***
–Простите, что я на вас набросился. — Тилль с перебинтованной головой, похожий на раненого солдата, сидел в своем номере. Загадочный мужчина, которого, как оказалось, звали Фридрих Ларсен сидел в кресле напротив и улыбаясь смотрел на него. —Да, что вы. Я же все понимаю. Это ужасно… Ваш басист, — Ларсен покачал головой — Эх, я понимаю. Именно Ларсен помог добраться Тиллю до отеля, вызвал врача, и пока того не было, обработал рану вокалиста. Он рассказал Тиллю свою историю. Фридрих был наследником огромного состояния, он жил в Австрии и уже много лет увлекался творчеством группы. Сейчас, когда ему исполнилось пятьдесят он отошел от дел и решил поехать в путешествие по миру, а заодно побывать на паре тройке концертов любимой группы. Он был на шоу в Аугсбурге, потом полетел в Америку, в Нью-Йорк, устав от тамошней суеты решил вернуться домой в Европу, и напоследок побывать еще на одном концерте, здесь во Фрайбурге. Похищение басиста произвело на него гнетущее впечатление. Всю ночь он не мог уснуть, долго крутился в постели, (совсем как Тилль), и поняв, что забыться сном все равно не удастся, решил побродить по ночному городу, где и был схвачен не в меру подозрительным вокалистом. —Знаете, я же всю ночь думал как помочь вам. — Фридрих поднялся с кресла и подошел к Тиллю. — И знаете что я придумал? —Не знаю. — Тилль по прежнему, несмотря на рассказ и уверения в вечной преданности не доверял этому человеку. Было в Ларсене что-то такое неприятное, то ли эта манера все время почесываться, то ли это пристальный взгляд, Тилль не мог понять, и не мог доверять ему. К тому же он не верил в совпадения. —У меня же очень много денег. — Ларсен сделал паузу, желая чтобы Тилль оценил размеры его колоссального состояния. — Я найму лучших сыщиков из Австрии. Завтра они будут здесь и завтра начнут поиски, даже не завтра, а уже сегодня. Прямо сейчас, надо только позвонить. —Не стоит. — Немного резче чем следовало, ответил Тилль. Ларсен удивленно вскинул брови и посмотрел прямо в глаза Тиллю. —Почему же? Как же так. Я сделаю все даром, безвозмездно. —Да не в деньгах дело. — Отмахнулся Тилль. — Просто не нужно и все, делом занимается отличный полицейский, инспектор Ральф Брингер, и не нужно впутывать сюда посторонних. Кстати, не хотите ли проехаться в полицейский участок. —Зачем это? — Спросил Ларсен и попятился. —Можете помочь. — Тилль внимательно следил за своим беспокойным гостем, ожидая чего угодно. —Помочь? Ну что же, хорошо, если смогу помогу. — Лицо Ларсена смягчилось и он снова заулыбался. — Только вот давайте после того как вы выспитесь. —Нет, что вы. — Тилль говорил спокойным голосом, хотя внутри был напряжен словно перетянутая струна. Его подозрения только усилились и он уже не верил ни единому слову Ларсена. — Я совсем не устал, поедемте сейчас. —Ну, понимаете, я же тоже устал, хочу спать. — Увиливал Ларсен, продолжая улыбаться. Тилль как бы между делом поднялся с кресла и подошел к окну. Рассвело, перед отелем начали собираться поклонники, но смогли бы они что-нибудь сделать, если бы Тилль вдруг позвал на помощь. Вряд ли. Голова гудела, сил не было, и если бы сейчас этот Ларсен набросился на него, сам он бы не смог дать отпор. —Это не займет много времени, поедемте, прошу вас. Ваша помощь может быть неоценимой. — Тилль уговаривал Фридриха, а сам напряженно раздумывал о том, как бы позвонить кому-нибудь из группы, хотя бы Шнайдеру и попросить того зайти. Сейчас он начал понимать, что жутко сглупил, позволив этому малознакомому господину прийти в свой номер, понимал, что нужно было сразу идти в полицию, но было уже поздно сожалеть. —Ну хорошо, если настаиваете, давайте я вызову такси и поедем в полицию. — К удивлению Тилля Ларсен согласился. —Не стоит беспокоиться, я сам вызову. — Воспользовавшись ситуацией Тилль подошел к телефону и набрал номер Шнайдера, надеясь, что тот сразу поймет и не станет задавать глупых вопросов. —Вызывайте пожалуйста, — вежливо согласился Ларсен и снова уселся в кресло. Шнайдер поднял трубку сразу. —Да. —Здравствуйте. Мне нужно срочно заказать такси. —Тилль? —Да, именно, такси к отелю, и как можно быстрее. —Что-то случилось? —Да, все верно. Через сколько будет машина? —Ты у себя в номере, я сейчас зайду. —Спасибо большое, буду ждать. Тилль положил трубку, радуясь в душе, что все так удачно вышло. Но радость угасла, когда он посмотрел на Ларсена. Тот сидел в кресле и пристально смотрел на него. Было видно, что он разгадал хитрость Тилля. —Послушайте, почему вы мне не верите, зачем этот маскарад? — голос Ларсена дрожал от негодования. — Кому вы звонили? Охране? —Я вызывал такси. — Тилль сделал изумленное лицо, но Ларсен не был дураком. —Вы вызвали такси и забыли назвать адрес. Не делайте из меня идиота. — Ларсен вскочил с кресла и тут в номер ворвался Шнайдер. Не раздумывая барабанщик подлетел к Ларсену и ударил того по лицу, Ларсен охнул, схватился за разбитый нос и осел на пол. —Я вызвал полицию — сказал Шнайдер посмотрев на Тилля. — Что с головой? —Не сейчас, давай свяжем его, он может быть опасен. — Тилль с опаской поглядывал на лежащего на полу Ларсена, опасаясь, что тот сейчас выхватит пистолет. Но несчастный Фридрих только мычал что-то, так и не отнимая рук от лица. —Чем? — Шнайдер засуетился. Тилль огляделся, ничего подходящего не было. Тогда он снял с себя кофту и бросил ее Шнайдеру. —Этим попробуй. Шнайдер наклонился над Ларсеном и грубо схватив того одной рукой за запястья попытался другой связать ему руки, но ничего не выходило. Ларсен стал брыкаться, извиваться и кусаться. Тилль пришел на помощь и вместе они смогли повязать несчастного. —Что же вы делаете, паразиты. — Кричал Ларсен, выплевывая окровавленную слюну. — Да я вас по судам затаскаю. Да я … —Заткнись уже — маньяк проклятый. — Шнайдер замахнулся и Ларсен тут же затих. — Где Олли? Говори, мерзавец! Но Ларсен больше не желал разговаривать, он лишь злобно посмотрел на Шнайдера и плюнул ему в лицо, после чего затих. —Ублюдок! — Сказал Шнайдер, утираясь. —Оставь его, сейчас полиция приедет. — У Тилля закружилась голова и он плюхнулся на кресло. —Где ты его нашел, это же тот мужик из бара, — Шнайдер сел в кресло напротив. —Он ночью вышел погулять, я из окна увидел и пошел за ним. Хотел на улице скрутить, не вышло. —Это он тебя так? — Шнайдер указал на забинтованную голову вокалиста. —Нет, какой-то урод пьяный на улице. Сзади подобрался. Когда я этого — Тилль указал на лежащего на полу Ларсена — схватил. —А что он у тебя в номере делает? —Он сам меня сюда и привел, рассказал историю правдоподобную, дескать он наш поклонник и все такое, только вот я, почему-то, ему не поверил. —А между прочим, — вдруг встрял в разговор Ларсен. — Людям нужно верить. И все что я рассказал — правда. —Заткнись, — огрызнулся Шнайдер. —Постойте, если не верите, то у меня в номере есть документы, сходите и проверьте. А хотите, можете позвонить моему сыну в Австрию и он подтвердит. —Заткнись, — повторил Шнайдер. — Лучше скажи, куда ты ублюдок Олли спрятал. —Я еще раз вам говорю, я никого не похищал. —Не хочешь, не говори, полиция разберется. — Шнайдер снова повернулся к Тиллю. Вокалист задумчиво смотрел на связанного Ларсена. —Слушай, а если он не врет. — с тревогой сказал Тилль. —Не вру. — Подтвердил Фридрих и чуть покивал в подтверждение. —Да ты замолчишь уже?! — рявкнул Шнайдер. —Погоди ты кричать, — Тилль раздраженно посмотрел на Шнайдера. — Послушайте, Фридрих, или как вас на самом деле зовут, если вы невиновны, тогда почему не захотели в полицию ехать? —Что значит не захотел? Я же согласился, это вы начали какой-то ерундой заниматься. Развяжите меня уже, вы же разумный человек. Зачем это безобразие? —Тилль, не нужно, не верь ты ему. — Шнайдер с тревогой посмотрел на Ларсена. —Вы знаете, Кристоф, вы мне никогда не нравились и теперь я убедился, что ни капельки ни ошибался на ваш счет, — сказал Ларсен и обращаясь к Тиллю добавил. — Ну имейте вы совесть, развяжите меня, это же унизительно. Услышав свое имя Шнайдер поморщился, но ничего не сказал. Тилль собрался было уже подняться, чтобы развязать Фридриха, но тут в номер ворвались двое полицейских.***
Инспектор Брингер был крепим сильным мужчиной, не красивым, но не лишенным особенного мужского обаяния. У него было гладкое, чисто выбритое лицо, тонкий маленький нос, пухлые губы и живые, немного раскосые серые глаза. Говорил он спокойно, и делая паузы всегда выразительно смотрел на собеседника, ожидая когда тот согласиться с его доводами. Тиллю он нравился. Брингер относился к людям с подчеркнутым уважением и, даже можно сказать, с какой-то теплой дружеской заботой. Он никогда не кричал, никогда никого не ругал и видно было, что младшие сотрудники смотрят на него с нескрываемым обожанием. Они сидели в его большом уютном кабинете. Из открытого окна доносились приглушенные звуки оживленного города. Брингер пригласил Тилля для разговора, после того как их вместе со Шнайдером и Ларсеном, (последнего, кстати, проверили и он оказался именно тем за кого себя выдавал) привезли в полицейский участок, для дачи показаний. Теперь Тилль сидел в удобном мягком кресле напротив инспектора, не спеша пил, предложенный ему, крепкий и вкусный кофе и курил сигарету. На столе у инспектора был идеальный порядок, перед ним лежал белый лист бумаги исписанный мелким почерком и он внимательно читал его, иногда тяжело вздыхая и поднимая глаза на Тилля, а потом снова углублялся в чтение. Наконец, закончив, Брингер аккуратно взял листок, положил его на краешек стола, и посмотрев на Тилля сказал: —Вот вы же умный, взрослый и серьезный человек. — Он сделал паузу и убедившись, что вокалист полностью согласен с таким лестным отзывом о самом себе, продолжил — Зачем же вы делаете такие нелепые и я даже бы сказал ничем не оправданные поступки? Тилль попытался было возразить, но Брингер остановил его жестом и продолжил: —Мы ведь с вами вчера договорились, — Он посмотрел на Тилля и тому не оставалось ничего другого, как кивнуть головой. — Если вы видите что-нибудь необычное или подозрительное, то сразу же звоните мне. А вы что? Как в дешевом детективе, бросились в погоню за человеком, пытались его скрутить, прямо на улице, по голове получили… —Да, я даже как-то и не подумал в тот момент. Увидел этого Ларсена и словно с ума сошел. — Сказал Тилль. —Понимаю. Но и вы меня поймите. У нас тихий, мирный, спокойный город. Тут появляется этот ваш маньяк, похищает прямо с концерта вашего гитариста, потом убивает эту девочку. Хотя нет, сначала убивает, потом похищает. Все это вызывает некий резонанс в обществе. Вы видели утренние газеты? —Нет, как то не до этого было, — едко ответил Тилль. —Вы не сердитесь на меня, я полностью на вашей стороне. Но пресса. Вы бы что ли выступили перед ними, рассказали, что случилось, а то они всякие небылицы пишут.— Брингер снова выжидающе посмотрел на Тилля, ожидая от того какой-нибудь реакции, но Тилль угрюмо смотрел на свои ботинки. —Плевал я на прессу. — Наконец сказал вокалист и поднял глаза на инспектора. Брингер лишь покачал головой и продолжил. —Ладно, это ваше дело. Давайте вернемся к вашему героическому задержанию особо опасного господина Ларсена. Кстати, очень влиятельного австрийского бизнесмена. —Ну, давайте только без этого сарказма обойдемся. Мне очень жаль, но мое поведение можно понять. Этот влиятельный бизнесмен появлялся всякий раз, когда совершалось убийство, вы бы на моем месте тоже задумались. —Задумался, я и сейчас задумываюсь и буду тщательно следить за господином Ларсеном, но ваши поступки, как бы вам мягко сказать, немного непоследовательны. Вы преследуете этого господина глухой ночью, прячась по подворотням, потом вдруг решаете задержать его, бросаетесь на него, хватаете и тут получаете сильный удар по голове, от какого-то неизвестного. Кстати, можете написать заявление и мы попробуем найти хулигана. —Не стоит — отмахнулся Тилль. —Дело ваше. Герр Ларсен, вместо того чтобы броситься бежать, помогает вам добраться до номера, оказывает вам первую помощь, вызывает доктора, потом он опять-таки проявляет к вам заботу и участие. Тилль горько усмехнулся. —Не нужно смеяться, именно участие, он предлагает вам за его деньги, не требуя ничего взамен, нанять сыщиков и помочь вам найти похищенного гитариста мистера Риделя. В ответ вы предлагаете проехать с вами в полицейский участок. Ну, ладно, это наверное самое мудрое ваше решение за всю ночь, и, что самое интересное, мистер Ларсен соглашается. — Брингер снова замолчал и грустно посмотрел на Тилля. — Что же делаете вы? Вы, как в дешевом шпионском боевике, тайно зовете в свой номер вашего друга и коллегу Шнайдера. И он, напуганный ранним звонком и какой-то секретностью, что ли, не разобравшись бьет несчастного предпринимателя по лицу, связывает его, с вашей подачи, и пытается добиться от него ответа на мучивший его всю ночь вопрос — где же господин Олливер Ридель. Ну, согласитесь, не