***
Первые дни с Каном в заброшенном родовом поместье прошли для Тина как в тумане. Его разрывало от невероятного облегчения, что Кан вернулся, и острого страха, что жизнь снова может отнять Кана. Внешне Тин старался выглядеть хладнокровным, но внутренне – метался, словно раненый зверь, с трудом вынося присутствие Кана в непосредственной близости от себя, и в то же время опасаясь находиться вдали от него. Тин боялся, что... вот он моргнёт, а Кан опять исчезнет.***
Проходя через очередную залу той части поместья, где Дин Принс поддерживал порядок, Кан был потрясён светом, пространством и красками, пляшущими на стенах. Потрясён красотой волшебных светильников, преобразивших темноту позднего вечера, приглушённым цветом гобелена, золочёными рамами и богатыми одеяниями портретов. А над всем этим – тёмными балками высоко вознесённого потолка. Впрочем, не все залы были освещены. В некоторых было так темно, что Кан вообще ничего не видел. А вот Принс прекрасно ориентировался даже во тьме, словно ходил этой дорогой вслепую многие годы, словно был рождён для жизни в темноте. Кан старался идти с ним в ногу, чтобы не споткнуться. “Нарочитая показушность”, - подумал Кан, когда какая-то статуя внезапно нависла над ним. - Ступеньки, - вдруг прошептал Принс, и от его интимного шёпота по спине Кана побежали мурашки. Была ли это та же самая лестница, по которой он спустился часом раньше, Кан не знал, но знал наверняка, что они поднялись гораздо выше уровня, на котором располагалась отведённая ему Принсом комната. Они прошли через череду внутренних галерей – Кан чувствовал на своём лице холодный сквозняк и ощущал простор, когда их шаги раздавались в пустоте. Затем они вышли в коридор. Снова поднялись по винтовой лестнице. Неожиданно Принс остановился. Кан застыл в нерешительности. Щёлкнул замок. Появилась узкая полоска света, которая быстро расширялась, превратившись в дверное отверстие. Не успел Кан опомниться, как Принс прошёл в это отверстие и потянул его за собой. Внутри было чуть-чуть светлее, и Кан рассмотрел круглую стену, замыкающую комнату, пронзённую полудюжиной широких окон со средниками, расположенных по окружности. Принс отпустил его руку, и Кан с притворным равнодушием подошёл к одному из окон. Неистовство метели за пару дней ослабло и превратилось в несомый ветром снегопад. Сквозь него Кан мог различить крыши и шпили поместья одним или несколькими этажами ниже, с высоты они казались не более привлекательными, чем издали. И хотя Кан смотрел на амбразуры, внимание его было сосредоточено на Принсе. - Нам надо менять своё местоположение в поместье, поэтому теперь обоснуемся здесь, - тем временем, тихо сообщил тот. - Хотя тут не так много места. Кан не сказал бы, что эта комната была меньше, чем те огромные залы, через которые они только что проходили. Лепной потолок поддерживали четыре белые колонны. Стены были обтянуты гобеленами, стоившими, очевидно, целое состояние, и украшены многочисленными гравюрами. Дубовый полированный пол скрывал толстый ковёр. Вновь посмотрев в окно, Кан понял, что у него кружится голова. Вот только было не совсем ясно, от чего – от высоты или от Принса. Кан боролся с притяжением Принса, чисто инстинктивно вцепившись в каменные арки по сторонам оцинкованных ромбами стёкол, ничего не видя, чувствуя только, что Принс стоит позади него, слыша, как Принс приближается к нему. Кан крепче сжал пальцами камень, когда Принс коснулся его волос, повинуясь какому-то собственному порыву. Кан напрягся и ждал. - Что с тобой? - прошептал тот. - Ты нервничаешь каждый раз, как я к тебе приближаюсь. - Я не боюсь тебя, - не поворачиваясь к нему, сказал Кан. Рука Принса медленно прошлась по его шее и задержалась на затылке. Кан слышал учащённое дыхание Принса. Кан и сам почему-то задыхался. - Бояться и не надо, - спокойно произнёс Принс. - Но ты боишься. Пока Кан тяжело втягивал воздух в лёгкие, Принс, уставившись на него холодными, как звёзды, и одновременно исполненными какими-то эмоциями глазами, добавил: - Сдаюсь. Я тебя сейчас поцелую. Сказал он это довольно скованно, словно сам не ожидал такого развития событий. Тем не менее, тон его голоса вызвал в Кане нечто похожее на электрический разряд. Ток прошёл от кончиков пальцев к ногам и обратно, ударив, в конце концов, в сердце и заставив его часто забиться. Мир Кана, казалось, перевернулся с ног на голову. Знакомое чувство. Так у него было с Тином. А теперь появился этот парень и... “Что происходит?” - растерянно пронеслось в голове Кана, в то время как его глаза подозрительно увлажнились. Вроде бы подтверждались худшие опасения насчёт Принса, но странно: Кан не испытывал беспокойства по этому поводу. Его, напротив, переполняла уверенность, что всё так и должно быть. Он хотел, чтобы Принс его поцеловал. Сначала Кан почувствовал дрожь в руках Принса, словно тот изнемогал в борьбе