Магия омелы

Вечер был морозным, но солнечным. В ветвях Плакучей Ивы сверкали льдинки, а лежащий повсюду вокруг Хогвартса снег ярко серебрился отражённым от солнца светом. Серебрились и крупные хлопья снега, падающие с неба. Снегопад почти не прекращался уже несколько дней, потому сейчас и замок, и его окрестности находились под плотным слоем снега; даже Чёрное озеро скрылось под белым пушистым покрывалом. Однако большинство студентов школы Чародейства и Волшебства искренне радовались такой снежной зиме. В перерывах между занятиями – и особенно в выходные дни – они потоком высыпали из стен замка во двор на студёный воздух. В тёплых мантиях и с замотанными вокруг шей шарфами своих факультетов студенты играли в снежки, лепили снеговиков или просто ловили ладонями крупные, медленно падающие вниз снежинки. В воздух то и дело взлетал поток магии, выпущенный из палочек, после чего взрывался фейерверком разноцветных снежинок. Впрочем, обычно всем этим занимались представители младших курсов. Старшекурсники же вели себя более сдержанно. Девочки, сбившись в стайки, вынимали из своих волос заколки и слегка встряхивали головами, чтобы расправить локоны. Мальчики в напоказ расстёгнутых мантиях и с взъерошенными шевелюрами неторопливо прохаживались по двору группами. Девочки поглядывали на мальчиков, а мальчики усмехались в ответ на их взгляды. Студенты были самыми разными: и сутулые парнишки, и девочки-всезнайки, и уверенные в себе парни атлетического сложения, и серьёзные “ботаники”, и жизнерадостные любители пошутить. Были и такие, кто не причислялся к какой-то определённой негласной категории. Таким, например, был студент-семикурсник из Гриффиндора Кан Киракорн. В данный момент Кан, сражаясь со снегом, который попадал ему в лицо, торопливо поднимался по каменным ступеням замка к входным дверям, одновременно пытаясь размотать обёрнутый вокруг его шеи шарф и удержать в своих руках многочисленные свёртки. На первый взгляд, Кан казался не особо ярким и интересным. С чёрными волосами и невысокого роста он не выделялся из толпы. Тем не менее, пусть он и не был самым заметным или самым красивым парнем школы, но вот самым милым его точно можно было назвать. Сейчас Кан, как и некоторые другие студенты, возвращался из Хогсмида, где покупал кое-какие сувениры для друзей и своей семьи – незатейливые рождественские подарки. В основном, он отоварился в “Зонко” и в “Дэрвиш и Бэнгз”, но посетил и “Сладкое королевство”. Ничего дорогого Кан принципиально не покупал, так как знал, что ему захотят отплатить тем же, а именно этого Кан и не желал. К тому же, у него, в любом случае, не было излишне много галлеонов. Наконец, Кан вошёл в замок. В холле было очень тепло, и только тут Кан понял, как кошмарно замёрз. А ещё он заметил, что его мантия измялась, пока он пробирался по глубоким сугробам снега, и довольно сильно растрепались волосы. Вздохнув и поудобнее перехватив кипу своих свёртков, Кан направился в сторону гостиной Гриффиндора, на ходу вспоминая заклинание, которое уменьшает вес предметов. Однако, уже почти дойдя до гриффиндорской башни, он завернул за угол и врезался в кого-то со страшной силой. Все его свёртки разлетелись в стороны, а сам Кан упал на пол безлюдного коридора. Почти безлюдного. Кан поднялся на ноги, из-под чёлки угрюмо глядя на когтевранца, с которым его угораздило столкнуться. “Надменный Тин Мэдтанан. Староста школы. Гроза всех нарушителей правил, - узнал сокурсника Кан. - Вот ведь свезло”. - Неуклюжий растяпа, - тем временем, бесстрастно бросил ему Тин. Болезненное столкновение заставило Тина пошатнуться, но его глаза всё равно сохраняли обычное непроницаемое выражение. - Да пошёл ты! Не делай вид, будто это только моя вина! - огрызнулся Кан, сжав кулаки. - И вообще, что ты забыл в этой части замка, Мэдтанан? Лицо Тина исказила язвительная улыбка. - Я могу ошибаться, но, по-моему, это не твоё дело, - сказал он. - Или тебе непременно надо знать все подробности того, что я здесь делал? Кан фыркнул, но щёки его запылали. Он много раз видел Тина, гуляющим то с одной гриффиндоркой, то с