The tributes of twelve

Галька, разбросанная по тропинке, глубоко впивается в мои босые ноги. Обычно солнце согревает её и приносит моим ногам уют. Но не сегодня. Сегодня день Жатвы. Сегодня камни холодны, я поднимаю один и лениво разглядываю. Круглый, бледно-серый камешек, такой же бледно-серый, как закатное небо над двенадцатым дистриктом. Одни говорят, что закатное солнце раньше сияло яркими оттенками розового, оранжевого, и даже иногда фиолетового. Другие говорят, что это миф. Наверное, угольная пыль и горе вобрали в себя все яркие цвета. У меня ещё есть несколько часов перед началом Жатвы. Она начнется только в два часа дня. Лучше я похожу по городской площади и прособираю уголь. Улицы пусты, и единственный звук, который я слышу — звук моего собственного дыхание и чьи-то далёкие шаги. Все остальные спят по изношенными покрывалами, чтобы оттянуть наступление этого дня. Те, кто живут вместе, могут наслаждаться теплом другого тела, но не все люди настолько удачливы. Я делю свою кровать с младшим братом Чаком. Мой отец спит в соседней комнате. Он старый и хрупкий и я боюсь за него. Он может не пережить наступающий холодный год. Где тогда окажемся мы с Чаком? Одни? На улицах? В приюте? Кто знает. Я не уверена, что смогу защищать его, не впадая в ту ужасную депрессию, которая забрала мою мать, когда мне было двенадцать. Прямо как Чаку сейчас. Когда моя мать умерла, отец заболел, и я стала главой семьи, мне было тринадцать. В дистрикте не так много работы для тринадцатилетней девочки. Сначала я пробовала продать вещи своей матери. Они ей больше не нужны. Но всех денег хватило только на неделю. Вещи, которые я не смогла продать, валяются в коробке, в углу трёхкомнатного дома в Шлаке. Их хватило только на немного еды, и, конечно похороны. Потом я пробовала работать на улицах. Но когда стало понятно, что никто не возьмёт на работу тринадцатилетнюю девочку, я пошла на Луговину. Там я нашла убежище от своего голодного брата, от боли в его глазах, от разбитого тела отца, который больше не мог работать в шахтах из-за старости и состояния здоровья. Я нашла убежище от ответственности, но я нашла ещё то, чего не ожидала. Я нашла надежду в этом открытом, поросшем травой поле. Надежда пришла ко мне в виде кустов черники. Той ночью я быстро побежала домой, чуть ли не плача от счастья. Мы спасены. На следующий день я взяла Чака с собой на Луговину и мы собирали ягоды, цветы и корешки. Лес за двенадцатым дистриктом звал меня. Я знала, что там я могу добыть больше еды, может даже поохотиться и получить свежее мясо. Так что, однажды я оставила Чака дома и сказала ему, что вернусь в семь вечера к ужину. Я проскочила в дыру под забором, окружающим дистрикт, по нему редко пускали электричество. С собой у меня был нож, из тех, что моя мать использовала для готовки. В тот день, в охоте я не преуспела, неделями я пыталась убить кролика, белку, кого-нибудь. Когда прошло ровно три недели с того момента, как я впервые оказалась в лесу, я убила своё первое животное. Это был кролик, я попала тупым ножом ему в ногу, кролик был маленьким, но всё же это было мясо. В этот день я пошла в Котёл и обменяла кое-какую зелень на острые ножи. С тех пор нож стал моим главным оружием. За три года, я научилась бросать нож смертельно точно и я начала охотиться для своей семьи. Мои мысли прерываются, когда я сталкиваюсь с парнем на Городской площади. Уголь вылетает из моих рук и рассыпается по улице. Я наклоняюсь, чтобы собрать его, юноша наклоняется вместе со мной. Наши глаза встречаются. Я в шоке поднимаю брови, ведь я узнала парня из нашей школы.  — Ньют. — говорю я, узнавая его.  — Т/и, — отвечает он. У нас с ним мало общего. Он из богатого города, а я лишь девчонка из Шлака. Я никогда не говорила с ним, не встречалась с ним взглядом. Я слишком стеснялась. И мне абсолютно не помогало то, как его светлые волосы падали на его глаза шоколадного-карего цвета. Не помогает то, насколько он красив. Я трясу головой, чтобы очистить мысли, и вновь смотрю на Ньюта.  — Спасибо, что, эм, помог мне. — произношу я. Молодец, т/и. Потрясающее. говорю я себе.  — Не за что, — произносит он, улыбаясь своей белозубой улыбкой. — хочешь, чтобы я помогу тебе отнести их домой? — говорит Ньют, кивая головой в сторону угля в обеих моих руках.  — Нет, всё в порядке. — произношу я запинаясь. Как мне сказать ему, что я влюбилась в него с первого взгляда? Как мне поблагодарить его?  — Нет. — возражает он. — Я настаиваю.  — Правда, всё нормально. — говорю я. Я чувствую как мои щёки заливает румянец.  — Чёрт возьми, т/и! — говорит Ньют ухмыляясь. — Я помогу тебе отнести этот уголь домой, окей?  — Хорошо, — всё же соглашаюсь я. — но я, эм, живу в Шлаке…  — Прекрасно, — произносит он. — показывай, куда идти. я с неохотой веду его в сторону своего дома, вдыхая угольную пыль. Я не замечаю, как ноги несут меня в правильном направлении. Я слишком сосредоточенна на блондине, прихрамывающем рядом со мной. Он хромает уже несколько лет. Однажды он просто пришел в школу хромая. Немного кто заметил это. Но я заметила. Мы идём в тишине, пока Ньют не произносит:  — И так, т/и, у тебя есть братья или сёстры?  — Ага, — выговариваю я. — у меня есть младший брат, Чак. Ему двенадцать. А у тебя?  — Да. — просто отвечает он. — Я живу с отцом, матерью и Лиззи, моей сестрой. Большинство называют её Соня.  — Тебе повезло, что у тебя есть мать. — тихо бормочу я. Я не хотела, чтобы он услышал. Но он услышал.  — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Ньют, нахмуривая брови. — Ты, конечно, можешь не говорить мне, если не хочешь…  — Нет, всё нормально, — спокойно говорю я. — Мне было двенадцать. У нее была депрессия и она… она… — мой голос срывается и плечи начинают трястись.  — Т/и, — мягко говорит Ньют. — тебе не обязательно рассказывать мне. Всё нормально. Я понимаю  — Нет, — отвечаю я Ньюту. — я хочу снять этот камень с души. Ньют кивает, он всё ещё хмуриться.  — Мы оставили нож на кухонном столе, — начинаю рассказывать я. — тот вечер, был одним из тех редких дней, когда у нас на ужин была белка. Мы использовали нож, чтобы освежевать её. Поздно ночью мама пошла выпить воды на кухню. Когда мы проснулись, её рука всё ещё сжимала нож, торчащий из её груди. Ньют смотрит на меня, его глаза полны сожаления:  — Т/и, мне чертовски жаль. — тихо произносит он. — Я не знал. Я горько усмехаюсь, как будто мой голос поглотил весь холодный воздух снаружи.  — Всё в порядке. — спокойно говорю я. Подняв глаза, я вижу хилую дверь, ведущую ко мне домой.  — Мы на месте, Ньют. — говорю я, забираю уголь из его рук и оставляю в деревянном ведре за дверью. Я открываю дверь и внезапно начинаю чувствовать себя очень неловко.  — Эм, может ты хочешь зайти? У нас мятный час в двенадцать, а сейчас одиннадцать тридцать. — я чувствую себя невероятно глупо, предлагая ему это. Конечно же, он не хочет, он же из города, он пробовал лучшую еду в дистрикте. Сейчас он оставит стоять меня тут, как дуру… — Конечно, — говорит Ньют, улыбаясь мне. Я по-идиотски улыбаюсь ему в ответ. И я захожу в гостиную вслед за ним. Ньют заходит в мой дом. Мы вместе заходим в комнату и сначала запах плесени ударяет мне в нос. Потом запах пыли и кролика, готовящегося на огне. Мы подходим к столу, и я предлагая Ньюту присесть на трёхногий стул. Я осматриваюсь и замечаю грязь по углам, понимая, что в последний раз я убиралась довольно давно. Я понимаю, какой беспорядок тут твориться. Он возненавидит это место. Мои мысли прерывает звук шагов в другой комнате. Мой младший брат Чак, влетает в кухню-гостиную и его рот медленно открывается, когда он видит Ньюта и меня, сидящих там.  — Привет, Чак, — машу ему рукой. — Эм, Чак, это Ньют. Он помог мне донести уголь до дома…  — Я знаю, кто это, — прерывает меня Чак — ты постоянно говоришь о нём. Я останавливаю Чака, но перед этим я замечая милую ухмылку на лице Ньюта. — Привет, Чак, — говорит Ньют, улыбаясь моему брату. Чак хмурится. — Он мне не нравиться, — произносит Ньют, смотря на меня. Я застываю. — Ну, ладно, — выдавливаю я. — Чак, почему бы тебе не принести мяту и начать кипятить воду? — Хорошо, — говорит Чак и выходит из комнаты, закатывая глаза и отправляется за мятой. — Прости за Чака, — говорю я Ньюту, краснея от смущения и унижения. — Я не знаю, что с ним, обычно он такой ми…  — Т/и, всё окей. — произносит Ньют, ухмыляясь. — Твой отец дома? — Да, — быстро говорю я. — пойду позову его. Я выхожу из комнаты, намереваясь привести отца. Я прохожу мимо Чака, он вздыхает, завидев меня. — Если он что-то тебе сделает, он мёртв, — произносит Чак. Я улыбаюсь ему. Он такой заботливый брат, даже несмотря на то, что ему двенадцать, а нам с Ньютом по шестнадцать. Мне больно от того, что такой хороший ребёнок оказался в такой плохой ситуации. Я прихожу к комнате моего отца (мне не потребовалось так уж много времени, учитывая то, что в доме всего три комнаты) и открываю дверь. — Отец? — зову я его. — Ты здесь? Единственный ответ, который я получаю — это ворчание из угла комнаты. Он теперь очень мало разговаривает, но обычно добр ко мне и ЧАку.  — ОТец, у нас гости. — любезно говорю я ему и направляюсь к нему протягивая руку. Он берёт её. Я веду его на кухню и сажаю в кресло.  — Отец, — медленно произношу я. — Это Ньют. Он мой одноклассник.  — Здравствуйте, мистер Т/ф. — здоровается Ньют. Отец отвечает ему беззубой улыбкой. Похоже, что Ньют ему нравиться. В отличие от Чака, который в этот момент заходит в комнату, неся четыре побитые кружки. Я поперхнулась воздухом, когда поняла, что это лучшие кружки моей мамы. Чак даёт кружку мне, а я передаю её Ньюту. Чак садиться за стол, и минуту мы сидим в тишине, маленькими глоточками попивая мятный чай. Тут меня накрывает волна смелости, которая абсолютно точно связана с желанием впечатлить Ньюта, и я нарушаю тишину. — Отец, Ньют сегодня помог мне донести уголь до дома. — медленно говорю я. Отец улыбается зубастой улыбкой и пожимает руку Ньюта. — Спасибо, сынок. — говорит он ему, ещё раз улыбаясь. Он не часто разговаривает, но когда говорит, он очень вежлив со всеми вокруг и может поднять настроение у всех в комнате одним-единственным словом. Ньют улыбается ему в ответ. — Что угодно для вашей дочери, мистер Т/ф. — говорит Ньют, смотря на меня, криво улыбаясь. Я пытаюсь скрыть румянец, приливающий к моим щекам. Отец улыбается, когда замечает мою реакцию.  — Она чертовски особенная, знаете? — вставляет Ньют, только заставляя меня краснеть ещё сильнее.  — Я знаю, сынок, — произносит отец. Чак громко кашляет в кулак.  — Я ещё здесь. — говорит он. — И Жатва начинается через два часа, так что Ньюту стоит уйти и приготовиться. Я мысленно стону. Ньют вскакивает.  — Чёрт, ты прав! — восклицает он.  — Спасибо, что пришёл, сынок. — говорит мой отец. Ньют кивает и я тоже поднимаюсь со своего места. Я провожаю его до двери и мы вместе выходим на улицу. К моему удивлению Ньют закрывает дверь и мы вместе остаемся на улице.  — Спасибо тебе за лучший день Жатвы в моей жизни. — говорит он, ухмыляясь.  — Спасибо, что помог мне с углём сегодня, Ньют. — благодарю я его.  — Обращайся, Т/и, — отвечает он мне.  — Увидимся на Жатве, наверное, — говорю я.  — Поздравляю с Голодными Играми, — произносит Ньют.  — И пусть удача всегда будет на твоей стороне. — заканчиваю я.  — Тебе того же, — говорит он мне. Перед тем, как я успеваю понять, что он делает, он наклоняется и целует меня в лоб. Я ошеломлённо застываю.  — Поздравляю с Голодными Играми, — повторяет он, разворачивается и уходит, прихрамывая. Я прикасаюсь ко лбу правой рукой. Медленно поворачиваюсь, открываю дверь и захожу в дом.