с самим собой, а потом, стоило Принсу приникнуть своими губами к его губам, все чувства Кана просто рассыпались как конфетти. И прежде чем Кан попытался собрать их вместе, он понял, что тонет в поцелуе. Все его принципы были сдвинуты с основания одним лишь поцелуем так, как не смогли их поколебать недавние кошмарные события. Кану казалось, этот поцелуй навечно связывает их обоих, затягивает его душу в глубины души Принса. Минуту после поцелуя они стояли в молчании, тяжело дыша. Туман, покрывавший все мысли Кана, немного рассеялся. - П-подожди, - сбивчиво прошептал он, чувствуя слёзы на своих щеках. - Я не могу... Я не... “Я не могу это делать! Я не знаю этого человека! И я люблю Тина!” - грохотало в его мозгу. Кан был в отчаянии: он хотел привести в порядок свои мятущиеся мысли и чувства, но не мог оторвать взгляда от лица Принса. - Я знаю, что тебя тревожит. Но ты не предаёшь своего парня этим поцелуем, - внезапно и как-то очень проникновенно заверил Принс. - Неправда, я... - Кан всхлипнул. - Пожалуйста... - в голосе Принса прозвучала искренняя мольба. - Мне это сейчас нужно. Очень нужно. И его губы опять прижались к губам Кана, требуя ответного поцелуя. Под напором Принса губы Кана раскрылись. Они соприкоснулись языками – сначала едва заметно, потом всё сильнее и сильнее. Руки Кана коснулись шелковистых чёрных прядей, и, не в силах остановиться, он погрузил в густые волосы Принса ладони, ненавидя себя за то, что ему хочется трогать их, ненавидя Принса за то, что ему хочется целоваться с ним. Кан чувствовал, что его охватывает дрожь. Тело Принса казалось раскалённым, и тело Кана тоже зажглось от этого жара. Они целовались, сжигая друг друга. Осознание происходящего накрыло Кана резкой удушливой волной. “Как ты это допустил, Кан?!” - с яростью обратился он к самому себе и попытался высвободиться из рук Принса. “Ещё немного, Кан... Так тосковал по тебе...” - вспышками осознанности мелькало в голове Тина, в то время как руками он намертво прижимал Кана к своему телу. Поцелуй бросил Тина в бездну – такую широкую и глубокую, что он понял: дна ему не достичь. Вот только Кан продолжал отталкивать его. Спустя пару минут Тин честно попробовал оторваться от Кана, но острое лезвие желания входило в него всё глубже. Тин сумел остановиться, лишь когда им обоим перестало хватать воздуха. - Ты!.. - Кан, не медля, разъярённо ударил его по лицу. Тин пошатнулся. Кулаками махать Кан всегда был мастер. - Что, не понравилось? - со слабой улыбкой поддразнил Тин, чтобы сгладить атмосферу. Не помогло. Кан разбушевался ещё больше, выкрикивая в его адрес все возможные угрозы и ругательства. “Могло ли быть иначе?” - мысленно вздохнул Тин. - ...как мудак! И вообще не обольщайся – твои поцелуи меня только взбесили! - закончил свою гневную тираду Кан. - Неужели? - Тин хмыкнул, потирая челюсть. - Что ж, наверное, я просто забыл, как это делается. - О чём это ты, Мордред тебя раздери?! - снова принялся орать Кан. - Хэй, не подходи ко мне! Что ты дел-лае... Тин ловко притиснул Кана к стене, выбив из лёгких весь воздух, и всмотрелся в его глаза. - Прости, но я хочу ещё хотя бы один поцелуй, - бесхитростно заявил он. Кан широко распахнул глаза, сжал руки в кулаки. - Посмей только. - Посмею, - усмехнулся Тин. - Нет, н-не делай этого, - севшим голосом проговорил Кан. - Не думай, что можешь... - Точно. Я не хочу думать. Я устал, - хрипло произнёс Тин, предотвращая дальнейшие протесты новым поцелуем. На этот раз его губы двигались медленно, пробуя Кана, не требуя ответа, а прося о нём. Кан, не сознавая, что делает, разжал кулаки. Он уже не отталкивал Принса, а касался ладонями его груди, ощущая удары сердца. Мысли в голове Кана вновь стали путаться, пока не остались только “да” и “нет”. Вскоре он и вовсе не мог отличить одно от другого. - Ну, пожалуйста... - Кан сам не знал, о чём просит, не в состоянии вспомнить ни одного слова. - Тебя так приятно целовать... - бормотал Принс в перерывах между поцелуями. - П-пожалуйста!.. - сдавленно воскликнул Кан. - Слишком поздно, - едва слышно убеждал Принс. - Нам уже не спастись. Ни тебе, ни мне. - Ты пожалеешь! - угрожающе выпалил Кан в момент просветления и, схватившись за отвороты мантии Принса, даже попробовал встряхнуть его. - Пожалею? - глухо повторил тот, неожиданно отстранившись, выпуская Кана из своих рук. - Хочешь, я расскажу тебе, что значит сожаление? Принс поднял голову, и в его ярко-синих глазах Кан увидел боль. - Знаешь, что я делал, когда погибали мои родители? - в голосе Принса появились жёсткие нотки. Кан отшатнулся, чувствуя, как у него разрывается сердце и вгляделся в печальное лицо Принса, на котором лежали глубокие тени. - Нет, не надо жалеть меня, - с горечью произнёс Принс. - Не жалости я жду от тебя. Кан попытался отвести от него взгляд, но Принс взял его за подбородок и заставил смотреть на себя. После