"Я хочу верить..."

Несколько примечаний (важных и не очень) : 1) Я не смотрела третий сезон (и не хочу, по правде говоря) и не знаю, каким конкретно образом там очистили имя и репутацию Шерлока, но в этом фанфике у меня есть на этот счёт своя идея, т.к. я немного наблюдательна. 2) Настоящий возраст героев в сериале не упоминается, и, как я поняла, многие отталкиваются от возраста актёров. Но мне больше нравится думать, что в первом сезоне Шерлоку, как и в первой книге А.К. Дойля, около 27 лет (по логическим расчётам разных читателей, возможно даже и чуть меньше. К тому же, Моффат намекает на этот возраст в одном из интервью). Джону 36, Лестрейду - 44. 3) Деревня "двенадцати призраков" - Плакли - на самом деле существует, но всё описанное в этом фанфе, разумеется, лишь мои выдумки. 4) И последнее: не хочу ставить ООС из-за Майкрофта, потому что я считаю, что он, в общем-то, мог бы так себя повести. 1. --- "..Оборачиваюсь - и сейчас я чувствую себя одиноко, ведь ты уже никогда не придёшь. Оборачиваюсь - и сейчас я уже немного устал слышать свои собственные рыдания. Оборачиваюсь - и сейчас я расстроен от того, что всё лучшее уже позади..." (с) Westlife - Total Eclipse Of The Heart "..Ты снова вытянешь меня? Здесь не так уж плохо - Под водой. Как только ты преодолеешь страх, Я чувствую тебя сквозь туман, Словно воспоминание..." (с) Vertical Horizon - Underwater ____________________ Инспектор Лестрейд работал в полиции уже почти двадцать лет. И за этот немаленький временной промежуток ему не раз приходилось сообщать по телефону и с глазу на глаз разные новости - хорошие и не очень, обнадёживающие и неутешительные. Но порой приходилось сообщать и новости страшные, и он ненавидел такие моменты всей душой, несмотря на то, что должен был уже давно закалиться на этой службе. И в данный момент Лестрейд стоял в коридоре приёмного покоя, опираясь спиной на холодную стену, и набирал номер телефона слегка подрагивающим большим пальцем правой руки, собираясь сообщить как раз ту новость - страшную. И, пожалуй, одну из самых тяжёлых, что ему приходилось сообщать когда-либо. Он помедлил мгновение, собираясь с духом, а затем нажал на зелёную клавишу. - Здравствуйте, мистер Холмс, - он не мог произнести "добрый день", потому что это, чёрт побери, было совершенно не так. - Это Грегори Лестрейд, инспектор Скотланд-Ярда. Я звоню, чтобы сообщить, что Ваш брат, Шерлок... Лестрейд неожиданно запнулся и продолжил несколько по-другому: - ..с ним случилась беда. И ещё Джон... то есть, доктор Ватсон, похоже, тронулся умом. Пожалуйста, приезжайте в больницу Святого Варфоломея как можно скорее. Он сбросил звонок, сунул мобильный в карман пальто и покосился на закрытую дверь пустого смотрового кабинета. Вернее, не совсем пустого... а просто временно выполняющего несколько иную функцию. В памяти молниеносно промчались обрывки событий минувшей ночи: вот Донован, стоя у стола с фотографиями улик, настойчиво поселяет в нём сомнения, после чего к ней присоединяется Андерсон. Затем Лестрейд снова видит то, как они с группой полицейских и самим суперинтендантом явились в 221Б с ордером на арест и заковали Шерлока в наручники. Салли злорадствует и едва не лопается от радости и возможности выслужиться перед начальством, шеф полиции отпускает свой уничижительный комментарий, а Джон в ярости от всего этого и одним ударом кулака ломает нос очкастому шефу Лестрейда, за что доктора тоже толкают к полицейской машине и скрепляют их с Шерлоком руки одними наручниками. Затем Шерлоку чудом и хитростью удаётся стащить пистолет у ближайшего полицейского и выстрелить в воздух, заставив всех опустить оружие. После чего они с Джоном кидаются в ближайший тёмный переулок, а шеф, прижимая платок к кровавому месиву на месте носа, кричит дурным голосом: "За ними, за ними Лестрейд!". Выходит, это был последний раз, когда он видел Шерлока живым. И умирая, тот думал, что Грег предал его, как и все остальные. Осознание того, что они сотворили, ударило инспектора в солнечное сплетение. Шерлок всегда казался таким независимым, каким-то неземным существом, которому под силу всё, что не могут обычные люди. И так легко было забыть, что на самом деле он всего лишь молодой человек, которому ещё не было и тридцати, пытающийся найти своё место в этом враждебно настроенном к нему мире. Грег видел эту его сторону, но забыл о ней. Инспектор опустил голову и потёр пульсирующие болью виски. Происходящее напоминало страшный сон и никогда прежде Грег так отчаянно не хотел проснуться. "Джон Ватсон повредился рассудком" - именно такой была первая мысль Лестрейда, едва он оказался в коридоре приёмного покоя Бартса. Впрочем, как только он узнал, в чём дело, то подумал, что это не так уж неожиданно: вряд ли кто-то смог бы сохранить трезвый ум после того, как на его глазах близкий человек шагнул с крыши пятого этажа и разбился насмерть о каменный тротуар. Эти двое были так близки, неразлучны. Лестрейд впервые увидел Шерлока счастливым только после того, как тот неожиданно встретил Джона. После звонка от медперсонала Лестрейд буквально