Твоя любовь - Моё спасение

/// От лица Мии Макс медленно, но уверенно восстанавливался. Последние пару дней, проведённые в семье Фоллов, прошли быстро и незаметно. Причём в невероятной идиллии и еще лучшем настроении. Пока волк выздоравливал, никто из членов нашей сложившейся огромной семьи не решался заводить и вообще напоминать о нападениях, о проблемах. Все отдыхали, непринуждённо проживая обычные выходные: мы с Одри только-только приехали с шопинга, Ральф с Хелен, Шоном и Джоном работали в магазинчике, который я посетила недавно. Маленький, деревянный домишко, где царила невероятная домашняя атмосфера и уют. Глаза от множества товаров на полках разбегались, а удивительные мелочи в виде мягкого зелёного коврика или пастельно-жёлтых штор, даже блеска от лакированного дерева, — приводили в восторг, завораживая и придавая этому месту волшебные нотки комфорта и удобства. Воздух наполнялся ароматами дерева, резины, пластика, но главное — до простоты приятного запаха дружелюбия и любви. Конрад и Итан поочерёдно довольствовались мощным рыком мотора мотоцикла, рассекая по округе. Даже когда они скрывались за многочисленными поворотами до нас мельком доходили их довольный крики. Крики, как у совсем маленьких мальчишек, полностью беззаботных. Макс же в свою очередь занимался самым, как мне казалось, полезным и приятным делом — приготовлением еды. К слову, готовил он шикарно и быстро, а до жути манящие запахи с кухни… Я просто давилась слюной… /// За простыми делами и время пробегало стремительно, сменяя минуту на другую. Светлое время суток уже благородно уступало тёмному: безоблачное небо медленно гасло, разжигая звёзды и показывая голубую луну. — Макс, прекрати! — Смеялась я, наблюдая за тем, как он старается незаметно украсть нарезанные и приготовленные к обжарке яблоки. — А что такого? — Фолл в ответ фыркнул, загребая горсть побольше, — Я голодный, — Он пожал плечами, вставая около плиты и обжаривая мясо. — Нет, ты невыносим, — Я легонько ударила по столу, — Руки убери! — Я слегка шлёпнула его по ладони, когда он снова потянулся к тарелке с дольками яблок. — Жадина, — Волк высунул язык и принялся переворачивать филе курицы, — Я тебе это еще припомню, Мия. — Очень надеюсь на это, — Фыркнула я, — Так, я закончила. Фолл начал раздавать указания по приготовлению ужина, и где-то на половине выполненной работы к нам присоединилась Одри. — Макс, от яблок же ничего не осталось! — Когда дело дошло до финала — яблочного штруделя, самый нужный и важный ингредиент был полностью съеден. Благо тесто еще не раскатала… — Нечего людей голодом морить, — Фолл уносил готовые блюда на стол, злорадно посмеиваясь. — Одри, как вы его терпите?! — Я стояла в ступоре, разводя испачканные в муке руки, — Он же всё подъел! — Мы такие же, — Усмехнулась Одри, хлопнув меня по плечу, а когда склонилась над ухом, продолжила, — Ты думаешь, он один всё слопал? — Одри! — Рассмеялась я, промыв и взяв в руки тарелки с салатом и нарезкой, и направилась следом за волчицей. Все уже дружно сидели за столом, ожидая только нас с Максом и Одри. Места для тарелок еле хватало, поскольку уже вся поверхность стола была напичкана едой: множество посуды с салатами, мясом и рыбой, даже огромные миски с фруктами. От множества приготовленной пищи разбегались глаза, а живот заурчал, непременно требуя наполнить себя. Конрад, Джон и Итан о чём-то хмуро разговаривали, Ральф и Хелен смеялись, смотря на то, как Шон им что-то объясняет, жестикулируя руками, а мы с Одри и Максом молча накладывали себе в тарелки манящие своим видом блюда. Единственное, кого мне сейчас не хватало — это моих родителей. Однако Итан сказал, что