***
Комната мало чем отличалась от дешевых отельных номеров. Было всего две односпальные кровати, стоящие противоположно друг другу. Кира присела на кровать и поняла, насколько устала. И уже было разделась, чтобы надеть пижаму, но что-то заставило ее остановиться и посмотреть на клочок одежды под своими ногами. Твою мать. Девушка быстро села на пол, с яростью начала отряхивать толстовку. Дура. Дура. В голове так и шумели слова, которые не должны были слететь с уст ни в коем случае. Как Изабель поняла, что Кире надо было уйти, откуда она узнала, где она была? Не только Лидия за ней следила. За ней следят более уважаемые агенты. Они знают каждый ее шаг, ждут предательства, подвоха. И Лидия, и Изабель пытались предупредить ее. Она находит нежеланное устройство. По спине проходят тысячи холодных мурашек, сердце уходит в пятки. Это маленький жучок, который пепельноволосая была не в силах разглядеть ранее. Она прекрасно знает, как его используют. Он записывает и транслирует любое местонахождение агента, шпиона, особи. Но как бы Аида не пыталась найти еще и микрофон — ради чего же она молчала! — его не было. Может быть. Монтроуз присела на кровать, руки положила на колени. Во что она ввязалась? Хотелось просто уйти в отставку, но этому не бывать до ее девятнадцатого дня рождения . Почему-то судьба своих одноклассниц, и даже матери, сейчас ее не особо волновала. Она эгоистка. Самая настоящая эгоистка. Она не хотела, чтобы они тут были, не хотела, чтобы они когда-то узнали об этом недоразумении. Однако, они тут и вероятно, уже все знают. Их попросят подписать специальные бумаги, где те подтвердят, что ничего и никогда не видели, короче, договор о неразглашении. За ними будут следить днем и ночью, будут следить за их телефонными звонками, переписками... И Кира не смогла предотвратить это. Не смогла их вовремя отстранить от себя. Виновата. Она всегда будет виновата перед ними, а ведь это только начало. Стоило голове соприкоснуться с подушкой, как она провалилась в сон.***
«Все имеет свою цену» Кире четырнадцать лет. Девочка идет по коридорам и далеко не сразу может остановить слезы стекающие по ее лицу ручьем. Она никогда не вытирала их, считала, если больно, лучше не останавливать это, лучше просто переждать, пока все не исчезнут, пока соленые дорожки не высохнут сами по себе. Это ведь естественно? Она не хотела этого. Совсем. Зачем ее попросили сделать это, зачем заставили потом наблюдать, как они выпаривают, медленно убивают того парня? Они хотели показать ей свое превосходство?! Так она это и без них прекрасно знает! Знает и ненавидит. Сейчас ей хотелось еще раз убить Натали. Самой разрезать, провести ножом по лицу и воткнуть ей в глаз. Она заставила пройти ее через это все. Она. Кира ненавидит себя не меньше. Ведь становится приятно. Приятно смотреть, как другие страдают, а она стоит в стороне и смотрит. Гадко. А совсем недавно ее буквально заставили привести семью предателя, нет, не так. Отреченного. Парень был неплохим. Правда. Как его занесло сюда девочка не знает до сих пор. Знает, что он оступился, что захотел уйти, что решился сбежать в другую страну. Но родители… Ее заставили найти его родителей и привести сюда. Конечно, она не одна пошла, с целым подразделением, будто это делало их еще страшнее, чем на самом деле. Девочка помнит, как родители смотрели испуганно, подрагивали в руках у агентов с оружием, помнит, как привели их смотреть, как их сына пытают, приучить пытаются. Но и их скоро ждет похожая участь. Помнит и взгляд, коим наградил парень ее, помнит, как он выкрикивал ее прозвище, как плевался в ее сторону, как дергался, убить хотел. Она чувствовала это… Это было больно. Очень. Она помнит, как уходила оттуда совершенно спокойно, будто ничего не случилось, помнит, как болезненный спазм в горле отпустило. Помнит, как глаза были еще сухими . А ведь ей это было совсем не противно, подумала она и тогда же расплакалась. Монстр. Она никто иной, как монстр.***