прилетел на место событий и стал свидетелем весьма странной и слегка отдающей безумием сцены. Шерлок, всё так же одетый в своё привычное тёмное пальто, неподвижно лежал на каталке в углу больничного коридора: его голова и лицо были в крови, а глаза прикрыты ресницами, уставившись в никуда пустым взглядом. А Джон закрывал его своей спиной, словно личный телохранитель, и не давал никому приблизиться к нему, а также и к себе, потому что явно догадывался о том, что ему планируют уколоть транквилизатор. Поймав взгляд Джона, Лестрейд увидел в его глазах смесь горя, ярости, отчаянья, неверия и отрицания. И сделал вывод: Джон ещё сопротивлялся принятию страшной для него правды, хотя в глубине души уже всё знал, потому что он был хорошим и опытным врачом. И Джон тут же подтвердил теорию Лестрейда, заметив санитара с белой простынью в руках, который, по всей вероятности, явился сюда для того, чтобы транспортировать Шерлока во владения Молли Хупер. - Не трогать! - рявкнул Джон, грозно сдвинув брови, и санитар тут же отшагнул назад. - Убирайтесь все! Сначала у Грега мелькнула мысль, что медики каким-то образом догадались о военной подготовке Джона, и оттого медлили, но потом инспектор заметил Браунинг, выглядывающий из-за его пояса, и вопрос, почему его ещё не скрутила пара-тройка здоровенных санитаров, отпал сам собой. Лестрейд сделал медперсоналу знак уйти, жестом показывая, что всё под контролем, и лишь шёпотом попросил найти и предоставить им какой-нибудь пустующий в данный момент кабинет. Но, едва они остались одни, в коридоре неожиданно появился Андерсон, который, по всей видимости, заметил побег Лестрейда и увязался за ним. И он, как настоящее воплощение слабоумия и отваги, имел неосторожность тут же громко заявить в присутствии Джона, что фрик своим самоубийством окончательно подтвердил причастность к тому, что писали в газетах, и к большинству преступлений, которые помогал раскрывать. Но гордился своим высказыванием он недолго - уже пару секунд спустя удачный апперкот внезапно шагнувшего к нему Джона отправил его на твёрдый больничный пол. Но на этом Джон не успокоился, и под аккомпанемент удивлённых воплей криминалиста, пытающегося прикрыть своё лицо, задал ему хорошую трёпку, пока не сбил себе костяшки пальцев на левой руке. Лестрейд же в это время стоял рядом и не ощущал никакого желания вмешиваться - лишь с долей мрачного удовлетворения подумал, что Филипп, наконец, получил то, что заслуживал уже давно. Закончив с Андерсоном, Джон поднялся на ноги, и, едва взглянув на свою левую кисть, остановился в двух шагах от каталки. Несколько долгих мгновений он молча и неотрывно смотрел на главного человека в своей жизни... а затем его голова и плечи опустились, и ладонь закрыла глаза. Лестрейд приблизился к нему и несмело положил свою ладонь на вздрагивающее левое плечо Джона, изо всех сил преодолевая нестерпимое жжение в переносице. Он чувствовал, что не имеет на это права, только не в присутствии Джона. - Мне безумно жаль, что это произошло, - тихо проговорил Лестрейд. Джон ничего не ответил. Мерное и еле слышное тиканье настенных часов растворялось в тишине смотрового кабинета и почти оглушительно звучало в голове Джона, вызывая боль в висках, но он едва ли был способен замечать её. Он сидел на стуле у стоящей посреди кабинета каталки, опустив голову на свои сложенные руки рядом с ладонью Шерлока. Он хотел бы думать, что это всё сон - самый ужасный из всех кошмаров, но всё же просто сон, который исчезает, стоит открыть глаза. Ведь тогда, сидя за столом в лаборатории Молли, Джон задремал, пока его не разбудил фальшивый звонок - так может быть, этот звонок ему лишь приснился, как и всё остальное, и сейчас он просто спит? Он был опустошён настолько, что у него не было желания даже шевелиться - только закрыть глаза и больше их не открывать. Желательно никогда. Какой в этом смысл? Джон отдавал себе отчёт в том, в какой сильной депрессии, осложнённой ПТСР, он находился по возвращении из Афганистана, и был в двух шагах от того, чтобы воспользоваться своим пистолетом по прямому назначению, всегда услужливо лежащим в верхнем ящике стола. Но он так этого и не сделал, потому что его жалкое существование стало Жизнью, едва туда, словно по волшебству, ворвался ураган в человеческом обличии - Шерлок Холмс. И уже на следующие сутки знакомства с ним было невозможно узнать в Джоне того печального и одинокого хромающего мужчину, которого Майк Стэмфорд привёл в тот судьбоносный день в Бартс как возможного соседа по квартире для странного эксцентричного гения, такого же одинокого, как и сам Джон. А теперь Шерлока больше нет, потому что у волшебства, как оказалось, был лимит. И всё не просто вернулось к началу, а было в сто... нет, в тысячу раз хуже. Судьба, подарившая ему самого удивительного человека на планете, словно говорила, издеваясь: "Ты был счастливым целых полтора года, вот и хватит с тебя. Ты же не думал, что это будет длиться вечно?". Не беря в расчёт депрессию, ранение в плечо, периодические ночные кошмары и психосоматическую хромоту, исчезнувшую уже на