они отдыхают и хорошо проводят время, хоть и упомянул, что скучают по мне. Главное — их безопасность. А я потерплю. Ужин сопровождался заливистым смехом, шутками, даже из серьёзных разговоров получались простые, что не могло не радовать. Последние дни и вправду были наполнены только счастьем и улыбками, смехом и непринуждёнными разговорами, обыденностью и спокойствием, что определённо мне не хватало. Где-то внутри я понимала, что устала от проблем и несчастий, нападений и насилия, но и осознавала, что никуда от этого не денешься. Под таким предлогом и в связи с полным выздоровлением Макса, Итан решил всё же рассказать, о чём молчал всё это время. Как жаль, что всему хорошему приходит конец… Собравшись в гостиной, где уже тихонько потрескивали дрова в камине, все расселись на диване, ковре, кресле, настраиваясь на серьёзный разговор. — Многие, как я понимаю, не в курсе, что это за камень Катерины, — Итан стоял около окна к нам спиной, сложив руки за спиной. — Ты уверен, что стоит рассказать? — Спокойным тоном спросил Джон, задумчиво проводя рукой по щетине, — Ведь это только наши предположения. Догадки, которые еще нужно доказать. — Экко мелочиться не будет, Джон. Это лучше, чем ничего, — Вуд развернулся и обвёл всех взглядом, останавливаясь на мне, и успокаивающе улыбнулся. — Объясните уже, — Взмолилась Одри, — Я ничего не понимаю. — Катерина Романова — была самой могущественной ведьмой, обладающей сверхмагией, — Глухо начал Итан, сверкая глазами. — Внутри неё, в самой глубине её души — в сердце, был запечатан камень. — Сверхмагия? Камень в сердце? — Со всех сторон посыпались вопросы, но Вуд лишь хмыкнул, разворачиваясь к нам лицом, и спиной опираясь на подоконник. — Её магия называлась сверхмагией потому, что содержала в себе несколько сил сразу: «Магию Хаоса», — Итан с каким-то сожалением и волнением посмотрел на меня, — «Магию Равноденствия» и «Магию Реальности», — Князь остановился, снова устремляя взгляд на лес, который окружила темнота. — «Магия Хаоса» рушит пространство: то есть деформирует его и перестраивает. Отсюда идёт левитация, телекинез и всё, что с этим связано. Эта сила способна увеличивать сознание владельца и получать доступ к мыслям, страхам, сознанию и разуму, рассудку: всему, что происходит в голове, — Конрад сжал ладонь Одри, которая сидела рядом. — Верно, — Подтвердил Итан, — «Магия Равноденствия» может подчинять, похищать и изменять души живых или мёртвых; имеет доступ ко всей силе и энергии, когда-либо существующей. Другими словами позволяет владельцу дублировать практически любую физическую сверхчеловеческую способность. По сути тот, кто владеет этой магией — неуязвим, а поэтому и непобедим, используя одну лишь сплошную силу, — Конрад и Вуд переглянулись, сжав губы в полоску и нахмурившись. — Чего притихли? — Шёпотом произнесла Одри, оглядывая присутствующих, а я видела то, что и она: Итан никак не реагировал на вопрос, продолжая смотреть в окно; Джон стоял около камина, вертя кружку у себя в руках; левее сидел Ральф, а в его объятиях Хелен; Шон утроился в кресле, тряся ногами; Макс одну ногу закинул на подлокотник дивана, на котором сидели Конрад с Одри; а я опиралась ладонями на спинку дивана, сминая его со всей силы. — Итан? — Я легко ударила рукой по дивану, разворачиваясь и опираясь на него спиной. Вуд вздохнул, но продолжил: — И «Магия Реальности». С ней всё гораздо сложнее, чем с остальными. Эта сила способна изменять реальность и ломать законы природы и логики. Если «Магия Равноденствия» способна только контактировать с мёртвыми, то именно «Магия Реальности» может воскресить их. Способна искажать реальность до