***
Скабиор метался по заснеженной поляне, словно вампус в клетке. Остальные егеря, тоже придя в сознание, благоразумно расползлись по лесу в пределах видимости, не желая быть свидетелями ярости главаря в непосредственной близости от самих себя. Потому что разъярённый Скабиор – это совсем не то же самое, что и раздражённый Скабиор. У разъярённого Скабиора слова с делом не расходятся, и одними угрозами он не обойдётся, если пожелает всерьёз вызвериться на приятелях за нерасторопность. - Тупицы! Ленивые увальни! - бушевал Скабиор, пиная снег. - Не справиться с одним чёртовым противником! С одним! И упустить одного чёртового мальчишку! Одного, идиоты! Спустя какое-то время он немного успокоился и подумал. Потом подумал ещё. В целом, его устраивало эдакое “сотрудничество” с Министерством. Устраивало перемещаться из одного графства в другое, бегая по лесам за скрывающимися маглорождёнными. Устраивала даже необходимость порой слишком часто пересекаться с некоторыми особо фанатичными Пожирателями Смерти, неизменно кичившимися наличием у себя на руке Тёмной Метки. Однако никто не предупреждал Скабиора о том, что вдруг совершенно неожиданно взыщется какой-то ярый защитник маглорождённых и вырубит его одним взмахом волшебной палочки! Ничто не предвещало – и тут такое. “Он же абсолютно без крыши...” - подумал Скабиор, вспоминая всё, что рассказали ему приятели об этом типе в серой мантии, вернее, о том, как этот тип их всех раскатал буквально за пару минут. И ради кого? Ради обыкновенного, ни чем не примечательного мальчишки? “Или это был какой-то важный мальчишка? - по новой задумался Скабиор. - Впечатления такого не производил... Да ещё в странной гриффиндорской мантии...” Егерь нахмурился. А что, собственно, такого странного ему показалось в этой мантии? Потрёпанная, не из самого лучшего материала, что явно свидетельствовало о том, что мальчишка не богат, но в этом, тем не менее, не было ничего странного. “Так, что же? Что же?..” - усиленно размышлял Скабиор. А потом до него резко дошло. Такие мантии не шьют уже пару лет. Не важно – гриффиндорские, слизеринские или прочие. В какой-то год форма в Хогвартсе слегка видоизменилась. Эти изменения не бросались в глаза, но всё-таки были. “Так, почему же этот мальчишка был в форме старого пошива? - ухмыльнулся егерь, нутром чуя, что эта информация ему пригодится. - Не говоря уж о том, почему он вообще был в школьной форме. Да ещё и посреди леса. В этом году маглорождённые в Хогвартс не совались. Интере-е-есно...” Обычно Скабиор не позволял кому бы то ни было втравить себя в какое-то совсем уж мутное дельце, грозящее, скорее всего, чрезмерной опасностью для его шкуры. Никакого излишнего риска – таково было его кредо. Точка. Однако бывали случаи, вот как сейчас, когда сложно было пройти мимо потому, что от дела за версту несло отличной наживой.***
Снег уже укрывал каждую ветвь в лесу, но снегопад всё не прекращался, кружа бесформенными хлопьями в воздухе. Кан стряхнул со своей шевелюры снежинки и, накинув на голову капюшон мантии, украдкой посмотрел на идущего чуть впереди него Принса. Скоро им, похоже, придётся остановиться, так как лес всё не кончался. Не могут же они вечно бродить по этому лесу... Закусив губу, Кан нервно разглядывал местность, но ничего не менялось – повсюду были только деревья, кустарники, да сугробы снега. “Почему меня вообще выкинуло из Обители Времени именно сюда, в этот лес, а не в Хогвартс?” - задался вопросом он. Они шли и шли. У Кана уже резало в глазах от ярко-белого снега. А ещё он думал о парне, идущем рядом с ним. Конечно, дарёному коню в зубы не смотрят, но всё же... - Хэй, - осторожно позвал Кан и, заметив, что Принс обернулся к нему, на миг неловко запнулся. - Н-ну... знаешь, всё хочу спросить... почему ты так добр ко мне? Тебе ведь ничего обо мне не известно. - Тебя удивляет, что люди могут быть добрыми? - усмехнулся Тин, продолжая идти, но, то и дело, поглядывая на Кана. - Это не ответ, - буркнул тот. - Верно, - легко согласился Тин. Кан не стал продолжать этот разговор. У него возникло ощущение, что теперь им надо было либо излить друг другу душу, либо просто ни о чём пока не разговаривать. И он предпочёл второе. Да и в любом случае... Кан не знал, как бы так рассказать о своей жизни, чтобы не осталось ощущения, будто его вскрыли, как чемодан. Ничего не зная о том, как там сейчас его семья, Тин, друзья, Сероглаз, он чувствовал пустоту внутри, и горло постоянно сдавливало от слёз. Вдалеке, над горами, видневшимися между верхушками деревьев, поднялось солнце. Его бледно-серебряный свет постепенно превращался в бледно-золотой по мере того, как оно всё выше взбиралось на