второй день знакомства с Шерлоком, Джон считал, что, пройдя Афганистан, он ещё легко отделался. И он даже подумать не мог, что что-то хуже этого произойдёт с ним уже в Лондоне. В своё время он "вдоволь насмотрелся ужасов всяких", в том числе и не раз был свидетелем гибели сослуживцев, но, как оказалось, была одна смерть, которую он не мог перенести и с которой не хотел смириться. Уже на памяти Джона, за время их знакомства Шерлок бывал в опасных ситуациях бесчисленное количество раз: его сбивала машина; он едва не принял капсулу с ядом; его два раза душили скрученной в жгут полосой ткани и один раз более простым, но не менее отвратительным способом - просто зажав ладонями нос и рот; ударом в солнечное сплетение его сбрасывали с высоты не менее десяти футов*, отчего он приземлился на спину и только чудом не сломал позвоночник; он носился за преступниками по крышам и не раз залезал в чужие квартиры посредством окон и балконов, ловко и легко, но всё же сильно рискуя сорваться вниз; Эта Женщина вколола ему неизвестный наркотический препарат, от которого, по её же словам, он мог захлебнуться собственной желчью; он постоянно ввязывался в драки и, наконец, в него стреляли так часто, что он и сам уже наверняка сбился со счёта, но ни одна из этих пуль не достигала цели. Виртуозно ходя по краю, Шерлок казался неубиваемым, несмотря на все опасности, постоянно его окружающие, а Джон всегда старался быть рядом с пистолетом наготове, чтобы прикрывать его спину, и дома имел всё необходимое на случай, если понадобится извлечь пулю или же зашить рану. И Джон уж никак не ожидал, что Шерлок встретит свою смерть так - от самого же себя. Нет, это немыслимо. Это слишком неожиданно и слишком ужасно для того, чтобы быть правдой. "Это я виноват." - отстранённо подумал Джон и ощутил зарождающуюся ненависть к себе. Где была его хвалёная интуиция, ни разу не подводившая его в чужом краю? Он ведь спасал людей там, а также уже и здесь, в Лондонском госпитале, это было его призвание. Но, тем не менее, не смог спасти друга, которого принял со всеми его странностями, непредсказуемыми выходками и гениальными способностями, и которого он любил больше всего на свете. Он должен был предвидеть. Должен был остаться с ним в Бартсе, а не мчаться на Бейкер-стрит по первому фальшивому звонку. Должен был подняться на эту чёртову крышу, а не слушаться его и оставаться на месте. Должен был всегда находиться рядом, помогать, заботиться и защищать от всех неприятностей, ведь он старше, он чувствовал за него ответственность, ведь в этом и заключалось его предназначение, но в итоге... Джон чуть протянул руку и сжал в своей ладони тонкие бледные пальцы Шерлока, чья ладонь лежала практически у него перед лицом. Пальцы детектива были ещё слегка тёплыми, и Джон поднял голову, вглядываясь в его лицо, словно надеялся на чудо. Он жадно втягивал носом аромат дорогого парфюма детектива, смешавшегося с запахом крови на его тёмных кудрях. - Ну же, Шерлок, - произнёс Джон, не узнавая свой голос и едва ли не слыша, как в его голову стучится безумие. - Скажи, что это всё просто шутка. Прекрати всё это, слышишь? Прекрати! Джон знал, что теперь он будет обречён до конца жизни просыпаться от ночных кошмаров, в которых Шерлок падает с крыши снова и снова. Но он действительно не знал причины, почему тот сделал это, а потому не мог злиться на него или осуждать. Не имел на это права. "И что мне теперь делать, Шерлок?" - мысленно обратился к нему Джон. - "Знаешь, ведь мой Браунинг прямо сейчас у меня за поясом, и в нём есть патроны. А дома бутылка виски и коробка снотворного. И мне будет совершенно не страшно, потому что я уже мёртв. Так что мне делать?" "..Я расскажу тебе кое-что, но это тайна, Джон. Ты умеешь хранить тайны?.." - неожиданно прозвучал старческий голос в его голове, вынырнувший из общего вороха его воспоминаний. И Джон вздрогнул, мгновенно узнавая его. Он не вспоминал обладателя этого голоса, как и всю эту историю, уже двадцать три года ("удалил с жёсткого диска", как говорил Шерлок), но сейчас голос звучал в его голове так ясно, словно это всё было только вчера. Перед глазами пронеслись воспоминания того лета, когда ему едва исполнилось тринадцать: каникулы, деревня Плакли, его товарищ по играм - Мэтт Диккенс, Вестер - старый дедушка Мэтта, постоянно смоливший деревянную трубку и рассказывающий удивительные истории... И собака Мэтта. И секрет - один на троих. "Это безумие!" - закричала какая-то часть разума Джона. Впрочем, закричала тихо. "А что, если это выход?" - зашептала другая часть, и зашептала весьма соблазнительно. - "Ведь ты уже делал это один раз. Вернее, делал Мэтт, и он больше никогда не сможет этим воспользоваться, но ты был лишь свидетелем, и ты ещё можешь. Ты легко всё вспомнишь - куда пойти и что нужно будет сделать." Книги говорили: для того, чтобы забыть горе, лучше всего уехать куда-нибудь, и не возвращаться в свой дом, пока оно не превратится в воспоминание. Но Джон совершенно точно не собирался следовать этому совету, да и самоубийство придётся отложить, потому что неожиданно