чего губы Принса снова накрыли губы Кана, и он издал полувздох-полустон. От сожаления, от желания? Принс не дал Кану времени разобраться – и целовал его, крепко сжав в объятиях. Кан больше не мог объяснять ему... не мог даже дышать нормально. Почему его тело словно зажило собственной, самостоятельной жизнью? Почему его мысли так странно неустойчивы? Нет, всё это точно происходило не с ним! Нежная сила поцелуев Принса делала Кана беспомощным. Он упорно сопротивлялся Принсу, как маленький зверёк, в отчаянии прилагающий все свои силы, чтобы спастись от хищника. Но, в конце концов, тот просто опять сам отпустил его, хотя мог удерживать ещё дольше. Кан скользнул вниз по стене, к которой всё это время прижимал его Принс, и опустился на колени. Одной рукой Кан закрыл свои мокрые от слёз глаза, а другой схватился за каменный выступ окна. Он не мог понять своё состояние, но, скорее всего, это было состояние, близкое к шоку. Гневные слёзы снова хлынули из его глаз. Кан стыдился себя, думая о том, что предал Тина. Однако затем всё внутри него взбунтовалось. Нет, это вина его проклятого тюремщика, который удерживает его в своём полуразрушенном поместье, не пускает домой! Стиснув зубы, Кан быстро и прерывисто дышал. Да, на несколько минут Принс подчинил его своей воле, грубо и нагло воспользовавшись тем, что он был парализован страхом и непониманием происходящего... но больше это не повторится! Кан постарался выгнать из памяти сцены их поцелуев, несмотря на то, что всё ещё ощущал вкус этих поцелуев. Тряхнув головой, чтобы окончательно зачеркнуть картины, от которых ему становилось плохо, Кан раздражённо стёр со своего лица следы слёз. Всё-таки он вынужден признать печальный факт: если бы Принс не остановился, если бы сделал крохотный шаг навстречу и вновь обнял его, поцеловал, то не встретил бы больше никакого сопротивления. Кан позволил бы ему поцеловать себя и... может, даже сделать ещё что-то. Кан тихо вздохнул. Почему этот Дин Принс так сильно его взволновал? Ведь должен быть ответ! Почему его так тянет к Принсу? Хотя... возможно, всё вполне объяснимо. У Принса фигура, которую любой сочтёт великолепной. А его влекущий взгляд? Да и, в целом, Принс столь же красив, как... как Тин. Этот парень, кто бы он ни был, даже двигался и дышал, как Тин! Так что, если взглянуть с этой стороны... реакция на Принса совершенно понятна. Просто временное помешательство от невозможности покинуть это мрачное поместье и отвлечься от навязчивых мыслей. Незачем даже нервы тратить на такое бесполезное занятие, как поиск ответов на подобные вопросы. Какое ему вообще дело до Принса? Кан желал одного – вернуться домой. И чем скорее, тем лучше. Он не нужен Принсу, а Принс не нужен ему. Тем временем, Тин стоял, не в силах пошевелиться. Хотел что-то сказать, но не находил слов, чтобы извиниться, или объяснить, или выразить, что он... чувствует. Так ничего и не придумав, Тин постарался, по крайней мере, вернуть себе былое самообладание. И вскоре ему действительно удалось подавить бушевавшие в нём эмоции. Сегодня он больше не поддастся слабости. Достав из внутреннего кармана мантии флягу с Оборотным зельем, Тин немного отпил из неё. Потом очень тщательно и неторопливо закупорил горлышко. - Я оставлю тебя здесь одного ненадолго. Мне нужно кое-что сделать. Заодно проверю периметр на наличие преследователей, - чётко выделяя каждое слово, сказал Тин. Кан вздрогнул и поднял голову. Их взгляды встретились и огнём прожгли пространство, разделявшее их. - Когда вернусь, прогуляемся, - после паузы добавил Тин. - Тебе нужен свежий воздух. - Какая забота, - фыркнул Кан в ответ и отвернулся. Однако его сердце всё ещё билось так сильно, что его стук отдавался в ушах, и он едва расслышал Запирающее заклинание, прозвучавшее спустя пару мгновений. - Хэй, ты что, запер меня?! - резко вскочив, Кан бросился к двери, за которой исчез Принс. - Открой немедленно! Выпусти меня! Кан в бешенстве дёргал дверь, но та не поддавалась. Тин, стоя по другую сторону двери, вздохнул и опустил свою волшебную палочку. На какое-то время он замер в темноте коридора, прислонившись спиной к стене, прерывисто дыша и слушая крики Кана.***
