Шантаж

Маша смотрела в окно, прислонившись лбом к стеклу. Золотая осень всегда ее завораживала яркими красками, кружащими в воздухе листьями и едва-едва согревающим солнцем. А еще она не хотела смотреть на Артема. Он уступил Нате место рядом с Женей, который был за рулем, а сам устроился на заднем с Машей. Дементьев болтал о чем-то с ребятами, и могло показаться, что он совсем не обращает на нее внимания, только вот его рука, поглаживающая ее колено, доказывала обратное. Когда его длинные пальцы поползли слегка вверх по ее бедру, Маша вздрогнула, а потом повернулась к нему и посмотрела испепеляющим взглядом. «Отвали», — одними губами шепнула она, краснея и тревожно оглядываясь. Но Ната была слишком увлечена Женей и ничего не замечала. Артем только подмигнул ей и сел немного ближе, но между ними все равно оставалось расстояние. Он снова вклинился в беседу ребят, но Маша вообще не слушала, о чем они говорят, потому что рука Артема была у самого края ее платья. Она снова прижалась лицом к стеклу, надеясь остудить свое пылающее лицо, но тщетно. Она со стыдом ощутила, что ее возбуждает происходящее. Внизу живота словно затянули тугой узел, а дышать стало тяжелее. Она попыталась спихнуть руку Дементьева в сторону, но он сжал ее ногу крепко, так, что Маша испугалась, как бы не осталось синяков там, где ее касались его пальцы. — Артем, — прошептала девушка. Парень посмотрел на нее и едва не задохнулся от такого зрелища: Маслова вся раскраснелась, грудь часто вздымалась, а глаза ее лихорадочно блестели. То, что казалось ему невинной игрой, производило на нее какое-то неимоверное впечатление. Он был уверен, что ее трусики сейчас такие же мокрые, как и те, которые она отдала ему несколько недель назад. И это жутко возбуждало. Ему стало немного стыдно за то, что он постоянно переходит грань, которую сам себе обозначил. Единственным оправданием служил только тот факт, что если бы она была действительно против, то ни за что бы не позволила ему все это. Она подхватила правила его игры, потому что ее тоже это заводило, пусть даже она не признается в этом. Маша сама не понимала, какая она, прячась за образом маленькой серой мышки, который ей кто-то навязал, в то время как внутри нее было столько искр, что стоило слегка их раздуть, и она начинала полыхать. — Ты чего? — тихонько спросила девушка, слегка опешив от того, как долго и пристально он смотрел на нее. Артем тряхнул головой и убрал руку, а потом и вовсе отсел, привалившись к двери. Ему хотелось открыть ей глаза, показать ей, кто она, заставить избавиться от глупых комплексов и перестать бояться чужого мнения. Но больше всего ему хотелось, чтобы она разглядела в нем то, в чем ему было стыдно признаваться даже самому себе. Кажется, он влюбился в нее еще тогда, когда вместо того, чтобы выкинуть ее дневник прямо у ее подъезда, забрал его домой и провел бессонную ночь, жадно читая ее мысли, мечты, рассуждения и даже какие-то кособокие стихи. — Тебе же нравится, — проговорил Артем негромко. Прежде чем она успела как-то на это среагировать, машина остановилась возле коттеджа. — Мы на месте, — объявил Женя, паркуясь. — Готовы к безудержному веселью?