в его голове сложился совсем иной план дальнейших действий. Дикий, наверняка провальный, но тем не менее, он ухватился за него, как утопающий за соломинку. "Ты не Господь Бог, и не вправе делать такие вещи," - подал голос здравый смысл, который, вероятно, был призван отрезвить его и прогнать прочь безумную идею. Но нет. "А разве кто-то вправе забирать его?" - с яростью подумал Джон в ответ. - "Шерлок не должен был умереть сегодня. Это страшная ошибка, и это не должно было случиться. Я просто всё исправлю. Я виноват, и я должен всё исправить." "Но в тот раз был всего лишь ирландский сеттер! Не человек!" - не унимался здравый смысл. - "Нельзя быть уверенным, что всё пойдёт так, как ты думаешь." - Но я хочу верить! - проговорил Джон вслух сам себе и тряхнул головой. Вообще-то, он не должен ни во что верить, потому он врач - ему положено было только знать, опираясь на факты, статистику и всё в таком духе. И он знает, что с точки зрения медицины и науки это было иррационально. Но он ведь уже видел это однажды, видел собственными глазами. К тому же, в любом случае ему уже нечего терять, так почему бы не попробовать? "Охренительный план," - напоследок пробурчал здравый смысл, прежде чем окончательно заткнуться. - "Надёжный, бл*ть, как швейцарские часы..." Эта безумная идея придала Джону сил. Он поднялся со стула, подошёл к двери, где на вбитом гвоздике висела небольшая клеёнчатая сумочка с надписью "Чистая ветошь", и достал оттуда белую чистую тряпочку. Намочил её под краном, немного отжал и вернулся к каталке, снова опускаясь на стул напротив Шерлока. Придерживая его голову одной рукой, Джон принялся бережно, словно тот мог чувствовать, стирать с лица детектива кровь. С крыльев носа, с ссадины на скуле, с бледных щёк, с уголка губ от прикушенного языка, с аккуратного уха - снаружи и изнутри. Один раз Джон поднялся, чтобы прополоскать тряпку, а затем вернулся к своему занятию, пока на лице не остались лишь ссадины и царапины, которые уже нельзя было стереть. Волосы он даже не трогал, потому что с ними он ничего не смог бы сделать этой влажной ветошью. Джон вгляделся в его лицо: теперь Шерлок выглядел так, словно он просто заснул, утомившись от очередного расследования. "Где бы ты сейчас ни был, знай: я тебя верну," - мысленно обратился к нему Джон. - "Тебе там скучно, не так ли?" Скрипнула дверная ручка, медленно поворачиваясь, и Джон поднял взгляд на дверь, чтобы встретиться лицом к лицу с Британским Правительством. Майкрофт был всё так же подтянут и серьёзен, но Джон заметил, что его спина и плечи напряжены, галстук завязан не так идеально, как обычно, губы сжаты в полоску, а в руках нет привычного зонта. Старший Холмс опустился на свободный стул, скрестил ноги, и лишь потом перевёл взгляд на Шерлока, лежащего на каталке. - Доигрался в детектива, - произнёс он безэмоциональным голосом. - Я думал, что готов к тому, что когда-нибудь произойдёт подобное, но... когда это всё же случилось, я не могу поверить. И виноват в этом я. Джон знал, что Майкрофт имеет в виду то, о чём он минувшим вечером рассказал ему в "Диогене". Джон, разумеется, был зол на него за это и хотел его придушить, но не считал, что для обвинений сейчас было время и место. - На самом деле, и моя вина в этом есть, - отозвался Джон и слегка кашлянул, чтобы прочистить горло. - Вы просили меня присматривать за ним. И я делал это, я старался изо всех сил. Но всё же не справился. Он замолчал на несколько долгих секунд, всё ещё сжимая в ладонях окровавленную ветошь, а затем негромко произнёс: - Но я думаю, что могу всё исправить. Вернее, попытаюсь. Я хочу в это верить. Майкрофт перевёл на него взгляд, не поддающийся идентификации, и Джон был готов к этому, потому что понимал, как прозвучали со стороны его слова. "..Это тайна, Джон. Ты умеешь хранить тайны?" - снова ясно прозвучал старческий голос в его голове, словно напоминающий о том, что это не та вещь, о которой стоит трепаться. - Если Вы действительно любили Шерлока, пожалуйста, разрешите мне забрать его, - проговорил Джон, неотрывно глядя Майкрофту в лицо. - Я обещаю, что не сделаю с ним ничего плохого, ничего противозаконного и нарушающего моральные нормы. Я также обещаю, что верну его уже послезавтра. Пожалуйста. Считайте это его последней просьбой. Мне это нужно. Просто поверьте мне. Джон уже был готов к тому, что Майкрофт сейчас достанет телефон и позвонит в сумасшедший дом с просьбой прислать санитаров со смирительными рубашками. Старший Холмс сверлил его пристальным пытливым взглядом, словно действительно размышлял о том, насколько всё плохо с головой у доктора Ватсона. - Если Вы не разрешите, я всё равно заберу его. Вы знаете, что мне больше нечего терять, - спокойно сказал Джон. - Моя жизнь всё равно теперь кончена. Он не знал, что такого старший Холмс увидел в его глазах, но тот только неожиданно коротко кивнул и потёр переносицу. - В любом случае, хуже ему уже не сделаешь, - проговорил Майкрофт, отнимая руку от лица. - Я хорошо знаю Вас, Джон, а Шерлок всегда Вам доверял. Пожалуй, Вы были единственным человеком, которому он мог