Кан не запомнил, когда выдохся, но постепенно перестал в бессилии метаться по комнате и его мысли перешли с Принса на это пыльное поместье, в котором они находились. Если оно было одним из разрушающихся старинных магических домов, так часто встречающихся в книгах, то за огромным ковром непременно должна быть потайная дверь, ведущая в древние глубины этого жилища по лабиринту тёмных подвалов. Минуту Кан стоял и смотрел на стену, уговаривая себя не быть смешным. Вот только ему всё больше становилось не по себе, и он решил проверить. Кан прошёл по комнате, стуча ногами. Он смотрел на ковёр, пытаясь убедить себя в том, что там ничего нет. Бесполезно. Вздохнув, Кан поднял этот чёртов ковёр с одной стороны и увидел серый камень. Поднял с другой – опять ничего. Никаких очертаний двери, никаких подозрительно глубоких трещин, никаких ниш в стене. Чувствуя наполовину разочарование, наполовину облегчение, он выругался. Пытаясь отвлечься от тяжёлых мыслей, Кан ещё раз обвёл взглядом комнату. Обшитые деревянными панелями стены, лепной потолок. И стены и мебель тщательно сработаны искусным мастером под средневековье. Многое напоминало обстановку в Хогвартсе и у Кана защемило сердце. Но на что бы он ни взглянул, в своём воображении Кан натыкался на ледяное выражение лица Принса. “Неужели все аристократы такие? - мимолётно подумалось Кану. - Тин тоже был таким, когда мы только познакомились. Интересно, какой Тин сейчас?”***
Принс провёл Кана вниз по винтовой лестнице. Когда лестница кончилась, Кан не понял, на каком этаже находится: на первом, на одном из верхних или на подвальном уровне. Его новая комната находилась на третьем этаже, но он уже сообразил, что различные пристройки к поместью расположены как попало и что четыре этажа в одной части дома вполне могут оказаться шестью в другой его части. Принс проскользнул в узкий коридор, потом в широкую галерею с рядом окон. В темноте ничего не было видно сквозь занесённые снегом оконные стёкла, пока из-за туч не сверкнуло тусклое вечернее солнце, осветив каменистый склон, который кончался заледеневшим озером. Потом окрестности снова погрузились во мрак, ветер выл над холмами, а в галерее, казалось, стало ещё темнее. Кан подавил желание спросить у Принса, далеко ли ещё до выхода в сад. Галерея внезапно кончилась, и Принс открыл в длинной стене скромную дверь, которая казалась ещё меньше от тяжёлых панелей, обрамлявших её. За дверью перед ними открылся зимний сад. Под слоем снега на давно не стриженных кустарниках живой изгороди проглядывалась листва, поражающая яркими красками осени. Судя по всему, из-за свободно летающих по всей стране дементоров зима в этом году наступила так рано, что просто поглотила осень. Глядя на это, Кану даже захотелось стряхнуть со всей листвы снег и оказаться в гуще калейдоскопа красок. Но вместо этого он был вынужден лишь смотреть на заснеженный сад, глубоко вдыхать холодный воздух и не отходить далеко от Принса. Кан пообещал себе, что когда окончится вся эта история, он больше не будет воспринимать свободу как должное.***
Проснувшись следующим утром и не обнаружив в комнате Принса, Кан устало поднялся с кровати, оделся и тут услышал мягкое ритмичное постукивание в окно. Оглянувшись, он увидел ветку большого дерева, которая стучала по стеклу. С минуту Кан смотрел на неё, потом рванул к окну, взобрался на подоконник и распахнул окно настежь. Посмотрев вниз, он прикинул расстояние до земли, постоял, борясь со слабостью. Ребёнком Кан лазил по деревьям довольно часто, стараясь не отставать от сверстников. Но ему никогда не приходилось карабкаться по старому искривлённому дереву, начиная с верхушки, где ветки, хотя и выглядели крепкими, могли быть уже прогнившими. Но, как бы там ни было, оставался единственный шанс сбежать. Кан отбросил все страхи, мысль, что у него нет никакого плана, и с лихорадочной поспешностью накинул на себя мантию. Застёгивая её, заметил, что пальцы дрожат. Однако он снова взобрался на подоконник и посмотрел вниз. Крепко сжал зубы и, глубоко вдохнув, чтобы успокоить сердцебиение, ухватился за ветку. Спустя пару минут, показавшихся ему самыми долгими в его жизни, Кан стоял на дрожащих ногах на земле, исцарапанный, но торжествующий. Он поблагодарил дерево, похлопав его по крепкому стволу, а потом направился к противоположной стороне поместья. Там оказалась ещё более неухоженная часть сада, чем та, где Кан гулял с Принсом вчера. Разросшиеся и покрытые снегом сорняки подползли к стенам дома, и Кан едва мог различить очертания заброшенного фонтана среди кустов. Позади была путаница веток, где росли одичавшие деревья. Кан нерешительно углубился в сад. Его ботинки тут же намокли от отягощённой снегом травы. Ветер со снегом коснулся его лица, и ему вдруг захотелось пробежать по этому разрушенному саду, броситься в заросли и залезть на ближайшее дерево, как он делал в детстве. А ещё лучше – полетать на метле над всем этим. Безумие. Кан понимал, что это безумие, но позволил ему овладеть собой, закрыв глаза и расслабившись, не обращая внимания на холод, охваченный радостью свободы. Открыв глаза, Кан оглянулся на дом. С этого ракурса поместье было похоже на замок. Взлетающие вверх стены, которые окружали постройки и сад, массивные стены здания, смягчённые с внутренней стороны тёмным деревом панелей, – всё это, в самом деле, напоминало замок. Кан поднял голову выше и увидел за садом зубчатые очертания на фоне безоблачного неба. Кан подошёл к распахнутым воротам сада, за которыми виднелись далёкие просторы. Солнце светило слабо, превращая