***

В гостиной было мало света и много людей. Играла музыка, кто-то танцевал, кто-то пил, но все так или иначе разделились на небольшие группки. Маша сидела рядом с Олей, которая курила кальян и рассказывала о причинах своего расставания с бывшим молодым человеком. Не то что бы Маше это было очень интересно, но она старалась не оставаться одна, чтобы минимизировать шансы на тет-а-тет с Артемом. И все равно весь вечер она то и дело отыскивала его глазами, так на всякий случай. Он же особо на нее внимания не обращал, то болтая о чем-то с ребятами, то помогая Жеке с шашлыками. Девушка недоумевала, зачем он так настаивал на том, чтобы она приехала сюда. После того инцидента в машине она боялась, что он выкинет что-то еще в том же духе, но нет, он развлекался своей программой, оставив ее в покое. Как она и хотела. Маша не понимала, почему ей было как-то… как-то не так. Внутри нее ворочалось какое-то беспокойство, которому она никак не могла найти объяснения. Может, на самом деле хотела она совсем не этого? Может, тогда в машине Дементьев был прав? «Тебе же нравится». Она скользнула взглядом по парню. Артем отошел в сторону от компании и задумался о чем-то своем. Он прикусил большой палец, глядя куда-то перед собой, а Маша почему-то вспомнила, как еще совсем недавно эти пальцы скользили по ее бедру. Во рту пересохло, и она нащупала рукой бокал с соком. Сделав несколько крупных глотков, она снова вскинула глаза вверх и увидела Артема, который теперь стоял совсем рядом. — Пойдем, — он протянул ей руку, глядя прямо в глаза. И она сама вложила свою ладонь в его, чувствуя, как внутри все сжимается от предвкушения. Они поднимались по лестнице, а Маша не могла понять, в какой момент она стала желать его прикосновений, а не бояться. Они прошли по узкому коридору, а потом вдруг оказались в ванной комнате. Закрыв дверь на замок, Дементьев прижал ее спиной к себе и поцеловал в шею. — Мы с тобой не закончили, — напомнил он, прикусывая мочку ее уха. — Скажи, тебе нравится, когда я тебя трогаю? Маша не смогла выдавить из себя ни слова, потому что ладонь Артема легла на ее грудь. Второй рукой он прижимал ее к себе, обхватив за талию. Она смотрела на их отражение в большом зеркале над раковиной и не могла заставить себя заговорить. — Молчание — знак согласия, — усмехнулся Артем, снова употребив свою любимую присказку. Он стянул лямку Машиного платья на плечо, а потом проделал то же самое со второй, позволяя ткани сползти вниз, демонстрируя сиреневое кружево лифчика. Артем еле ощутимо провел по нему пальцами, заставив девушку задрожать. Его серые глаза жадно смотрели на их отражение в зеркале на раскрасневшееся лицо Маши, которая безвольной куклой застыла в его руках. Ее душили стыд и возбуждение, жаркими волнами разбегавшееся по телу. Она молчала, не зная, что сказать, не понимая, чего она хочет. Ей было страшно от того, как далеко может зайти Дементьев, но в то же время ей очень хотелось это узнать. — Ты сказала, что готова на все, лишь бы я никому не показал твой дневничок, помнишь? — выдохнул Артем ей прямо в ухо. — Не передумала? — Нет, — прерывисто выдохнула Маша, а в следующее мгновение рука парня задрала ее платье. — Говорят, когда девушка надевает комплект, она рассчитывает на секс, — Артем буквально промурлыкал эти слова, проводя пальцами по резинке ее трусиков. — Ты думала об этом, когда собиралась? — Нет, — всхлипнула девушка, чувствуя, как его пальцы гладят ее сквозь тоненькое, влажное кружево. — Мне-то ты можешь врать, — заверил ее Дементьев, целуя острое плечо, — ты главное себе-то не ври, — посоветовал парень, оставляя легкий засос на шее девушки. Она не нашлась с ответом, растворяясь в ощущениях. Каждое его касание опаляло, взрывая что-то внутри. Маша наблюдала в отражении, как его рука бесстыдно гладит ее под платьем, как его наглые губы скользят по ее коже, и задыхалась от вида этого бесстыдства и удовольствия, которое накрывало ее с головой от каждого его прикосновения. — Будь хорошей девочкой и получишь свою тетрадку сегодня, — пообещал Артем, одним движением стягивая ее лифчик наверх, обнажая грудь девушки, и обхватывая пальцами