Ecarte

— Ну что вы, милочка, какой сквиб? У маглов и сквибов подобное отравление приводит к летальному исходу. Ваша подопечная без всякого сомнения волшебница. — Сил моих нет! Камень на шее! Я к ней отношусь лучше, чем к родной дочери! А она… Неблагодарная! Вот уж сестрица удружила: прижила неизвестно от кого, вляпалась в какую-то грязную историю и погибла во цвете лет. А мне — воспитывай! И ведь я даже в приют её сдать не могу. Что обо мне подумают? Я не хочу, не хочу… — Милочка, да не переживайте вы так. Через неделю ей исполнится одиннадцать. Её ждет Хогвартс. — Хогвартс? Ах да… Ну конечно! Раз она, всё же, оказалась волшебницей. Я буду ждать этого дня с нетерпением. Сестра оканчивала Шармбатон. Вы не знаете, разрешено ли воспитанникам проводить каникулы в школе? — По этому поводу не могу вам ничего сообщить. Я обучался в Дурмстранге. — И действительно нет необходимости в госпитализации? — Нет, мэм. Взгляните вот сюда, на сетку магического сканирования. Уже всё в полном порядке, хотя и пришлось потрудиться. Ей необходимо будет принимать вот это зелье в течении недели — раз в сутки, после завтрака. И, пожалуйста, не забывайте учитывать ее особенности. — Особенности? Какие такие особенности? — У вашей племянницы непереносимость молочных продуктов. Вы не знали? — Не знала. Я думала, она просто выделывается, как, впрочем, и всегда. А это нельзя как-то скорректировать вашими методами? И этот ужасный лишний вес. Никогда бы не подумала, что у моей миниатюрной сестрицы вырастет такая бомба! Доктор, вы представляете — эта паршивка только и делает, что жрет! Именно: не ест, а сжирает всё с небывалой скоростью. Мне кажется, что в жизни её интересуют лишь три вещи: постоянное воздействие на мои нервы, еда и книги. Какой нормальный ребенок в наше время читает книги, когда можно посмотреть телевизор? — По поводу непереносимости молока — эту проблему можно будет постепенно устранить, когда девочка отправится в Хогвартс. Требуется специальное, довольно сложное зелье и длительный прием с тщательной корректировкой доз под наблюдением специалиста. Я обсужу это с профессором Снейпом и мадам Помфри. Полагаю, они уже сталкивались с подобными случаями и не откажутся помочь. — А лишний вес? Может, есть какое-нибудь зелье, чтобы… — Сожалею, миссис Стрим, любое зелье будет неэффективным, если ребенок не осознаёт необходимость ограничивать себя в еде. Тем более в Хогвартсе. Там, в отличие от Дурмстранга, не считают нужным убрать из рациона избыточное количество сладостей и мучного. — Но она же сущая слониха! — Мэм, я вынужден поговорить с вами откровенно: ваша племянница наглоталась ваших таблеток для похудения именно потому что желала похудеть быстро и без хлопот. Как бы банально это ни звучало. Если она поступит так еще раз, то у вас будут проблемы. Я бы осмелился предложить вам больше не поднимать тему лишнего веса. Осталось всего две недели до отправки в Хогвартс. Всего две. — Хорошо, я поняла вас. Простите мне мою настойчивость, но госпитализации точно не требуется? Просто в один страшный момент мне показалось… Что она не дышит. Она так странно вытянулась и замерла… И лежала совсем не шевелясь. Это было так страшно, такой ужас! Хорошо, что вы прибыли моментально. Может, эти две недели она побудет под наблюдением колдомедиков? У нас есть деньги, я оплачу все расходы. — Да, был опасный момент. Я уже говорил, что будь ваша племянница маглом или сквибом… Впрочем, повторю лишь одно: сейчас её жизни и здоровью ничего не угрожает. Её хоть и не большой магический дар и вовремя оказанная помощь позволили избежать серьёзных последствий. Возможно, в течение нескольких дней девочка будет ощущать небольшую слабость, но если вы будете тщательно соблюдать все рекомендации, что я вам написал, к началу учебы от слабости не останется и следа. Позвольте мне поблагодарить вас, миссис Стрим, за проявленную силу духа: немногие бы на вашем месте сообразили сразу же воспользоваться артефактом для вызова бригады колдомедиков из Святого Мунго. Если бы вы потеряли время, обратившись за помощью к магловским медикам, последствия были бы куда серьёзнее. Вы — сильная решительная женщина, миссис Стрим. — Ах, что вы, меня же несколько раз предупредили: если что-то случится, надо сразу же послать сигнал. Моей заслуги в этом нет — я просто выполнила инструкции. Я тоже буду с вами откровенна: эти две недели мне покажутся каторгой. Я буду с нетерпением