Твоя любовь - Моё спасение

/// От лица Мии Часа хватило ровно настолько, чтобы собраться: переодеться, привести себя в хоть какой-то порядок, собраться с мыслями, что хаотично блуждали по моей голове, переплетаясь, смешиваясь в непонятную кашу. Мы стояли напротив машин, ожидая, пока Итан договорит по телефону. Вуд выглядел обеспокоенным, но в тоже время так, будто задумал что-то нехорошее. По его заговорческому взгляду , по хитрой улыбке, по звонку в позднее время — было ясно, он что-то затеял, построил план, но не озвучивал, выжидая подходящего момента, а может просто испытывал наши нервы, которые были уже на переделе. Почти вся семья Фоллов стояла без лиц, накинув безжизненную маску, только Макс, иногда ловя мой взгляд, улыбался, а потом снова уходил в собственные мысли, а глаза его метались с места на место, останавливаясь на Барте. Певец же руками держался за голову, взъерошивая до чистоты пепельные волосы, которые как прозрачная водная гладь, отражала все блики на небе лазурном. Такие родные глаза смотрели в пустоту, не видя ничего перед носом, полные печали, грусти, настоящей боли, едва не убивающей всё внутри. Даже сердце колотило бешеный ритм, громко так, что даже сквозь переговоры я слышала его зов, напоминающий предсмертную мелодию. — Итак, — К нам подошёл Итан после окончания довольно продолжительного разговора по телефону, — Мы делимся на три группы, — Князь обвёл всех взглядом, словно распределяя каждого, — Первая команда будет состоять из Макса, Одри и Конрада; Вторая из Хелен, Джона и Ральфа; оставшиеся, то есть мы с Мией и Бенни — третья. — И зачем нам это? — Недовольно буркнул Макс, обнимая Одри за плечо и сверля недовольным взглядом нас с певцом. — Первая команда направится на обломки Ноэля, — Проигнорировав вопрос волка, Итан разложил карту города на капоте машины, обводя маркером то место, где находилась школа Миллера, — И на вас еще этот район, — Он нарисовал круг еще большего диаметра, в центре которого находилась академия. — Хорошо, но что нам искать? — Одри внимательно разглядывала красные круги, что старательно вырисовывал Итан. — Во-первых, мы не знаем, «ожила» ли та ведьма, что осталась. Вдруг она всё еще там? — Риторический вопрос не требует ответа, и князь продолжает, с напористым огнём в глазах, — Во-вторых, там могут держать Эллен. По крайней мере, вероятность есть, хоть и ничтожная, а проверить нужно. В голову снова летели мысли по поводу внушения мага, Ноэля, который убил моё сердце безжалостно. Почему я не помню, как до клуба добралась, как проснулась от долгого сна? Почему не помню, где очутилась когда ожила? Почему такие нужные моменты стёрлись из памяти, вовсе их не было? — Вторая команда к офису поедет, откуда забирали нас после взрыва, — князь ткнул в место стеклянного небоскрёба, где была первая встреча с Экко. Ужасное первое знакомство, а после еще более ужасные последствия. — Это как иголку в стоге сена искать, — Вырвалось у Ральфа, который тёр глаза и что-то бурчал под нос невнятное и недовольное, — Не может быть все настолько просто, Итан. — Нужно попытаться, — одновременно втихую фыркнули мы с Бартом, издавая нервный смешок. Нет, ну, правда, лучше тут без дела сидеть? Мы не знаем где последнюю ведьму искать, да и жива ли она вообще, поэтому единственное, что в наших силах — проверить все предположения, имеющиеся у Итана, ведь иного выбора у нас нет. По крайней мере, так казалось. — Мы с Бартом и Мией навестим одного старого друга, — Пропуская замечание, Итан отмечает на карте место, где находится больница, психлечебница, своеобразная тюрьма, где заключены дикие звери: волки, вампиры и маги, не соблюдающие законы. Из трёх меток, кои Итан оставил, получился треугольник, по центру которого была пустота, не входящая ни в один из нарисованных кругов. Единственные несколько сотен километров, не попадающих ни под одну территорию осмотра групп. — Какого друга? — Ральф свёл брови к переносице. Его и без того хмурый и мрачный вид стал еще более ужасающим, вселяющим недоверие, а после обеспокоенность. — Виктора. Виктора Ван Арта, — Итан исподлобья покосился на меня, отчего мурашки пробежали по всему телу. Казалось, а он