Мой личный маньяк

Примечание: для тех, кто хочет узнать почему возлюбленный Марка оставил его и о дальнейшей судьбе героев. Джон и Шерлок тоже будут. Точка отсчёта. С чего всё началось.       — Сколько ты стоишь, Тин-Той?       — Нисколько! Я не продаюсь!       Невысокий и крепко сбитый паренёк, одетый ярко и с блеском, попытался подняться со стула, но крепкие лапищи телохранителя усадили его обратно. Не очень грубо, но значительно.       Собеседник певца затянулся сигарой, такой же толстой как и его пальцы. И даже сходного цвета. Непросто даже отличить одно от другого. Тин-Той сжал зубы. Он не в первый раз получал предложения провести ночь с кем-нибудь из клиентов, но всегда уворачивался от этого. Хозяин клуба выручал, но не в этот раз. Видимо, авторитет сидящего перед певцом человека перевешивал такое полезное приобретение, как сладкоголосый паренёк, способный ещё неплохо танцевать.       — Моё имя Марк Руффало, слышал обо мне?       — Миллионер, торговец алмазами? — блеснул глазами Тин, — мне это не интересно.       Руффало окинул взглядом зал, где они сидели особо не скрываясь. Гости спокойно ели-пили, официанты и официантки разносили подносы, даже на сцене извивалась какая-то красотка. Все упорно делали вид, что не видят ни яркого, как тропическая рыбка, Тин-Тоя, ни людей вокруг него. Дураки в этот клуб не ходят.       — Мне не нужна твоя задница, — Марк выдохнул дым, — мне нужен твой голос. А точнее — ты сам. — Он протянул певцу телефон. На экране было фото худого и болезненного мальчика, на вид лет двенадцати. Он сидел на постели и пытался улыбаться. Вся стена за ним была увешана плакатами с Тином.       — Мой сын Рауль. Ему шестнадцать. Шансы, что он дотянет до семнадцати крайне малы.       — Сочувствую, но…       — Все мои деньги не могут удержать в нём жизнь. А ты и твои песни — держат.       — Мистер Руффало, я…       Большой Босс повернулся, наконец, к Тин-Тою.       — Будешь жить на всём готовом. Получишь всё, что пожелаешь. Но только будь с ним рядом. Даже петь не прошу, он уже почти не слышит. Просто сиди. Подержи за руку. Дай мне… — огромный и явно мужественный человек судорожно вздохнул, — побыть отцом ещё хоть немного. Когда Рауля не станет — получишь денег и свободу. Но до этого момента, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю — ты будешь с ним. Едем не теряя ни минуты.       — Мистер Руффало, так нельзя! У… у меня есть друг, парень… возлюбленный. Марк Джойс, он врач в больнице. Дайте хоть сообщить ему!       — Для твоего друга ты просто исчезнешь. Сбежишь, поскольку разлюбил. Мои ребята обо всём позаботятся. Вещи заберут. Записку ты напишешь.       — Ни за что!..       — С этой минуты, ты только мой. Если суждено — снова встретитесь. Будешь протестовать — возвращаться станет не к кому, — Руффало встал, затушил едва раскуренную сигару прямо об стол, непоправимо испортив и дорогую, с ручной вышивкой, скатерть и красивую столешницу под красное дерево. Миллионер склонился над певцом, дернул его за волосы на затылке, хмуро и неотвратимо припечатал взглядом:        — Буду тушить об него сигары, пока от болевого шока не помрёт. Надеюсь, я тебе всё ясно объяснил? Настоящее время       Марк вышел за ворота тюрьмы. За прошедшее время от отвык от Солнца, свежего воздуха. Стоял и жмурился. Дышал. Не спешил. Идти особо некуда. Врачебная карьера закончена навсегда, дома пусто… Там пусто после ухода Тин-Тоя. И дело даже не в увезённой мебели, которую Марк и компенсировать не спешил. Так, прикупал по чуть-чуть самое необходимое. Вспоминая, как они ездили по магазинам с Тином. Как валялись на множестве постелей, смеясь и представляя, как будут целоваться на свежих простынях. Как спорили из-за шкафов: певцу нравились яркие, каких-то невообразимых форм, совершенно непрактичные, Марку же — строгие, стандартные, похожие на те, что стояли в больнице.       Заходить в магазины одному было мукой, поэтому он ограничивался покупкой с рук, через интернет.       Гудок автомобиля вырвал бывшего врача из мира грёз. Он поднял голову. Ну конечно, явились встретить. Не забыли. Хотя могли.       Шерлок с их последней встречи чуть поправился, но это ему идёт. Он перестал выглядеть так, словно находится на грани истощения. Видимо, Джонни стал следить за его питанием и вообще, здоровьем. Сам же Джон, наоборот, похудел, подтянулся. Носится небось за неугомонным детективом. Но главное даже не это. Видно, что они теперь ВМЕСТЕ, а не каждый по отдельности. Не в одиночестве.       За рулём автомобиля обнаружился тот же полицейский. За время суда Марк выяснил как его зовут, поэтому поздоровался с Шерлоком и Джоном за руку, а к тому обратился по имени.       — С возвращением, — поздравил Холмс.       — Спасибо.       — Но это не единственная радость на сегодня.       Марк удивлённо посмотрел на детектива.       — Мы кое-кого нашли…       Бывший эксперт помрачнел.       — Спасибо, но не стоило.       — Выслушай его, пожалуйста. Он тебя не бросал…       Детектив не договорил. Что-то яркое, тёплое, гибкое налетело на Марка, обняло, обхватило, закружило, обливая слезами и обдавая смехом. Целуя и поглаживая всюду, куда только можно было достать.       — Любимый, любимый мой! Я не уходил, клянусь, я никогда… я всё тебе расскажу! Только дай мне минуту, полминуты, пожалуйста!       Марк чуть отстранился, глядя Тин-Тою в глаза. В лицо, что кривилось от такой гаммы эмоций: радости, страха, отчаяния… но вины не было.       Бывший врач провёл по его волосам, удивляясь, как сильно они отросли.       — Хорошо. Объяснишь. Позже. А сейчас… Поцелуй меня, Тин…       Ещё чуть дальше от них стояла вторая машина с затенёнными стеклами. Болезненного вида юноша, но с блестящими глазами, впитывал всю разыгрывающуюся перед ним сцену.       — Пап, — тихо проговорил он, — как думаешь, а я смогу полюбить кого-нибудь… кроме Тина? Вот так же… Ну или почти.       — Поживём — увидим, — ответил Марк Руффало, не в силах отвезти взгляд от сына. Он не верил когда Шерлок убеждал его, но чёртов детектив оказался прав.       Неужели он никогда не ошибается? Конец.