хорошо. —Согласен, погорячился. Но я действовал под влиянием какого-то чувства. — Тилль понимал всю нелепость своих оправданий. —Чувства вины, по всей видимости, — предположил Брингер, и пристально посмотрел на солиста. Взгляд его серых глаз на пару секунд сделался холодным и колючим. — Вы чувствуете вину, за похищение Риделя. Верно? Тилль тяжело вздохнул и ничего не ответил. Инспектор Ральф Брингер был кругом прав, и Тилль понимал это, но разговаривать с малознакомым человеком о том, что было у него на душе он не собирался. —Ладно, все. Будем считать, что действия ваши вызваны сотрясением мозга вследствие удара по голове тяжелым предметом. Вам повезло еще, что Ларсен никаких претензий вам не предъявил. Давайте теперь поговорим о самом деле. Тилль оживился и с надеждой посмотрел на инспектора. —Вы что-нибудь нашли? — спросил он. —Ну как вам сказать, и да и нет. Сразу скажу, что по делу похищения Риделя, ничего нового, загадочной полячки тоже нигде нет, на звонки она не отвечает, смею предположить, что она дала вам вымышленный номер телефона. Мы проверяли, телефон зарегистрирован на какого-то Пауля Престона, его нет в городе и найти его не представляется возможным, а вот по девочке, кое-что есть. У нее нашли письмо. Тилль посмотрел на инспектора и тот продолжил. —Да, именно такое письмо, как и то что вы мне отдали. В стихах. С угрозами. Я вам покажу его, потому что самому мне сложно определить, ваши это строчки или нет. Сейчас. — Брингер поднялся из-за стола и подошел к сейфу, стоявшему у окна. Немного повозившись с замком он извлек из сейфа аккуратно запаянный в полиэтилен листок. Тилль протянул было руку, но Брингер лишь покачал головой. —Нет, нет. Отдать не могу, только зачитать. Это улика. Закрыв сейф, Брингер вернулся на свое место, положил листок перед собой и начал читать:Er legt die Nadel auf die Ader Он прикладывает иглу к вене Und Bittet die Musik herein И просит музыку войти Zwischen Hals und Unterarm Между горлом и предплечьем Die Melodie fhrt leise in`s Gebein Мелодия тихо входит в него. Komm her Иди сюда Bleib hier Останься здесь Wir sind gut zu dir Мы будем добры с тобой Komm her Иди сюда Bleib hier Останься здесь Wir sind Brder dir Мы твои братья Die Neugier meinen Traum verlngert Любопытство мой сон продлевает die weie Fee sie singt und lacht Белая фея поет и смеется hat gewaltsam mich geschwngert Мной насильно овладела und trchtig qult mich durch die Nacht И мучает меня всю ночь Ein kleiner Wunsch, ach wart ihr blind Ничтожное желание ослепляет вас wir sind Opfer bser List Вы становитесь жертвами жуткого коварства schwarzes Glas ist berall Черные стекла повсюду schuldig weil wir hsslich sind Вы виновны, потому что отвратительны. ich warte auf dich — am Ende der Nacht Я жду тебя в конце ночи Wilder Wein — nur eine Traube Дикое вино — только виноград Wilder Wein — und bitter wie Schnee Дикое вино и горькое как снег Ich warte auf dich — am Ende der Nacht Я жду тебя в конце ночи
Инспектор закончил читать и посмотрел на Тилля. —Это все? — удивился вокалист. —Да, все, коротенькое письмо. Это ваши стихи? —Это строчки из моих стихов, верно. Только вот, здесь какая то бессмыслица. Письмо не такое, как обычно. Словно подражатель писал. —С чего вы взяли? — заинтересованно спросил Брингер, и внимательно посмотрел на Тилля. —Ну, понимаете. В тех письмах, несмотря на то, что на первый взгляд они абсолютно бессмысленны есть какая-то идея. — Тилль покрутил в воздухе ладонью — Строчки стоят в определенной последовательности, совпадает настроение, а здесь просто набор, абсолютно рваный и не логичный. —Не знаю, как вам, но мне показалось в этом есть смысл. Ах, да вы же не знаете. Девочка умерла от смертельной дозы кокаина, введенного ей внутривенно. Преступник подошел к ней и сделал смертельный укол. Может она даже и не заметила. Умерла она не сразу, сначала думаю ей стало очень хорошо, а потом, нехватка воздуха, паралич. Ладно, обойдусь без омерзительных подробностей. —Черт, — выругался Тилль. —Вот именно, теперь видите смысл? Белая фея, игла. Прямые указания. —Да, действительно, но все равно, письмо отличается. —Ну, может и отличается, это мы будем выяснять. Знаете, если хотите, могу вам сделать копию. Может, чего надумаете. Только на этот раз, надеюсь обойдется без геройства. —Да, пожалуйста, сделайте. И если не сложно и с того, первого… Которое второе. Брингер вопросительно поднял брови и улыбнулся. —С первого, которое второе? - повторил он. —Я имею виду то письмо, которое мы отдали вам. Оно у вас первое, а по сути второе от убийцы. — Сбивчиво объяснил Тилль. —Понятно, хорошо, я попробую. Подождите здесь, пойду, сниму копии. А вы, умоляю вас, подумайте о пресс-конференции. Все-таки такую чушь в газетах пишут, нужно это прекращать — Брингер снова улыбнулся и вышел из кабинета, оставив Тилля в раздумиях.***
Пресс-конференцию назначили на пять часов вечера. Ее проводили прямо в отеле, в ресторане. Руководство отеля проявило понимание и согласилось на пару часов, (конечно за определенную плату) закрыть работу ресторана. Тилль умудрился немного поспать, правда от этого самочувствие его ничуть не улучшилось. Голова трещала как и раньше и иногда накатывала дурнота. Фиалик уговаривал его остаться в номере, но вокалист упрямо оделся и спустился вниз. Здесь уже собралось много народу. Журналистов рассадили за столики, а для группы и менеджера, соорудили небольшой подиум, составив несколько столов вместе, на маленькой сцене, где в обычные вечера выступали местные ресторанные исполнители. Тилль заметил, что некоторые журналисты с ужасом смотрят на его перебинтованную голову и что-то записывают в свои маленькие блокнотики. Фотоаппараты отбирали на входе. Только одному каналу разрешили вести съемку. Камеры были уже наготове и операторы, со скучающим видом, прохаживались подле них. Тилль забрался на сцену, и сел на свободное место с краю, рядом с Лоренцем. Все были в сборе и Фиалик сделал знак кому-то, чтобы начинали. Наступила тишина, операторы заняли свои места, какая-то женщина из их администрации вышла вперед и объявила. —Господа журналисты, внимание, пожалуйста. Пресс-конференция будет очень короткой. Никаких лишних вопросов о творчестве, только то, что касается последних событий. Скажу сразу, бас-гитарист группы Олливер Ридель, вчера вечером неизвестным был похищен прямо с концерта. Полиция ведет расследование, но пока о его судьбе ничего не известно. Это пока вся информация. Можете начинать