другой. Как и с представительницами других факультетов. Поэтому после намёка Тина Кану не составило труда догадаться, что тот “забыл” возле башни Гриффиндора, где много потайных уголков, в которых постоянно уединяются парочки. Что до самого Тина... Несмотря на то, что они учились на одном курсе, Кан совсем не знал этого парня с красивыми чертами лица и заносчиво-язвительной речью. Да, наверное, и не хотел знать. Но что-то в когтевранце всё же волновало его и даже настораживало. Кан на протяжении всех проведённых в Хогвартсе лет убеждал себя, что всё дело в высокомерной манере Тина себя вести. Однако при каждой их встрече по телу Кана пробегала странная искра, обжигая словно огнём. Это ощущение одновременно влекло и пугало. - Что ж, если всё же не нуждаешься в подробностях, тогда топай в свой львятник, - Тин кивнул в сторону гриффиндорской башни. Кан задохнулся от возмущения. - А ты... а ты лети обратно в своё гнездо! - парировал он. После чего они оба собрались было развернуться в разные стороны, но... но застыли на месте. У них не получалось сделать элементарный шаг. Тин нахмурился, затем поднял голову и, выругавшись, с силой зажмурился. Над ними висела дурацкая, коварно заколдованная омела. Тин подозревал, что это всё происки Дамблдора. Улыбчивый директор всегда любил повеселиться в Рождественский период. Часто – за счёт окружающих. - Да ради Мерлина... - Тин покачал головой. - Хэй, в чём дело? - подал голос Кан. - Почему мы не можем... - Вверх посмотри, - указал Тин. Кан непонимающе вскинул голову и тоже, в свою очередь, нахмурился. - Что это? - спросил он, разглядывая висящее над ними растение. - Омела, тупица, - раздражённо ответил Тин, поражаясь его неосведомлённости. - И что? - всё ещё не понимал Кан. - Это она не позволяет нам сдвинуться с места? - Именно, - вздохнул Тин. - Ты что, не знаешь, что это означает? Кан пожал плечами, отведя взгляд от омелы и снова посмотрев на него. - До сих пор я под неё ни разу не попадал. Но слышал, что это какая-то чисто Рождественская традиция или что-то в этом роде, - припомнил он. Тин закатил глаза. - Неужели даже в разговорах девчонок за гриффиндорским столом ты ни разу не слышал об омеле и о том, что необходимо сделать, чтобы это отвратительное растение тебя отпустило? Не верю, что гриффиндорки не болтают о таком. Они не могут настолько отличаться от девчонок с моего факультета. - У меня нет привычки прислушиваться к чужим разговорам, - вызывающе заявил Кан, потом снова нахмурился. - И почему ты сказал так, будто только девчонки болтают об омеле? - Потому что это так и есть, - с прежним раздражением ответил Тин. - Мы, парни, не говорим о подобных романтических глупостях. - Романтических? - изумлённо переспросил Кан. Тин в очередной раз вздохнул, недобрым словом помянув Моргану. - Омелу развешивают по всему Хогвартсу в Рождественский период и заколдовывают специальными чарами, в результате которых любые два человека, прошедшие под ней, не смогут сдвинуться с места, пока не поцелуются в губы, - сухо объяснил он. У Кана округлились глаза. - И мы что... - он сглотнул. - Мы, в самом деле, должны поцеловаться? - Точно, - мрачно кивнул Тин. - И обязательно – по-настоящему? - уточнил Кан слабым голосом. Тин хмыкнул и быстро чмокнул его в щёку. Кан тут же вспыхнул от смущения, но у него даже не получилось рефлекторно отшатнуться – магия омелы всё также удерживала его на месте. - Как видишь – никакого эффекта, - Тин неожиданно улыбнулся, заметив, насколько загнанный у гриффиндорца вид. Кан, между тем, замотал головой. - Нет, я не верю, что нет другого способа... Может, позвать кого-то из профессоров и попросить расколдовать... Тин резко схватил его за плечи, притянув ближе к себе. - Перестань драматизировать, - угрожающе рыкнул он, глядя Кану в глаза. - Расслабься, я тебя поцелую и спокойно разойдёмся. Незачем поднимать шум. Ещё не хватало, чтобы вся школа сбежалась сюда и покатилась со смеху. - Отпусти меня! - Кан попытался вырваться из его рук, оттолкнуть, но когтевранец лишь крепче сжал его плечи. - Отпущу, - пообещал Тин с глумливой усмешкой, - как