отдыхом увлекался мало, потому он жадно рассматривал прилавки, загоревшись внезапным желанием заняться скалолазанием или горнолыжным спортом. Ли слегка подтолкнул его и, не дождавшись реакции, мягко взял под локоть и повел вглубь магазина. — В последнее время с холодным оружием в Лондоне сложно, — объяснял он, продолжая держать руку смущенного и растерянного товарища. — Но метательные ножи, думаю, найдутся. Джозеф краем глаза осматривал стеллажи: одежда, всевозможные крючки, лыжи, шлемы — всё, что только можно было представить при словах «активный отдых». Наконец они остановились, и взгляд Маццелло привлекла застекленная витрина. На слегка наклоненных полках красовались кожаные и замшевые чехлы с различными ножами для метания. Джо не очень разбирался в холодном оружии, и его глаза неуверенно прыгали с одного набора на другой. Тут были и простые, выполненные в классическом стиле без лишних дополнений, и инкрустированные гравировкой, позолотой и прочим и прочим. Из всего, что Джозеф знал о сыне Тэйлора, особенно важной была информация о его невероятной схожести с отцом, который, в свою очередь, по своим же словам, был большим любителем собирать всё блестящее, что только попадалось ему под руки. — Как тебе эти? — Гвил, мирно стоявший позади, протянул руку через плечо Джо и указал на комплект из шести ножей, по форме напоминающих двуручный меч, с ручкой, отделанной черной матовой кожей, и едва заметной гравировкой в центре клинка. — Норвежская сталь, звучит солидно. Джо согласно кивнул — ножи и вправду выглядели серьезно, несмотря на свое предназначение и небольшой размер. — Если хочешь, можем поискать еще что-нибудь, — опустив голову так, чтобы видеть лицо Маццелло, продолжив нависать над ним, предложил Ли. — Да, — согласился американец и ловко вынырнул из-под длинной мускулистой руки, — нельзя же хватать первое, что в голову придёт. На самом же деле, обычно он так и делал. — Поторопись, нам нужно будет выехать около пяти, чтобы успеть вовремя. Джозеф замер на месте. Он и думать забыл, что поездка к Тэйлорам была назначена на этот день. Он взглянул на экран телефона, чтобы убедиться — и впрямь, восьмое марта. Паника наступила на обе ноги и загребла в злобные объятия, предупредив любые попытки сдвинуться с места. Друзья еще немного побродили по магазину, когда Гвилиму всё же удалось успокоить взбушевавшегося американца, сходили в соседние магазины иного профиля, но в итоге вернулись назад к первому выбранному комплекту. Консультант предложил подержать один из ножей в руках, на что Джо охотно согласился. Неожиданно легкий, клинок прекрасно сидел в руке. — Благодаря своей форме, — с умным видом, перекатываясь с пятки на носки, загундел консультант, — а также весу, он летит довольно устойчиво, а также не перегружает запястий. Определившись с выбором, Джо вздохнул от облегчения. Оставалась самая сложная часть — подготовиться к встрече с Тэйлорами и Беном одновременно. Пока Гвил отвлекся на телефонный разговор, Джозеф оплатил покупку. Он и сам удивился тому, с каким мужеством смог противостоять внезапному желанию купить для себя что-то, чем он вряд ли будет пользоваться, но на что с удовольствием смотрел бы, проходя мимо полки для сувениров. — Заедем в твой отель? — спросил Ли, усаживаясь за руль. — Просто я подумал, — мужчина пристегнул ремень и прежде, чем завел автомобиль, слегка развернулся к Джо. — Будет удобнее, если мы потом поедем сразу ко мне. Ну знаешь, чтобы не возвращаться несколько раз. Поднявшийся к горлу Маццелло комок волнения перекрыл дыхание. Не заметить напористость друга было тяжело, но американец и не думал, что она вдруг станет такой неприкрыто-очевидной. — Конечно, — слегка заикаясь, выдавил Джо и отвернулся к окну. На обратном пути он не смотрел на Гвила — тот не прекращал обсуждать предстоящую роль со своим агентом и не замечал изменений в поведении товарища. Близилось время обеда, но от одних мыслей о еде Маццелло становилось не по себе, что удивляло его самого: мужчине всегда было свойственно заедать стресс, а теперь же, уже несколько дней к ряду, приходилось силиться над собой ради перекуса. — Я не удивлен, — у входа в отель Гвил наконец положил трубку и обратился к нему. — Ты любишь подобные места, — пояснил британец, снова придерживая для друга дверь. Тот лишь пожал плечами и смущенно поприветствовал администратора, которая все так же проявляла абсолютное равнодушие к его персоне. Гвилима же она проводила заинтересованно, выстрелив в его спину искрой восхищения во взгляде больших глаз. Джо был бы рад почувствовать ревность, но его тревожило лишь чувство вины от того, что испытать ее он был не способен. Из головы никак не выходил ночной разговор с Харди. — За Беном заедем по дороге, — будто прочитав его мысли, откликнулся Ли. — Рами и Люси приедут немного раньше. Маццелло хотел возразить: «У меня дела, приеду на такси», но слова застряли прямо в самом верху глотки, и их не удавалось вытолкнуть наружу. Вся эта затея с каждой секундой привлекала всё меньше. Пока Джо переодевался в заранее подготовленный костюм, Ли, рассевшись в кресле у окна, наблюдал за его передвижениями. -Не паникуй ты так, у нас еще полно времени. Но Джо не слушал. Он суетился не столько от спешки, сколько от бьющей под колени тревогой, которая еще утром казалось бы отступила, но теперь вернулась с новой