доверить свою жизнь, и которого он, не побоюсь этого слова, любил. И я думаю, что если бы он сейчас знал о том, что Вы задумали, он не был бы против. Несколько мгновений они снова неотрывно смотрели друг другу в глаза. "Я не могу сказать Вам всего, потому что это тайна, но поверьте, это важно для нас всех," - говорил взгляд Джона. "Я надеюсь, Вы знаете, что делаете," - отвечал ему взгляд Майкрофта. - А ещё мне нужна машина. Желательно без жучков и других видов слежки, - вежливо попросил Джон, вспомнив как Шерлок обнаружил маленькую камеру в их гостиной. Майкрофт поджал губы с видом оскорблённой невинности и достал мобильник, очевидно для того, чтобы позвонить помощнице. - Разумеется. Через десять минут припаркуется у задней двери со стороны морга, - он поднялся и, прежде чем выйти за дверь, добавил: - Вы сказали до послезавтра, Джон. В четверг я приеду на Бейкер-стрит. Через десять минут Джон и правда получил SMS с незнакомого номера. Он убрал телефон в карман, а затем нагнулся над каталкой, просунул одну руку под плечи Шерлока, а вторую - под колени, и поднял его на руки, устраивая его голову на своём плече. И тогда понял, что максимум на какое расстояние он сможет его пронести - это до дверей машины. В их вынужденной драке в квартале от дома Ирэн Адлер Джон уложил Шерлока на обе лопатки с лёгкостью, и не раз. Но, несмотря на его худощавое телосложение, детектив был на треть головы его выше, да и пальто здорово утяжеляло его. Снимать же с Шерлока Белстафф Джон не хотел, а потому задался вопросом: как же он отнесёт его туда, если машину он вынужден будет оставить у края леса?.. Над этим следовало подумать. Антея стояла у открытой задней двери серого "LAND ROVER" с тонированными окнами, держа на одном пальце ключи и уткнувшись в экран своего телефона. Джон мимолётно подумал о том, что это хорошо, что машина не чёрная - не хотелось бы ассоциировать её с катафалком. В надежде, что он не привлекает к себе внимания на этой практически безлюдной улице позади больницы, Джон вынес Шерлока через двери морга и уложил его на заднее сидение машины. Он выпрямился и собирался захлопнуть дверь, когда неожиданно встретился взглядом с мужчиной, стоящим в нескольких ярдах от него: исходя из его не слишком опрятного вида и картонного стаканчика из-под кофе в руках, это был один из бездомных, побирающийся возле Сент-Бартса. И, судя по его замершей позе и скорбному выражению лица, этот незнакомец видел всё произошедшее с той минуты, как Джон вышел из дверей больницы. "Сеть бездомных - мои глаза и уши в городе," - с долей гордости как-то поведал Шерлок Джону, передавая девушке-бродяжке приличную купюру в обмен на информацию о местонахождении Голема. Джон разорвал зрительный контакт с неожиданным свидетелем, вздохнул и поднял взгляд в хмурое лондонское небо. По ощущениям Джона, и без того неприветливая, сырая и продуваемая ветрами столица Туманного Альбиона без Шерлока Холмса и вовсе погрузилась во мрак. Он протянул руку и почувствовал, как Антея аккуратно положила ему на ладонь ключи. - Что-то случилось, дорогой? Джон замер у лестницы, ведущей на второй этаж, и медленно обернулся на голос - в дверях, что выходили прямиком на её кухню, стояла миссис Хадсон. А он так надеялся, что она ушла к соседке, и они никак не пересекутся. Вот чёрт возьми! - Выглядите неважно. Всё в порядке? - снова обратилась к нему Марта, и в её голосе слышалось искреннее волнение. - В полном, - подтвердил Джон, приглаживая встрёпанный ёжик светлых волос и стараясь придать своему голосу ровный и спокойный тон. - Спасибо, но не стоит беспокоиться. Я просто устал сегодня. "..а ещё у меня в машине мёртвый Шерлок с пробитой головой," - помимо воли продолжил его издевательский внутренний голос. - "И прямо сейчас я собираюсь отвезти его в одно чудное место и закопать там, а затем приеду домой и буду ждать, что он воскреснет и вернётся ко мне этой ночью, потому что я окончательно и бесповоротно спятил. Не одолжите лопату, миссис Хадсон?.." - А что это с Вашей рукой? - от внимательного взгляда пожилой леди не ускользнул вид сбитых костяшек пальцев на левой руке Джона. Ватсон едва кинул на них взгляд и слегка завёл руку за спину. - Ерунда. Немного подрался с Андерсоном, - честно ответил он, впрочем, не собираясь вдаваться в подробности, и резко сменил тему: - Мне нужна лопата. Мне кажется, я её у Вас видел. Не дожидаясь ответа от домовладелицы, Джон прошёл мимо неё, отворил дверь чулана под лестницей и принялся чем-то там шуметь. С такими необычными квартирантами миссис Хадсон уже давно перестала чему-либо удивляться - она лишь неопределённо махнула рукой: - Есть небольшая, в уголке вместе с метлой и старой шваброй. Вижу, вас с Шерлоком уже выпустили из участка - и что, опять какое-то необычное дело? Джон вышел из чулана, держа в левой руке лопату за древко, и на мгновение его глаза как-то странно блеснули. Но миссис Хадсон не успела как следует проанализировать выражение его лица, потому что Джон всё так же стремительно прошёл мимо неё. - Да, у меня... то есть, у нас... дело, да. Всё как всегда, - добавил