только ты поумеришь свой гриффиндорский гонор, напряжёшь мозг и осознаешь, что мы не сможем сойти с этого места, пока не поцелуемся. - Мерлиновы яйца! - с чувством ругнулся Кан, заведясь не на шутку. - Я не собираюсь в этом участвовать! Отпусти меня немедленно, иначе я тебе вре... Устав от его воплей, Тин обхватил гриффиндорца одной рукой за шею и впился в его приоткрытые губы поцелуем. Кан потрясённо замер, распахнув глаза. Поцелуй Тина обескураживал его. У гриффиндорца кружилась голова, подкашивались ноги, с бешеной скоростью колотилось сердце и ему дико не хватало воздуха. Краешком сознания он понимал, что этому наглому старосте школы нужно оказать сопротивление, ударить в челюсть, позвать кого-нибудь расколдовать эту чёртову омелу, но... но Кан не мог себя заставить, он был просто не в силах. Если бы Тин не удерживал его своими руками, Кан бы непременно рухнул на каменные плиты пола. А всё потому, что этот поцелуй был у гриффиндорца первым. И, кроме того, поцелуй оказался потрясающим. Почувствовав, что действие омелы рассеялось, Тин с тихим вздохом разорвал поцелуй и медленно отстранился от Кана. Гриффиндорец мгновенно залился ещё более интенсивным румянцем и стал хватать ртом воздух. Тин, глядя на него, чуть улыбнулся и задался вопросом, почему никогда раньше не замечал, что Кан Киракорн такой милый. Тин даже осознал, что хотел бы поцеловать его ещё раз. Этот милый парень с Гриффиндора теперь определённо ему нравился. “Мерлин! Да что это со мной?” - мелькнуло в голове Тина, и он ощутил, что ему вдруг стало трудно дышать, а сердце забилось с удвоенной силой. Что за глупость – поцеловать сокурсника, которого он даже не особо хорошо знает, и внезапно почти влюбиться в него? Кан же, наконец, пришёл в себя. Смущённый и растерянный, он отпрянул от Тина. Затем, спохватившись, молниеносно подобрал с пола свои свёртки и кинулся к гриффиндорской башне, желая поскорее скрыться, убежать подальше от этого красивого когтевранца. - Эй! Постой! - крикнул ему вслед Тин. Кажется, он не ожидал такой реакции Кана.

***

Проголосив Полной Даме пароль, Кан вихрем ворвался в гостиную Гриффиндора, взбежал по лестнице в спальню мальчиков и вместе со свёртками рухнул на свою постель, задёрнув полог. Только тут он смог перевести дух и немного успокоиться. После чего стал пересчитывать свои покупки. - Нет, только не это! - громко воскликнул Кан, изрядно напугав своего питомца – пушистого кота серого окраса, дремавшего в изножье его кровати. - Годрик, ну за что? Оказалось, он потерял один подарок – тот, который долго выбирал в “Дэрвиш и Бэнгз”. Кан стиснул зубы: это всё вина проклятого когтевранца! “Высокомерный мудак! Гнусный похититель первых поцелуев!” - сердился он. Затем вздохнул. День у него выдался какой-то дикий. Утром он опоздал на завтрак, потом ужасно замёрз на тренировке по квиддичу, потом, добравшись до Хогсмида, несколько часов носился по всем магазинчикам, а в завершение всего угодил под омелу со старостой школы. И именно из-за Тина Мэдтанана он потерял один из подарков – Кан был в этом уверен. Что до их поцелуя... “Ладно, он всего лишь быстро вытащил нас обоих из тупой ситуации с дурацким растением, - рассуждал Кан нервно. - Подумаешь, поцеловались! Я всё это забуду, как кошмар!” Кивнув самому себе, он, тем не менее, снова невольно вспомнил поцелуй. - А-а-а-а! - Кан схватился за голову и с раздражением взлохматил свои волосы. - Перестань вспоминаться! Перестань вспоминаться! Те чувства, которые вызвал поцелуй с Тином, Кан не хотел ни признавать, ни анализировать. Однако странное волнение не уходило и сердце до сих пор сбивалось с ритма. Резко тряхнув головой, Кан вновь попробовал стереть из памяти поцелуй, которым его одарил наглый когтевранец, но так и не смог. Сдавшись, он провёл пальцами по своим губам, всё ещё горящим от поцелуя. И почему это оставило такой след в его памяти? Только ли потому, что этот поцелуй являлся у него первым? Закрыв глаза, Кан снова тяжко вздохнул. Он не желал чувствовать то, что чувствует. В итоге Кан объяснил себе свою реакцию на поцелуй простой игрой гормонов.