пятна низкого тумана или, скорее, морозной дымки в переливчатое руно. Вид был пустынный, жутковато спокойный, но не угрожающий. И всё же тихий внутренний голос предупреждал Кана, что сейчас, когда безумие может унести его прочь отсюда, он находится в гораздо большей безопасности. - Ты погибнешь в этих снегах без воды и еды, Кан, - уныло сказал самому себе он. - Вот именно, - прозвучал спокойный голос с ледяными нотками. Кан обернулся. Принс стоял в нескольких шагах от него. - Следил за мной? - колко поинтересовался Кан, почему-то не удивившись. - Мне было интересно, хватит ли у тебя глупости отправиться в такой непростой путь, - охотно ответил Принс. - Рад, что не хватило. И добавил: - Прогулялся? Всё, идём назад. Из-под опущенных ресниц Кан наблюдал, как Принс повернулся и зашагал обратно к поместью, пребывая, очевидно, в полной уверенности, что Кан последует за ним. Кан и последовал, продолжая прожигать его взглядом. И опять отметил, что Принс всё-таки очень походил на Тина: высок, хорошо сложен, отличается удивительной лёгкостью движений, держится с большим достоинством... Хотя в Принсе всё равно чувствовалось что-то ещё, одному ему свойственное. Кроме того, Принс постоянно с какой-то странной неторопливой тщательностью, лишённой всякого намёка на скрытность, изучал его. В такие моменты Кана неизменно охватывало смятение. Вообще, ему было не привыкать к пристальному разглядыванию – Тин, например, обожал так делать, и тем самым смущать его. Но если Кан и привык к разглядыванию, то отнюдь не такого рода и не от малознакомого человека: Принс словно пытался запечатлеть его образ в памяти на долгие годы.***
Ночью Кан, вопреки натянутым нервам, постепенно провалился в беспокойный сон. Проснулся он ранним утром с тяжёлой головой и опухшими глазами, когда на прикроватный столик что-то поставили. Обычно Принс двигался бесшумно, значит, лёгкий стук был предназначен для того, чтобы разбудить Кана. - Плохо спал? - спросил Принс, садясь на кровать. Проблески рассвета просачивались по краям оконных штор. Очертания мебели в комнате только-только начинали проступать, всё ещё окутанные сгустками ночных теней. Чуть пошевелившись в постели, Кан прижал ладонь к груди и прислушался к звуку своего неровного дыхания. - Ты что-то бормотал во сне, - продолжил, между тем, Принс. - Снова кошмар? - Я не помню, - вяло буркнул Кан в ответ. - Может быть. - Последствия твоей вчерашней вылазки, - со вздохом прокомментировал Принс. - Надеюсь, больше ты не будешь пытаться сбежать. - Наверное, - сказал Кан. Правда, в его голосе звучала нерешительность, а губы были недоверчиво поджаты. Принс усмехнулся и покачал головой. - Всё же у тебя остались сомнения. - Так много, что и тебе не мешало бы дважды подумать о том, чтобы удерживать меня здесь, - едко высказался Кан. - Ни в коем случае, - убеждённо произнёс Принс. Принесённый им апельсиновый сок сиял в бокале в постепенно наполняющейся неожиданно ярким солнцем комнате. - Ну, хоть один из нас уверен, - уже с явным раздражением проговорил Кан, сделав пару глотков сока. - Почему бы мне не быть уверенным за нас обоих? - вкрадчиво осведомился Принс. - Пф-ф! - Кан закатил глаза, сел на постели и посмотрел на него. Затем выпалил: - У меня есть одно требование. - Только одно? - Принс улыбнулся. - Я готов выполнить куда больше. Обратив внимание на горку маленьких сэндвичей, также принесённых Принсом, Кан начал их поедать, не меняя хмурого выражения лица. - Никогда не смей приказывать мне. Ни при каких условиях, - сказал он с набитым едой ртом. - О, за это можешь не волноваться, - хмыкнул Принс. - Не хотелось бы обижать тебя. Кан тихо вздохнул, почему-то сразу поверив ему. Немного успокоившись, он взялся за тартинки с лаймом, мимолётно изумившись запасам в погребах этого разрушающегося поместья. Одна тартинка разломилась пополам, и Кан испачкал костяшки пальцев взбитыми сливками. Тина обдало жаром, пока он наблюдал, как Кан слизывал их. - Хотя, честно говоря... я не настолько отвечаю за свои действия, чтобы гарантировать тебе что-либо, - медленно произнёс Тин. Кан откусил кусочек тартинки и с чуть заметной улыбкой удовлетворения от вкусной еды откинулся на спинку кровати. Поглощённый этим приятным занятием, он совершенно не замечал напряжённого состояния Принса. - Как только происходящее достигнет... - Тин помолчал, пытаясь найти подходящее слово, - скажем... точки необратимости, ты не сможешь... В этот момент до Кана, наконец, дошло, о чём ему говорит Принс. Сглотнув, Кан почувствовал, что нервы его натянулись и зазвенели, словно туча мелких комаров. Он подавил острое желание отодвинуться от Принса подальше, заставил себя сдержаться под его испытующим взглядом. - Не смогу... остановить тебя? - угадал Кан. - Да, - кивнул Принс. В ушах Кана стоял бешеный стук сердца. Из-под ресниц он бросил на Принса взгляд украдкой и обнаружил, что тот смотрит на него с каким-то непонятным выражением на лице. Кан снова сглотнул, во рту странно пересохло.***