неузнаваемости и делать вещи, которые сделать невозможно. — Например? — Вздохнула Хелен, сплетая пальцы мужа со своими. — Она позволяет воплощать любые желания, в том числе и те, которые напрямую нарушают законы физики и даже логику. Грубо говоря, при неосторожном её использовании можно «сломать» саму реальность и нанести урон, который можно будет устранить, только воспользовавшись другими двумя силами — Хаоса и Равноденствия, — Вуд запрокинул голову назад, закрывая руками лицо, а потом проводя ими по волосам. — Я так понимаю, что будь эти силы вместе… — Начала Одри, как её тут же перебил Итан. — Будь они вместе — это закончилось плохо. Катерина была не только могущественной ведьмой, но еще и мудрой. Сила, которая была в ней, безграничная энергия и возможности — не сломили её. Наоборот, позволили принести миру покой, равноправие, усмирение. Однако ненадолго. Она первая, кто добивался союза между сверхсуществами: магами, вампирами, оборотнями. Первая, кто предложила судить тех, кто не повинуется законам природы и установленным правилам. Первая создала что-то похожее на школу: но не для всех существ, а только тех, кому она доверяла. Первая пришла к выводу, что каждый город должен иметь как минимум одного представителя существ, но вскоре призывались по три — от каждого вида. Вследствие всего этого сначала проходил комитет или собрание, где и назначались эти три представителя. И тогда-то и начались войны за власть: вампирам надоело влияние магов и оборотней, как и другим существам — мнение остальных сородичей, — Князь, видимо устав, присел на другой подлокотник дивана, обвивая руками шею. — Первая предложила мир и первая устроила войну, — Хмыкнул Макс, сложив руки на груди. — Да, — Протянул Конрад, — Ты прав. — И как так получилось, что магия… разделилась? — Подала голос я, пытаясь уложить всю информацию в голове. — На одном из собраний, где выбирали определённых соратников Катерины, то есть самых древних, могущественных, мудрых представителей рода вампиров и рода оборотней, против неё и её идей, законов, правил, с желанием свергнуть, выступили те самые нечисти, из которых она и выбирала. Существа, которым она доверяла — свергли её, оставляя за собой хаос, неравноправие, насилие и войну, — Итан отрицательно покачал головой, сплетая руки в замок. — После её смерти, она поделила свою силу на три части, напоминая, что все мы сильны и равны: хаос олицетворяется красным цветом — вампирами, равноденствие — голубым цветом, представителем оборотней, а реальности — белым, самым светлым оттенком, намекающим на людей и магов, которые чисты душой и телом. — Романова была не просто ведьмой, не просто волшебницей. Она знала, что идёт на верную гибель, знала, что натворила, знала, что уже поздно что-то исправлять. Именно поэтому разделила силу на три самые сильные части, не желая, чтобы камень, запечатанный в её сердце, попал в руки создания, чья душа грязна, хитра, коварна, — Конрад дополнил слова Итана, еще больше запутывая мой внутренний голос и мысли. — До конца мы не знаем, что может делать камень в полную свою силу, когда объединяются и соединяются в одно целое три магии. Катерина никогда не показывала свои способности открыто, но сейчас известны силы магии только по отдельности. Кто знает, что может камень при полном его воссоединении? — Вопрос князя явно был риторическим, но ответ на него найти хотелось. Голова кипела от огромного объёма информации, мысли сплетались между собой, не давая конкретизировать и слиться в одно целое. — Я часть камня? — Какое-то время мы молчали, думая о своём. Никто не хотел нарушать тишину, внутренние терзания, и только тяжёлые вздохи иногда