тут причём, зачем, почему, да и, собственно, что он может знать, сидя в четырёх стенах, откуда не выйти совсем, не разузнать о том, что твориться здесь и сейчас. Однако никто не спорил, никто не возражал. Все до единого синхронно стали рассаживаться по машинам, думая каждый о своём. Все понимали, что других вариантов нет — да и шанс найти тех, кого ищем — имеется, а не это ли главное? Крупица, далёкая от надежды, ничтожный шанс, что свет в конце туннеля загорится? — Мия, береги себя, — С кривой улыбкой провожал Макс, открывая дверцу машины Итана и облокачиваясь на неё. — Ты тоже, — Я пожала плечами, одобрительно кивнула, улыбнувшись, и села в автомобиль, который рванул с места, направляясь по неизвестным мне дорогам, где сумерки охватили лес, всё погрузилось во мрак. Ехали мы долго и в ужасном напряжении. Итан сжимал руль со всей силы, стиснув зубы так, что слышен был скрежет, и молчал, нагоняя остроту в колкую тишину. Барт сидел возле меня, пристально вглядываясь в окно и тяжело дыша, кулаки его сжимались и разжимались, а лицо, отражающееся в оконном стекле, излучало боль… но приглушённую надеждой. Глаза места найти не могут, бегают с дерева на дерево, солёной водой наполняются, а губы расплываются в улыбке. Такой, что слова с поддержкой не нужны — только мимолётная улыбка воодушевит и заполнит тебя хоть какой-то уверенностью, доверием. С чего бы вроде? Этот вопрос постепенно уходил, ведь не это главное. Важно то, что силы идти есть, что поддержка имеется, что вера в крупицы надежды имеют место быть. *** — Вы Итан Вуд? — Презренно спросил высокий худощавый мужчина, сидящий на регистрационной стойке. Вид его совсем не вселял доверие, но оно понятно: мы находимся в психиатрической больнице, где здание если не падает от крайне аварийного состояния, то постепенно разрушается. В общем, совсем печальные условия, но для заключённых это норма, только для работников и персонала, работающего здесь, это чересчур паршивое положение. — Да, — Кивнул Итан в знак согласия, наблюдая за темноволосым мужчиной, который что-то искал в ящике. — Пройдёмте за мной, — Вежливо улыбнулся работник, вызывая тревогу и перебирая в руках огромную связку ключей разной длины, ширины, — Вещи оставьте здесь, — Указал на ящики, которые стояли в специальных шкафчиках, — При себе держать только хладнокровие, остальное в виде оружия, телефонов, ключей, всего — оставьте тут, — Указал на ящички меньше, а потом повернул и скрылся за углом, возвращаясь с еще двумя парнями более крепкого телосложения. — Сколько у нас времени? — Интересовался Бенни, проводя оттопыренными пальцами по волосам, взъерошивая их. — К счастью, а может, к сожалению, но около получаса, — Уклончиво отвечал работник, что вёл нас по неизвестным пустынным и ограждённым коридорам, где иногда доносились крики с нижних этажей или противный смех: громкий, неприятный, сумасшедший. Нас привели в комнату: посреди стоял железный стол, два стула с одной стороны, на которые сели мы с Итаном, и один напротив, с приготовленными железными крючьями для заключённого. Бенни встал около дверей, откуда потом привели Виктора. Он, к слову, нисколько не поменялся: всё тот же задумчивый взгляд, пряди чёрных волос также спадают на лицо, а губы бесконечно расплываются в ухмылке, будоражащей всё изнутри. Выглядит нормально, но глаза выдают его безумие, сверкая недобрым чем-то, блестящим бешенством, жаждой, но чего — прочитать сложно. Жаждой крови, убийства, свободы? — Кто пожаловал! — Воскликнул до жути знакомый бархатный голос, с долей удивления и удовлетворения, — Давно не виделись, я вас ждал. С возвращением, — На последних словах он покосился на меня и улыбнулся. Затрясло от его взгляда, заколотило. Настолько смотрящий сквозь тебя, что съежиться хочется, уйти, не видеть его вовсе, но нужно держать себя в руках, которые предательски дрожат не останавливаясь. Значит, он знает, что меня не было год. Всё знает? — Сто лет бы тебя еще не видеть, — Вздохнул Итан, но издал смешок, качая головой, — Виктор, мы знаем, что ты служил Говарду, помогая найти ведьм, — Вуд наклонился чуть вперед, а Ван Арт, наоборот, опёрся на спинку стула, смеясь. Непонятна его