Много шума из ничего

Четверть часа назад в жилище Невилла Лонгботтома (отлично защищенное, как он полагал, жилище) влетела сова. Он потянулся к письму с опаской, будто к вопиллеру, а развернув – отшатнулся как от пакета с неразбавленным гноем бубонтюбера. Каллиграфический мелкий почерк с левым наклоном он хорошо помнил еще со школы – часто перекатывал эссе, написанные этим почерком. Письмо должно было бы успокоить – судя по нему, Обливиэйт удался на славу. Гермиона жаловалась на ситуацию, в которой оказалась, и просила помощи у единственного человека, вызывающего доверие. Но не скрылся ли в этой фразе подвох? Вдруг у нее все в порядке с памятью и Малфои таким образом пытаются выловить его на живца? Нет, если бы школьная подруга осталась при памяти, его изображением с припиской «разыскивается» были бы обвешаны все столбы в Косом и Лютном рядом с изображениями последних Упивающихся. А раз подобных объявлений до сих пор не появилось, то… Сова оказалась очень назойливой и категорически отказывалась улетать без ответа. Но какой ответ он мог дать? Невилл Лонгботтом ненавидел анализировать, раскладывать по полочкам и делать выводы. Как-то так сложилось, что те решения, за которые ему не было стыдно, которыми он гордился, принимались спонтанно, а стоило начать обдумывать, на выходе получалась какая-то глупость. В данный момент он не просто чувствовал отвращение к процессу обдумывания, в данный момент он адски боялся ошибиться. Привечать подругу детства было опасно, а если выгнать сову и затаиться, Гермиона начнет о чем-то догадываться или поговорит с кем-то, кто может начать догадываться. Как же он сглупил, забрав у птицы письмо! И как же он от всего устал – каждый следующий поступок толкал его все дальше и дальше в пропасть, а возвращаться на тропинку, огибающую ее, было поздно. Кто бы надоумил его, как поступить? Ответы на любые вопросы имелись у девушки, приславшей ему это письмо. Вот такая вот ирония. И Невилл решился. Среди небольшого количества подвластных ему чар достойное место занимали портальные. У экс-гриффиндорца были сложные отношения с аппарацией – умел, но не любил, иногда промахивался на мили, иногда оставлял частички себя в месте старта. Лонгботтом предпочитал порталы и умел делать не только точные, но и ориентированные на прикосновение, а не на время срабатывания или настроенные на конкретного мага. Заниматься созданием порталов было почти так же интересно, как гербологией. Черкнув, что будет ждать там, куда ее перенесет, и приложив созданный из старой чернильницы портал, Невилл выгнал наглое, загадившее стол животное, из надколотой чашки создал второй портал, чтобы мгновенно исчезнуть, если что-то пойдет не так, и принялся ждать. Где-то через час раздался хлопок, и давняя подруга обнаружилась лежащей на полу. Ну хорошо, не всегда порталы получались у него безупречными. Слава Мерлину, Грейнджер была одна. Она поднялась и бросилась на шею настороженному парню. – Невилл! – обнаружив под руками напряженные мышцы, Гермиона отпрянула и взглянула в неспокойное лицо бывшего однокурсника. – Ты не рад меня видеть? Лонгботтом попробовал растянуть губы в улыбке и изобразить счастье, но у него никогда особо не получалось играть на публику. – Что не так? Ты что-то знаешь? Ты в курсе, что Малфой сделал со мной? Он угрожал тебе? – посыпались на него вопросы, в ответ он только и смог неуверенно кивнуть. – Ты убил змею Волдеморта, но боишься жалкого хорька Малфоя? – Я… да… не боюсь, – стал путаться в словах Невилл, и тут, избавляя его от ответа, на сцене возник новый персонаж. Даже два. Эльфийка Марта, которая последние дни ходила за хозяйкой как привязанная и которую с трудом удалось оставить в мэноре (и, наверное, зря), и сам Малфой. Не успев приземлиться, он отбросил Невилла в угол чем-то невербальным, а когда Гермиона попыталась запустить в него самого Петрификусом, поставил мощный щит. Нет, Драко не хотел бороться с ней, хоть неугомонная Грейнджер и отвлекала от настоящей цели. Очень