прорывались сквозь напряжение. Осознание резко вбило в голову, оставляя после себя неприятный осадок в виде непонимания и… злости? — Да, — Сухо отметил Конрад, прижимая голову внучки к своей груди. — Мия, а ты не поняла? — Еле слышно говорила Одри, обхватывая руки Конрада своими, — Год назад, когда ты была под… внушением Ноэля, помнишь? — Частично, только некоторые моменты… — В голове смутно всплывали картинки, которые мне не очень, честно говоря, хотелось вспоминать. — Миллер знал, что в тебе одна из сил, которая должна быть запечатана в камне. Он построил академию для того, чтобы найти тебя и еще двух ведьм, которые обладают магией Катерины, — Абсолютно спокойным голосом продолжала Одри, лёжа на плече дедушки, — И он нашёл… — Нашёл и внушил подчиняться, служить, развивать навыки, — Дополнил Конрад, поворачивая голову к Итану, — В школе Ноэля были все три силы, принадлежавшие Романовой. — Говард, которому служил Миллер, ищет тебя и остальных вновь, узнав о твоём воскрешении, — Вуд злобно фыркнул, прищуривая глаза. От его хмурого лица, злобно прищуренных глаз, плотно сомкнутых челюстей и губ, сложенных в полоску, — становилось не по себе. Противоречивые чувства брали вверх над головой. — Откуда ему знать, что другие не погибли при взрыве? — Голос дрогнул, а я осела на пол, закрывая лицо руками. Рядом тут же раздался шаг, а затем скрип паркета. Я почувствовала разгорячённую кожу, хотя и не ощущала прикосновений. — Не знаю, Мия, — Итан, который всегда был относительно сдержанным в своих эмоциях, сорвался. Его повышенный тон голоса был непривычным, отчего я вздрогнула, мигом посмотрев на князя: без того белая кожа посветлела и стала будто прозрачной, каждая клетка тела была напряжена, а лицо стало еще более… мрачным. Хотя, казалось, куда уже? — Зачем камень Говарду? — Если до меня доходило хоть какое-то понимание что это за камень, то для чего — я никак не могла понять. Да и если Катерина — ведьма, если камень — связан с самой сильной магией, то зачем всё это вампиру? Как она разделила свою силу, разрывая её? Вопросы формировались в голове со скоростью света, но это только запутывало меня. — Пока что — это для нас неизвестно, — Смотря на Вуда, который прерывисто дышал, сжимая и разжимая кулаки, за него сказал Конрад, который уже стоял рядом с Джоном. Пелена недопонимания, желания узнать зачем, для чего и почему — накрыла меня, туманя разум и наполняя его вопросами. Отчего-то тело охватила дрожь: то ли переживание сыграло свою роль, то ли нетерпеливое предвкушение в ответах, которые так пытается найти внутренняя бушующая магия. Аккуратным, но ловким движением меня сместили с моего места чуть в сторону, и я оказалась в объятиях волка. Я была не против: дрожь, до этого охватившая моё тело, пропала. В воздухе повисло напряжение и еще что-то, отчего даже дома у Фоллов, где всегда было комфортно, в объятиях у волка, в которых всегда приходило спокойствие, всё равно было неуютно. Мысли выворачивались наизнанку, как и смешанные чувства. Даже шорох не ломал тишину. И только неожиданный звонок в дверь полностью расколол тяжёлое молчание и острый покой. Все стали поглядывать друг на друга: Ральф и Хелен тут же поднялись с пола, Джон, который до этого момента не излучал почти никаких эмоций — нахмурился, а Одри, Итан и Конрад кидали непонимающие взгляды. Макс легкими, едва уловимыми движениями гладил предплечье, и только чуть прижал к себе, дабы точно убедиться, что я перестала дрожать. Шон быстро оказался в объятиях мамы, а Ральф кивнул Джону, которые тихими шагами скрылись за аркой, ведущей в прихожую. Хелен с сыном отошли к окну, а Одри с дедушкой и Вуд быстро