реакция: уголки рта вытягиваются к ушам, что свидетельствует о лживой улыбке, глаза не излучают эмоций, только сжатые ладони указывают на дискомфорт, а отклонение туловища назад — выражение непочтительности, неуважения, а главное — презрения, омерзения. — В одном ты прав, — Вздохнул Виктор, — Я искал ведьм, но Говарду я не служил, нет. — Интересно, — Наигранно растянул Барт, подходя и опираясь на стол ладонями, — Почему же тогда охотились вы оба? Почему именно на Мию? Ты же не только её хотел убить. Всех, кто был на войне пятилетней давности. — Вы на удивление недогадливы, господа, — Ван Арт хмыкнул, наклоняя голову чуть на бок, — Ваши вопросы и предположения полностью не соответствуют действительности. — Издеваешься? — Буркнул Бенни, ударяя ладонями по столу. — Немного, — Пробурчал Виктор, — Ваши слова нелогичны: я хотел УБИТЬ ведьм, которые сражались в той битве, а Говард желает ЗАПОЛУЧИТЬ магов, что носят в себе силу Катерины. Разные понятия — убить и найти, не считаете? — Можно НАЙТИ для того, чтобы УБИТЬ, — Певец со смешком отозвался, обойдя стол и вставая с другой стороны, — Так что прекращай лапшу на уши вешать, скажи что-нибудь дельное, психопат. — Оо, — Растянул Ван Арт, — Я еще малая часть безумства. А вот те, кто ищет тебя, — Он оценивающе на меня посмотрел, словно запоминал каждую часть тела, — Они, да, сумасшедшие. Они помешаны на… — Власти? — Уточнила я, приходя к этому итогу, а князь и музыкант ошарашенно на меня посмотрели. Тогда становится понятным их рвение найти три составляющие камня, но непонятна тяга Виктора к моей смерти. — Ты умна для мертвеца, Брэдли-Джонсон, — Виктор самодовольно улыбнулся. — Так почему ты хотел убить Мию? — Не унимался Бенни, повышая голос и ударяя по поверхности стола. — Ты думаешь, если на меня громче орать будешь, я буду тише слушать? — Ехидничал заключённый, медленно поворачивая голову к певцу, наседавшему на него. — Бенни! — Крикнул Итан, пытаясь образумить его, — Виктор, продолжай. — Говард хочет собрать камень, о котором вам уже известно, полагаю, — Дождавшись кивка Итана, Виктор продолжил, — Если он сможет собрать все три камня с главенствующей силой Романовой, то мир потеряет баланс, наступит вечный хаос, безграничный ад, беспорядок, разгром. Мир, в котором мы сейчас живём — рухнет, утратит опору, что приведёт к непосредственной гибели всего существующего. — Не говори загадками, — Пробормотал Вуд, торопя его, — Нам это мало что даёт. — Хорошо, — Виктор поднял ладони вверх, насколько позволяли наручники, усмехаясь, — Сила камня практически безгранична. С его помощью все существа, включая людей, войдут в некий транс, из которого никогда не выйдут. — Что-то похожее на внушение? — Спросил Барт, складывая руки на груди и вставая со спины Виктора. — Да, — Ван Арт покосился на певца, — Но только в другом аспекте: обычное внушение длится недолго, его можно снять и оно не всепоглощающее. Другими словами, внушение действует только на разум, однако с воздействием камня подчиняется не только сознание, а еще и тело, его душа, всё, что может быть подвластно, да еще и в безграничном временном континууме. — Даже смерть нас не спасёт? — С долей иронии проговорил Барт, но, видимо, не ожидал последующего ответа. — Верно, после смерти ваша душа тоже будет во власти того, кто камень смог заполучить. Только вы лишаетесь тела, опоры, что связывает душу и жизнь на земле. Душа попадает в мир мёртвых, где также служит и потакает Сильнейшему бесконечный срок, — Виктор откровенно засмеялся, смотря на ступор музыканта, стоящего позади. — Это всё? — Побуждая его к дальнейшему рассказу, интересовался Итан, судорожно смотря на часы. Оставалось совсем немного времени, что было совсем некстати. — Нет, это только малая часть, — Ван Арт склонил голову назад, гортанно хохоча. Его искренне забавляла сложившаяся ситуация? — Бессмертие, неуязвимость, всемогущество, близкое к абсолютному. Преобразование силы и пространства, временного жизненного цикла и реальности, управление разумом. Бесконечная регенерация, полёт, нескончаемая энергия, вследствие безграничная сила, способная на всё — мыслимое и немыслимое.