напряженный сосок. Маша тихонько застонала, зажмурив глаза. В ушах стучала кровь, она уже почти не отдавала себе отчет в происходящем, зная только то, что сделает все, что захочет Артем, и плевать ей на гребаный дневник. Она просто не хотела, чтобы это заканчивалось. Ей вдруг стало все равно, как это все выглядит, что он о ней подумает, ей просто хотелось чувствовать его дыхание на своей коже, и катись оно все в ад. Артем сходил с ума, наблюдая за тем, как Маша тает от его ласк. Он клялся себе не заходить слишком далеко, но сдерживаться было все сложнее. Продолжая ласкать Маслову через тонкое кружево, он вжался в ее ягодицы так, чтобы она почувствовала, как он возбужден. Он ждал, что она попросит его остановиться, но она только тихо всхлипнула, снова кусая губы. Дура. — Маслова, посмотри на меня, — вдруг потребовал Артем. — Открой глаза. Взгляды их встретились в зеркале. Полный неожиданной ярости взгляд Артема и ее, растерянный и затуманенный желаниями, которые он в ней пробудил. Она не успела понять, что происходит, а Дементьев вдруг резким движением поправил ее платье, закрывая грудь, и сделал шаг назад. — Маслова, вот уж не ожидал… Насколько надо быть тупой, закомплексованной, зависящей от мнения дебилов девицей, чтобы позволить оттрахать себя в туалете чужого дома парню, которого толком не знаешь? И все это ради чего? Маша открыла рот, собираясь что-то сказать, но так и не нашла слов. Глаза защипало от подступающих слез, а она вдруг почувствовала себя невероятно глупо. Она стояла перед ним растрепанная, все еще разгоряченная ласками, которые дарили его умелые руки, и чувствовала себя ничтожеством, и сказать ей было нечего. — Ты стыдишься того, что ты интересная, тонко чувствующая, ранимая девушка, а не того, что ведешь себя как подстилка. Что с тобой не так? Девушка продолжала молчать, не глядя на него, обхватив себя руками, и слегка вздрагивая. Артем понимал, что она вот-вот разрыдается, но не мог остановиться. Его взбесила ее необычайная покорность, но больше всего злило то, что она была готова на все ради своей несчастной репутации. И ей, по всей видимости, было все равно с кем. — Мне было интересно, насколько далеко ты готова зайти… — Замолчи! — взвизгнула вдруг Маша. — Замолчи и убирайся! — Нет уж, Маслова, я хочу, чтобы ты меня выслушала, — Артем шагнул ей навстречу, но его остановила звонкая пощечина. — А я хочу, чтобы ты ушел, — зло сказала девушка. Артем задохнулся от возмущения, а потом протянул ей дневник, который был за поясом его штанов. — Держи, я больше тебя не потревожу. Сунув потрепанную тетрадку ей в руки, он вышел из ванной захлопнув за собой дверь. Маша так и осталась стоять, опустошенная и униженная. Слезы сами потекли по лицу, смешивая тушь с карандашом в некрасивых черных потеках, а руки против воли потянулись к треклятому дневнику. Он раскрылся в том месте, где была вложена небольшая закладка. Маша сразу узнала тот фрагмент, который зачитывали ее одноклассники на выпускном. Правда теперь там были пометки красной ручкой, которые, судя по всему, оставил Артем. «…и даже имя у него Максим, от латинского слова «Максимус» — величайший (ну, разве что величайший придурок всех времен и народов, тогда да), не то, что я. Просто Маша, Машка, Мария от древнееврейского, то ли горькая, то ли святая, то ли еще какая (ну, вообще-то желанная, если что). Величием уж точно не пахнет. Куда ни плюнь — тривиальность (Маслова, откуда у тебя такие комплексы? Мама с папой в детстве мало хвалили?). Я обычная, серая мышь, из обычной семьи, с обычным средним аттестатом, обычными интересами и отсутствием прекрасной внешности супермодели… (бла-бла-бла, максимум, ты не очень умная, что есть, то есть) «…у Макса глаза, про которые говорят, будто омут с чертями, такие, знаете глубокие, невероятно-синие и притягательные, мои же светло-зеленые не то, что омутом не назвать, даже на пруд с лягушками не тянет…» «Твои глаза цвета Балтийского моря. Очень красивые, между прочим. А ты дура, и тебе срочно нужно пересмотреть свои ценности и начать разбираться в людях. А еще обратить внимание на одного классного парня, которому ты давно нравишься.)) »