небосклон. Однако над лесом, казалось, всё ещё густились долгие зимние сумерки, и даже небо напоминало чёрное бархатное покрывало, усыпанное звёздами-бриллиантами. Поразительная тишина тоже добавляла лесу уникальной атмосферы. Только ветер изредка нарушал царившее здесь спокойствие. Казалось, природа затаила своё морозное дыхание. Высокие деревья, одетые в белоснежные наряды, стояли неподвижно, будто прислушиваясь к скрипу снега под шагами Кана и Принса. Взгляд Кана медленно скользил от дерева к дереву, однако в мыслях он был далеко. Кан видел перед собой сверкающие умом и страстью глаза, ниспадающие на лоб гладкие прядки волос, приоткрытые в мягкой улыбке губы... Тин. Где он сейчас? Осторожно, словно ему предстояло извлечь раскалённые докрасна угли из глубин своего сознания, Кан решил подвергнуть испытанию свою выдержку, вспомнив некоторые моменты с Тином. Вот только воля подвела, и память увлекла Кана гораздо дальше, чем он рассчитывал, вызвав перед его внутренним взором целую вереницу образов. Всё это чуть было не утопило Кана в отчаянии из-за невозможности сию минуту оказаться рядом с Тином. И, как знать, возможно, продлись эта прогулка по лесу ещё час, он бы, в самом деле, отчаялся, но вскоре в просвете между стволами деревьев мелькнула равнина. Кан ускорился и в итоге первым выбежал из леса. - Наконец-то, - он остановился, пытаясь отдышаться. - Да, полагаю, теперь можно аппарировать, не рискуя расщепиться, - оглянувшись на лес, решил Тин и достал свою волшебную палочку. - Кан, подойди. - Ага, - тот кивнул и приблизился к Тину вплотную. - Готов? - уточнил Тин, крепко сжимая его руку. - Да, - Кан нервничал, но определённо был готов убраться от этого места подальше. И они аппарировали. - Можешь открыть глаза, - в голосе Принса слышалась улыбка. Кан и не заметил, когда успел зажмуриться. Распахнув глаза, он пошатнулся и несколько мгновений чувствовал себя откровенно плохо. Затем его состояние пришло в относительную норму, и он поспешно огляделся. Они стояли на холме, а внизу тусклый свет солнца заливал огромное поместье и его окрестности. Кан обнаружил, что тропа с холма спускается к замёрзшему озеру, по льду которого тоже растекался ранний утренний свет. Впрочем, поместье больше привлекло внимание Кана. Серея на фоне зимнего неба, оно выглядело мрачным и суровым; в его внешних стенах, которые поднимались из нагромождения валунов у изгиба скованного льдом ручья, зияли проломы. Сухие клочья увядшей травы торчали сквозь снег, покрывавший запущенный сад. Кованые ворота лежали поперёк прохода в поместье и были покрыты свежим снегом. Спустившись с холма и обойдя озеро, Тин повёл Кана во двор поместья. Представшее перед Каном зрелище только усилило его беспокойство. У западной стены располагались какие-то давно рухнувшие постройки. У восточной – стоял полуразвалившийся сарай для мётел. Главная стена поместья, возвышавшаяся над западной и восточной, всё ещё была в хорошем состоянии, но почти все окна на втором и третьем этажах, а также крутая черепичная крыша настоятельно требовали ремонта. Да и окна были открыты, как бы приглашая внутрь парящих над поместьем птиц. Кан в напряжённом ожидании оглядывался по сторонам. - Мерлин... - он остановился и посмотрел на Принса. - Когда-то это поместье однозначно было роскошным. Ты... один из аристократов, да? - Виновен и осуждён, - улыбнулся Тин. - Сейчас я живу в другом поместье. Но вот это – родовое. Воображение Кана всячески подавляло его попытки сохранять спокойствие перед лицом того неуловимого, что может таить в себе это поместье. Освещённые холодным солнцем дворовые постройки бросали на землю длинные тени, и у Кана мелькнула мысль, что в них вполне могут прятаться привидения. Призраки убитых Пожирателями Смерти волшебников... Задрав голову, Кан посмотрел на поместье, высившееся над ним подобно великану, и, содрогнувшись, поплотнее запахнул свою мантию. Он не мог сказать, что является причиной бьющей его тело дрожи – холод или некий внутренний страх, – но Кан пристально вглядывался в двери поместья, чтобы вовремя заметить любое, даже мимолётное движение. - Мне не нравится это место, - сообщил он. - Я не удивлён, - хмыкнул Тин. - Но мы недолго здесь пробудем. Переждём пару суток, а потом... - Пару суток?! - перебив, мгновенно вскинулся Кан. - Нет, послушай-ка, это уж слишком! Мне надо домой. Мои родные... Даже представлять не хочу, что они чувствовали все эти годы, после того, как я исчез. А ты предлагаешь мне, как ты выразился, “залечь на дно” на пару суток, тем самым препятствуя моему воссоединению с близкими! Тин попытался представить ситуацию его глазами. - Успокойся. Я всё понимаю, но это