задавать вопросы. Убедительная просьба соблюдать тишину и порядок. Благодарю за внимание. Женщина отошла и села в сторонке, а журналисты стали неуверенно тянуть руки. —Еще одно объявление, — Неожиданно сказал Фиалик поднимаясь из-за стола. — От каждого по одному вопросу и по очереди. Начинаем с девушки за крайним столиком. И будьте, пожалуйста, деликатны. —Спасибо, — сказала девушка, поднявшись. — Хельга Плац, вечерние новости. Скажите пожалуйста, нам стало известно, что до похищения вашего гитариста, с вами уже случалось что-то подобное в другом городе. Можно узнать об этом подробнее? —Да, вы правы, — Рихард взял микрофон. — Где-то десять дней назад в Аугсбурге в номере Тилля мы нашли труп женщины. —И что? — снова спросила журналистка, но молодой журналист за соседним столиком возмутился: —Фрау Плац, один вопрос на человека, садитесь и дайте спросить другим. —Соблюдайте тишину. — крикнула администратор со своего места. —И ничего, дело закрыли, — Рихард ответил, и положил микрофон на стол. Поднялся мужчина за последним столиком. —Как похититель смог увезти Риделя с концерта и остался незамеченным. Складывается впечатление, что здесь какой-то розыгрыш. Это пиар ход чтобы привлечь к вашему выступлению как можно больше внимания? Ведь вы всегда славились любовью к провокациям. Тилль побагровел, но благоразумно промолчал. Рихард снова взял микрофон. —Это не к нам вопрос, а к тем людям, которые смеют называть себя охраной. Или вернее сказать, называли себя охраной. В зале был незапланированный взрыв петарды и это отвлекло внимание, потому преступнику удалось похитить Олливера Риделя и остаться незамеченным. —Кто-то видел преступника, его ищут? — Крикнул кто-то из-за дальних столиков. —Его никто толком не видел, полиция ищет, но пока ничего. — Ответил Лоренц. —Расскажите о записках. — Спросила девушка справа. —Уже и про записки знаете? — удивился Рихард. — Первая записка пришла в Аугсбурге, мы прочли ее, и потом выбросили. В ней смысла не было, строчки наших песен, собраны в беспорядке. Потом убили ту девочку. Но записку не нашли. Вторая пришла в этот отель, то же самое — строчки из песен, эта записка уже в полиции. —Убитые девушки ваши поклонницы? Вам не кажется что кто-то пытается вам отомстить? — Спросил пожилой мужчина в очках. —Мы не строим нелепых предположений. — Буркнул Тилль. —Похититель предъявил требования? — Выкрикнул мужчина из центра зала. —Нет! — Ответил Лоренц. — Никаких требований. —Если ваш гитарист уже убит, вы будете продолжать концертную деятельность? Ведь ваш тур еще не закончен. — Это сказал совсем юный журналист, сидевший ближе всех к сцене. Тилль не выдержал. Он поднялся с места и направился к наглецу. Юноша побледнел и попытался встать из-за стола, но запутался в скатерти, опрокинул соседний стул. Но Тиллю не суждено было избить журналиста. Сзади его перехватили Шнайдер и Пауль и силой оттащили на место. Кто-то, скорее всего все та же женщина администратор объявила что пресс-конференция закончена. Послышались недовольные голоса, но постепенно журналисты разошлись. Тилль по-прежнему сидел на стуле удерживаемый Шнайдером и Паулем, хотя необходимости в этом уже не было. Лоренц с тревогой смотрел на него, Фиалик уже куда-то ушел, Рихард отошел в сторонку и разговаривал по мобильному телефону. —Тилль, да ладно, тебе успокойся. Он ничего такого не сказал. — Пауль был немного растерян. Он наконец отпустил руку Тилля и посмотрел на Шнайдера, тот тоже разжал руки. —Ненавижу! — Тилль снова побагровел, поднял руки перед лицом, сжал кулаки, словно стараясь задушить невидимого врага. — Стервятники! Рвут живое, мясо рвут. Прямо так, без сомнений, без угрызений совести. Жилы тянут из живых, скальп готовы снять. Чертовы стервятники. Пляшут на чужих могилах! Ты что, думаешь, он обрадуется если Олли живым вернется? Не надейся. Ему будет лучше сделать сенсационный кадр. Фотографию труппа Олли. Тилль замолчал, стараясь перевести дыхание. —Но, Тилль, с чего ты взял. Он не желал ему смерти. — Шнайдер попробовал возразить и сам пожалел об этом. —Нет! — Тилль уже не говорил, а шипел. Лицо его из багрового сделалось совсем белым. Глаза горели бешеным огнем. — Он желал! Желал, черти его побери! Хотел урвать кусок побольше и пожирнее. Этот ублюдок будет рад, если завтра за городом найдут отрезанную голову Олли. Это, черт подери — сенсация! Стервятники! — последнее слово он буквально выплюнул. К ним несмело подошел Рихард. —Звонила жена Олли, еле уговорил ее не приезжать. Совсем все плохо. — Рихард устало опустился на стул. —Я же вам не сказал, мне в полиции третье письмо передали. — Тилль уже немного успокоился. —Третье? — Лоренц вскинул голову. — И что там? —Да все то же. Ничего не ясно, одни расплывчатые намеки. А вообще-то письмо какое-то странное, не такое, как обычно. —Есть что-нибудь об Олли? — спросил Рихард и посмотрел на солиста. Тилль лишь отрицательно покачал головой. —Все, это невозможно. Нам нужно что-то делать. Нужно самим заняться расследованием. — Пауль поднялся с места и стал расхаживать взад и вперед. —И что мы должны делать? — спросил Шнайдер немного раздраженно. —Для начала пойдемте в конференц-зал и изучим письма, — предложил Тилль — Инспектор Брингер любезно скопировал их для меня. Может что-нибудь проясниться.***
Олли казалось, что время остановилось. В его камере не было ничего, что могло бы указать ему на то, день сейчас или ночь и эта, вроде бы не такая важная вещь сводила его с ума. Жутко хотелось есть. Голод мучил его, высасывал жизнь по крупинке, желудок сводило судорогами. Он пытался уснуть, чтобы хотя бы на время забыться, но стоило ему закрыть глаза, как перед взором его представали разные яства: жареный цыпленок с золотистой корочкой, сочный бифштекс, источающий непередаваемый аромат, мягкие ржаные булочки, сосиски, политые пряным и острым соусом. Олли снова открывал глаза, судорожно сглатывал слюну и с тоской взирал на низкий деревянный потолок, потом с трудом вставал со своего жесткого и неудобного лежака и прихрамывая брел в уборную, чтобы напиться холодной воды. Ничего не менялось в его камере, никто не приходил, не пытался спасти его, и даже мучитель его не появлялся, чтобы взглянуть на своего пленного. Олли старался не думать о плохом, гнал дурные мысли прочь, пытался медитировать, но это не помогало. Всякий раз разум его возвращался либо к мысли о еде либо к мысли о скорой и мучительной смерти. Если бы кто-то посмотрел на бас-гитариста со