он и усилием воли заставил себя улыбнуться, чтобы домовладелица ничего не заподозрила. Ещё ему очень хотелось сказать ей, чтобы она сегодня не включала телевизор, но это было бы равносильно воплю: "Миссис Хадсон, Вы должны обязательно посмотреть восьмичасовые новости!". И что-то подсказывало Джону, что скорее всего уже в сегодняшних вечерних новостях (а в завтрашних утренних газетах и подавно) примутся наперебой обсуждать случившееся, смаковать такую скандальную новость, дискутировать насчёт причины, "перемывать кости" и окончательно уничтожать остатки разрушенной репутации человека, который был достоин посвящения в герои за всё, что он сделал для людей. А никак не того, что стараниями Мориарти развернулось вокруг его имени. Джон вздохнул и потёр переносицу. Теперь он как никогда понимал Шерлока, который всегда относился к людям с недоверием и натренированным с годами равнодушием, выстроив вокруг себя невидимую стену. Детектив словно знал, что однажды настанет день, когда его предадут даже те, кто с ним работал. ..Старик лет семидесяти, - невысокий, но довольно крепкий, - чиркнул спичкой по шершавому боку картонной коробочки и, поднеся вспыхнувший огонёк к трубке, набитой табаком "Burley", неторопливо раскурил её. - Что вы знаете о Плакли? - обратился он к двоим тринадцатилетним мальчишкам, сидящим на веранде напротив его кресла-качалки. - Ну, кроме того, что это деревня в графстве Кент, где вы проводите каникулы и от которой до Лондона по прямой ехать чуть меньше сорока минут. "Деревня двенадцати призраков", верно? Так вот что я вам скажу: все эти призраки Леди Роуз и цыганки на мосту, Кричащее Дерево и привидение Эдварда Бретт - всё это чепуха для заманивания туристов, да и только. Старые байки для любителей пощекотать себе нервы. То, что делает это место особенным, находится не в самой деревне, а в лесу, что начинается сразу за ней, и я говорю не про выдуманных полтергейстов. Вы слышали когда-нибудь о друидах? Нет? Тогда я расскажу вам. Но это тайна, Джон. Ты умеешь хранить тайны?.. А тебе, Мэтт, я бы, возможно, никогда не рассказал этого, хотя ты и мой внук - я хотел закончить эту историю на мне, но, видимо, всё же судьбе так угодно. Я не могу смотреть, как ты плачешь, когда совершенно точно знаю, что могу помочь тебе. Друиды - это жрецы древних кельтских народов, которые также выполняли функции судей, занимались врачеванием и астрономией. Им были ведомы многие тайны этого мира, в том числе и тайны Жизни и Смерти. Говорят, они умели не только лечить разные хвори, но и возвращать живых существ из мира мёртвых. Для этого существовал особый несложный обряд, проведённый на особенной, святой земле, обладающей Силой - на их тайной лесной поляне. Никто не знал, как найти это место, кроме самих друидов и тех, кого они желали посвятить в эту тайну. Возможно, люди, бродя по лесу, проходили мимо той поляны много раз, но так и не замечали её, так и не знали о её существовании, потому что они не обладали Знанием, которое привело бы их туда. Постепенно времена менялись, менялись и люди, их вера, и менялась вся жизнь вокруг. На смену волшебству пришёл прогресс, и друиды с волхвами канули в Лету. Но лес остался на своём месте, его никто не посмел вырубить или хоть как-то тронуть - возможно, то чудное место всё ещё имеет свою силу. И редкие потомки тех древних друидов помнят о том месте и теперь, потому что их деды передали им Знание, но я не знаю, как давно туда последний раз ступала нога человека - сам я никогда никого не "возвращал". И хотя предки завещали нам беречь память об этом месте, как я уже и сказал, возможно посвятить в тайну любого человека, если потомок друида сочтёт это нужным. Старик сунул руку запазуху, достал серебряный амулет в виде Древа Жизни на кожаном ремешке и снял его с шеи через голову. - Этот символ означает единение трёх миров: Преисподней, жизни на земле и на Небе. Друиды верили, что он помогает стирать границу между мирами, помогает умершему существу вернуться к жизни - они надевали этот амулет ему на шею, прежде чем провести обряд. Мой дед передал мне Знание вместе с этим амулетом. Он хотел, чтобы на мне всё закончилось, и поэтому я ничего не рассказывал своему сыну, но так вышло, что рассказал внуку. Только один раз, Мэтт, ты пойдёшь туда... Сжимая пальцами руль автомобиля и слыша тихий шелест шин от быстрого соприкосновения ими с полотном трассы, Джон чувствовал, как к нему потоком возвращаются воспоминания. Он вспомнил Дейзи - шестимесячного ирландского сеттера Мэтта. Она была ещё почти щенком, весёлым и не слишком сообразительным, и любимым её занятием было с лаем гоняться за проезжающими мимо машинами. И однажды всё закончилось весьма предсказуемо - под колёсами очередного автомобиля. Джон вспомнил, как плакал Мэтт, глядя на сломанный позвоночник своего питомца. Он вспомнил глубокий голос его старого дедушки и терпкий запах курительного табака. Вспомнил, как в полном молчании следовал за Мэттом, которого словно вела по лесу какая-то невидимая сила. Как Мэтт надел на шею собаке Древо Жизни и закопал её на глубине примерно двух футов* в центре той идеально круглой поляны, по краям заросшей фиолетовым бессмертником, пахнущим горьким мёдом - место напоминало величественный храм со звёздным куполом и колоннами из живых дубов. Как они вернулись в деревню, всё так же сохраняя полное молчание. И как этой же ночью вернулась их, уже их собака... Джон сунул руку в карман своей чёрной осенней ветровки и ощутил под пальцами прохладное и гладкое узорное серебро. "-..