Но насколько долго небо останется чистым? Сколько еще земля протянет без крови?
***
В комнате, от слабого ветра приоткрытого окна, колыхаются свечи. Чья-то нога звучно постукивает по темному кафелю, витает аромат вкусной и свежеприготовленной еды. Аглая, Игнил и Нацу — королевская семья, наконец собрались в столь знаментальный день вместе. Из-за загруженности каждого члена семьи им редко представлялась возможность хоть раз пообедать вместе. Аглая — мама Нацу, была чистым жаворонком, вставала в пять или шесть часов утра, в то время как Игнил любил хорошенько поспать с утра, а ночью он находился в отличном, трудоспособном состоянии. Оттого на завтраке им редко приходилось встречаться. У Драгнила, как у короля было сполна забот, подписание бумаг и переговоры с внутренней властью и другими правителями. Игнил был занят организацией армии, отдачей приказов о защите границ от разбойников и прочих скитальцев. Следует отметить, что отец — гениальный полковник, потому с должности короля, когда он возжелал уйти в отставку, он сошел на главу армии. Он был очень матерым в бою и знал очень много способов одолеть соперника, создавая тем самым грозное имя всей фракции. Аглая занималась в основном распоряжением о внутренних делах, как опытная и мудрая правительница помогала сыну решать переговоры с местной знатью самыми мирными и верными путями. И хоть правил Нацу, он был не до конца обучен искусству правления, неопытен и глуп в каком-то плане. Однако последнее его качество стремительно шло на «поправку». — Аглая, что произошло? Ты какая-то нерадостная, — верно заметил Игнил. — Говорят, — она томно вздохнула, — на Грандину напали. Отец строго взглянул на сына, а затем перевел взгляд обратно на супругу. В его голове закрались подозрения, что-то был промысел его нерадивого сына. Не обдумывая ничего, его глаза загорелись яростью. Нацу с вопросом в глазах взглянул на отца, не внимая, чему он недоволен. — Драгнил… — Игнил строго обратился к сыну, — неужели ты настолько не ценишь мир, которого мы добивались сотнями лет? — свирепо процедил он, а затем прищурил взор, — а какие красивые речи ты молвил перед народом… — О чем ты? — - Всё так же непонимающе спросил сын. — Ты знаешь, о чем, — всматриваясь ему в глаза, прошептал отец. — Игнил, ты меня подозреваешь? — Спокойно, в лоб спросил его Нацу. — Я этого не делал, — коротко выдал тот. — А кто еще? — Громко спросил отец, звучно ударив по столу кулаком. Его алые крылья резко встрепенулись. — Да кто угодно! — выкрикнул Нацу, — Мы не одни у них во врагах. У меня нет причин, чтобы убивать или нападать на нее, мы уже давно квиты, если ты не знаешь. — Он прав, — кивнула Аглая, дотронувшись рукой до плеча супруга, — остынь, Игнил. — просто сказала она, — разве мой сын станет причинять мне боль? — вразумительно спросила мама. Отец, шумно выдохнув, сел обратно. По его крыльям все еще заметно пульсировала кровь от ярости. Он испугался, но в то же время разгневался от мысли, что его сын оказался настолько нерасчетлив и глуп и так резво, тро отдался желанию закончить старую идею. И хоть он и сам таковым был, стремительно поддающимся порыву, но менее всего он желал, чтобы сын повторял его дурные черты. — Но знай, — уже более спокойно сказал отец, — если ты нам солгал — помощи от нас в случае чего не жди. — Игнил, — мама добродушно улыбнулась, в очередной раз касаясь его, — хватит, — еще более ласково и сладостно проговорила она.***
Все остатки вечера Драгнил предвещал себе провести в разбитом состоянии. Он был весьма огорчен тем, что отец оказался столь недоверчив к нему. Он, само собой, знал его пылкий нрав, но даже это его не тешило. Он быстрым шагом шел вдоль коридоров. Тишину разбивал звук его ходьбы. Где-то снизу доносился звук людского веселья. Изредка проводя рукой по мраморным стенам, он хотел было дело швырнуться в них чем-нибудь, но понимал, что горю это не поможет. Сейчас лучшим лекарством для него могло стать лишь одиночество и покой. Он отпер дверь в свою комнату. Лампы почему-то погасли, а дверь на балкон была приоткрыта, хоть он и отчетливо помнил, что захлопнул ее за собой. Нацу прикрыл дверь. Наконец-то. Он спокойно выдохнул. Настало мимолетное облегчение, только света не хватало. Хотя тьма ему была сейчас по душе… Свечи зажигать не так уж и хотелось. Он ждал любого объяснения тому, что в его комнате ни луча, а лишь сумеречная пустота, но никак не мог предположить, что в этой же тиши затаится чья-то фигура. На лунном отблеске на полу проскочил силуэт, перекрывая единственный источник света. Знакомая фигура, да… Чем-то напоминает отца. Драгнил крепко вцепился в рукоять кинжала. Гостей он сегодня не ждал. Краем уха он услышал шорох. А затем, прямо перед ним, из ниоткуда возник его отец. Игнил? Что он делал здесь? Не менее ловко и быстро противник обнажил нож. Но и Нацу не остался безоружен: он мимолетно смог уловить ход атаки и прервать ее. Силуэт вновь канул во тьме. А затем, едва почуял Драгнил неладное, сразу же получил