стороны, то вряд ли бы узнал в нем Олливера Риделя. На деревянном лежаке в камере сидел сгорбленный худой мужчина, с избитым лицом, в грязной поношенной одежде, с опухшей, неестественно вывернутой рукой. А когда он кряхтя с трудом поднимался, делая несмелые шаги по усыпанному деревянной стружкой, полу, то становился похож на древнего старика, доживающего свои последние дни в этом мире. Иногда Олли беззвучно плакал, но казалось, что он даже не замечает этого. Ридель сидел, уставившись в одну точку, а из глаз его текли слезы, оставляя на избитом лице грязные разводы. Но, не смотря на мрачные предположения самого пленного, похититель не собирался убивать Олли, пока не собирался. В железной двери, прямо у самого пола было сделано маленькое отверстие. Олли уже исследовал его, заметив эту дыру он лег на грязный пол, и попытался здоровой рукой нашарить что-нибудь в ней. Но рука его наткнулась на железную решетку. Олли посмотрел в отверстие, но ничего не увидел. Тогда он оставил свое бесполезное занятие и снова вернулся на лежак. Прошло еще много времени, прежде чем он услышал звук шагов. Олли замер, прислушался. Он не знал что ему делать: то ли закричать, позвать на помощь, но была вероятность, что за дверью окажется его мучитель и тогда он может разозлиться и снова начать жестоко избивать обессиленного гитариста, то ли благоразумно промолчать или притвориться спящим. Немного подумав Олли решил не шуметь, но и спящим не притворяться. Он продолжал сидеть на своем лежаке напряженно всматриваясь в темноту под дверью. Шаги затихли, послышался звук отодвигающегося засова. Сердце Олли бешено стучало в груди. Но дверь не открылась, а в дыре появился тусклый свет и Олли увидел как в камеру протолкнули железную миску, наполненную мутного цвета жидкостью. Потом свет погас, снова послышался металлический скрежет закрываемого замка и звук удаляющихся шагов. Еще несколько минут гитарист сидел боясь пошевелиться, а потом он не выдержал и бросился к миске. Хотел было сразу начать есть, не взирая на странный цвет и малоприятный запах, но потом задумался, а вдруг это яд, и съев эту похлебку он умрет в страшных мучениях. Но голод оказался сильнее здравого смысла, Олли с жадностью набросился на еду. Взяв миску здоровой рукой он начал пить через край, стараясь не пролить даже малость. Рука тряслась, зубы стучали и приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы ничего не пролить. Похлебка была не вкусной, но он не замечал этого, он съел ее всю и потом несколько минут продолжал сидеть на полу, просто пытаясь прийти в себя. Олли чувствовал стыд, понимал, что стал похож на затравленную собаку, но ничего не мог с этим поделать. Снова слезы потекли по лицу. Посидев так несколько минут он кряхтя поднялся и побрел в уборную, умыть горящее лицо.***
Шнайдер с удивлением посмотрел на свой мобильный телефон, лежащий на тумбочке возле кровати. Ему звонили с незнакомого номера и первая мысль пришедшая в голову была о похитителе. Он собирался сходить в душ и уже начал снимать рубашку, когда ему позвонили. Схватив трубку он не слушающимися пальцами нажал на кнопку приема вызова и испуганно сказал. —Алло?! —Это Любажа, — сказала трубка. Шнайдер выдохнул пытаясь вспомнить, кто же такая Любажа. —Я видела мужчину на концерте — снова сказали из трубки, по-английски. Тут Шнайдер вспомнил. Он сел на кровать и свободной рукой стал застегивать пуговицы на рубашке, понимая, что душ отменяется. —Да, я помню. Куда вы пропали? Вы же обещали помочь, составить портрет похитителя. Где вы? — Шнайдер тоже перешел на английский язык. —О, пожалуйста, говорите медленней, я не все понимаю. Я не могу идти в полицию. Я здесь не легально, простите меня. —Давайте встретимся. —Да, это хорошая идея. Только без полиции. Я работаю на виноградниках, знаете где это? —Нет. — Шнайдер наконец справился со своей рубашкой и теперь растерянно оглядывал спальню, надеясь найти ручку и листок, чтобы записать адрес. —О, мне тяжело объяснить, я не очень хорошо знаю язык. Спросите у таксистов, вам скажут. Это чуть за городом, на юге. —Хорошо, я спрошу. Когда можно приехать? —Когда хотите, я здесь всегда. Встретимся на дороге, я буду ждать. —Постойте? На какой дороге? Я не смогу найти вас. — Шнайдер заволновался. —Когда начнутся виноградники, вы увидите. Езжайте медленно, я выйду к вам. —Хорошо, но я буду не один. —Полицию не зовите! — испуганно вскрикнула девушка. —Нет, я буду с ребятами, никакой полиции. —Ах, да. Конечно. Ваша группа. Но никакой полиции, иначе вам меня не найти. — Любажа повесила трубку. Шнайдер еще некоторое время сидел в раздумьях, поглядывая на свой телефон, будто ожидая, что тот снова зазвонит, а потом резко встал и почти бегом направился в конференц-зал, где уже должна была собраться вся группа. В коридоре он чуть было не сшиб с ног нерасторопную горничную, буркнув извинения он прибавил шагу. В конференц-зале было накурено. Рихард с неизменной сигаретой сидел в дальнем углу и взирал на остальных. Тилль тоже курил, курил и Пауль. У Шнайдера сразу защипало в глазах, но не обращая внимания на это, он прошел на середину комнаты и сказал: —Только что звонила Любажа, просит приехать к ней. Давайте быстрее собираться и поедем. —Эй, погоди. — Откликнулся Рихард — Любажа, это та загадочная полячка? —Ну да. Поедем быстрее. — Шнайдер нетерпеливо замахал рукой. —Шнайдер, куда ехать, ты что? Нужно в полицию звонить. Кто эта Любажа? Мы же не знаем. И откуда у нее твой телефон? Странно это все. — Сказал Флаке. —Не нужно полиции, она говорит, что нелегально здесь. Просит обойтись без полиции. Она работает на виноградниках, где-то на юге, за городом. Встретит нас на дороге, когда мы будем подъезжать. —Тем более - странно, — изрек Лоренц многозначительно подняв указательный палец. —Да что здесь странного, может быть она сможет нам помочь. Поедем уже, вы что все сидите, курите. -И чем она нам поможет? — скептически спросил Круспе — Расскажет что похититель был белым блондином? Мы это уже слышали. Шнайдер, послушай, не нужно спешить и торопиться. —Да, черт подери, Рихард! — выкрикнул Шнайдер. — Сейчас нам может помочь даже мелочь. Мы же хотели что-нибудь делать, Пауль, ты же сам предлагал. — Барабанщик ища поддержки посмотрел на Пауля, но тот лишь неопределенно пожал плечами. —Успокойся, сядь, — сказал Тилль и подвинул Шнайдеру стул. — Мы не против активных действий, только вот они должны быть разумны. —Да, именно — подхватил Флаке.