отвлекала. – Экспеллиармус, – палочка Гермионы отлетела в сторону, а Малфой высвободил себе несколько дополнительных секунд и переключился на Лонгботтома – наложил на него Инкарцеро и доведенным до автоматизма движением поставил над помещением антиаппарационный купол. И, похоже, вовремя – в связанных руках Невилла оказался портал. – Легилименс! – держать щит от Гермионы, пытающейся физически добраться до него, и одновременно копаться в голове Лонгботтома было ужасно неудобно и требовало огромных затрат энергии, но того, что он увидел при беглом просмотре, должно было хватить на два пожизненных. – Грейнджер, прекрати, – гаркнул Драко, – ты пытаешься защитить человека, который стер тебе память! Паршивец пытается лишить ее последнего друга! Как он смеет! Это же Невилл, он бы никогда… он и не смог бы! Заклинания всегда были его слабым местом! – Ты заврался! – заорала она во всю силу легких. – Не верю! – Лонгботтом! – голос Малфоя прозвучал раскатом грома. – Да. Это я, – пробормотал опутанный веревками Невилл. – Не верю, – закричала Гермиона, – не верю. Ты! – она фурией метнулась к Драко, но щит не дал подобраться вплотную. – Ты наложил на него Империус! – Грейнджер, – Драко, уставший и опустошенный, совершенно неаристократично съехал по стене на пол, где и остался сидеть. Он положил локти на колени и, не выпуская палочки, подпер голову обеими руками, будто та была непомерно тяжелой. – Ты находилась все это время тут, ты видела все заклинания, которые я применил. – Ты сам рассказывал, что можешь невербально... – Возьми палочку! Гермиона, шмыгая носом, ползком двинулась туда, куда та отскочила, но Малфой шевельнул рукой и палочка влетела в ее ладонь. – Ты знаешь заклинание, – сказал он ровно. Но тут же, заподозрив, что она может запустить в него чем-то иным, предупредил, убирая щит: – Только без глупостей. – Приори Инкантатем, – послушно проговорила Гермиона. Из палочки Малфоя одно за другим стали вылетать последние заклинания в обратном порядке: левитационное, щит, Легилименс, щит, антиаппарационное, связывающее, обезоруживающее, щит, Депульсо, Акцио, Акцио, Репаро, очищающее… – Ты уже забралась слишком далеко. Гермиона и сама это понимала, но все никак не решалась прервать контакт. Не прекращая всхлипывать, она сползла по противоположной от Драко стене и уселась, по-детски развернув колени друг к другу, меньше всего интересуясь тем, как выглядит со стороны. – Ты наложил Империус раньше, или это какое-то зелье, или еще что-то, – упрямо талдычила она между всхлипами. – Грейнджер, – Драко откинулся на стену и прикрыл глаза, – я не собираюсь тебе ничего доказывать. Думай что хочешь, мне плевать. И ему действительно было плевать. Плевать на всех и вся, даже на пойманного преступника. Он пережил очередное потрясение, когда вернулся в мэнор и не обнаружил жены на месте. В считанные секунды вспомнил, что ее местонахождение запросто найдет личный домовик, и вызвал Марту. Странно, что та не умерла от ужаса, увидев его безумное лицо. Он совсем не помнил, какими карами угрожал, если она не перенесет его к Гермионе сейчас же. Теперь, когда адреналин схлынул, не осталось ничего. Ничегошеньки. Пустота. – Он не накладывал на меня Империус, – очень тихо проговорил Невилл. – Не верю, не верю, не верю! – как заведенная повторяла Гермиона между всхлипами. – Лонгботтом, обрати Обливиэйт, если хочешь жить, – Драко и желал бы говорить угрожающе, но в его голосе не было ничего, кроме усталости. – Не могу, – обреченно пробормотал Невилл. – Я просто стер воспоминания. Картинка перед глазами прыгала, туманилась, плыла кругами и разбивалась на спектр, казалось, поток слез не иссякнет никогда, слезы сбегали по щекам и подбородку и скатывались на одежду, наверное основательно ее промочив, но Гермиона не ощущала этого. Спроси ее кто-нибудь о причине сырости, она не нашлась бы, что ответить. В поле зрения попала растерянная глазастая мордашка. – Забери меня домой, Марта, – прошептала Гермиона, домовушка покорно протянула руку.