Три слова

Джо неоднократно слышал о «замке» Тейлоров и примерно представлял, что могло ожидать его по приезде в Корнуолл. Однако даже будучи морально подготовленным, он не смог сдержать возгласа восхищения. Бен рассмеялся и хлопнул его по плечу. — Это Роджер, — сказал он и неуверенно ступил на ведущую к дому лестницу. После долгой — даже слишком — дороги его реакции на внешний мир слишком обострились. Друзья прибыли поздним вечером, несмотря на то, что выехали куда раньше запланированного времени. Джо ждал, что поездка в итоге окажется чересчур затянутой, наполненной нервозной тишиной, где каждый средотачивал бы в себе негативные настроения. Однако, всё прошло, к его большому удивлению, спокойно. Где-то на половине пути он поменялся местами с Гвилом и, пока парни дремали на заднем сидении, наслаждался видами возлюбленной страны, на большой скорости мчась по прямому гладкому шоссе. Когда парни поднялись к воротам, внутри основного здания уже горел свет; до них доносились звуки легкой музыки и слышались радостные голоса. Маццелло ощущал энергетику семейного уюта. Ему вспоминалось, с каким вожделением Роджер говорил о своих детях, показывал снимки и видеозаписи, и неописуемая гордость украшала пожилое лицо. Удивительно, как тот самый Роджер Тейлор, участник сумасшедших вечеринок, безумный авантюрист, трансформировался в заботливо любящего отца. Сравнить его отношению к детям можно было лишь с тем, как трепетно барабанщик относился к касту фильма — лучшего, что он видел, как он сам сказал как-то после первых смотров материала. Для Джо, потерявшего отца, такие моменты были по-настоящему бесценны, и пусть им овладевала тоска по родному человеку, он был безмерно счастлив иметь возможность стать частью этой семьи. Друзей встретил душный запах выпивки и закусок. Гости расположились в гостиной, заняв большие старомодные диваны и общаясь между собой легко и непринужденно. Рами и Люси, завидев товарищей, повскакивали со своих мест и привлекли всеобщее внимание на вновь прибывших. — Добро пожаловать, мои дорогие! — появившийся из ниоткуда Брайан сгрёб парней в охапку. Как и обычно, его лицо излучало вселенскую доброту и ласку, а седые пышные волосы, впитав в себя теплый свет ламп, возвращали его рассеянным сиянием, как от ангельского нимба. Роджер, до этого занятый бурным обсуждением в дальнем краю комнаты, через секунду оказался перед парнями и, широко улыбаясь, энергично жал их руки и увлекал в отцовские объятия. О нём говорили многое, но слишком редко упоминали его доброту и нежность. Музыкант интересовался делами гостей, их семьями, работой, и его слегка подкрученные усы трепетали от улыбок и громких искренних смешков. — Те самые! — воскликнул виновник торжества, появившись в сияющем пиджаке на голом торсе. Руфус в два шага преодолел расстояние между ними и, подобно отцу, стал приветствовать и дружески обнимать парней. Они не встречались ранее, но Джо вдруг почувствовал себя так, как чувствовал дома на Рождество или День благодарения. Бен слегка толкнул его вбок и протянул бокал с игриво шипящим шампанским. Только сейчас, в желтом свете старомодных люстр, когда Харди стоял прямо перед ним, Маццелло заметил, как сильно он похудел, как впали его щеки, и побледнела прекрасная сливочная кожа. Мужчина закусил губу, удерживая себя от комментариев, и принял напиток, осторожно улыбнувшись. Былое напряжение сменилось спокойствием и теплом, исходящим от окружающих людей. Все присутствующие — жёны, дети, близкие друзья — относились к касту как к старым товарищам, с интересом вслушиваясь в каждое слово, восхваляя их труд. Особенный ажиотаж царил вокруг Рами, и все прекрасно понимали его причину. Сколько бы человек не сказали это до него, Джозеф не уставал повторять, насколько хорошо Малек справился с ролью легенды. Только подумать — двенадцать