Кира просыпается резко, как и в машине. Изабель сидит напротив нее, смотрит на кучу одежды, поверх который лежит жучок. — Неужели догадалась? — С сарказмом спрашивает она, поднимает взгляд на подругу. А Аида молчит. Что ей сказать?! — Впрочем, сейчас уже ужин. Тебя ждут, я уверена. — Отлично. Если после ужина я останусь в живых будет весьма неплохо. — Да, будет неплохо. Кстати, зайди в интернет. — Кира качнула головой. Не сейчас. В столовой было душно. Точнее атмосфера этого помещения душила, прям так и выкачивала все живое, будто дементор. Девушка прошла мимо первого, второго, третьего столика, но остановилась подле четвертого. Там сидели одноклассницы и мать. Измученные, но здоровые. Слава Богу. Непроизвольно вышел всхлип из-за рта. Она бы не смогла видеть, как их заставляют подписать контракты, она бы просто не смогла бы не подчиниться, ни черта бы она не смогла. Пусть обижаются, они не знают, как ей хочется сдохнуть от мысли, что с ними могли сделать, а она будет стоять в сторонке. Пусть ее не было, пусть не могла поддержать, но была бы она там, вряд ли это привело к чему то хорошему. Не в этой истории. Рядом с ними сидит одна из местных сплетниц. Знает кучу интересного о всех и вся, буквально сейчас она затыкает свой рот, как только видит Аиду. Изабель рядом хмыкает. Обычное дело. Брюнетка смотрит на Монтруз и качает головой в сторону столика с Лидией, Эллисон и другими, но Кира стискивает зубы и садится за стол с матерью, та смотрит на прежний стол и хмурит брови. Садится рядом с Кирой. Переживет. Девочка сидящая рядом скуксилась. — Продолжишь? Ты остановилась на моменте, где Аида кого-то пырнула ножом и безжалостно убила ребенка. — Кэри сверкнула глазами, посмотрела на Киру с ухмылкой. «Вот видишь, кем тебя тут считают. Столько нового о тебе узнали» — так и говорил ее взгляд. Сплетница еще сильнее ссутулилась. — Ты ребенка убила? Хотелось бы услышать дальше историю безжалостной Аиды… — Вскинула брови вверх Изабель. — Я, пожалуй, пойду. — Смущенно прошептала девочка, вставая с места. — И какого это бросить нас в незнакомом месте, после того, как мы тебя искали так долго и пошли за тобой в это… сюда. — Эрли уткнулась в тарелку. Обижена. — Вы не знаете, почему я не пошла с вами. — Виновато, но твердо ответила пепельноволосая. — Так объясни! Кто ты вообще такая? — Кэри выжидала, мать укоризненно смотрела, а Эрли так и душила обида. Ее голос дрогнул и все-таки. Изабель отложила вилку, кашлянула. — Вряд ли вы сможете представить, то что она чувствует. Вряд ли вам это нужно. Просто примите это как данность. Вам не стоит ничего такого знать. Это крайне опасно. — Разъяснила она, сквозь сжатые зубы. Аида молчала. Снова. Она не привыкла говорить и защищать себя. Она не дочь Главного, она не имеет права с кем-то спорить, а то что она это иногда делает, всегда выходит боком. В большинстве случаев. Кира молчит, хочет опустить голову, но привычка смотреть прямо, с ровной головой не дает это сделать. Осанка вытянутая, как струна. Пусть. Эрли со временем поймет. Может позже, но поймет. Кэри воспримет, как должное. Мама? Кира не знает. Сидеть и слушать, как другие шепотом разговаривают, обсуждают «смертных» — это крайне неуютно. Зато постоянно пялится на входную дверь, по обе стены которой стоит по охраннику — весело. И видеть глаза прибывших на ужин тоже крайне неприятно. Что-то вроде дежавю. Так было, когда она впервые сюда зашла. Боже, пепельноволосая даже не знала куда глаза деть.***