Когда Принс отправился на очередной обход периметра, Кан, обретя некое подобие спокойствия, позволил себе поддаться любопытству и осмотреть комнату более тщательно, чем ранее. Проходя мимо каждого шкафа, он открывал дверцы и заглядывал внутрь. При этом ему не хотелось признаваться себе в неожиданном интересе к жизни Принса и его семьи в этом доме. Признаваться, что Принс привлекает его, пусть и самым поверхностным образом. Поскольку это была не самая большая комната в поместье – Кан видел несколько гораздо больших, значит, Принс выбрал эту спальню по какой-то причине. Подойдя к маленькому секретеру красного дерева у дальней стены, Кан выдвинул верхний ящик... и обомлел, когда взгляд упал на листы пергамента, лежащих внутри. Кан вытащил все листы и разложил их на столе, бросив быстрый взгляд через плечо, чтобы убедиться, что он по-прежнему один. Один и может внимательно всё прочесть. С застывшими в воздухе пальцами Кан поколебался ещё несколько мгновений, прежде чем уступить своему нетерпению. “Мерлин... - ошеломлённо подумал он, - неужели это означает то, что мне кажется?” Нахмурившись, Кан перебрал все листы пергамента ещё раз и вдумчивее прочитал написанное на них, не уверенный, правильно ли понял смысл. Кроме того, почти ко всем листкам были прикреплены колдографии. На одном листе значилось имя Гарри Поттера, а на прикреплённой к этому листу колдографии был запечатлён темноволосый юноша в очках и со шрамом на лбу. Было много листов с именами волшебников, которых Кан не знал и не узнавал даже по колдографиям. Но встречались и знакомые лица: Э, Пон, Гуд, Чаэм, Тайп, Текно и несколько других. Почти все знакомые Кана по Хогвартсу... Многие колдографии были накрест перечёркнуты красным, и у Кана перехватило дыхание от осознания того, что это означает. Ещё на некоторых листах имелись пометки: “в розыске”, “мёртв”, “в Азкабане”. Кан смог задышать ровнее только тогда, когда проверил, что под колдографиями его самых близких друзей стоит пометка “в розыске”. Однако большая часть листов из всей пачки была с пометкой “мёртв”. И это так пугало... С колотящимся сердцем, как у удирающего от бладжера загонщика, Кан собрал все листы, вернул их на место и резко задвинул ящик секретера. По крайней мере, попытался задвинуть, потому что проклятый ящик заело. Кан дёргал, нажимал и толкал, всячески стараясь вернуть ящик на место. Весь стол заскрипел и зашатался, когда он, наконец, задвинул ящик с громким стуком. При этом чернильница задребезжала, крышка с неё соскочила и покатилась по столу. Тяжёлый серебряный колпачок шлёпнулся на ковёр. Кан наклонился и подхватил его, умудрившись рывком выдвинуть изящный стул и плюхнуться на него буквально за секунду до того, как заметил в окне возвращающегося Принса. Кана стала бить дрожь, остановить которую он был не в состоянии. Сознание терзалось невыносимой болью открывшейся правды. Смутные подозрения вспыхнули слишком ярким огнём. Откуда у Принса эта кипа пергамента с такой информацией? Там было изложено столько подробностей: адреса, хранилища в Гринготтсе, фамильные древа, список обвинений... и разные отвратительные записи, пропитанные таким почитанием идей чистокровности, что Кану даже дурно стало. И что же получалось? Да, работая в Министерстве Магии, Принс мог быть против прихода к власти Того-Кого-Нельзя-Называть. А мог и не быть против. Принс и сам, судя по всему, охоч до власти. В нём это чувствовалось, он это демонстрировал, да и наличие у него подобных документов говорило о том, что он желал контролировать всю эту ситуацию с поиском предателей крови и маглорождённых. С какой целью – это отдельный вопрос. Кану сейчас очень важно было понять, стоит ли и дальше оставаться с Принсом под одной крышей. Не рисковал ли он ежедневно? Возможно, Принс являлся сторонником Того-Кого-Нельзя-Называть. А вся его забота – просто блажь. В конечном итоге, учитывая ясно читающееся в его взглядах желание, которое он и не пытался скрыть, трахнет и сдаст в Министерство. Кан судорожно размышлял. И это был не “лечь ли мне сегодня спать пораньше?” тип размышлений. Это была “а не отважиться ли мне на безумный поступок?” дилемма. - Агрх! - Кан вскочил со стула, приняв решение. Итак, ему надо немедленно выбираться отсюда, пока не пришёл Принс, но единственный путь к спасению лежал через окна. Кан прошёл через комнату и осторожно ощупал оконные выступы. Уже сгустились зимние сумерки, и он ничего не видел, чтобы повторить своё лазанье по дереву. К тому же, Принс, похоже, наглухо запер все окна. Кан отчаянно подёргал оконные рамы, но не смог сдвинуть их с места. Он опять в заточении. Тем не менее, надо как-то выбираться из этой тюрьмы. В книжках заключённые выбирались из темниц с удивительной изобретательностью, но