Не по сценарию

      — Мы сделаем это! — Бутылка по столу грохает, чуть не расплескивается содержимое. Улыбаюсь ему, киваю. Конечно, сделаем, как иначе может быть?       Любуюсь им, немного пьяно щурясь. Красивый. Аристократичный. Властный. Идеально роли соответствует. Я тоже постараюсь соответствовать. Ему...       — Покажем им, покажем всем, что такое настоящая страсть... — мурчит уже, придвигаясь ближе, касается губами уха. Не отстраняюсь — зачем? Щекотно, но не неприятно. И так будто бы привычно, что даже обыденно, будто знаю его уже годы, а не пару дней. Будто с ним за эти дни единым целым стали, влились друг в друга, перемешались клетками. Как и они. Те, кого играть предстоит.       — Верно же, мой шевалье? — голос понижает вовсе до шепота, кудряшками своими шелковыми мажет по моей щеке, горячее дыхание его почти на губах чувствую. В горле перехватывает, отстраняюсь от греха. Что-то мелькает и исчезает, что-то не мое совсем. Алкоголь что ли пузырьками в мозгу взрывается, чужие мысли, чувства подбрасывает?       — О да, мой принц! — смеюсь, игриво повожу бровями. Губы облизываю, подпираю жеманно — будто флиртующая девица — подбородок рукой. Морок — прочь. Просто игра. Подыгрываю.       Хмурится, пальцами по столу барабанит, взгляд свой тоже уже затуманенный отводит. Хмурюсь почти зеркально, не понимаю, что с ним вдруг такое стряслось. Замираю, жду, что скажет. Улыбка гаснет, руки холодеют. Не то что-то?..       Выдает:       — Но без языка. Договорились? — так серьезно, будто судьба мира от моего согласия зависит. А я — в шоке от этих слов. Можно подумать, я собирался. С чего он взял, что… Мысли путаются, уплывают, никак не связать в слова, в отповедь. Лишь киваю ему. К черту объяснения. Слишком пьян.

***

      Все договоренности рушатся в одночасье.       Когда все поначалу как всегда. Камеры, свет. Куча проводов под ногами, метки эти вечно липнут к обуви. Гримерша пуховкой нос щекочет. Ежусь — золотая нитка на костюме колет шею. Режиссер дает команду: начинать.       Принимаю нужную позу, щеки щипаю, чтоб румянец появился, хотя чувствую — и так горят. Губы кусаю, рукава рубахи одергиваю. Не сам волнуюсь — все по роли. Да и с чего мне-то переживать?..       Вот и он входит в кадр. Делаю пару шагов навстречу, улыбаюсь. Улыбку и изображать не нужно — я рад ему. Всегда рад. Ему.       Тянусь с поцелуем. Легко коснуться нужно, лишь прижаться губами к губам. Не нарушить правил, им установленных. Повернуться так, чтобы со спины было будто взаправду… Руками по его плечам скользнуть, податься ближе. Страсть в лучшем исполнении!       Но что такое вдруг? Вертит меня будто куклу — еле на ногах удерживаюсь от неожиданности. Ставит нас прямо к камере в профиль, чтобы лица было видно. Чую: оператор сейчас крупный план возьмет… Зачем? Не выйдет же ничего толком. Запорем дубль!..       Обдает мои губы горячим дыханием, прихватывает нижнюю, тянет к себе и языком по ним. По-настоящему. Жадно. Властно. Слышу — усмехается.       Задыхаюсь, голова кругом. Открываю рот, чтоб воздуха хватануть, и он тут же пользуется этим. Целует, целует так, что земля из-под ног уплывает. Кусает, тут же лижет губы вновь. Я едва могу ответить, лишь позволяю ему творить, что заблагорассудится. Не отталкиваю — в шоке. А в голове одна мысль: что же это такое?! Зачем свои же стены — к черту?       Команда «стоп!» звучит, и я пару шагов на дрожащих ногах назад делаю. Руки трясутся тоже. Не могу ему в глаза взглянуть. Боюсь. Боюсь всего, что бы там ни увидел сейчас.       — Эв, — по имени зовет тихо, голос его будто через толщу воды до меня доходит, в ушах шумит. Будто тону. А я и тону. Что со мной? Сердце из груди сейчас выскочит, ноги ватные. В голове — звон колокольный. И жаром — щеки. Отчего? От неожиданности? Или от другого?..       А вокруг — люди. Нельзя показывать, что что-то случилось, что не так, как предполагалось. Усмехаюсь, волосы назад отбрасываю, плечом дергаю. Все в порядке. Вроде бы...       — Да, Алекс? — голос срывается, но что ж, я не виноват в этом. Оно само как-то. Поднимаю взгляд на него, смотрю, чуть прищурившись. Ну же, объясняйся! Давай! Какого черта ты…       — Ничего, — бросает холодно, равнодушно, отворачивается. Будто не он сейчас мне рот вылизывал. Будто не он свои правила — в пекло, чтоб горели в пламени.       Задерживаю вдох, сжимаю руки в кулаки, зажмуриваюсь. Как в детстве, когда этого было достаточно, чтобы думать, что ничего не случилось.       Не понимаю ничегошеньки. Нет, одно четко ясно: я определенно вляпался. По самую макушку. И что делать с этим теперь?..       — Еще дубль!       Из мыслей выныриваю, через силу улыбаюсь, вновь положенное место занимаю. На него не смотрю вовсе.       — И... съемка!..