«Добро пожаловать домой» Кире десять лет. — Считай, это твой дом. — Сказала Жаклин, подталкивая дальше по коридору малышку десяти лет. Чертовски неуютно. Кира подняла свои глаза стального цвета, с сомнением глядя на женщину. — А как же мой настоящий дом? Как же мама и папа? — Девочка нахмурилась. — Все будет как раньше. Только теперь у тебя будет два дома. И пока ты будешь хотя бы в одном из них присутствовать, и словом не обмолвишься о другом, о нас. — Почему? — Это тайна. Одна большая тайна, которую ты будешь хранить всю жизнь. Это как знать о феях. — Задумчиво продолжила она. — Вот ты зная, что феи существуют на самом деле, открыла бы их тайну, что они на самом деле существуют? — Монтроуз покачала головой, а потом округлила глаза. — Но фей же не существует! — Жаклин вгляделась в черты лица подопечной, хмыкнула. — Тебе пора поесть. Сегодня вечером мы тебя отвезем домой. — Женщина отошла назад, по-доброму посмотрела и кивнула на дверь. «Заходи» — голос, казалось, прозвучал в ее голове. Но стоило девочке переступить порог, как на нее уставились практически все в помещении. Сбоку, по левую сторону сидели «взрослые подростки», по крайней мере, она так их тогда называла. По другую сторону, по правую сидели такого же возраста, как и она. И тогда первым делом она бросила совершенно случайно взгляд на крайний столик, где на тот момент весело перешептывались дети. Может на год, два старше ее девочка заметила ее, пока та мялась у порога. Ее темные кудри поблескивали в свете ламп, а улыбка была такой искренней, что девочке хотелось даже позавидовать таким ровным зубам и такой яркой улыбке. Тогда ей это казалось неправильным. Так не должно быть. Просто Кира это знала и все. Как только мысль проникает в голову, кто-то, непременно сильный, толкает ее вперед. Еще немного и упадет. Упала. Упала прямо на колени, которые неприятно гудели от такого резкого соприкасания с холодным, мраморным полом. Неестественно дорогим полом. Она очень испугалась. Но когда она повернула голову, её глаза встретились с такими же неестественно-холодными, похожими на лед глазами. Тёмные волосы парня были зачесаны назад. Парень даже не посмотрел назад, на нее. И почему-то стало обидно, совсем не потому, что он толкнул ее, а потому что даже не посмотрел в ее сторону после того как это сделал. Вот-вот и она сейчас убежит, подумала она, но этого не случилось потому что ее быстро подняли на ноги с колен. И этот кто-то была та самая девочка, которая сидела с той самой яркой улыбкой. — Идем к нам. — Сказала тогда она, а сама обернулась к парню, который все так же уверенно шагал к их столу. — Он бывает очень резок, но он хороший. Идем со мной. Меня зовут Изабель. — Поприветствовала брюнетка Монтроуз, а у той смелости не хватило ей отказать. И та самая улыбка снова на лице девочки, когда Кира идет за ней. А парень, облокотился о колонну, стоящую посреди зала, подвинул лавку к ней, положил на нее ноги, не прикасаясь даже к еде весь ужин. Изабель тогда закатила глаза, представился всех своих друзей Кире. — Так как тебя зовут? — Спросил мальчишка, на секунду вцепляясь взглядом в глаза пепельноволосой. Совсем невозмутимо спросил, будто не он толкнул ее и прошел мимо. Девочка взглянула на него, и ответила практически сразу. — Аида… — Ответила она, сама почти хмурясь из-за нового прозвища. Ей уже все рассказали. Все, начиная с биографии организации, заканчивая лекцией, кто она теперь и зачем. Тогда Монтроуз и осознала, что выбора у нее больше нет. Собственно, ее увлечения древнегреческой мифологией помогли ей понять, какое прозвище хочет. Мальчишка криво усмехнулся, что показалось еще более странным, чем улыбка его сестры. — Добро пожаловать, Аида… — А потом еле слышно добавил, Кира услышала его по чистой случайности. —… домой, в ад.***
Кира отвлеклась от воспоминаний только когда дверь хлопнула, а по полу послышалось глухое стучание каблуков и чей-то тяжелый шаг.