мозг Кана сейчас был абсолютно невосприимчив к чему бы то ни было. Он попал в полную зависимость от Принса. Мерлин, да по ночам после кошмаров Кан даже рассказывал ему о себе такие вещи, которых раньше никому, кроме Тина, не доверял, спал в его руках с доверием ребёнка! Подозрения зародились у Кана с самого начала, ещё тогда, в лесу, но он глупейшим образом позволил Принсу развеять их. А теперь Принс, вероятно, лишь выжидал подходящий момент, чтобы привести какой-то там свой план в действие. Если только удастся улизнуть, Кан никогда больше не даст эмоциям управлять своим поведением. Неподвижно стоя у ближайшего окна, он вдыхал пыльный воздух комнаты и взывал к своему глупому разуму о помощи. Однако в сознании Кана вновь и вновь всплывали воспоминания о том, как Принс бережно ухаживал за ним, кормил его и спал рядом. Отзвуки чувственного влечения к этому таинственному парню, кажется, до сих пор волновали его кровь. “Ну, значит, он провёл меня”, - мысленно вздохнул Кан, отстранённо подумав, что он отнюдь не первый, кого привлёк мерзавец. Например, если верить слухам, гулявшим по Хогвартсу, то когда-то давно даже сам Дамблдор был очарован настоящим злодеем. А злодеи, в свою очередь, из-за своих убеждений способны на самые гнусные поступки. Сжав губы, Кан начал осматривать комнату в поисках орудия защиты. Он бегло обследовал гардероб, время от времени оглядываясь через плечо, на случай если вдруг Принс бесшумно поднимется наверх. В гардеробе ничего подходящего не оказалось. Двигаясь как можно тише, Кан заглянул под кровать. Тоже ничего. Он поспешил в ванную. Глаза Кана за последние дни привыкли к темноте, и он мог хорошо видеть, но и там единственной вещью, отдалённо напоминающей оружие, являлась зубная щётка. Против Принса она вряд ли поможет. Ничего больше, даже расчёски для волос или тяжёлой книги. Принс, должно быть, специально позаботился избавиться от всего тяжёлого, режущего и колющего в этой комнате. “Ну, зубная щётка лучше, чем ничего. Если исхитриться воткнуть её Принсу в глаз...” - кровожадно подумал Кан. Хотя уже в следующий миг от такой перспективы ему ощутимо поплохело, но он, в конце концов, решил использовать эту идею как единственно возможную для спасения. Подкравшись к одному из окон, Кан попытался разобраться в механизме, не позволявшем распахнуть створку, и тут же услышал шаги на лестнице. Его время истекало. Однако пока возился с окном, в его голову неожиданно пришла другая идея, которую он тут же принялся обдумывать. Если бы удалось выкрасть у Принса волшебную палочку, соблазнив его... И парни, и девушки становились в такие минуты абсолютно беззащитными. Если план удастся, появится шанс скрыться. Принс появился на пороге – тёмное пятно на тёмном фоне. Он возник из вечернего сумрака, словно дементор. Кан даже через комнату воспринимал его напряжение, едва уловимое изменение в дыхании. У Кана до сих пор до конца не укладывалось в сознании, что Принс действительно мог причинить ему зло, но теперь Кан всеми своими чувствами, каким-то инстинктом ощутил, насколько реальную и почти неотвратимую опасность представлял Принс. - В чём дело? - спросил Принс, приближаясь к нему. Видимо, Принс ожидал найти его уже спящим. - Меня что-то разбудило, - пожаловался Кан, как бы со сна растягивая слова. - Я выпил стакан воды, так хотелось пить. Он почти не видел Принса, но почувствовал, как тот расслабился. - Прости. На этом этаже сильно скрипят половицы, - мягко извинился Принс, остановившись рядом с ним. - Иди обратно в постель. Мгновение Кан колебался, потом с притворной сонливостью сказал: - Меня ноги не держат. Руки Принса тут же бережно подхватили его. - А зачем ты схватил щётку? - с весёлым удивлением поинтересовался Принс. - Хотел почистить зубы, а потом вспомнил, что уже их чистил, - выпалил Кан первое попавшееся объяснение. Затем он пробормотал имя Принса – Дин – как можно более расслабленно. Почувствовав, как поднимается при дыхании его грудь, Кан повернул голову и, движимый инстинктами, разбуженными когда-то Тином, поцеловал Принса в ямку у горла, там, где тяжело бился пульс. - Кан? Впервые Кану удалось чуть ли не шокировать этого невозмутимого парня. “Надо закрепить успех”, - лихо подумал он. - Дин, ты так добр ко мне... Кан уловил невольную реакцию Принса, ощутил определённый ответный импульс. “Да! Вот так-то, выкуси! - торжествовал Кан, довольный успехом. - Именно так с тобой и следует поступить – сначала соблазнить, а потом внезапно ударить...” За первым поцелуем последовал ещё один, и ещё, и ещё, пока Принс не уложил его на кровать. После чего угрюмо предостерёг: - Остановись. Но Кан решительно притянул его к себе. Вот только, когда Принс вслед за ним опустился на кровать, по-видимому, собираясь овладеть им, решимость Кана пошатнулась. Кан сжал челюсти, пересиливая возникающее встречное желание. Нет, он всё-таки