ждать того счастливого момента, когда смогу сбросить со своих плеч тяжелую ношу хоть ненадолго. — Я прекрасно понимаю вас, мэм. Благодарю за содействие. *** Голоса отдалились и смолкли, как бывает, когда медленно поворачиваешь ручку громкости радиоприемника, убавляя звук. — Не надо, не выключай, Яся, оставь, — забормотала Алекс. — Такой интересный радиоспектакль. Волшебница, сквибы, колдомедики. Надо же. И проблемы прям как у меня: молоко и похудение. А что это так тепло сегодня? Неужто уголь в котельную завезли наконец-то? Никто не ответил — видимо, девчонки спали мертвым сном, как всегда делали по вечерам, когда не нужно было тащиться через весь город на репетицию в театр. Надо бы переставить радиоприемник к себе на тумбочку, провод до розетки в любом случае достанет. А то Яся вечно не дает дослушать. Интересно же. Даже сон немного отступил. Но так не хочется открывать глаза. Уютно, тепло, пахнет чем-то приятным. Наверное опять кавалер Катюхин бананов притащил. Здорово. Она обязательно поделится. Алекс протянула руку, желая проверить, действительно ли батарея сегодня наконец-то тёплая, а не «комнатной температуры», как всегда зимой. Протянула чуть дальше. И еще дальше. А батарея всё не попадалась на пути ищущих пальцев. Зато они наткнулись на что-то мягкое и пушистое, замурчавшее и принявшееся тыкаться холодным носом в ладонь. Что? Кошка? Откуда в общаге кошка? Алекс распахнула глаза и вскочила: помещение, представшее её взору, ни капельки не походило на ободранную комнату в общежитии, а на стоявшем рядом стуле действительно обнаружилась кошка! Белоснежная, пушистая, с яркими желтыми глазами. Вскочила — сильно сказано. Тело оказалось странно неуклюжим и очень тяжелым, словно на каждой руке и ноге оказалось по паре столь любимых педагогом по балетной гимнастике утяжелителей. Вскочить не получилось, но сесть Алекс смогла, в панике оглянулась по сторонам, а потом уставилась сначала на свои пухлые, но немного уменьшившиеся в размерах ладони, а затем на нечто вообще невообразимое, видневшееся в вырезе странной пижамы: грудь почти исчезла, а взгляд уткнулся в весьма объёмный, упитанный розовый животик. Не животик, а огромное пузо! О боже… Да у неё никогда не было ни такой комнаты, ни кошки, ни живота! Не говоря уж о розового цвета коже: от ужасного питания и постоянного приема таблеток цвет тела больше напоминал серо-голубую куриную тушку, что всё еще иногда попадались на опустевших прилавках мясных магазинов. Кошка, тем временем, перебралась к ней на колени и спокойненько улеглась, подставляя то лобик, то ушко и блаженно урча, когда Алекс в полнейшей растерянности принялась выполнять долг каждого человека, которого кошки посчитали своей собственностью — поглаживать и почёсывать. — Иначе зачем вообще нужны люди, верно? — Алекс сидела на кровати, пялилась по сторонам, пытаясь понять хоть что-то, и разговаривая с охотно поддакивавшей кошкой. Или котом. Она несла какую-то чушь, словно собственный торопливый шепот мог защитить её от страшной правды: Алекс сошла с ума и её отправили в сумасшедший дом. В какой-то элитный дурдом: светлая уютная теплая комната, роскошная широкая кровать, красивая пижама. Мебель вся какая-то необычная. Иностранная. Богатая. Если можно так выразиться. А что вон там такое — в углу? Не может быть… Там небольшой телевизор и — о боже — видеомагнитофон с высокой стопкой кассет на нём. Видеомагнитофон был только в кабинете у директрисы: после концертов всех участников собирали в актовом зале, торжественно выносили на стол это чудо техники и долго-долго разбирали ошибки, перематывая кассету туда-сюда. Алекс очень любила это действо: как здорово, что можно увидеть себя со стороны! А в прошлом году она даже ходила с подругами в коммерческий видеосалон и смотрела необыкновенно страшный, но очень переживательный фильм «Рембо. Первая кровь». Это Леськин папа оплатил всем билеты — сделал дочери подарок на день рождения. Было здорово! С помощью кошки-релаксанта Алекс довольно легко примирилась с мыслью, что сожранный ею в огромных количествах фуросемид подействовал почему-то не на печень и почки, а на мозги. Да, она сошла с ума. И видит за окном шелестящий листвой запыленный вполне себе летний тополь, хотя вчера еще была зима. И нерешительно ощупывает своё странно уменьшившееся, но распухшее до полного безобразия тело: складки жира висят по бокам, а щеки, наверное, как у хомяка. Даже сбывшийся