лет назад, когда они только встретились, Рами был худощавым встревоженным пареньком, неуверенным в каждом шаге. Он постоянно переспрашивал детали сценария, обращался к Джо за советами. Однако спустя столько лет он стал оскароносным актером, известным на весь мир. Он заслужил это. Больше, чем кто бы то ни было. Расчувствовавшийся от своих мыслей и согретый градусом алкоголя, Маццелло опёрся о Малека и крепко приобнял его свободной рукой, уложил голову на нешироком плече и слушал мерные голоса людей вокруг. Брайан, собрав вокруг себя небольшой кружок слушателей, активно рассказывал забавные истории из молодости. Роджер изредка врывался, возмущенно вскидывая руки: «Да как ты смеешь!» Всё это напоминало, кто же на самом деле эти милые старички. В голове Маццелло никак не укладывалось: пару десятков лет назад они были молодыми, горячими, полными страсти и окруженными невероятной аурой. Похожие на полубогов, они покоряли всех своим талантом и красотой. Немногое изменилось — пыл Тейлора и добродушность Мэя остались прежними, но от одной только мысли, что это уже не те рок-звезды, которых мир знал раньше, к глазам подступали колючие слёзы. Они многое пережили, за их плечами история, которую четверо обычных парней написали кровью и потом на салфетках и оберточной бумаге. История, которая запала в миллионы сердец. История, которая спустя годы продолжает покорять тысячи людей по всему миру. Под размеренные разговоры опустевшие бокалы быстро сменялись наполненными. Постепенно их содержимое из шампанского превратилось в вино, а следом — и в более крепкие напитки. Опьянение настигало медленно, плавно опускаясь от потяжелевшей головы к ослабевающим ногам. Вечеринки в доме Тейлоров Джо представлял совсем иначе. Ему виделись пышные шумные праздники с грохочущей музыкой, световыми эффектами и толпами людей разных сортов. Та же домашняя обстановка, в какую они в итоге попали, вызывала лишь приятное удивление. Гости, пусть были и незнакомы ребятам из каста, относились к ним на равных. Очевидно, что все эти люди имели высокое положение в обществе и каждый из них наверняка был знаменит в какой-либо области. Джо плавно покачивался от одного обсуждения к другому, пару раз станцевал с незнакомой ему ранее женщиной на вид слегка старше его — она представилась Лорой и попросила обращаться к ней, если вдруг Джозеф решит перебраться в Лондон — ближе познакомился с детьми Роджера, которые оказались, все как один похожими на знаменитого родителя. Первую половину вечера, плавно перешедшего в ночь, он почти не контактировал с парнями: их почти сразу унесла от себя волна обсуждения. Гвил, закинув локоть на каминную полку, улыбался одной из дочерей Роджера — Тайгер Лили, а Бен, кажется, встревоженный, на повышенных тонах обсуждал что-то с Люси у панорамного окна, ведущего в знаменитый сад Тейлоров. Джо наблюдал за их перепалкой. Люси будто пыталась успокоить Бена, гладила его предплечье и заглядывала в глаза, собрав губы в бантик и улюлюкая. Харди же бился в припадке, крупно дрожа и то и дело прикладываясь к краю стакана. — Эй, Джо, — обеспокоенно поинтересовался Рами, когда Маццелло наконец закончил обходить гостиную и вернулся к нему, — ты как, парень? Маццелло выпрямился и тут же немного пошатнулся назад. — В порядке, — отозвался он, отвлёкшись от наблюдения, а когда вернул взгляд к окну, место, занимаемое Беном, пустовало, и только блестящее от чистоты стекло отражало расслабленных гостей и хозяев дома. — Что у вас с Беном? — не унимался Рами, подстраиваясь под глаза Джо, стараясь занять весь его взгляд. — И Гвилом, — немного подумав, добавил Малек. — Вы трое очень странно себя ведете в последнее время, — актер поставил стакан и сложил руки на груди. — Ты же знаешь, что можешь поделиться со мной? Маццелло неуверенно кивнул. Он знал, что место и время