вынужденная мера, - сказал он, не зная, как ещё объяснить Кану всю серьёзность его положения. - И у меня такая работа, что... я очень хорошо развил в себе определённые навыки выживания. Главный, из которых – способность чувствовать, что что-то не так, не зная, почему. Зачастую это какая-то мелочь. Тон голоса случайного информатора, ускользающие детали в полученных сведеньях, почти незаметные совпадения... Что-то не так. И если не выяснить что, то не проживёшь и недели. Однако его попытки утихомирить Кана не принесли результата. Тот продолжал отважно наступать. - Кан, - перешёл на жёсткий тон Тин. - Тебе всё равно никуда сейчас отсюда не деться. Палочки нет, а кроме этого поместья на мили вокруг нет ни одного строения. Минуту Кан не знал, что ещё сказать. Почему бы не доставить его домой? Так ли уж сильно он нужен тем из Пожирателей, что знают об Обители? Зачем он им и этому подозрительному парню? Что с Кана взять? Или у Принса свои мотивы?.. - Уверен, у тебя есть дела поважнее, чем возиться со мной, - высказался Кан, не сдаваясь. - Слишком поздно, - загадочно улыбнулся Принс. - Всё, что ты мне наговорил с момента нашей встречи, я понимаю, но вот конкретно тебя – нет. Поэтому просто ответь, зачем это нужно лично тебе? - допытывался Кан. - Не важно, - скупо ответил Тин. - Нет, важно! - возразил Кан. - Я, правда, ценю то, что ты сделал и ещё хочешь сделать для меня, но ведь это не твои проблемы. Не понимаю, почему ты так беспокоишься обо мне. - Напоминаю, что я из Министерства Магии, - подчеркнул Тин. - Да, оно сейчас практически полностью во власти Волан-де-Морта и его союзников, но в нём остались ещё те, кто борется против него, пусть и тайно. По мере своих сил и возможностей, мы стараемся заботиться обо всех жителях нашей страны, Кан. - Может, и так, но ты ведь не всех приглашаешь в своё заброшенное родовое поместье, да? - указал Кан. - Нет, - усмехнулся Тин. - Только тебя, должен признаться. Ты – особенный. - Почему? - не унимался Кан. Тин со вздохом посмотрел на него. - Хватит вопросов, - твёрдо произнёс он. - Какое-то время ты будешь находиться здесь. И всё на этом. - Я сам могу о себе позаботиться, - резко отреагировал Кан. - Сомневаюсь, - покачал головой Тин. - Но я не имею к тебе никакого отношения! - несдержанно воскликнул Кан. На мгновение ему показалось, что Принс опешил. Словно слова Кана причинили ему боль. Кан измученно вздохнул. Этот парень видел в нём жертву? Поэтому хотел оберегать его и заботиться о нём? Сегодня Кану пришлось многое пережить, но он знал одно – он не жертва. И может сам постоять за себя. Нужно только собраться с силами и доказать это Принсу. - Ты не понимаешь, - Кан с трудом отвёл от него взгляд. - Я не хочу здесь оставаться. Мне неудобно. - Но ты должен здесь остаться, - Тин поморщился, стараясь говорить мягче. - Ты в опасности и не можешь рисковать. - Но... - вновь хотел было начать спорить Кан. - Не будь ребёнком, - осадил его Тин. - Враги повсюду. Каждую ночь на охоту за маглорождёнными выходят убийцы. Это жестокий мир. И тебе же будет лучше не противиться удачно подвернувшемуся шансу в лице меня. - Это твоё мнение, - рассердился Кан. Тин долго в молчании смотрел на него. Кан всегда был упёртым, но раньше Тину как-то удавалось его переубеждать. Или всё дело как раз-таки в том, что в глазах Кана он сейчас не являлся Тином? Кан, тем временем, ещё более ощутимо занервничал из-за его затяжного взгляда. - Ты не имеешь права удерживать меня, - добавил он. - Ошибаешься. У меня есть все права, - глубоким голосом парировал Тин. Затем подошёл к Кану так близко, что тот невольно вздрогнул. Кана всё сильнее злил их разговор, а теперь Принс вообще однозначно показал, что имеет над ним неограниченную власть. Вполне возможно, этот парень просто тянул время, чтобы создать для Кана некую иллюзию защиты, усыпить бдительность, а потом предать его доверие. - Потому что ты из Министерства, да? Ты приказываешь мне остаться? - хмуро уточнил Кан. - Точно, - не оспорил Тин. Потом с улыбкой предложил: - И обращайся ко мне мистер Принс. - Да ну? - фыркнул Кан, оглядев его с ног до головы. - С чего бы мне обращаться к тебе так? Ты выглядишь лишь чуть старше меня самого, а мне, между прочим, семнадцать. Тин пожал плечами. - Мне двадцать один. - Видишь, - Кан скрестил руки на груди, - ты ненамного старше, чтобы я обращался к тебе мистер Принс, пф-ф. И уж тем более – чтобы я слушался тебя. - И всё же лучше бы тебе привыкнуть слушаться меня, - спокойно посоветовал Тин. Кан сжал кулаки, стараясь придумать какую-нибудь убийственную фразу, чтобы в конечном итоге потребовать доставить его, по крайней мере, на вокзал Кингс-Кросс, но словно