Не по сценарию

      — Дай руку! — жутко серьезно и очень требовательно. Трудно не подчиниться такому "королевскому" приказу, но все же сначала бунтую и спрашиваю:       — Зачем? — вздергиваю в изумлении брови. Что он придумал? Опять его шуточки? Детство порой играет в нем, будто ему не тридцать почти, а едва ли семнадцать.       — Дай, пожалуйста, — уже мягче звучит. На щеках румянец всполохами, что даже под плотным слоем грима предательски проглядывает. С чего бы вдруг?       Покорно руку протягиваю, от того, что положение ее на весу не слишком комфортное, чуть дрожит она. Его — тоже. По той же причине? Или в другом дело? Не понять. Румянцу не показать правды, а глаза непроницаемы, да и взгляд в сторону. Почему?       Хватает мою руку, перебирает своими тонкими, аристократическими пальцами мои пальцы, разглядывает их пристально, будто самую интересную вещь на свете... А потом надевает мне на палец бутафорское кольцо с ярко-зеленым камнем, зажимает среди своих его. Другой рукой достает телефон откуда-то из складок костюма — и где он его там прячет, ведь запрещено же телефоны на площадке при себе носить? — открывает камеру.       Смотрю на эту странную конструкцию из пальцев и осознаю: а кольца ведь на безымянных. На правых. Там, куда обычно кольцо на помолвку надевают. К чему все это? Сердце пропускает удар.       Взгляд на него поднимаю — а он серьезный донельзя, смотрит на наши руки так, будто в них весь смысл жизни. Камера щелкает, запечатлевая момент. Руки дрожат у обоих уже сильнее... Мурашки по всему телу стайкой, по спине — влажный пот.       — Алекс?.. — зову его по имени, и в интонации, в хрипотце, внезапно возникшей, тихого голоса невысказанный вопрос: что это? Что этим сказано? Правильно ли все понято? Или шутит опять? Можно ли надеяться?..       Молчит, руки не отпускает, лишь меняет положение своей, ладонью вверх поворачивает, сжимает мою, поглаживает большим пальцем по тыльной стороне.       Окрик с площадки — зовут. И магия рушится, руки распускаются, что-то исчезает, и так тяжело, так пусто от невыясненного, несказанного, что хочется кричать. Но молчу. И покорно иду следом, как мой герой покорно шел всю жизнь за своим любовником. За любимым. Принимая все безропотно, лишь бы рядом.       — Мон ами... мон амур... — еле слышно шепчу в спину ему. Услышит — можно списать на то, что роль репетирую. Хорошее прикрытие, верно же? А правды... правды не скажу, пока он не скажет. Еще целый сезон съемок впереди, еще полгода минимум вместе. Время есть. Верно же?..