поднялись со своих мест, вглядываясь в часть прихожей и прислушиваясь. Теперь послышались звуки от ударов по деревянной входной двери, которые глухо нарушали полное беззвучие. Все маленькими шажками направлялись к дверному проёму, продолжая вслушиваться в малейший шорох и шум. Но опять тишина… — Кто? — Шёпотом спросил Макс над ухом, но в ответ ему пожали плечами. Сам волк тут же поднялся, высвобождая от своих тёплых объятий и подавая руку, чтобы помочь подняться. Тело, потерявшее тепло от кожи оборотня, мигом обожгла ладонь, которая одним рывком подняла меня с пола и притянула к себе. Когда мы вышли в коридор, там с двух сторон входной двери уже стояли Джон и Ральф, прислушиваясь. Мы же остановились в дверном проёме, наблюдая за последующими действиями волков: Ральф одним поворотом повернул ручку двери, Джон же стоял чуть позади вожака, готовясь в случае чего нападать. Открыв дверь, они встали, как вкопанные не в силах произнести ни слова или сдвинуться с места. За их спинами было ничего не видно, только ярко ослепляющие молнии, прорывались сквозь тяжелые тучи. В дом сразу проник прохладный воздух, наполненный свежестью и запахом, предвещающий ливень. Видимо не выдержав, к ним подбежала Одри, прорываясь сквозь Джона, а затем Ральфа, но потом тоже остановилась. Да что такое? — Барт? — Неуверенно произнесла Одри где-то за спинами волков, — Проходи, — Наконец сообразила волчица, показывая рукой вглубь дома. Двое мужчин расступились, а на порог дома ступил Бенни… Он быстро вбежал в гостиную, не обратив никакого внимания на всех нас, стоящих в коридоре. Просто прошёл мимо, будто что-то искал. А может кого-то. Нахмуренный взгляд, красные глаза, желваки ходили ходуном, а цвет побледнел и на без того светлой коже. Снова видеть его, ощущать аромат парфюма, которым он до сих пор пользуется, — почти невыносимо. Мои мысли вертелись, спутывая друг друга в узел, который уже невозможно распутать, так еще и его визит полностью потянул концы верёвок в разные стороны, делая переплетение полностью неразвязным. — Что случилось? — Каким-то холодным и уверенным голосом спросил Макс. Он сильнее сжал мою руку, которую не хотел отпускать, а после посмотрел на меня и заботливо улыбнулся. — Вы знаете, где Эллен? — Оглядев всю гостиную, и всех, кто находился в доме, Барт остановил взгляд на наших сплетённых с Фоллом руках. Я быстро, но аккуратно высвободила ладонь, пряча её за спиной. — Нет, — Твёрдо буркнул Фолл, а затем более спокойно повторил, — Что случилось? — Она пропала, — Бенни нахмурился, снова вглядываясь в каждый угол комнат, — Я не могу её найти и… — Макс мигом очутился напротив певца и положил одну ладонь на его плечо, сжимая: — Мы найдём её, — Утвердил Фолл таким голосом, что казалось, будто он уже знает, где она, и это совсем не составляет труда, — А сейчас пойдём. Мне нужно было прийти в себя, полностью осознать и поставить мысли на свои места, а я, какое-то время просто смотрела перед собой, слушая то, как семья проходит в гостиную к камину, как постепенно пространство заполняет тишина. Однако беззвучный покой рухнул, как и мир внутри перевернулся. Тёплые руки Одри, которая единственная осталась со мной, повели меня вслед за всеми. На душе чувствовался раздрай. Злость на него, боль от происходящего, все смешалось. Теперь смотря в окно, где по листьям и иголкам, по стеклу, по всему, что охватывают небеса, сыпался дождь, приедалась одинокая мысль: это прекрасная погода для конца света. Бенни что-то рассказывал, а мы с Хелен готовили всем чай. Приятный запах мелиссы, напоминающий чем-то сладкий лимон, уже производил успокаивающий эффект. Все, что я делала — получалось