— Говорил он медленно, будто вселяя величие в свои слова. — Ты так и не ответил на вопрос. Зачем тебе смерть Мии, коль камень несёт в себе безграничные возможности? — Барт обошел заключённого, опираясь на спинку моего стула. — Ты сам ответил на него, — Прищуриваясь, он оглядел меня и Бенни, улыбаясь, — Я желал ведьме смерти из-за силы камня и её магии. Собрав камень, наступит хаос, какой происходит сейчас в её жилах, съедая изнутри, снабжая энергией. Она с ним справляется, не так ли? — Выждав паузу, Виктор продолжил, — Я не хотел такой власти. Не хотел, чтобы и другие её смогли заполучить. А выход видел только один — смерть всех трёх «детей Катерины». — Справляюсь ли? — Переспросила я, не понимая, к чему он клонит. Хотя, ответ был слишком очевиден. — Ты же мертва, — Виктор ухмыльнулся, переплетая пальцы рук в замок, — Как побочные эффекты? Справляешься? Небьющееся сердце — паршиво, наверное. — Виктор, где Экко может держать одну из… ведьм? — Сквозь зубы процедил Бенни, ставя ладони по обе стороны от меня. — Не имею ни малейшего понятия, — заключённый пожал плечами, а певец сжал ладони на стенках стола, отчего звук неприятный в комнате раздался, рубящий тишину. — Врёшь! — Отрезал Барт, в шаг оказываясь около Ван Арта и хватая его за волосы, откинув голову назад и оголяя шею, в которую вцепился крепко пальцами, он медленно, выделяя каждое слово, повторил, — Где держат Эллен? — Истина… Наивысшая истина лежит на поверхности. Прячь там, куда пойдёшь в первую очередь, — Он издал громкий смешок, а потом то ли стоны, то ли рычание, а может безумный смех, сотрясавший его тело, переливался множеством зловещих оттенков, ни на секунду не прекращаясь. Его тело окутывала дрожь. От смеха или от сумасшествия — было непонятно, но я больше склонялась ко второму варианту. В допросную вбежали те два парня, сопровождавшие нас ранее, и, снимая оковы на запястьях, увели Виктора. Без слов, не давая больше ни минуты на разговор, увели и захлопнули дверь, оставляя нас в замешательстве. Той информации, что дал нам Ван Арт было мало, но одно становилось ясно — Говард не должен заполучить ни один из камней. Хотя это уже было понятно. — Ваше время истекло, — Обратился к нам худой мужчина, пригласивший нас ранее, — Прошу за мной. Мы проследовали за работником, а тот проводил нас до ящиков с нашими вещами. Когда сумки были забраны, Итан отошёл поговорить с мужчиной, а мы с Бартом пошли к машине князя. Барт шёл чуть впереди, обхватывая лицо руками и бурча что-то себе под нос. Лёгкая эйфория от того, что мы ушли из такого ужасного места, вселяющее отвращение и кошмар, сменилось напряжением в воздухе. Острая атмосфера была настолько ощутимой, что можно было резать её ножом. Подъезжая к дому Фоллов, где остальные машины уже стояли во дворе, к горлу подкатывал ком от того, что тишина, воцарившаяся и продолжающаяся во время всей поездки, стала до боли невыносимой. Разговор рушит внутренние мысли, а сейчас, когда беззвучность призывает к терзаниям в голове, это было необходимым. Остаться наедине с собой, отдаться в плен мыслям, вопросам, собирающимся в копилке, — уже было мучительно невозможно. Заходя в дом, я ужаснулась: снова мёртвое молчание, а витавшая горечь — съедала всех изнутри. Было даже ощущение, что воздух передавал мысли других, комкая и пережёвывая беспощадно. Кто-то сверлил взглядом стену, кто-то уставился в окно, кто-то смотрел во всё еще серый экран телевизора, словно цепляясь за спасательные круги. На наш приезд они только криво улыбнулись, ожидая пока мы рассядемся. По одному пустому взгляду было понятно, что ничего не нашли. Бессмысленная бессонная ночь, бессмысленные разговоры о подтверждении моих слов — пустая трата времени. Мы ничего не добились этой поездкой, только отняли слабую надежду, что была у нас до этого. Кратко излагая слова Виктора, Итан, сам того не замечая, стал измерять комнату шагами, перебирая пальцы. Только глубокий и монотонный голос князя буквально помогал избегать мучительное молчание, пустоту. — Значит, прятать на самом видном месте? — Переспросил Конрад, проводя по бороде рукой. — А может он прав? У неё не было времени прятать Эллен далеко. — Да, но это ничего нам не даёт, — Вздохнул