Мэтт больше не сможет воспользоваться этим амулетом и той поляной. Это возможно лишь единожды в жизни определённого человека," - сказал ему Вестер Диккенс по возвращении из леса. - "И кроме того, мой дед хотел, чтобы на мне всё закончилось: он считал, что не стоит этого делать - играть в Господа, когда ты всего лишь человек. Но я знаю, что однажды это очень сильно понадобится тебе, и поэтому передаю тебе амулет и Знание. Но с одним условием: после того, как это будет использовано, найди мою могилу, - я уверен, что к тому времени меня уже не будет, - и закопай амулет у надгробия. Счастливых тебе лет жизни, Джонни." Джон не знал, почему это всё стёрлось из его памяти в течение первого же года после произошедших событий. К тому же, он явно не хотел, чтобы когда-нибудь "это сильно ему понадобилось". Он просто положил амулет в шкатулку и хранил его, как старинную драгоценность, перевозя его с собой при переездах вместе с другими вещами. И постепенно эта история забылась, словно ничего и не было. Словно так и было нужно. Отчего-то он не вспомнил об этом, когда погибли в автомобильной катастрофе его родители. Но зато сегодня, в больнице Сент-Бартса, кто-то раскрутил невидимый кран в его голове, и наружу хлынули все воспоминания, связанные с тем далёким летом 1989-го года. Неподвижный лес стоял безмолвной стеной, и лучи закатного солнца освещали верхушки деревьев, отчего казалось, что они полыхают. Джон отвязал с багажника на крыше автомобиля большую охотничью волокушу из прочного, но лёгкого пластика, которую он купил сразу перед тем, как покинуть Лондон. Какая-то романтическая часть доктора Ватсона попыталась вякнуть на тему того, что она не приемлет такой способ транспортировки, ведь, в самом деле, он не мусор собирается везти. "А разве есть другие варианты?.." - мысленно вздохнул Джон. Изнутри лес оказался более живым, чем казалось снаружи, хотя здесь уже и царил лёгкий полумрак: тихо шелестели листья деревьев и кустарников (правда, Джон и не замечал дуновения даже слабого ветра), а из чащи послышалось самозабвенное жутковатое пение самца сумеречного козодоя. Гладкое дно волокуши легко скользило по траве, и Джон не знал, была ли причина в этом или в чём-то другом, но он совершенно не чувствовал усталости. Сначала он шёл по тропинке - она то расширялась, то сужалась настолько, что ветви подлеска едва не царапали его по плечам. А затем взгляд Джона остановился на сухом корявом дереве, которое словно вынырнуло из серых сумерек, и он понял, что пора свернуть с тропинки. Он вспомнил этот ориентир, хотя казалось, что он совсем позабыл дорогу, и теперь его просто ведёт... что-то. "Но если всё получится, как же Шерлок в одиночку найдёт дорогу домой? Может, стоит подождать его на окраине леса или у машины на дороге?" - вдруг подумал Джон и всерьёз обеспокоился об этом. "..После того, как всё будет сделано, следует уйти домой, не оглядываясь, сохраняя молчание и не думая об этом," - снова прозвучал старческий голос из его воспоминаний. - "Что ты заслужил, то твоё. А твоё обязательно к тебе вернётся..." Джон не засекал времени, хотя у него и имелись при себе наручные часы, но мог сказать, что он преодолел путь до нужного места примерно за тридцать минут. Совсем как и в тот раз. Лесная полянка, казалось, совершенно не изменилась за прошедшие двадцать три года: те же колонны из величественных дубов, растущих по окружности; тот же небесный купол, на котором уже появлялись первые и редкие, словно ещё несмелые звёзды; тот же бледно-фиолетовый душистый бессмертник и та же еле слышная трель одинокого сверчка. Джон словно вернулся в своё воспоминание из прошлого. Царящая в этом волшебном месте атмосфера создавала ощущение покоя и умиротворённости, и Джону даже показалось, что на мгновение разжала свои когти боль, стискивающая его грудную клетку и лежащая камнем на сердце. Отогнав мимолётное желание сесть в центре этой поляны, закрыть глаза и остаться здесь навсегда, он приступил к делу, ради которого и проделал путь сюда: выкопал неглубокую яму, как и до этого Мэтт, но только в длину человеческого роста. Земля оказалась сухой, но неожиданно мягкой, и это не составило особого труда. А затем осторожно поместил Шерлока в получившееся углубление. Джон достал из кармана амулет и надел его на шею Шерлоку, спрятав его под синим шарфом. Он сдержал внезапный порыв снять с Шерлока этот шарф и забрать с собой, чтобы можно было уткнуться в него лицом, пока он ещё хранил его запах. "Нет," - мысленно сказал Джон, убеждая себя. - "Он вернётся. Конечно, вернётся. И шарф ему понадобится этой ночью." И вместо этого он укрыл им лицо Шерлока, чтобы на