воспользуется старейшим оружием на земле, чтобы вырваться из смертельной ловушки... Первые ласки дались довольно легко, так как хоть Кан и понимал, какая опасность исходит от Принса, его сексуальная привлекательность затуманивала здравый смысл. Кан почти поддался горячему приливу страсти, захлестнувшему его, а дыхание замерло, когда он прижался к телу Принса, но Кан всё же сознавал, что и зачем делает. - Остановись, - снова потребовал Принс, но глубинная освобождающая страстность в голосе подсказывала Кану, что он на правильном пути. - Может, просто возьмёшь меня? - выдохнул Кан. Принс что-то простонал в ответ. А когда Кан прижался к нему ещё сильнее, руки Принса нетерпеливо повернули его лицо для поцелуя. Губы Принса в этот раз были яростными, жадными. Он фактически покорял Кана, разжигая его внутренний огонь всё жарче и жарче. Эмоции и не самый продвинутый разум сцепились в жестокой схватке; сознание Кана одержало верх, но с большим трудом и только потому, что он заставил себя вспомнить о Тине. Принс поцеловал Кана в шею и пробежал дрожавшей рукой вдоль плеча. - Я боялся этого, - сдавленно признался Принс голосом, ясно показавшим, как лихорадочно пытался он вновь взять контроль над своими чувствами. - Кан, ты сейчас не в себе и не понимаешь, что делаешь. - Я хотел тебя со дня нашей встречи, - в приглушённом тоне Кана не слышалось ничего, кроме исступлённого желания. - Знаю, - Принс вдруг улыбнулся своей редкой таинственной улыбкой. - Но мы не можем, не сейчас... - Почему? - Кан искренне удивился. И неожиданно услышал: - Потому что ты не понимаешь, к чему это может привести. Принс очень неохотно отпустил его. - Нет, - поспешно возразил Кан, снова прижимаясь к нему. - Сейчас, сейчас. Принс не выдержал. Он яростно приник к губам Кана своими губами, откликаясь на его призыв. Чувственный вихрь захватил и закружил Кана. В этот момент ему не хотелось ничего – только бы Принс не отпускал его от себя. Подняв голову, тот прошёлся губами по его шее, обжигая гладкую кожу. Кан провёл руками вдоль натянутых мышц спины Принса, притягивая его к себе... и нащупал волшебную палочку во внутреннем кармане мантии. Хотя огонь желания в крови не угас, сознание тут же трезво оценило ситуацию – Кан понял, что получил шанс. Он стянул с Принса мантию, поцеловал его в шею и прошептал: - Мантия тебе сейчас не нужна. И незаметно вытащил палочку, отбросив её вместе с мантией на пол. Новый поцелуй. Кан, ощущая, как выдержка ускользает от него по шёлковым тропинкам физического наслаждения, быстро впился ногтями себе в ладонь. Принс, тем временем, притянул его к себе вплотную, но в долгожданный момент триумфа Кана сила воли вернулась к нему. Кан почувствовал методичное расслабление всех его мышц, невероятную энергию, с какой Принс боролся с желанием, сжигавшим его. Он перевернулся на спину и произнёс на грани слышимости: - Нет. Страх неудачи заставил Кана буквально вцепиться в него. Он стал покрывать поцелуями лицо Принса. Кан вновь потонул в море чувственных наслаждений и ощутил, как томление, охватившее его, завладело и Принсом. А потом, когда близость казалась уже неизбежной, Кан смог осуществить свой план. Чтобы сделать это, потребовалось невероятное волевое усилие, и Кан, подавив в себе казавшийся непреодолимым зов, со всех сил врезал Принсу в живот. Как только тот откинулся на подушку, охнув от боли, Кан ударил его ребром ладони по горлу. Принс закашлялся, и Кан снитчем вылетел из постели, подхватив на ходу с пола волшебную палочку. Он помчался вниз, надеясь, что Принс не защищал двери поместья какими-то особыми чарами и потребуется обычная “Алохомора!”, чтобы открыть их. К величайшему его удивлению, так и оказалось. И к счастью тоже, потому что Принс уже показался на лестнице, низким, искажённым голосом выкрикивая его имя. “Как же быстро он успел прийти в себя!” - с досадой пронеслось в голове Кана. Дрожавшей рукой он размахивал волшебной палочкой, распахивая одну дверь за другой, прорываясь к выходу из поместья, и, наконец, выскользнул наружу. Кан понял, что запереть дом не успеет, – Принс был уже совсем близко от него, двигаясь, как всегда, бесшумно и ловко. Кану стало казаться, что шанс вырваться из плена упущен, но он заставлял себя бежать как можно быстрее, несмотря на то, что периодически падал на покрытые снегом камни и вскоре был весь в ссадинах и порезах. Вдруг из темноты позади него раздался звук нескольких аппараций, чуть не разорвавший барабанные перепонки. В тот же миг что-то яркое просвистело мимо уха Кана. Бросившись в сторону от садовой дорожки, Кан попытался укрыться под густыми деревьями, но споткнулся и, падая, сильно ушибся. Он готов был закричать от боли, но сильная ладонь зажала ему рот, и тело Принса накрыло его. Сначала Кан решил, что швырялся заклинаниями именно он, но быстро сообразил: Принс, наоборот, от кого-то защищал его.