***

Тин прошёл через гостиную Когтеврана и поднялся в свою спальню – спальню старосты. Затем сел за стол и, облокотившись на стопку пергаментов с фамильным гербом, устремил взгляд в украшенное ледяным узором окно. Там, за окном всё ещё кружились снежинки, опадая на карниз и принимая форму пушистой подушки. Тин часто проводил время здесь, в своей спальне, а не в общей гостиной. Причин для этого у него было достаточно, но главной являлась та, что так ему элементарно становилось спокойнее. Спокойнее, комфортнее... В спальне можно было, наконец, свободнее вздохнуть, избавившись от назойливого внимания сокурсников, от их постоянных взглядов украдкой и перешёптываний. Казалось бы, к седьмому курсу всё это должно было бы утихнуть, но – нет. Его по-прежнему обсуждали, о нём сплетничали и прочее в таком духе. А всё из-за Распределяющей Шляпы... Тогда, в день прибытия одиннадцатилетнего Тина в Хогвартс Шляпа распределила его на Когтевран. На Когтевран. Тин до сих пор помнил, как это поразило присутствующих в Большом Зале, ведь все представители его богатой чистокровной семьи веками учились на Слизерине. Тин тогда не понимал, почему для большинства студентов Хогвартса, а также для некоторых профессоров, распределение на факультеты имеет такое большое значение. Но со временем понял. Мерлин, он даже ненавидел в себе те черты характера, которые заставили Распределяющую Шляпу отправить его на Когтевран... Благо, постепенно это прошло, иначе бы он присоединился к Плаксе Миртл, Пивзу и прочим приведениям школы. Что не прошло, так это всеобщее внимание к нему. И не просто внимание – зачастую оно было приправлено солидной долей презрения. В основном, со стороны когтевранцев и слизеринцев. Тин знал, что им всем одинаково некомфортно вблизи него. Хотя ненависть слизеринцев, глубоко запрятанная под холодной вежливостью и сдержанным неодобрением, всё же лучше неискренней и нарочитой доброжелательности когтевранцев. Из-за всего этого Тин в итоге не сдружился практически ни с кем со своего факультета. Однако он всё же нашёл себе одного настоящего друга, пусть изначально это и была всего лишь прихоть. Тин просто от скуки пару раз помог крайне рассеянному, мечтательному и доверчивому пуффендуйцу Питу не потеряться в коридорах Хогвартса, после чего их дружба зародилась сама собой. Вздохнув и отведя взгляд от окна, Тин вытащил из внутреннего кармана своей мантии подобранный с пола коридора свёрток, который обронил глупый гриффиндорец. - Что ж, Кан Киракорн... - на губах Тина заиграла улыбка, - ещё никто не сбегал от меня после поцелуя. Ты сегодня совершил ошибку.

***

Большой Зал выглядел потрясающе. Гигантская ель с красивыми пушистыми ветвями сверкала яркими игрушками и свечами. Стены и столы также были разнообразно украшены, а с потолка Зала медленно падал волшебный снег, тая в воздухе. До Рождества оставалось ещё несколько недель, но вид Большого Зала уже создавал истинно Рождественскую атмосферу. Сев за гриффиндорский стол и раскрыв перед собой учебник по Защите от Тёмных Искусств, Кан с аппетитом принялся за еду. Но, стоило ему сделать глоток тыквенного сока и перевернуть страницу учебника, как он едва не опрокинул на себя кубок – в Зал зашёл Тин Мэдтанан и устроился на своём привычном месте за столом Когтеврана. Кан невольно прикоснулся пальцами к своим губам – те всё ещё хранили ощущение его поцелуя. “Нет!” - Кан резко встряхнулся. Ему нельзя увлекаться парнем вроде Тина. Да и вообще увлекаться парнем! А тот факт, что он провёл бессонную ночь, ворочаясь с боку на бок, объяснялся только тем, что в последующие дни его ожидает куча дел. Отработки у профессора Спраут, изнурительные тренировки по квиддичу, последний в этом году матч и много чего ещё. Мысли обо всём этом и не давали ему спокойно спать. Уж конечно, не мысли о поцелуе с принцем Когтеврана. К тому же, сам Тин к этому моменту наверняка забыл о том, что налетел вчера на какого-то магглорождённого гриффиндорца в коридоре школы и... и поцеловал этого гриффиндорца. Их поцелуй был вынужденным, случившимся по чистой случайности именно между ними, он не повторится. Кан торопливо отвернулся от стола Когтеврана. И чего он так сильно разволновался? Он должен успокоиться. Должен. Но почему не может? Быстро покончив с завтраком, Кан отправился на Защиту от Тёмных Искусств, а потом – на сдвоенную Историю Магии с Пуффендуем. После обеда занятий у него сегодня не было, но вечером его ждала отработка в теплицах профессора Спраут.