силой после своего обеденного перерыва. Мужчина накинул темную кожаную куртку на полосатую светлую рубашку, заправил один ее край в широкий ремень брюк, поправил прическу. Ладонь автоматически задержалась на гладкой щеке — Джо хотел только, чтобы щетина поскорее отросла вновь. — Так быстро, — удивился Гвилим, когда уже через несколько минут товарищ предстал перед ним полностью собранным. — Не особый любитель наряжаться, — посмеялся Джо и шаркнул по паркету подошвой замшевых туфель. Покидать отель Ли не торопился. В холле он вдруг поманил Джозефа в сторону ресторана, а у американца не было времени на ответ. Гвилим часто проявлял инициативу во всем, что они делали: решал, куда поехать, где и что есть. Возможно потому, что его природная собранность помогала ему заранее подготовить план. Будто мужчина, просыпаясь, видел в деталях весь только начинающийся день. Если же что-то препятствовало выполнению его задумок, впрочем, он не возражал. Так, с одной стороны педантичный представитель британской культуры, с другой он мог позволить себе легкий бунт, но никогда не был его инициатором. Раскованный шутник и тут же — мужчина в «пиджачке». Удивительно так же, как сильно менялись модели поведения Ли в зависимости от окружения и местности. Джо думалось даже, что из всего каста именно Гвил был лучшим в актерском мастерстве — так быстро он менял маски. За столом Гвилим почти не отвлекался от телефона, быстро печатая одно сообщение за другим. Когда же Джо поинтересовался, он лишь сухо бросил: «Работа» Перемены в настроениях коллеги Маццелло тоже не понимал, но считал это еще одной его привлекательной чертой. Ласковый и чувствительный, через мгновение британец становился отчуждённым и сосредоточенным, если дело касалось работы. Джо через силу справился с лёгким салатом и заторопил друга на выход. — Бен приедет ко мне сам, — сообщил Гвил прежде, чем сел в машину. — Какие-то дела. Маццелло не поверил ему, но от предположений воздержался. Наверное, опять встретил «кое-кого», злобно подумал Джо и внутри себя стукнул по воображаемому столу крепко сжатым кулаком: «Ублюдок!» — воскликнул маленький внутренний Джо в его голове. Квартира Ли полностью отражала его личность: все комнаты были выполнены в основном в холодных оттенках, всюду мягкая мебель, постеры к фильмам в строгих черных рамках висели в ряд на будто специально для них выбеленной стене. Он жил на предпоследнем этаже высотного здания, из панорамных окон гостиной открывался вид на старый Лондон, и Джо невольно залюбовался, игнорируя редкие высказывания друга позади. Он так же проигнорировал дверной звонок, звуки открытия и закрытия входной двери. Не смог проигнорировать только одно: — Привет, Джо, — и легкий толчок плечом о плечо. Кулак сжался в кармане брюк. «Какого хрена теперь ты такой дружелюбный?» — шипел маленький Джо, готовый перевернуть стол и забиться в угол, рыдая то ли от злости, то ли от обиды. — Привет, Бен, — не отвлекая взгляда от окна, вернее, теперь уже от полупрозрачного отражения блондина в нём, вернул Маццелло. По обыкновению облаченный в черное, Харди выглядел мрачнее тучи с опущенными уголками губ и взъерошенными, потускневшими в отблесках хмурого неба волосами. — Что за дела? — настолько равнодушно, насколько только мог быть по отношению к этому человеку, спросил Маццелло. Бен выпрямил спину и слегка улыбнулся, приблизившись на полшага и склонив голову, стараясь заглянуть в лицо товарища. — Отводил Фрэнки к Энди, — сквозь плохо скрываемые смешки протараторил парень. Издевательства над Джо, очевидно, приносили ему небывалое удовольствие. В конце концов, он прекратил сдерживаться, и ухмылка украсила его нахальное лицо. Стол полетел в заднюю стенку черепа. Джо буквально закипал желанием стереть мерзкую улыбочку с пухловатых маленьких губ одним сильным ударом, вложить в него все невысказанные чувства, с которыми только и хотелось что расстаться. Гвилим пресёк еще не начавшуюся перепалку и вытолкал парней наружу. Если подумать, он частенько появлялся словно изниоткуда и затыкал их рты, пока те не наговорили лишнего. Быть может, только благодаря этому дело еще не закончилось дракой. Машина через несколько минут молчаливой поездки наполнилась гулом напряжения, сильного настолько, что его можно было коснуться. Оно забиралось под одежду, щекотало грудь скользкими холодными прикосновениями, лезло в уши, стекало по шее. Все трое чувствовали это, но как разрядить обстановку, никто не знал. Ли включил музыку, приоткрыл окна, стремясь выпустить испарину злости, выбросить ее на улицу. Он напоминал: «Мы едем на праздник Тэйлоров, давайте без своих штучек», и его самого это злило — сбоку отчетливо виднелась вздутая на виске вена. Через полчаса тишины, Харди сдался и стал напевать себе под нос попсовый мотивчик с первой попавшейся радиостанции. Понаблюдав за этим несколько секунд, Джо непроизвольно задергался в такт, и уже в следующую минуту заднее сидение превратилось в концертную площадку: парни орали во все горло и, обнявшись как ни в чем не бывало, качались из стороны в сторону. — Спасибо, следующий! — друзья свалились в одну сторону, прижавшись друг к другу бёдрами. — Спасибо, следующий! Гвилим смотрел на них через зеркало заднего вида. Его лоб разгладился, в глазах сверкнул огонек, и вот он уже подхватил незатейливый мотив: — Спасибо, следующий!