онемел и прирос к месту. Ему вдруг почудилось что-то до боли знакомое в том, как Принс говорил. И это “знакомое” вызвало тоску по дому. - Я хочу домой, - едва слышно сказал он, чувствуя, что его глаза вновь наполнились слезами. - Ты вернёшься домой, Кан, - мягко заверил Тин. - Обещаю – я тебе зла не причиню. Кану хотелось бы верить ему – о, как Кану этого хотелось! – но, так как он не был законченным идиотом, он понимал, что правила игры значительно изменились после его возвращения из Обители Времени. И поэтому... никому нельзя верить. - Не упрямься, - добавил Тин, подмечая на его лице явные сомнения. - Или, возможно, ты считаешь, что я не лучше тех головорезов, которые схватили тебя? Кан устало потёр лицо. - А как мне убедиться, что ты говоришь правду? - поинтересовался он. - Думаю, что никак, - ровно ответил Тин. От таких слов Кан ощутил ещё большую усталость, его взгляд, брошенный на Принса, пытался определить, говорит ли тот искренне. Впрочем, Принс не оправдывался перед ним, а просто в очередной раз без прикрас изложил суть дела. В голове Кана зазвенел тревожный звоночек. Он в ловушке! Без палочки, абсолютно беспомощный, наедине с крайне неоднозначным парнем. Кан по-прежнему не мог найти слов, подходящих к ситуации, в которой он очутился. Но ему уже совершенно нечего было возразить Принсу. Тот всё равно виртуозно громил все его возражения. Тин, тоже погружённый в свои мысли, и не ждал ответа. Холод, окружавший его на протяжении всех лет без Кана, сейчас будто проник в кости, несмотря на огонь радости, горевший в груди от того, что Кан вновь находится рядом с ним. Причиной холода была тревога. Нет, Тин даже боялся, а не просто тревожился за Кана, и понимал, почему. Однако страх был частью его работы. Если бы Тину хватало глупости не бояться, когда для того есть причины, он был бы мёртв давным-давно. И пусть Тин не знал, что именно происходит и как одно с другим связано, но он чувствовал пронизывающую воздух злую волю даже при сиявшем солнце. Что-то злое приближалось... или уже было здесь. В любом случае, Тин решительно настроился отыскать способ это остановить и защитить Кана. - Пойдём внутрь, - позвал он. - Уже совсем рассвело, нас могут увидеть возможные преследователи. По непроницаемому выражению лица Принса Кан понял, что бесполезно вытягивать из него информацию насчёт того, кто конкретно за ним, Каном, гонится. Вероятно, гонится. Всё-таки Кан довольно скептически относился к словам Принса о том, что он зачем-то там нужен каким-то плохим-плохим магам – опять же, вероятно, из числа Пожирателей Смерти – и поэтому следует перестраховаться и спрятаться. Неожиданно окружающая действительность, наконец, стала вполне реальной для Кана, и с большим трудом он заставил себя пойти вслед за Принсом к входным дверям поместья. Кан шёл, страшась и удивляясь стремительности событий, так резко изменивших его жизнь. Сердце, уже не впервые за последние часы, бешено заколотилось в груди, а разум помутился от начинающейся истерики. “Успокойся, Кан! - приказал себе он. - Паника ни к чему не приведёт”. Сцепив зубы, Кан начал дышать медленно, размеренно, считая в уме секунды. Постепенно страх утих, и вернулась способность более-менее взвешенно мыслить. Он решил ничего не предпринимать. Неясные подозрения, которые вызывал Принс, могли оказаться неверными, к тому же какой-никакой здравый смысл подсказывал Кану, что он не сможет убежать, пока хотя бы немного не восстановит утраченные силы. Похитившие его егеря, должно быть, уже очухались и, если действительно являлись профессиональными ищейками, могли находиться неподалёку. Так что... если Кан убежит от Принса, то наверняка опять окажется у них в руках. Поэтому Кану нужно отдохнуть и как можно осторожнее прощупать почву. В конце концов, можно временно имитировать доверие к Принсу, пока не появится возможность для побега. Не спуская взгляда с уверенно шедшего впереди него Принса, Кан перебирал в уме варианты поведения с ним. Сначала ему пришла в голову мысль напустить на себя измученный, почти безжизненный вид, но потом понял, что это ни к чему – он и так чувствовал себя таковым, да и выглядел соответственно. Однако это могло помочь при побеге, потому что чем более жалким Кан будет выглядеть, тем меньше Принс будет ожидать от него какого-то подвоха. Например, кражи волшебной палочки. Взойдя сразу за Принсом по каменным ступеням, ведущим к большим входным дверям поместья, Кан осторожно последовал за ним и внутрь. Он не знал, в самом ли деле в этом погружённом во мрак зале, где, как и снаружи, дул сильный ветер, обитали привидения, но был настороже, готовый отреагировать на любое внезапное движение в тёмных