***

Тин решительно вошёл в одну из теплиц профессора Спраут и, как и надеялся, увидел в одиночестве того, кто не покидал его мыслей со вчерашнего дня. Кан Киракорн тщетно пытался сдвинуть с места какое-то вечнозелёное растение в кадке. Тин среагировал мгновенно. Он подкрался к гриффиндорцу сзади и обнял его, будто бы помогая поднять кадку. - Давай я помогу, - вкрадчиво произнёс Тин, - это растение для тебя слишком тяжёлое. И что же ты такого натворил, что вынужден отрабатывать без применения заклинаний? Кан замер – это был он, чёртов Тин Мэдтанан. Его самоуверенный голос Кан узнал бы где угодно. - Кстати, по-моему, это забавно – то, что мы уже во второй раз встречаемся вот так, рядом с растениями, - с иронией продолжил Тин. - По школе могут пойти слухи, что мы с тобой специально назначаем свидания в окружении цветов и ведём себя так, как не подобает вести себя представителям наших факультетов. Придя в себя, Кан убрал руки с кадки, резко обернулся, и глаза его расширились от удивления – Мерлин, опять эта дразнящая усмешка на лице Тина! И что за манера такая – появляться неожиданно и обнимать, словно они друзья... нет, больше, чем друзья? Кан попытался собраться с мыслями, вознамерившись положить конец этому безобразию. С чего это заносчивый когтевранец возомнил, что может набрасываться на него, когда ему только вздумается? - Ты! - запальчиво воскликнул Кан, отталкивая его от себя. - Что ты здесь делаешь? Тебе недостаточно того, что ты уже однажды унизил меня? Между прочим, из-за тебя я потерял очень ценную покупку, и мне наплевать, кто ты – староста школы или сам министр Магии! Ты не имеешь никакого права... - Кан, вчера я всего лишь вызволил нас обоих из плена зачарованной омелы, - тихо сказал Тин. - А сейчас я просто проходил мимо и решил помочь тебе перенести это тяжёлое растение. Кан растерянно посмотрел на него: вместо самоуверенного мудака перед ним стоял спокойный парень, которого определённо задели его грубые слова. Похоже, Кан напрасно вспылил, но дать задний ход – значит ещё раз унизиться. - Всё равно... ты ведёшь себя, - гриффиндорец запнулся, подбирая нужное слово, - нагло. Он глубоко вздохнул, собираясь добавить ещё что-нибудь, но слов не было. - Мне интересно, - после некоторого молчания спросил Тин, - откуда у тебя явное предубеждение насчёт меня? За все годы в Хогвартсе мы даже толком не общались. - Ха! - вырвалось у Кана. Однако сам тут же ужаснулся собственной невоспитанности и зажал рот руками – не мог же он сказать, что неоднократно видел колдографии Тина в “Ежедневном Пророке”, да и в других газетах. И, как правило, над скандальными статьями. Между тем, его жест не ускользнул от внимания Тина. - Ну... Я читал о тебе в газетах. Там были статьи не очень... - Кан наморщил лоб, - э-э-э... хорошего содержания. Что-то про твоё беспутное поведение и прочее. - Ах да, газеты... - мрачно кивнул Тин. “Куда исчезло надменное выражение его лица?” - недоумевал Кан. Стоявший перед ним когтевранец походил на обыкновенного парня. Если, конечно, закрыть глаза на его безумно дорогую мантию, шикарные ботинки и изысканный парфюм. Кан тяжело вздохнул. Тем временем, Тин продолжал его изучать. “Какое у него всё-таки милое личико”, - отметил он мысленно. А ведь его никогда не привлекал подобный типаж: не худой, скорее стройный, невысокий, хорошо сложенный, миловидный... Очень приятные черты лица. - Кан, по поводу нашего поцелуя... - начал было Тин, но Кан так нервно дёрнулся, что он замолк. - Вот что, когда я думал об этом, то понял, что ты мог бы и не... углублять поцелуй, - раздражённо заявил Кан, бросив на него негодующий взгляд. - Дурацкой омеле хватило бы и обычного соприкосновения губ. Не знаю, какие вольности позволяют тебе девчонки нашей школы, но со мной такие номера не пройдут, понял? Так