отрезвляющий ход его мыслей удар в спину. И явно не рукой. Но утешало то, что и не ножом. «Быстр, чертец…» — подумал он про себя. Он хотел задать вопрос, зачем он это делал, но знал уже заранее: правды ему все равно не услышать. Люди никогда не отвечают на подобные вопросы до конца честно. Но в его мыслях проскользнула верная мысль: у отца явно есть мотив. Он даже мог отчасти предполагать какой. Игнил приземлился рядом с ним. Он вновь попытался ударить его ногой, слегка подняв ее вверх, но сын уклонился, а затем рукой перехватил ее. Но, как будто бы смеясь над собственным детищем, сперва растворил конечность в тени, а затем и сам пропал во мгле. Он и правда был достойным противником: ему удалось ввести Нацу в заблуждение. Ох как я сомневаюсь, что это кому-то удавалось сделать раннее. Юный правитель был удивлен донельзя: он знал, что отцу досталась от Горгон повышенная сила, но никак не предполагал, что он отхватил от них и возможность превращаться в тень. Вернее, он никогда не видел, чтобы Игнил вытворял такие трюки. Значит ли это, что отец ставит его выше, чем всех остальных своих противников? Да… Нацу это льстило, зажигая в нем с новой силой пыл. Получается, отец бросал своему сыну вызов, задавая вопрос, а сможет ли Нацу превзойти его? Драгнил больше не думал. Желание доказать свою силу заставило стучать его сердце отбойным молотком, а кровь в жилах вскипать. Вызовы, соревнования и битвы — это его слабости. Этим он был похож на Игнила — азартом, ему нравился вкус боя, запах крови и истома, доставляемая победой. Боже, как же пьянит его это ощущение. В глазах горит огонь. Он ждет атаки и она приходит: из тени вновь, по кусочкам, созидается внятная фигура, которая своим мечом упирается прямо в кинжал Нацу. Затем его противник подпрыгивает, производит оборот и с удвоенной силой наносит удар. Драгнил отлетает в сторону, едва успевая удержать равновесие. Сейчас не важно, кто они друг другу. Их волнует лишь то, кто потеряет голову в результате этого боя. Игнил пытается напасть сбоку, вновь возникая из ниоткуда. Его сын успевает произвести удар ногой, но не задевает его: он уже сзади. Нацу взмахивает кинжалом, едва задевая соперника, но он вновь обращается в дымку. Нет больше сил терпеть. Кровь в жилах вот-вот взорвет его, разливаясь алой рекой. Все так стучит, так заводит. Нацу тяжело дышит, будто его легкие сжимают тиски. Он жадно хватает ртом воздух, будто сейчас он его лишится. Резко его правую руку покрывает огонь. Пламя исходит из пальцев, а затем, медленно, но верно, доходит едва ли не до плеч. Свет во тьме — огонь***
Люси живо шагала по слабо освещенным коридорам. Половина дворца уже опустилась в царство морфея, лишь некоторые не уснули. Проводя рукой по холодному камню стен, у нее пробегал холодок по спине. Ощущение того, что прикасаешься к вечности ее будоражило. До этих стен касались руки ее самых дальних предков. В такие моменты она чувствовала единство с ними. Наконец, она дошла до комнаты матери. Отворив дверь, перед ее взором предстала лежащая мать напротив. — Люси! — Восторженно ахнула женщина. Прошли лишь сутки, а она так скучала по родной дочери. Блондинка резво подбежала к маме и обняла ее. Врач, было дело, хотел предупредить о том, что им следует соприкасаться осторожнее, но не успел — дамы уже во всю обнимались. — Как ее состояние? — спросила она мужчину — Идет на поправку. Но вам бы следовало, все-таки, поменьше контактировать. Вам же не нужен лишний больной? — Улыбнулся врач. Лейла, потянув уголками губ, всмотрелась в дочь. И все-таки, глупо отрицать, что улыбка у ее матери прекрасная. — Как прошел совет? Все было хорошо? — с интересом и по-домашнему добро спросила мать. — Не знаю, насколько это было обдуманно, но Драгнил предложил заключить торговый договор. Беспошлинная торговля, — неуверенно сказала Люси. Лейла рассмеялась: — Ох уж этот Нацу… Не знает ни в чем меры, — она покачала головой, — хоть вы и друзья детства, но в политике это не должно иметь значения. Но, в целом-то, — она вдумчиво подняла взгляд кверху, — решение разумное. Их товары востребованы — нашему же народу отчасти не хватает денег. Лейла звучно чихнула, черные сосудики на ее коже, появившиеся из-за болезни, немного засияли. — Не обращай внимания, — заверила она Люси, — два дня назад все было еще хуже. Младшая Хартфилия немного напугалась серьезным недугом матери и понуро уставилась вниз. Ее взгляд скользнул по дубовому полу, затем — на край покрывала, а следом переместился на ее руку. Сквозь бледную кожу проглядывала вена, которая медленно, но верно, чернела. Сердце Люси пропустило удар. Кажется, упало в пятки. Но она предпочла умолчать об этом и не пугать ни мать, ни себя или врача. Она бросила взгляд на часы и поняла, что ей уже пора. Она приблизилась к матери, чтобы обнять ее и вот она уже оказалась в паре сантиметров от нее, погладив ее правой рукой по волосам, из руки что-то выстрелило. Их обеих оттолкнуло друг от друга ударной волной, комнату «озарила» кромешная тьма.