- Мы ничего об этой полячке не знаем. Видели ее один раз, в полиции про нее тоже ничего не слышали. Она оставила липовый номер телефона, солгала, что живет в нашем отеле, теперь говорит, что она нелегалка, а вдруг тоже ложь. И Прага, если что, в Чехии. Она может быть сообщником похитителя и хотеть заманить нас в ловушку. Ты же об этом не подумал, верно. —Верно, — согласился Шнайдер и сел на предложенный ему стул. — Тогда что нам делать? — Флаке уже сказал что делать, нужно позвонить инспектору Брингеру, а потом уже если хочешь, можно поехать на эти виноградники. Но лучше заранее подстраховаться. — Тилль затушил сигарету и рукой разогнал дым. —Ну хорошо, звоните и поедем уже. Нас шестеро здоровых мужиков, что нам могут сделать. —Пятеро — поправил его Пауль. —Ну да, верно, пятеро. Я до сих пор не могу поверить что Олли похитили.— Шнайдер поднялся со стула и пошел к выходу. — Я буду в холле через пятнадцать минут, а пока такси вызову и поспрашиваю людей об этих виноградниках. Понятия не имею, где это.***
Он как раз писал четвертую записку, когда ему позвонили. В такие моменты, когда он творил, любое постороннее вмешательство доводило его до бешенства. Но посмотрев на номер звонившего, он взял себя в руки и смог поговорить вполне спокойным и дружелюбным голосом. Что же, теперь нет времени заканчивать письмо, придется оставить все как есть. Только дописать пару строчек и на печать. Снова плохое, как и то про наркотики. Это злило. Злило и то, что опять объявилась эта молодая иностранная выскочка, которая видела его лицо. Придется ее убить. Но это было приятно. Перед выходом нужно покормить узника, а то он еще с голоду сдохнет. Готовить не было времени и он пошарил по холодильнику, наткнулся на небольшой кусок сыра, еще свежий. Убийца поразмыслил немного, взял его, добавил к этому небольшую ржаную булочку и направился в подвал. « Что же, устроим узнику праздник, пускай напоследок порадуется. Близится развязка. Скоро узник отправится на тот свет, а Враг сядет за решетку». Уже выйдя на улицу и садясь в машину он подумал, что пожалуй был к узнику слишком снисходительным и пожалуй стоит побить того. Но вскоре мысли об этом улетучились уступив место другим, о том, как славно будет убить глупую полячку и посмотреть на лицо Врага, когда он увидит ее труп.***
Они решили поехать на маленьком микроавтобусе все вместе, взяв с собой для надежности пару охранников. Найти такую машину оказалось не так уж и просто, в конце концов один из охранников прибежал радостный и сообщил, что нашел местного водителя, который как раз едет на виноградники. Машина уже стояла перед отелем и отбиваясь от назойливых фанатов, они смогли наконец погрузиться в нее и поехать. Водителем оказался старый фермер, в машине пахло кислым вином и бензином. Ехал он медленно, чем очень раздражал Шнайдера. На просьбу Тилля прибавить газу старичок лишь улыбнулся обнажив кривые и редкие зубы и сказал со своим очаровательным швабским диалектом, прибавляя ко всем словам частичку «ле», что к сожалению уже очень стар для быстрой езды. Они выехали за город в полном молчании. Машина тряслась и чихала, но продолжала ехать несмотря ни на что. Старик мурлыкал себе под нос какую-то песенку, ничуть не смущаясь чужих людей. Охранники сидели с напряженными лицами и всматривались в пейзаж за окном. Там действительно было на что посмотреть. Вечерело и солнце медленно опускалось за горизонт. Чудесной красоты сельский пейзаж не мог не радовать глаз усталого путника. Яркая, по-детски восторженная голубизна неба постепенно бледнела уступая место пастельным и спокойным вечерним полутонам. В небе одиноко летала огромная птица, раскинув свои крылья. Не было ни дуновения ветерка, ни один листок не качнулся на кронах деревьев. Величественные горы, покрытые еловым лесом, казались почти черными. Их обогнала легковая машина и Шнайдер проследив за ней взглядом тихо выругался себе под нос. Наконец начались виноградники. Тилль уже было собрался попросить водителя притормозить, как один из охранников взволновано сказал. —Смотрите, там пожар, что-то горит. Все посмотрели вперед и увидели черный дым поднимающийся к небу. Сердце Тилля тоскливо сжалось. Почему-то он подумал об Олли. Водитель оглянулся на своих пассажиров и сказал: —Похоже ребята, там авария. Ох, не к добру это. Они подъехали ближе и смогли увидеть в чем дело. На обочине дороги догорала легковая машина, вокруг собралось уже много народу, кто-то помогал заливать машину водой, кто-то просто стоял в растерянности. Тилль сам не зная почему, тут же связал этот пожар с их делом. Он посмотрел на других и понял, что и они думают о том же. —Или мне кажется или там этот инспектор. Как его, Брингер что ли? — Вдруг сказал Пауль, указав рукой куда-то за окно. Все стали смотреть и увидели, что действительно рядом с горящей машиной стоит инспектор Брингер и разговаривает с невысоким мужчиной, записывая что-то в блокнот. В принципе в этом не было ничего удивительного, перед выходом Тилль позвонил именно Брингеру и сообщил о внезапно объявившейся полячке. Конечно же полицейский отправился на виноградники, и так же как и они наткнулся на эту аварию. И по долгу службы он конечно же обязан был допросить свидетелей. Но, не смотря на эти разумные и логичные доводы Тилль все равно привязывал эту горящую машину к своему делу и наличие на месте происшествия инспектора лишь укрепило его страхи. Боялся он одного, что в машине сгорел Олли, и как ни старался он об этом не думать, все равно на сердце его было тяжело. Они поравнялись со сгоревшим автомобилем и попросили водителя остановить. Тилль вышел из автобуса первым и тут же пошел к инспектору. Брингер заприметив вокалиста, помахал тому рукой. —Жертвы есть? — взволнованно спросил Тилль, когда подошел достаточно близко. —Да, к сожалению. — Закивал Брингер и с тоской посмотрел на обгоревшую машину. Тилль посмотрел туда же и увидел, что рядом с машиной лежит тело, накрытое какой-то серой тряпкой. Вокалист закрыл глаза, выдохнул, посмотрел на инспектора и проговорил: —Кто? Олли? —Нет, что вы — Словно опомнившись ответил инспектор и как-то неестественно улыбнулся. — Это по всей видимости ваша свидетельница. Любажа Пшихтоф, из Варшавы. Вон тот человек — Брингер указал рукой на низенького толстого мужчину с потерянным видом прохаживающегося неподалеку — Это ее работодатель, он и опознал несчастную. Видите как волнуется, у него из-за этой девочки проблемы с миграционной полицией будут. У Тилля отлегало