что, отвали от меня. Высказавшись, он принялся очищать ближайший стол от земли. Тин внимательно следил за его манипуляциями. “Ершистый...” - с улыбкой подумал он, затем снова помрачнел. Что там после одной полуправдивой статьи продолжают сочинять про него ненормальные газетчики? Раньше Тина это не беспокоило, но сейчас его задело презрение, сквозившее во взгляде Кана. У Тина не было настоящих друзей, кроме Пита, да и не позволял он себе с Питом особой дружеской близости, чтобы только к его мнению прислушиваться. У Тина вообще никогда не возникало потребности открывать душу перед другим человеком, оправдываться, объяснять, что газеты ни разу в жизни не написали о нём истинной правды. И лишь Кан неожиданно вызвал в нём такое желание. Тин усмехнулся: этот гриффиндорец только что послал его к Мордреду, а ведь никто прежде не позволял себе подобного. Девчонки липли к нему как мухи к мёду, но Кан – первый парень, который его заинтересовал в любовном смысле – ясно давал понять, что не желает иметь с ним ничего общего. И в глазах Тина это делало Кана ещё более желанным и притягательным. Закончив с уборкой стола, Кан начал аккуратно расставлять на нём кадки с растениями и мысленно ворчать из-за присутствия Тина. В данный момент тот нагло пользовался своим значком старосты школы, вторгшись на отработку Кана. Очевидно, этот когтевранец привык получать всё, чего хочет. Вот только Кан не собирался позволять Тину манипулировать им. Возможно, Тин не так уж плох, но... Кан искренне старался придумать хоть одно “но”. - Пожалуй, ты прав, - вдруг снова заговорил Тин, - я мог бы и не углублять наш злополучный поцелуй под омелой. Но ты должен меня понять – я уже давно не целуюсь невинно. На мой взгляд, поцелуй без языка – это вообще не поцелуй. Услышав его негромкий бархатный голос, Кан невольно вздрогнул. - Ты ещё здесь? - недовольно осведомился он. Тин лениво улыбнулся, демонстративно огляделся по сторонам и лаконично произнёс: - Да, насколько могу судить, я всё ещё здесь. Ему определённо нравилось дразнить этого вспыльчивого гриффиндорца. - Тогда, может ты, наконец, свалишь отсюда? - с ещё большим недовольством протянул Кан. Тин прошёлся по теплице. “Я слишком увлекаюсь им... - пронеслась в его голове мысль. - И было бы из-за чего...” Его действительно влекло к этому милому парню, влекло с такой силой, что Тин едва мог противостоять собственным чувствам и желаниям. И, главное, всё это так внезапно... - Хн, Кан... - Тин твёрдо решил не сдаваться. - Что касается инцидента с омелой, как насчёт того, чтобы я возместил тебе ущерб, раз ты так на меня обижен? Кан тяжко вздохнул. Ему стоило невероятных усилий сохранять самообладание, что вообще-то не было его сильной стороной. Но с Тином он чувствовал, что выдержка ему просто необходима, иначе появлялся риск ударить в грязь лицом перед этим чистокровным умником с Когтеврана. - Нет, серьёзно, - нетерпеливо проговорил Кан, - нам обязательно продолжать этот разговор? Ты уверен, что тебя не ожидают более важные дела? Ты же староста школы и всё такое... Тин посмотрел на него с таким интересом, как будто Кан рассказал ему о новом способе нарезки флоббер-червей. - У меня есть важные дела, и я как раз ими занимаюсь, - честно ответил Тин и тут же испугался собственной откровенности. - Я подумал, может, мы вместе прогуляемся завтра после уроков вокруг озера? И, понизив голос, добавил: - Я хочу познакомиться с тобой поближе. Кан вспыхнул. - Знаешь, мы и так уже достаточно близко познакомились, - буркнул он, не поднимая на него взгляда. - Слушай, когда ты уже исчезнешь отсюда, а? На губах Тина заиграла восхитительная улыбка. - Увидимся позже, Кан, - мягко, с обещанием в голосе произнёс он и, развернувшись, от чего полы его мантии красиво взметнулись, покинул теплицу.