кошмар о том, что она превратилась в жирокомбинат, легко подходил под теорию о сумасшествии. Всё подходило! Даже лето за окном. Кроме этой самой комнаты. Не бывает таких райских условий в дурдоме. Не бывает окон без решеток. Не бывает, что сумасшедших оставляют наедине с дорогущей аппаратурой! Ну не может такого быть и всё тут. И кошка. — Да, киса? А вдруг я тебя съем? — Алекс заглянула в желтые глазки, но киса не спешила в этот раз подтвердить её догадку. Вместо этого она вывернулась, спрыгнула на пол и принялась кататься по шикарному толстому паласу и точить когти о ножку красивого дорогого стола! — Киса! Нельзя так делать! Ты что! Это же, наверное, громадных деньжищ стоит! — испугалась Алекс и все-таки поднялась на какие-то непропорционально стройные ножки с маленькими ступнями. Позвольте, а где же штаны от пижамы? А… вот они, на кресле возле стола. Как только на такенную задницу налезли эти миленькие, странные, очень изящные, но какие-то детские трусики: розовые, в цветочек, с бантиками? Они трикотажные, что ли? Да у нее всегда были ситцевые, пока она не научилась шить себе трусы из старых застиранных чуть ни до дыр, но зато сшитых из лайкры купальников. Ну да, это всё бред. Особенно видеомагнитофон. Надо воспользоваться нежданным-негаданным подарком судьбы и попробовать его включить. Потому что когда действие транквилизаторов закончится, Алекс очнется в смирительной рубахе, как у Шурика в «Кавказской пленнице», и в комнате, обитой матрацами. Алекс, пошатываясь, двинулась к телевизору, по пути попытавшись взять расшалившуюся кошку на руки, но та не далась и выпустила когти. — Ого! Больно же! Какой реалистичный бред… — Алекс изумленно разглядывала выступившую на оцарапанном пальце капельку крови. А потом она увидела отражение странной фигуры в экране телевизора и попятилась, споткнулась и шлёпнулась обратно на кровать, но тут же вновь подобралась к экрану, с недоумением вгляделась. Ого… Бред мог бы быть и поизобретательнее… Значит, её сознание смогло создать красивую комнату и даже видик, но почему-то не сделало Алекс длинноногой обворожительной красоткой, как Яся или Светик. Отражение смотрело на неё чёрными глазами-щелочками разжиревшей до полного безобразия девицы лет десяти-одиннадцати. Алекс сняла куртку пижамы и принялась медленно поворачиваться перед импровизированным зеркалом. Жир лег как-то очень уж избирательно: довольно стройные ножки и изящные, хоть и пухленькие ручки и пласты, слои, складки жира на спине, заднице, животе! Прыщи на вполне симпатичной, не будь она столь заплывшей жиром, ничуть не напоминавшей прежнюю физиономии. Угри, жирная кожа. Какая гадость. Короткие светлые волосы подстрижены каре, оканчивающимся как раз у толстых щек, подчёркивая их, превращая девочку в настоящую уродину. А ресницы - ну прелесть же - длинные, как у куклы, хотя и светлые. Впрочем, если грамотно их накрасить... Какой красивый подъём! Алекс вытянула ножку вперед, потом в сторону, любуясь. И иксик в колене присутствует такой, как надо — не чрезмерный, очень симпатичный. Пальчики как раз для пуант - ни один не выделяется, ровненькие, без вросших ногтей. Забыв о намерении исследовать видик, Алекс принялась крутиться перед экраном, тщательно разглядывая труды своего больного воображения и обнаруживая всё новые и новые потрясающие возможности тела. Ого! Нога легко поднялась чуть не до уха безо всякого разогрева и растяжки! Алекс дотянула её рукой ещё дальше, но почувствовала, что теряет равновесие, и схватилась за стену. Потом перехватила за колено и вывела в аттитюд, затем в кольцо, проделала то же самое и другой ногой. Прекрасно! Волшебно! Вскоре она убедилась, что отравленный таблетками мозг создал именно то, что Алекс хотела иметь всегда, страшно завидуя Леське: щиколотки, колени, тазобедренные суставы легко подчинялись требованиям беспощадных законов выворотности классического танца! Растяжка почти не оставляла желать лучшего, а спина послушно гнулась так, что Алекс могла коснуться затылком ягодиц! Ничего себе… Но зачем воображению понадобилось скрывать такое богатство пластами жира? Вот это-то и есть настоящее безумие! А еще Алекс поняла одну страшную вещь: это роскошное тело никогда не занималось классикой. И вообще хоть какими-то видами хореографии или спорта. Никогда. Оно, похоже, даже бегать не умело. Кошка сочувственно смотрела на Алекс, прекратив распускать стол на щепки и палас на нитки.