явно не подходили для подобных разговоров. Кроме того, он не был уверен, стоило ли вообще посвящать старого друга в свою проблему. Он всё искал глазами Бена, но того в комнате и след простыл. Отлучился в уборную? Отошёл для телефонного разговора? Или общается с какой-нибудь красавицей в тихом уголке? От последней мысли тело Джо скрутила ноющая боль. Как ответ на его вопросы, к нему подскочила улыбающаяся во все лицо Люси, меча большими глазами веселые искорки, словно не она только что обеспокоенно утешала чем-то расстроенного Бена и не на неё было направлено его раздражение. — О чем шепчетесь? — Бойнтон обвила шею Джо обеими руками. Его ноздри обожгло смесью запаха сладких цветочных духов и терпкого алкоголя, а порозовевшие щечки и кончик носа подруги подтверждали причину её увеселенного состояния. Маццелло шутливо подмигнул. — Да так, пытаюсь увести твоего парня. Бойнтон поцокала языком, покачала головой из стороны в сторону и слащаво пропела: — Тебе мало двоих? От этих слов в животе актера скрутился плотный узел. Мужчина вздрогнул, едва не согнувшись пополам, не зная, разразиться ему смехом или рыданиями. Ничего не ответив, он отстранился от девушки, аккуратно передав ее в руки Рами и, извинившись, отошел в сторону. У камина, где Гвилим беседовал с Лили, теперь стояла парочка незнакомых ему людей. Послонявшись из стороны в сторону и опустошив между тем еще пару стаканов, Джо занервничал: за всё это время он больше не видел ни Бена, ни Гвила. Куда они подевались, раздраженно думал Маццелло, когда его отвлек голос Руфуса. — Спасибо за ножи, — Тейлор-младший приподнял свой бокал. Его схожесть с отцом большая, чем у других детей — пугала. И дело было не столько даже во внешности: голос, жесты, мимика — всё говорило о том, что на самом деле этот мужчина не сын Роджера, а его молодая версия, путешествующая во времени. — Не за что, — Джо широко улыбнулся, — я рад, что угодил. Руфус, будто удовлетворенный ответом, склонил голову и коротко улыбнулся. Ничто в нём не выдавало возраста. Высокий, идеально сложенный парень, явно умеющий себя подать. — Твои друзья там собачатся на улице, — как бы невзначай сказал Руфус, опираясь бедром о высокую спинку дивана. — Вышел покурить и едва увернулся от ботинка, — парень рассмеялся, выпил и снова заговорил. — Вы, парни, чудо, — отчеканил он, изобразив на лице максимально серьезное выражение. Не успел Джо ответить, как Руфуса отвлекли, и он, не сказав больше ни слова — только легко махнув ладонью — переместился к столу, нырнув в компанию изрядно выпивших сестер, в чьи ряды каким-то образом уже затесалась еще более повеселевшая Люси. Маццелло медленно переместился к окну, у которого еще недавно Харди бился в истерике. В темноте сада две фигуры замерли друг напротив друга. Сперва Джо даже подумал, что это садовые украшения, но когда в руке одной из них вспыхнул огонек, до него дошло: вот где они были всё это время. — Прекращай, Бен, — Ли, непоколебимый, как скала, говорил тихо, почти полушепотом. — Ты не думаешь, что это не нам решать? Джозеф слегка приоткрыл задвижку и прижался ухом к образовавшейся щели, стараясь уловить каждый звук, исходящий снаружи, однако громкая музыка заглушала часть реплик, из-за чего разговор казался скомканным, как запись на рваной плёнке. — Чего ты хочешь от него? — алкоголь сильно изменил голос Бена. Он звучал вяло, неразборчиво, а акцент, ставший еще более явным, кромсал слова на части. Маццелло чувствовал неприятные уколы совести где-то в правом ухе. Пару дней назад он так же подслушивал их разговор, и ни к чему хорошему это в итоге не привело, но неведомая сила заставляла его стоять там и вслушиваться. Как назло, комната взорвалась громким смехом. Видимо, это Роджер сразил всех очередной шуткой. — Знаешь его, да? — зло зашипел Бен. Ноги Джо подкосило. Ему пришлось