рефлекторно, будто я нахожусь совсем не здесь. Не в этой гостиной, не в этом доме, не на этой планете. Монотонный монолог Барта прекратился вибрацией и характерным звуком уведомления на телефоне. Сначала у певца, затем у Итана, а далее у каждого, кто сидел за столом с кружкой чая, приходило одно сообщение, присланное от неизвестного пользователя. Каждый бросился смотреть друг к другу в экран, сравнивая свои послания. И у всех, как оказалось, прислано одно и то же: видео, в котором нет названия, нет имени и адреса отправителя. *** На экране телевизора была пустота, лишь неприятный, громкий звук, напоминающий скрежет колёс об рельсы тормозящего поезда, означал, что всё работает. После продолжительного шороха, экран в секунду побелел, а дальше показалось бледное и искажённое косметикой лицо. Сначала я не узнала особу, что поправляла камеру, отчего изображение мылилось и тряслось, однако потом, когда уже всё стояло ровно, а картинка сфокусировалась — узнала. Губы, больше похожие на улыбку клоуна, броский яркий макияж, и рыжие, до ужаса запутанные, волосы, собранные в два высоких хвоста. Язвительная улыбка, что виднеется по ту сторону экрана, сопровождается смехом. Безумным смехом, вызывающим мурашки по коже. — Приветики, — Радостно воскликнула Экко, чуть отодвигаясь от камеры, — Скучали? — Актриса из неё была, мягко говоря, похвальная, уж очень хорошо она показывала степень своего сумасшествия, — Как вам мой новый костюмчик? — Она в два шага отстранилась от камеры, чтобы было её видно в полный рост: бежевый корсет, чёрная короткая юбка, порванные чулки и всё те же сапоги на высокой шпильке. Она покрутилась вокруг себя, дабы полностью показать себя во всей красе, а затем остановилась, приложив указательный палец к щеке, и быстро-быстро постукивала, словно о чём-то задумалась, — Ох, точно! У меня для вас сюрприз! — С этими словами она вышла за видимость камеры, и только стук её каблуков эхом раздавался по тёмному, огромному помещению, где в центре горел свет. Ни окон, ни дверей, — лишь сплошная пустота и один луч прожектора, образовывающий круг света. На время цокот от обуви Экко прекратился, а затем восстал с новым, непонятным звуком. В центре экрана появилась девушка, привязанная к стулу на колёсиках. Голова её была опущена, что не позволяло увидеть её лица, однако Барт её узнал… — Эллен… — Почти беззвучно прошептал Бенни, сжимая руки в кулаки. Все выглядели смятенно, испуганно. Барт же выглядел совсем мрачно, даже убито. Глаза всех, кто смотрел в экран, наполнились либо злобой, либо сожалением, а губы некоторых подрагивали, как и руки, бьющиеся в панике. — Приятный сюрприз, верно? — С явным довольством и ехидством, рыжеволосая девушка потянула волосы Эллен назад, тем самым поднимая голову. Глаза её были прикрыты, а губы и щеки заклеены скотчем. — ….! — Чертыхнувшись, Барт ударил по коленям, а затем нервно провёл руками по волосам, взъерошивая их. Хотелось сейчас подойти, обнять его, заключить в самые теплые и самые уютные объятия, но я понимала, что это будет лишним, неправильным. Понимала, как ему больно, как ужасно смотреть на всё то, что происходит на экране. Понимала, что тут никакие объятия, никакие слова не помогут восстановить тот мир, что со скрежетом рушится внутри него. — А теперь, друзья, ближе к сути, — Она взяла у ног Эллен биту, а затем вальяжно, как на подиуме, подошла ближе к камере, — У вас есть три дня, чтобы найти камень и столько же, чтобы найти двух оставшихся ведьм, — Она захохотала, а затем, облизнув губы, повертела в руках биту. — Одна ведьма у нас есть, а это значит, что если до истечения срока вы не выполните указания, она будет