углах. Впрочем, вместо привидений, наподобие печальной Серой Дамы в Хогвартсе или охочего до проказ Пивза, нападения которого Кан ждал, на него навалилась гнетущая атмосфера упадка и запустения, царившая в поместье. По всей видимости, прошли многие месяцы с тех пор, как здесь наводили порядок. Кан тоскливо обернулся к входным дверям. Пока те не закрылись, белые снежинки врывались в зал и кружились в неистовом вихре. Ветер, завывавший снаружи, и усилившийся снегопад не вдохновляли Кана на внезапный побег. “Смирись, Кан, тебе некуда деваться. Принс прав”, - со вздохом сказал он самому себе, после чего принялся более внимательно рассматривать зал. Огромные сероватые клочья паутины свешивались с потемневших балок, поддерживающих потолок. Паутина закрывала дверные проёмы, углы, полости и щели, а крохотные катышки свидетельствовали о том, что здесь обитают грызуны. Когда Кан двигался по залу, его мантия поднимала клубы пыли, толстым ковром покрывавшей каменный пол. За долгое время попавшая в помещение грязь собралась в кучки, которые впоследствии сильными сквозняками были превращены в длинные полосы, напоминавшие горную гряду. Перед огромным камином валялся перевёрнутый стол, а рядом в кучу были свалены стулья, причём некоторые из них представляли собой сплошные обломки, как будто их совсем недавно использовали для растопки. Покрытые приличным слоем сажи внутренние стенки камина говорили о том, что в течение долгого времени здесь горел огонь и тлел уголь. Возле одной из стен был сложен кирпичный очаг, позволявший предположить, что это помещение даже использовали в качестве кухни. Большой чугунный котёл всё ещё висел над холодным пеплом, а с перекладины над очагом свешивалась разнообразная кухонная утварь, затянутая слоем пыли. Каменная лестница, поддерживаемая мраморными столбами, вела на второй этаж, где прерывалась площадкой, от которой начинался ещё один пролёт. Кан задрожал от сквозняка, пролетевшего через зал. - Что теперь? - тихо спросил Кан у напряжённо замершего посреди зала Принса. - Теперь я провожу тебя наверх, - отозвался тот столь же тихо. - В верхних комнатах всё не так плохо. Там ты примешь душ и ляжешь в постель. Потом поешь и уснёшь. Звучало великолепно. Кан немного расслабился, и усталость, с которой он так долго и упорно боролся, безраздельно завладела им. - Спасибо, - опять почти неслышно и безучастно прошептал Кан. Благодарность как будто вызвала в Принсе некий отклик, но его голос остался по-прежнему бесстрастным: - Не стоит. Сначала душ. Прости, но в целях безопасности я не буду использовать ни Очищающих, ни ещё каких-либо заклинаний – по ним нас могут тут засечь. И ещё... мне придётся остаться с тобой, чтобы помочь, если ты упадёшь. Тебя уже шатает. Всё-таки ты пережил даже не одно, а несколько нервных потрясений, не говоря о перемещениях во времени и пространстве. Ещё недавно Кан и представить себе не мог ничего подобного, но сейчас такие реплики его даже не покоробили. Он действительно валился с ног от усталости, голода, недосыпа и пережитых волнений. Кроме того, всё его тело ныло от полученных по вине егерей синяков, царапин и ссадин. Заставив себя ещё раз оглядеться, пока Принс вёл его сначала через пыльный зал в псевдоготическом стиле с высокими потолками, а потом наверх по широкой лестнице, Кан постарался отвлечься. - Почти как в замке, - сказал он. - Но совсем не похоже на Хогвартс. - Понимаю, о чём ты, - скупо проронил Принс в ответ. Поняв, что тот в данный момент не настроен на разговоры и с его помощью явно не получится отвлечься от боли в мышцах, Кан подумал о Тине. Мысли о Тине обладали удивительной особенностью – да, они были с оттенком тоски, но одновременно с этим успокаивали. И всё же... Кан не мог погружаться в мысли о Тине надолго. Напоследок он лишь подумал о том, как жаль, что Тин сейчас далеко и ничем ему не поможет. Кану придётся выбираться из нынешней ситуации самому. Вздохнув, он рассеянно посмотрел на Принса. Сердце вдруг почему-то странно дрогнуло, когда Кан решил пристальнее изучить парня, который, хоть и спас его, но всё равно мог оказаться врагом. Дина Принса можно было назвать писаным красавцем, а ещё сила и сконцентрированная, неотразимая властность делали необъяснимо привлекательными резкие черты его лица. “Такого парня невозможно забыть. И я не забуду, если он вытворит какую-нибудь хрень. Сбегу, а потом выслежу его вместе с Э и отомщу”, - подумал Кан, желая, чтобы его голова не болела так сильно и не мешала ясно мыслить. Так, приковав взгляд к лицу своего спутника, в полудрёме размышлял Кан, когда уголки губ Принса дрогнули. - Думаешь, узнаешь меня снова? - проницательно поинтересовался