от сердца. Теперь он уже смелее посмотрел на мертвое тело, не боясь что это Олли. Налетел ветер и приподнял край серой ткани, скрывающей покойницу и солист смог увидеть почерневшую обгорелую плоть. Это было отвратительно и он поспешно отвернулся. Ветер донес до Тилля мерзостный запах жженой резины, он поморщился, а Брингер тем временем продолжил. —Я приехал сюда минут десять назад, ну может чуть больше и погляжу не намного обогнал вас. А вот убийца оказался проворнее нас всех. —Убийца? Это не авария? — Тилль поднял глаза на инспектора. —Нет, что вы. Это наш маньяк. Машину подожгли, облив бензином, девочка была заперта в ней и видимо без сознания, потому-то даже не пыталась вырваться. Вот так то. Ее достали из машины, лишь когда смогли кое-как потушить пожар. Но она конечно была уже мертва и заметно обгорела. Удивительно, но машина не взорвалась, это просто чудо какое-то. Если бы был взрыв, то думаю нам бы никогда не увидеть это. — С этими словами инспектор извлек откуда-то из кармана пиджака сложенный листок белой бумаги. Тилль заметил что костяшки пальцев инспектора разбиты в кровь. Проследив за взглядом вокалиста инспектор сказал. —Вчера задержали одного паренька. Наркоман. Привели в участок, я как раз собирался домой, запирал кабинет, так этот мерзавец кинулся на меня, пришлось его успокоить. Вот, руку повредил, болит зараза. Но это не важно. —Да, не важно, — согласился Тилль, он оглянулся ища глазами других ребят. Было странно, что никто из них не подходит к инспектору не задает вопросов. Тилль увидел их все там же у автобуса, водитель старичок так же стоял рядом, и все они внимательно выслушивали молодого юношу в форме, который что-то увлеченно рассказывал. Тилль встретился глазами с Флаке и кивнул ему. Лоренц в ответ кисло улыбнулся.\ —Это Зальгер. — Сказал Брингер. —Что? — не понял Тилль. —Я говорю, сержант Зальгер, помощник мой. С вашими друзьями говорит. Хороший парень, не так давно в полиции, а уже всему научился. Видимо приехал сразу после вас. — Брингер с любовью смотрел на молодого красивого парня, мечтательная улыбка блуждала по его лицу. —А что листок? — Вдруг опомнился Тилль. — Опять записка? Брингер тоже встрепенулся, стер улыбку с лица и сказал: —Да, снова записка. Мне кажется что их становиться слишком много. К ним подошел Флаке и Брингер, заметив это, снова заулыбался. —Здравствуйте Кристиан, очень жаль, но не уберег вашу свидетельницу. Очень, очень жаль. — Инспектор выражал сожаление, не переставая улыбаться, отчего слова его звучали словно насмешка. Флаке немного удивленно смотрел на него. Брингер же протянул Лоренцу листок и сказал. — Вот, посмотрите, опять записка. Флаке молча взял листок из рук инспектора и осторожно развернул его. Тилль подошел сзади и заглянул через плечо. В записке они прочли:Die Liebe ist ein wildes Tier Любовь — это дикий зверь Auf den sten in den Grben На ветвях и в оврагах Ist es nun still und ohne Leben Так тихо и безжизненно Und das Atmen fllt mir ach so schwer И дыхание дается мне, ах так тяжело Weh mir, oh weh Больно мне, о больно Und die Vgel singen nicht mehr И птицы больше не поют Sie beit und kratzt und tritt nach mir Она кусает и царапает и преследует меня Such ich dich hinter dem Licht Я ищу тебя за светом Wo bist du Где ты? So allein will ich nicht sein Я не хочу быть так одинок Wo bist du Где ты? Ich such dich unter jedem Stein Я ищу тебя под каждым камнем Wo bist du Где ты? Ich schlag mit einem Messer ein Я режу себя ножом Wo bist du Где ты? Hlt mich mit tausend Armen fest Держит меня тысячей рук Wenn die Turmuhr zweimal schlgt Когда часы пробьют дважды Halleluja Аллилуйя Faltet er die Hnde zum Gebet Складывает он руки для молитвы Halleluja Аллилуйя Er ist ohne Weib geblieben Он без женщины остался Halleluja Аллилуйя So muss er seinen Nchsten lieben Так должен он любить ближнего. Halleluja Аллилуйя Zerrt mich in ihr Liebesnest Тащит меня в свое любовное гнездо Stroh wird Gold Солома станет золотом Und Gold wird Stein А золото станет камнем Deine Grosse macht mich klein Твое величие делает меня ничтожным Du darfst mein Bestrafer sein Возможно ты мое наказание Frisst mich auf mit Haut und Haar Пожирает меня с кожей и волосами Es ist mein Teil — Nein! Это часть меня.- Нет! Mein Teil — Nein! Часть меня — Нет Da-das ist mein Teil — Nein! Так как это часть меня — Нет! Mein Teil — Nein! Часть меня — Нет! Und wrgt mich wieder aus nach Tag und Jahr И извергает вновь через день и год Mich interessiert kein Gleichgewicht Меня не интересует равновесие Mir scheint die Sonne ins Gesicht Мне в лицо светит солнце Doch friert mein Herz an manchen Tagen Только мое сердце иногда холодеет Kalte Zungen die da schlagen Когда холодные языки бьют Oh weh die Flamme fasst das Kleid Ох больно, огонь охватывает одежду Die Jacke brennt es leuchtet weit Куртка горит, все пылает Es brennt die Hand es brennt das Haar Он сжигает руки он сжигает волосы Ich brenn am ganzen Leib sogar Я уже горю всем телом Das Feuer liebt mich Огонь возлюбил меня Rammstein Раммштайн Ein Mensch brennt Человек горит Rammstein Раммштайн Fleischgeruch liegt in der Luft Запах плоти в воздухе Rammstein Раммштайн Das Feuer liebt mich nicht Огонь не любит меня Hilf mir
Флаке долго и внимательно читал записку, перечел ее несколько раз и лишь потом отдал инспектору. Тилль же лишь пробежал глазами и раздосадованный отошел на пару шагов. —Знаете, инспектор — задумчиво проговорил Флаке, поправляя очки — мне показалось что в этом письме преступник выдает себя. —Где? — воскликнул Брингер и впился глазами в Лоренца. —Ну, посмотрите сами. Записка как бы состоит из двух разных частей и они не связаны между собой. Вот здесь, одна часть — Флаке рукой указал инспектору на два последних четверостишия. — А все что выше — другая. И обратите внимание, все кусочки первой части связывают строчки из песни «Любовь», а потом происходит переход к песне «Помоги мне» И вот тут — Флака снова тыкнул пальцем в листок, — эта связка вдруг перестает существовать. То есть маньяк отвлекся, а потом уже не было времени просматривать заново. Видимо спешил. Может ему стало известно что-то про свидетельницу и он пытался успеть раньше нас. —Флаке, тебе не кажется что не нужно так буквально понимать все, что пишет этот псих. — Недовольно пробурчал Тилль. —Тилль, я может и преувеличиваю где-то, но в этом письме определенно есть ключ к разгадке. Вы согласны инспектор? Брингер лишь холодно улыбнулся. —Посмотрите