схватиться за раму, чтобы не рухнуть ничком. — Да что ты можешь знать! — Харди почти срывался на крик, точно опять играл роль Роджера. — Ты знаешь, почему он любит ту песню? — он распалялся всё больше и больше, говорил всё быстрее и быстрее, и каждое слово отрезало от Джо по куску плоти и кидало их в центр перепалки, как в клетку с голодными псами. — Знаешь, как он засыпает на диване под старые фильмы? Как думает, что в нём нет ничего особенного и как боится, что потеряет нас? — кажется, Харди почти плакал. Алкоголь за несколько секунд выветрился из его речи и, чеканя каждое слово, Бен делал большие паузы, либо ожидая реакции, либо глотая рвущиеся наружу крики. — Знаешь, как он мерзнет по ночам? — он заговорил тише. Его фигура осунулась, стала ниже на пару сантиметров, голос больше не скрывал дрожи. — Знаешь, как солнце отражается в зеленом пятне в его правом глазу? Гвилим молчал, медленно делая маленькие шаги назад. Заметив это, Джо опомнился и что есть мочи рванул в противоположную от окна сторону, рухнув прямо в руки незнакомого ему парня. — Вы в порядке? — кажется, это кто-то из группы Руфуса, но Джо не стал его рассматривать. — Извините, перебрал, — и отстранился, выискивая в толпе людей Люси, Рами или еще кого-то, за кого можно было бы зацепиться. «Это праздник, Джо, — ругал себя мужчина, — прекрати панику». Но паника не прекращалась. Боковое зрение зацепило скорбно вплывшего в комнату Гвила. Задвинув раму, мужчина тут же выпрямил спину и бодрым шагом направился к Брайану, радостно ворвавшись в беседу. — Вы только посмотрите, он и в жизни твоя копия! — захихикала какая-то женщина. Шли минуты, но Бен так и не заходил. Джо намеренно держался в стороне от друзей, стараясь привести мысли в порядок, но так или иначе возвращался к этому окну и разговору, что происходил всего в шаге от него. Быть может, не заметил, как он вошел, думал Джозеф. Я просто проверю, уговаривал он себя. В самом деле, отодвинув раму в сторону, мужчина заметил Харди присевшим на садовые качели у стены, склонившись к нервно подрагивающим коленям и сложив пальцы с зажатой в них сигаретой в такой крепкий замок, что нежная кожа костяшек просвечивала кости. Маццелло, оглянувшись и убедившись, что никто не смотрел в его сторону, медленно подошел, ступая на носках туфель, и присел на другой край качелей. Насколько хватало глаз раскидывался прекрасный сад. Еще не успевший зазеленеть, прийти в себя после долгой зимы, он завораживал голыми, только-только покрывающимися почками, широкими ветками фруктовых деревьев, различными скульптурами, вымощенными мелкой плиткой струящимися дорожками, сходящимися в центре у большого сухого фонтана. Видимо, летом этот фонтан наполнялись яркими букетами цветов. «Вода это слишком банально», — ответил бы Роджер. Джо не решался заговорить, а Бен, наверное, его и не заметил. Он делал одну затяжку за другой, продолжая смотреть вниз и что-то тихо причитать себе под нос. — Чего тебе? — наконец спросил Харди, не поднимая глаз. Он затушил сигарету о подошву ботинка и стал вертеть смятый фильтр между пальцев, упершись локтями в колени. — В доме жарко, — соврал Джо, думая: «Я волнуюсь за тебя, хочу знать, что с тобой не так» Бен шумно выдохнул и откинулся на спинку, слегка оттолкнувшись ногами и приведя качели в движение. — Я устал, Джо, — одними губами произнес Харди и прикрыл веки дрожащими пушистыми ресницами. «Я тоже устал», — мысленно ответил Джозеф. — Мы должны поговорить, — неожиданно четко и резко рявкнул Бен, одним движением встав на ноги и развернувшись к Джо всем телом. Носки его ботинок упирались в носки туфель Маццелло. При движении качелей вперед их колени соприкасались, но Харди и не думал отходить. — О чём? — неуверенно спросил Джозеф, не представляя, в какую сторону Бен мог свернуть. «Мне страшно, Бен», — думал он