тот. Намёк был очевиден. - Уверен, - буркнул Кан. Хотя чувство самозащиты заставило его добавить: - Ну... все ведь люди стараются запомнить тех, кто спас их. Открыв плечом одну из дверей на верхней площадке, Тин, взяв полусонного Кана за руку, прошагал через комнату, затемнённую тяжёлыми портьерами. Затем распахнул ещё одну дверь и развернул Кана спиной к себе. Они оказались в ванной, белоснежной, с потрясающе роскошным душем в стеклянной кабине с необходимыми приспособлениями. - Почему здесь так... чисто? - удивился Кан, с него даже слегка слетела сонливость. - И откуда в таком старом поместье подобные штуки? - Я останавливаюсь здесь периодически, поэтому в некоторых комнатах вполне комфортно, - не вдаваясь в лишние подробности, объяснил Тин. На языке Кана вертелись следующие вопросы, но тут Принс начал снимать с него одежду так ловко и умело, как будто занимался этим не впервые. - Нет, - резко дёрнулся Кан, пытаясь остановить его руки. - Повторяю, тебя трясёт от холода, голода и прочего. Ты не сможешь сам, - стянув с него мантию и рубашку, Тин взялся за остальную одежду. Он, несомненно, был прав, но Кан испытывал сильное замешательство. Он стоял к Принсу спиной, но в ванной висело зеркало, и несколько секунд Кан, замерев, смотрел на отражение: его бледное осунувшееся лицо с опухшими глазами под копной спутанных чёрных волос и самоуверенного вида парень, быстрыми, аккуратными движениями раздевающий его. Кан поспешно отвёл взгляд. Хотя Принс был очень осторожен, его пальцы словно обжигали Кану кожу. Прикосновения его рук порождали какое-то знакомое ощущение. А когда до Кана дошло, что же это за ощущение, он с силой прикусил нижнюю губу, пытаясь болью заглушить предательские чувства. Однако это не сработало, и, в конце концов, сдавшись, Кан встретился взглядом со взглядом Принса в зеркале. - У тебя глаза, как весенние сумерки, - неожиданно услышал Кан. - Такие же свежие и яркие. “Что?” - пронеслось у изумлённого Кана в голове. Прикрыв на пару мгновений глаза, Кан в конечном итоге решил просто игнорировать всё это – Принса, свои ощущения, слова Принса. Всё это разом и слишком, а он устал и ничего не понимал. Как же он устал... Тем не менее, пока Принс включал душ, Кан быстрым движением руки схватил с полки полотенце, чтобы завернуться в него. Вот только внезапно покачнулся. Принс успел подхватить его, прижав к себе. Кан вздрогнул. И опять нахлынули те коварные ощущения, усиленные близостью этого проклятого парня. - Стой вот так, - сказал Принс, поставив Кана под густой и тёплый дождик, поливший в кабине душа, стеклянная дверь которого тактично покрылась паром. Принс ни на шаг не отступал от двери, но, по крайней мере, он лишь немного мог увидеть сквозь дымку. Кан расслабленно выдохнул. Упоительное облегчение пришло на смену непосильному напряжению, державшему Кана так долго. Вода лилась и освежала его кожу, словно целительный бальзам, но руки дрожали так сильно, что он не мог напенить губку. Однако Кан упрямо пытался справиться с собой, ни на секунду не забывая о парне, стоявшем так близко, казавшемся призрачным сквозь стекло двери. Склянка с волшебным гелем для душа в какой-то момент выскользнула из рук Кана и упала на пол. Не в состоянии сдержать ругательство, он, скорчившись, попытался достать склянку. Когда ему это удалось, Кан последним усилием выпрямился и почувствовал, как задрожали ноги. - Хочешь, я тебе помогу? - обеспокоенно спросил Принс из-за двери. - Нет, сам справлюсь, - отказался Кан. Но не смог. Руки болели, пальцы не слушались, а в ногах кости словно заменили той же мягкой губкой. Тин, слыша ругательства Кана, дождался, пока тот уронит склянку ещё раз, а потом подошёл к нему и отрезал: - Так, давай губку. Когда в тебе сил, как в разваренном овоще, помогают только храбрость и решительность. - Со мной всё в порядке... - вяло защищался Кан, отвернув от него лицо. - Замолчи, - оборвал Тин и забрал губку из его слабых пальцев. “Лишь на несколько часов, - твёрдо подумал Кан, - лишь на несколько часов сдамся и воспользуюсь силой этого парня, пока не восстановлю свою собственную силу”. Зажмурив глаза, он покорно стоял, пока губка бережно скользила по его коже, пробуждая напряжение. Как ни старался Кан сосредоточиться на передышке от злоключений, всё, что он в этот момент ощущал, – это близость парня, вытащившего его из плена. Само присутствие Принса заставляло кожу Кана покрываться мурашками, наэлектризовывая её. И он решил просто пережить то, что не мог изменить, не мог контролировать. Принс, между тем, не торопился. Губка осторожно и кропотливо оттирала тело Кана. Принс даже вылил ему на голову шампунь с волшебными свойствами, промывая