умирать. Медленно и по частям, — Экко наигранно сделала кислую гримасу, надув губы и делая вид, что плачет. Отошла на шаг, взглянула на часы, — Время пошло! — А затем битой ударила по камере, которая тут же издала писк и вырубилась, показывая серую рябь на экране. Лица вновь скривились, приобретая новое качество: безысходность. Если раньше было только сожаление, злость и страх, то теперь чувства, которые точно нельзя смешивать, приобрели обречённость, опасение и ужас, еще более дополняя и приукрашивая имеющиеся. Значит, Эллен одна из ведьм? Значит, тоже была у Миллера? Значит, тоже выжила? Тогда как она так быстро оклемалась? Вопросы всё сыпались и сыпались, нагружая разум. И не у меня одной. Не у меня одной всё внутри трещало и дрожало от эмоций. Хелен и Шона уже не было. Лицо Итана будто позеленело; Конрад упирал гневный взгляд во всё еще серый экран; Одри просто открыла рот, не в силах произнести что-либо; глаза Ральфа бегали из стороны в сторону; Джон же налепил непроницаемую маску, в которой не было видно ни одной эмоции; Макс уставился в пол и качал головой, а как понял голову с крайне поражённым и ошеломлённым лицом, посмотрел на рядом сидящего Барта. Лучше бы я его не видела. Ни его лицо, ни эмоции в его глазах. Он излучал помешательство и безумие, излучал отчаяние, неверие, гнев, боль. Бенни буквально сходил с ума. Буквально заражал своими чувствами, кои гневно растерзали душу. Разрывали даже моё небьющееся сердце. — Барт, я… — Я сделала шаг к сидящему на диване Бенни, но его голос, разразившейся как гром среди ясного неба, остановил меня. Мне отчаянно хотелось поддержать его. — Не надо! — Тон певца был острым, холодным, убийственным, сметающим все желания. — Успокойся, — Шепотом сказала я себе под нос, но Барт меня услышал. — Да ты издеваешься?! — равнодушно бросил певец, уставившись на меня, а затем прыжком встал, — Серьёзно? Успокоиться? — Уже выкрикнул он, хватаясь за свою голову. Действительно, я бы билась в истерике. Мне хотелось сказать, что он единственный, кто не заслужил таких страданий, какие испытывает сейчас. Единственный, кому необходимо счастье, необходим покой. Но мир, застывший в боли и холоде, в пустоте и ошеломлении, думал иначе. Воздух в комнате испарился, и я вспыхнула от жары и духоты. — Эй, ты бы потише, — Макс сидя схватил его за запястье, а Барт хмыкнув, обратно присел на диван. Мимолётный взгляд волка в мою сторону успокаивает бесов внутри. Я с благодарностью посмотрела на него. Этот ехидный, наглый, несдержанный оборотень в нужные моменты прекрасно всё понимал. — Я убью её, — Спокойным тоном произнёс Бенни, опираясь на щеку ладонью. Кажется, что его чувства усмирились, умерли. Как и он. Как жить без человека, которого любишь? Что за несправедливость — обрести любимую жену и почти сразу же потерять. — Это безумие, — Припечатал Итан, и, обводя всех взглядом, устремил глаза в наручные часы, — У нас имеются три дня восемь часов и одиннадцать минут, — Его голос настойчиво бил в уши и вызывал хилую уверенность. — Через час, чтобы все были готовы, — Он резко встал рядом со мной и загадочно улыбнулся. Улыбнулся?! Это почему-то давало надежду: его хитрость в глазах и улыбка создавали противоречивые чувства, но точно наполняли верой. Сомнительной, хрупкой, но верой. Я не знала Эллен. Совсем. Но я чувствовала, что для этих людей — она семья. А для семьи мы делаем всё, не так ли? Главное — не опускать руки. Наверное… Примечание: У вас произошёл атомный взрыв? Сложная глава, сложная информация и далась она нам с огромным трудом. Делитесь впечатлениями и поучаствуйте в опросе, который проходит в нашей группе: https://vk.com/logikabanana