и молчал, разглядывая свои ноги. — О нас, — коротко ответил британец, наклонился и, взяв лицо Джо в свои пропитанные никотином ладони, притянул его на себя. В спину ударила холодная волна. Мерзкая липкая капля стекла вниз по позвоночнику и впиталась в пояс брюк в районе копчика. — Не понимаю, о чем ты, — американец нервно хихикал, выворачиваясь из хвата товарища, но тот лишь крепче сжимал ладони до боли на незащищенном лице. — Ты понимаешь, Джо, — выдохнул Харди в самое его лицо. Мужчину обдало жаром, а глаза могли только цепляться за движения влажных губ напротив. Бен часто звал его по имени. «Привет, Джо», «Как дела, Джо?», «Спасибо, Джо» Со временем Маццелло привык, но ему до сих пор иногда казалось, что Бен обращался не к нему, а к тому, другому Джо в своей голове. К тому Джо, от которого он не шарахался на мероприятиях, с которым мог говорить откровенно и открыто, с которым ему не нужно было строить из себя капризную недотрогу. Тому Джо, каким Маццелло был в тот день на рынке в Нью-Йорке, который держал руку Бена в самолете, который разговаривал с ним на балконе посреди ночи и, наконец, которому беззаветно доверилась Фрэнки, так боящаяся незнакомцев. Американец медленно встал, и качели, по инерции продолжая движение, ударили его по ногам. Он не отдавал себе в этом отчета, но на самом деле Джозеф давно всё решил. — Мне нравится, когда у тебя нет щетины, — Харди ласково гладил его щеки и подбородок, перебирая влажными от нервов пальцами гладкую чувствительную кожу. — Мне всё в тебе нравится. Он устал биться, устал пинать самого себя. Сейчас, стоя перед Джозефом, Бен был как никогда открытым — слегка стукни, и он свалится на землю, даже не попытается сопротивляться. Он устал строить стены, забывая установить двери. — Ты мне нравишься. Маццелло не знал, произнес ли Харди эти слова вслух, или это его воспаленный мозг придумал их, стоило блондину открыть рот, но его душа, покинув тело, уже послала всё к чертям и отправилась напиваться вусмерть. Только теперь Джо заметил, что их лица были настолько близко, что мягкие короткие волоски на кончиках носов соприкасались, образуя легкие разряды тока. Бен медленно рвано дышал через блестящие губы. Он уже не держал щеки друга — ладони обессилено упали на его плечи, спустились вниз по рукам и безжизненно повисли вдоль исхудавшего тела британца. — Черт тебя дери, Харди! — выругался Джо и, вернув блондину его жест, крепко вцепился в его подбородок цепкими пальцами и уничтожил расстояние, что отделяло его от главного выбора в жизни. Их губы соприкоснулись, и в рот Маццелло ворвался горячий выдох облегчения. Как пятнадцатилетний мальчишка, Джо улыбался в бездвижном поцелуе, не силясь сделать хоть что-то. На его щеку упала крупная горячая капля из полузакрытых глаз напротив. Стоило рукам Бена вновь налиться силой и подняться к груди Маццелло, хлопнула задвижка злополучного окна. В отражении Джо поймал силуэт удаляющегося широкими шагами Гвилима. Американец ругнулся и, не думая, вмиг отстранился от разнеженного Харди и помчался в дом. «Нет, нет, нет!» — в ритм шагов тараторили мысли Маццелло. — Гвил, стой! Ли замер у барной стойки в глубине комнаты. Гостей стало немногим меньше, и те, что остались, сонно переговаривались на диванах и за столом. Музыка продолжала играть, только сменилась на менее энергичную. Погас свет, и комнату залило мягкое прозрачное свечение — Роджер в окружении детей аккуратно ступал с трехэтажным тортом в руках. Со всех сторон голоса плавно запели: «С днем рождения тебя», напоминая Джозефу причину, по которой они все собрались. Совесть снова ударила в правое ухо — вместо того, чтобы заниматься разбором полетов, парни должны были уделять время празднику. Руфус задул свечи, гостиная взорвалась аплодисментами, а когда вновь загорелся свет, Гвилима в комнате уже не было.