него не попала земля, которой он собрался засыпать его, а затем взял в руку его левую ладонь и коснулся её губами. "Ещё одно чудо, Шерлок. Ещё одна удивительная вещь для меня, всего одна. Будь, пожалуйста, живым..." * * * Прихожая квартиры на Бейкер-стрит встретила его отсутствием света и абсолютной тишиной. Джон замер, прислушиваясь: да, так и есть - ни единого звука со стороны апартаментов миссис Хадсон. "Похоже, ушла к миссис Тёрнер. Что ж, отлично..." Медленно поднявшись по едва скрипнувшим под его ногами ступенькам, Джон заставил себя зайти в ванную и тщательно вымыть руки с мылом, избавляясь от лесной земли, оставшейся у него под аккуратно подстриженными ногтями. А потом он пил холодную воду прямо из-под крана, словно надеялся, что она остудит его идущую кругом голову. Покинув ванную, Джон остановился у гостиной, опираясь плечом на дверной косяк, и медленно обводил взглядом опустевший холл. Нет, мебель и вещи по-прежнему находились на своих местах, но без Шерлока их уютная квартира в 221Б казалась холодной, пустой и... какой-то странно чужой. А ещё повсюду, куда ни глянь, его окружали воспоминания. Вот диван, на котором они часто сидели вечерами, играя в "Клуэдо" или смотря дурацкие телепередачи, от которых Шерлок фыркал, закатывал глаза и едва ли не на стену лез. Вот его кресло и лежащая на нём его скрипка. Вот синий шёлковый халат, свисающий со спинки этого самого кресла. Вот череп на каминной полке, заменявший Шерлоку собеседника, пока не появился Джон. Вот на диване, словно дожидаясь хозяина, лежит небольшая подушка с британским флагом. А если заглянуть на кухню, можно увидеть стоящий на столе микроскоп, окружённый пробирками и предметными стёклами. Всё здесь выглядит так же, как и прошлой ночью, когда они с Шерлоком неожиданно и спешно покинули 221Б, скованные одними наручниками. Взгляд Джона упал на столик у дивана: там стояла небольшая кружка Шерлока с недопитым чаем, подёрнувшимся тонкой плёнкой эфирных масел. Это стало последней каплей в его воображаемой чаше горестных и тяжёлых переживаний, и Джон, опустив голову и закрыв глаза ладонью, более не смог сопротивляться нахлынувшим эмоциям. "Фрик!" - всегда с пренебрежением выплёвывала Салли Донован. "Чокнутый психопат!" - вторил ей Андерсон. "В университете своей дедукцией он всех нас запугал, мы его ненавидели!" - вспомнил при встрече в банке Себастьян Уилкс. "Заносчивый нахал!" - однажды высказался Диммок. "Он с большим сдвигом, судя по его комнате!" - вынес свой вердикт отвратительный очкастый шеф полиции прошлой ночью. "Мне тоже всегда хочется закричать, когда он входит в мой кабинет." - выдал вчера вечером Лестрейд. "Восхитительный. Самый лучший и совершенно замечательный!" - всегда искренне говорил Джон... Ватсон открыл глаза и резко сел на диване, когда понял, что в гостиной, как и за окном, совсем стемнело, а с улицы не слышно проезжающих по Бейкер-стрит машин. Он не помнил, как оказался на диване, но, похоже, задремал, едва его голова коснулась подушки. Джон подошёл к переключателю света и решительно щёлкнул им, на мгновение прищурившись, когда в люстре зажглись лампочки, уютно освещая холл. Он несколько раз прошёлся по комнате туда-сюда, а затем снова вернулся на диван и, вытащив из-за пояса пистолет, положил его под подушку. Внезапно Джон в полной мере осознал, что он сегодня сделал, и ему стало жутко. "Боже, что я наделал?.. А что, если не было никакой истории двадцать три года назад? А что, если это всё плод моего больного воображения?.. Я просто отвёз Шерлока в лес и оставил его там. Господи!.." Но сквозь панические мысли всё же пробилась ещё одна, прозвучавшая весьма спокойно и убедительно: "..Но ведь амулет всё же был у меня. Хранился все эти годы и чудом не потерялся при переездах. Так может быть, стоит попытаться поверить?" Вдалеке раздались мерные и гулкие, но слегка приглушённые расстоянием удары - часовой механизм Биг Бена отсчитал ровно три часа после полуночи. И когда последний удар растворился в ночной тишине, Джон услышал, как внизу медленно и тихо открылась дверь. И, спустя несколько секунд, так же негромко захлопнулась. А затем чуткий слух уловил еле заметный скрип деревянной ступеньки. И неожиданно Джон почувствовал биение своего сердца где-то в горле, хотя оно определённо не должно было там быть. Он подавил желание сунуть руку под подушку с британским флагом, снять Браунинг с предохранителя и держать палец на спусковом крючке. "Это ни к чему", - мысленно сказал он себе. - "Вспомни собаку Мэтта Диккенса и успокойся." И тут же второй внутренний голос возразил: "Но Шерлок ведь не собака, верно? Он человек. А ты не знаешь, что в таком случае может получиться." - Не важно, - пробурчал Джон вслух и тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. - Всё не важно. Тихий шаг послышался уже на верхней ступеньке, перед самой дверью в гостиную. И Джон вдруг понял, что не страх одолевал его всё это время, а волнение и предвкушение встречи, и он поднялся с дивана, неотрывно смотря на дверь... _______________ *10 футов - чуть более 3-х метров. **2 фута - 0,6 м.