еще вот сюда — продолжил Флаке, указывая своим тонким пальцем в листок. — Убийца просит помощи. Это мог быть бессознательный жест, словно его второе я вдруг на секунду очнулось и закричало — «Помоги мне!». Потом если по смыслу посмотреть. Начинается все как странное любовное письмо. Интересно, кому преступник в любви признается, Тиллю? Или нет? — Флаке вздохнул — Ну да ладно, вот сначала романтика, любовь, а потом резко — огонь. Не думаю я, что это такой ход литературный. Чувствуется, что убийце позвонили и оторвали его от дела, он наспех дописал письмо, заранее зная как он расправиться с жертвой и подбросил его в ее карман. —Вам не кажется, что это странно, подбрасывать письмо в карман жертве, которую ты собираешься сжечь? — Брингер очень внимательно смотрел на Флаке. — Логичней было бы оставить письмо в отеле, как предыдущие. —Нет, инспектор, не логичнее. В отеле уже давно знают, что любая почта для нас должна проверяться, и кто бы эту почту ни принес его тут же схватят. Хотя, это действительно странно. Ведь письмо могло сгореть и тогда никто бы не прочел его. —А если предположить что Любажа и есть маньяк — Вдруг сказал Тилль. Флака и Брингер удивленно посмотрели на него. Лицо инспектора вдруг просветлело, он заулыбался и закивал головой. —Вы правы, тогда все встает на свои места. —Нет, постойте! — возразил Флаке. — Не может этого быть. Зачем же ей себя убивать и Олли… — У Флаке округлились глаза — Если это так, то как мы найдем Олли? —Черт подери! — до Тилля тоже дошел весь ужас их положения, он непроизвольно схватил Флаке за рукав. — Мы никогда не найдем его! В отель возвращались на двух машинах. В одной Рихард, Шнайдер, Пауль и один из охранников, а в другой: второй охранник и Тилль с Лоренцом. После разговора с инспектором они еще около часа бродили по виноградникам, пытаясь что-нибудь выяснить. Флаке остался с Брингером и горячо спорил о смысле записок. Стемнело, подъехал фургон коронеров. Они надели на труп мешок и увезли в полицейский морг, люди стали расходиться. Тилль очень устал, бессонная ночь давала о себе знать. Понимая, что от их хождения по ночным виноградникам все равно не принесет никакой пользы он вызвал два такси. На первом отправил ребят с охранником, уговаривал и Флаке поехать, но тот был сильно увлечен разговором с инспектором, а когда приехала вторая машина решительно попрощался с Брингером и почти насильно затолкал клавишника на заднее сиденье. Охранник разместился рядом с водителем. —Зря ты меня утащил, меня бы инспектор подвез, он предлагал. — Недовольно проговорил Флаке, когда они отъехали уже достаточно далеко. —Ерундой не страдай. Инспектору нужно делом заниматься, а не пустой болтовней. —Что значит пустой! — возмутился Лоренц — Я между прочим с ним не о погоде разговаривал, а о письмах и убийце. —И до чего договорились? Где нам Олли искать? — едко подколол Тилль. Но Лоренц не ответил, отвернулся к окну и стал разглядывать ночную дорогу. Через пару минут, когда Тилль начал было уже задремывать Флаке сказал: —Знаешь Тилль, этот Брингер, мне показалось — гей. Тилль тут же проснулся и с сомнением посмотрел на клавишника, но тот продолжал сидеть уставившись в окно. —С чего такие выводы? Он домогался тебя? —Тьфу на тебя, нет конечно. Просто — тут Флаке повернулся — разговаривать с ним как с женщиной, с женщиной, которой ты нравишься. Он так смотрит, так по-женски. —Ты с ума сошел, — сказал Тилль и снова закрыл глаза в надежде хоть немного поспать. —Да нет же, не сошел. Он иногда берет тебя за рукав, или по плечу погладит. Короче мне так показалось. —Знаешь, мне вообще-то плевать на его ориентацию. А вот тебя я не понимаю, если ты считаешь инспектора голубым, то почему хочешь ехать вместе с ним и сопротивляешься, когда я предлагаю ехать на такси. Тебе приятно его внимание? — Все это Тилль сказал даже не открывая глаз, поэтому он не мог видеть как Лоренц надул губы и снова отвернулся к окну. —Ты хочешь меня задеть? — спросил Флаке через несколько минут, но Тилль не ответил, он уже уснул и вопрос Флаке так и остался висеть в воздухе.***
Убийца не мог спать. Он слонялся по большому одинокому дому не находя себе места. Стол, стул, дверь, кресло, столик, искусственные цветы на нем, (Цветы всегда искусственные, от живых много сора), снова дверь, кровать, большая двуспальная и никто не делит ее с ним. Поворот, и все в обратной последовательности. Его терзало сильнейшее чувство — неразделенная любовь. Во всем доме горел свет, на окнах все шторы были задернуты. Подумав, убийца остановился и быстрым шагом направился в подвал, но на полдороги остановился, у него не было настроения мучить узника, (Олли сегодня ночью несказанно повезло, но он даже не догадывался об этом) вернулся в дом, прошел в кабинет, из сейфа достал большую тетрадь в кожаном переплете. Оглядевшись, он положил ее на стол, уселся в кресло, осторожно погладил рукой мягкую черную кожу, нерешительно открыл. Со страниц тетради на него смотрело любимое лицо. Долго убийца разглядывал аккуратно наклеенные фотографии, неторопливо переворачивая страницы, иногда он улыбался, восхищенный, иногда тяжело вздыхал и поглаживал равнодушную бумагу. Наконец, вдоволь насмотревшись, он закрыл тетрадь и снова убрал ее в сейф. Потом вернулся к своему креслу, сел в него и задумался. Сидел он долго, уставившись в одну точку и совершенно не шевелился, а через час в доме раздался нечеловеческий крик. Даже Олли, в своем подвале услышал его отголосок и вздрогнул. Убийца вскочил с места, побежал в кухню, схватил с полки чашки и стал швырять их на пол, но мягкий ковер не давал им разбиться. Тогда он стал топтать их ногами, задыхаясь и продолжая кричать. Вскоре бессмысленный крик перешел в слова: —Я отомщу тебе! Мерзавец! Отомщу за его унижения. Ты не любишь его, проклятый жирный козел! Убью тебя, сгною в камере. Враг! — удар по чашке — Враг! — снова удар, ногой, чашка треснула. — Враг! — теперь он топтал осколки. — Скоро! Завтра! Сейчас! Приступ ярости прошел так же внезапно как и начался. Убийца остановился и с изумлением уставился на тот беспорядок, что он учинил на кухне. —Ах как нехорошо! Как это нехорошо! — уже тихо сказал он и стал руками собирать осколки, не боясь порезаться. Собрав все что смог, он очень бережно отнес их в мусорное ведро, потом вышел куда-то и вернулся уже с пылесосом. Пропылесосив ковер убийца критично оглядел кухню и довольный своим трудом пошел кормить узника. В кухне снова был идеальный порядок.