и прополаскивая его чёрные пряди волос ещё и ещё раз, пока те не заблестели. Наслаждаясь вновь обретённой чистотой и тёплыми струями воды, Кан отметил, каким необычно терпеливым оказался Принс. Кан подозревал, что это не врождённая черта его характера, а воспитанная временем и волевыми усилиями. Но как бы то ни было, он благодарен Принсу. Неожиданно Кан вновь покачнулся и, падая, ухватился за его руку. Широко раскрыв глаза, Кан увидел перед собой обнажённый торс. Взгляд непроизвольно скользнул вниз – Кан заметил, что брюки на Принсе всё-таки надеты. - Ты промокнешь, - этим идиотским высказыванием Кан пытался снизить градус напряжения между ними. Не помогло. Откуда это непонятное напряжение вообще взялось? - Мне показалось, что тебе не понравится, если я полностью разденусь, - иронически улыбаясь, произнёс Принс. Кровь бросилась Кану в лицо, спазм сдавил горло. Он желал бы стоять под водой бесконечно долго, смывая не только грязь, но и все воспоминания об испытанных им ужасах. Однако сейчас ему вдруг захотелось немедленно покинуть душ. - Мне холодно, - торопливо выпалил он первые пришедшие в голову слова. Принс кивнул и выключил душ. Кан наблюдал сквозь ресницы, на которых висели капельки воды, как он распахнул стеклянную дверцу и шагнул на коврик. - Возьми, - Принс протянул ему большое полотенце. Борясь с противоречивыми чувствами, Кан взял полотенце и начал вытираться. Последние остатки сил исчезали с той же быстротой, что и вода с кожи. Опять покачнувшись, он обязательно на этот раз упал бы, если б Принс каким-то, похоже, интуитивным образом не почувствовал его слабость и вовремя не подхватил. - Меня ноги не держат, - сипло пробормотал Кан, не в состоянии скрыть почти паническое отчаяние из-за того, что снова оказался прижатым к телу Принса. - Не шевелись, - приказал тот спокойным тоном голоса и принялся вытирать ему плечи. К моменту, когда на нём не осталось ни капли влаги, Кан, окончательно сломленный слабостью и подступающей дремотой, почти не осознавал окружающего. Он смутно ощущал, что на него натянули какую-то чистую одежду, мягкую, обволакивающую, потом подняли и отнесли в постель, накрыли одеялом, напоили питательным бульоном, и Кан благодарно погрузился в долгожданный сон... Здесь-то его и настигли кошмары, появившиеся словно зловещие боггарты и обрушившие на него все страхи, которые Кан отгонял от себя ранее. Видения, пробравшиеся в открытые ворота сознания, были столь яркими, ужасающими и реальными, что он даже сквозь сон услышал, как кричит. - Тш-ш, Кан, всё хорошо, - донёсся до него уверенный голос, а чьи-то руки обняли его. Долгая ли ходьба по лесу лишила Кана чувствительности, а может, пребывание в Обители Времени или плен у егерей, но он, совершенно утратив бдительность, поддался простому желанию утешиться и прижался к парню рядом с ним. Как только руки Принса сомкнулись плотнее, нервное возбуждение Кана ослабло и уступило место почти полному умиротворению. Он прижался щекой к груди Принса. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь портьеры, человеческое тепло и чувство надёжности проникали через все оборонительные заслоны и успокаивали Кана точно так же, как голос, мягко шептавший ему на ухо. - Ты в безопасности, - повторял Принс. - Тебе никто не причинит зла, обещаю. Кан вспомнил Тина, когда-то державшего его в объятиях и говорившего те же слова после того, как Кану приснился кошмар из-за проигрыша в матче по квиддичу. Как Тин оказался далёк от истины... Кан понимал, что и парень, так приятно обнимавший его сейчас, тоже не мог гарантировать выполнение своих обещаний, но в этот момент он всё же позволил себе поверить Принсу. Усталость, согревающее душу чувство обретённой защиты и укрытия вновь нагнали на Кана сонливость. - Извини... я доставляю тебе столько хлопот, - со вздохом промямлил он. - Спи, - сказал в ответ Принс. - Если кошмары повторятся, то говори себе, что ты победил. Но иногда они даже полезны, хотя и пугают до смерти. Только так мозг может разобраться в том, что случилось. - Мне известно, что случилось, - недовольно пробурчал Кан. Его пугала сама возможность повторения этих кошмарных снов. - На уровне факта – да, - медленно проговорил Принс. - Но, бьюсь об заклад, в душе ты продолжаешь гадать, как с тобой могло всё это произойти. Как мир мог так измениться. Как могла начаться война. И после паузы: - Кан... не бойся снова заснуть. Я разбужу, если тебя станут мучить кошмары. Его последнее замечание заставило Кана остро осознать, что рядом не Тин, а совершенно посторонний парень, и достаточно пугающий. Потому что под ощущением безопасности, внушаемым его телом, угадывались другие чувства – глубокие, непонятные, объединявшиеся в едва уловимое, но дикое влечение, зовущее Кана сладким голосом сирены. Кан отстранился от него, завернулся в пуховое одеяло, и отвернулся. В этот момент постель рядом с ним прогнулась, и, к своему изумлению, он почувствовал, как с него стягивают одеяло. Потрясённый, Кан буквально подскочил на кровати. - Что, Мерлина ради, ты делаешь? - вскрикнул он, уставившись на Принса округлившимися глазами, когда тот повернулся взглянуть на него. - Устраиваюсь поудобнее, - насмешливо ответил Принс, почти игриво сверкнув глазами. - Ты не можешь заграбастать себе всё одеяло. Это некрасиво. - Ты не... - Кан задохнулся от негодования. - Ты... Принс оборвал его с неожиданной непоколебимостью, сделав ударение на паре слов: - Я буду здесь спать. И только. - Но... Тин цокнул языком, вновь вынуждая его умолкнуть. - Хотя я уверен, что за нами в этом доме никто не наблюдает, лучше исходить из того, что слежка всё же установлена, - серьёзно заговорил он. - Возможные наблюдатели не должны догадаться, что здесь живут два человека. Поэтому будем действовать как одно лицо. Спим вместе, по поместью передвигаемся вместе. Когда ты в ванной, я нахожусь за дверью, но не зажигаю света. Я буду следовать за тобой как тень, Кан, стану ближе, чем друг. Когда Кан достаточно собрался с мыслями, чтобы возразить, Тин не дал ему и слова сказать, закончив тираду на такой властной ноте, что тот сразу утихомирился. - Это законы нашего с тобой временного проживания здесь, в этом поместье, - продолжил Тин с той же серьёзностью. - Не нарушай их, Кан. Это нас обоих избавит от лишних проблем. Хотя его логика вроде бы была абсолютно ясна и безупречна, природная настороженность Кана отвергала её. Постоянная близость, на которой настаивал Принс, породит ещё более колоссальное напряжение между ними. Кан задрожал, несмотря на тёплое пуховое одеяло. - Нет, слушай, я буду очень осторожен... - попробовал договориться он. - Я не оставляю тебе права решать, - более чётко донёс до него свою мысль Принс. - У тебя нет выбора, поэтому ты избежишь ненужного стресса, если просто примешь правила игры. Голос Принса оставался серьёзным, но Кан различил какие-то едва сдерживаемые эмоции наряду с непререкаемой решимостью. - Я не хочу так, - упёрто бросил Кан. - Можешь не соглашаться, - Принс пожал плечами. - Но в таком случае мне придётся привязать тебя к кровати, чтобы такому упрямцу, как ты, не взбрело в голову украсть мою волшебную палочку и мотаться по поместью, светя Люмосом. Кан с трудом подавил вспышку гнева. Он не сомневался, что этот парень так и поступит. И сейчас Кан ненавидел его всей душой. Однако если угрожали ему, то почему не мог угрожать он сам? Кан плотно сцепил зубы и процедил: - Моему парню всё это не понравится. Принс устремил на него странный таинственный взгляд и лукаво улыбнулся. - Твоему парню придётся довольствоваться тем, что есть, - туманно произнёс он, не переставая улыбаться. - Вот увидишь, ты ещё пожалеешь! - огрызнулся Кан, отбросив всякую осторожность. Как только эти слова сорвались с его губ, он понял, что они ни к чему хорошему не приведут, но Кан совсем не ожидал последовавшего за ними мёртвого молчания. Когда Принс, наконец, заговорил, его размеренный голос стал по-настоящему грозным: - Наверное, тебе надо пояснить одну вещь. Я не боюсь пожалеть о чём-то. Давно уже не боюсь и не собираюсь бояться в будущем. А теперь укладывайся спать, прежде чем я успел сказать нечто такое, без чего нам обоим лучше пока обойтись. Больше всего на свете Кану хотелось сделать какой-нибудь жест, показать, что Принсу не удастся подчинить его своей воле. Но потяжелевший взгляд Принса, покрывший всё внутри Кана ледяной коркой, лучше всяких слов убеждал, что не следует и пытаться оказывать сопротивление. Этот парень полностью оправдывал свою фамилию. Сначала явился, будто принц, и спас Кана от страшной участи. А потом, как тот же принц, бесхитростно показал, кто тут хозяин положения. Он был словно создан для мечтаний: таинственный герой, одновременно заботливый и опасный, добрый и угрожающий, вооружённый какой-то тёмной властностью. Постепенно Кан впал в тяжёлое забытье, и подсознание увело его обратно в мутный кошмар – навстречу егерям и парню, ставшему его спасителем, но всё равно представлявшему неясную угрозу. Кан ещё сам не понимал, откуда исходит эта угроза. Каждый раз, просыпаясь, он чувствовал, как Принс пробуждается вместе с ним или почти сразу после него. Значит, Принс спал, не давая своим чувствам расслабиться, постоянно держа их обострёнными. Однако он не говорил ни слова, не делал ни единого движения, поэтому Кан снова проваливался в глубокий сон.