Ральф, одобрительно улыбаясь жене и обнимая её. — Предлагаю пересмотреть, — Хелен указала на телевизор, — Поискать что-нибудь, но я там ничего не нашла. Никаких подсказок. Ничего. — Ладно, — Вздохнул Итан от бессилия. А может от безнадёжности. — Без меня, — Хмыкнув, Барт поднял руки вверх, уходя на кухню. Все переглянулись, понимая, что… всё понимая. Без лишних слов. Я же пыталась найти компромисс в борьбе между разумом и сердцем. Первое взывало к просмотру видео, чтобы хоть как-то помочь обрести снова ничтожный шанс на списание, чтобы не лепетать попросту, а делом заняться. Но второе безудержно вопило пойти, поддержать, высказать слова, которые слишком долго копились внутри. Крупицы благоразумия, пульсирующие в воспалённом разуме, подсказывали, что действия, совершаемые в тот момент, продиктованы не большим, чем сердцем. Не время в чувствах задумываться, но и такие мысли неоднократно лезут в голову, не получалось у меня от них избавиться, заглушить их рациональностью. Несправедливо всё это. Заснуть с самым любимым человеком, а проснуться уже без него. Бенни всегда был неотъемлемой частью меня, а сейчас, по-моему, стал еще больше. Забери крупинку души — ты ведь нуждаться в ней будешь, вернуть захочешь. А я что? Я не могу. Ни судьбу Эллен разрушить, ни Бенни обидеть. Она же любит его, наверное, всем сердцем, Барт же ей отвечает взаимностью, испытывает чувства глубокие. Понимаю я, что остались эмоции, испытанные с Бартом, увлечение то, которое было до моего сна, отношение, чувства, — ничего не поменялось, усилилось только неимоверно, выжигая дыру в сердце, оставляя раны глубокие. Но и понимаю, что Макс тоже играет важную роль, нотки душевные тянутся к нему, что-то ёкает внутри от мысли хорошей. — Я… останусь с ним, — Прошептала я Одри, получая ответный кивок от неё и пристальный взгляд Макса. Медленно, осторожно, почти бесшумно вторглась в пространство, защищавшее Барта от всех и всего. Боясь его спугнуть, я остановилась в проёме двери, наблюдая за ним: все движения неловки, быстры, необдумчивы, машинальны. Где-то внутри мне говорят: «он не слаб, он справиться», но и талдычат: «нужно помочь, нужно поддержать». Я понимаю, что тут ничего не поможет, никакие слова или прикосновения, ничего, кроме как почувствовать рядом с собой ту, что в опасности. Представь я, что с кем-то из присутствующих случись подобное, внутри сразу всё дрожит: нависшая над кем-нибудь угроза обдаёт волной страха и беспокойства — сердце делает кульбит и падает, массово уничтожая себя картечью. Я сделала шаг, но останавливающий жест тормозит меня. — Барт… — Позвала я, — Посмотри на меня. — Не могу, — Его голос сорвался на хрип, — Ты не понимаешь… — Не понимаю чего? — Я нахмурилась, теряя самообладание. С какие пор поступки других должны возлагаться на его плечи? — Того, что ты взвалил на себя вину за то, в чём не виноват? — Не виноват? — Развернувшись ко мне лицом, Барт опалил меня взглядом, где встрепенулась буря, порождающая хаос, — Неужели? — Ты слишком много на себя берешь! — То есть это не из-за меня ты тогда погибла? Не из-за меня тогда к Ноэлю попала? Не уследил я ни за тобой, ни за Эллен! — Говорил он спокойно, не повышая голос, а, наоборот, срываясь на шёпот. — Причём здесь ты?! — Непонимающе я окинула его глазами, замечая напряжение, копившееся в нём, — Что бы ты сделал? Это было неизбежно и ты не виноват. — Не смог, не сдержал обещание, — Бормотал Бенни, тяжело вздыхая. Посмотрите на него: уставший, замученный, будто еще вздох — и упадёт, теряя жизнь. А он еще вину на себя складывает, обалдуй. Ну что за человек? Не время для этого, не место. — Бенни, — Я посмотрел прямо в глаза, где можно утонуть, — Трудно? Сложно. Больно. Но не стоит стену возносить от… семьи. Не бросит тебя никто, помогут все, и справимся мы тоже — вместе, — Звучало как что-то киношное, мысль даже пронеслась, что бессмысленны слова, но всё ушло с приходом его улыбки, хоть и мимолётной, — Ты знал, что она одна из трёх? — Нет, а это имеет значение? — Он прищурился, видимо, не понимая, к чему такой вопрос. — Да, — Пробормотала я, обвивая себя руками, — Это… — Ты теперь с Фоллом? — Перебил меня певец, поедая взглядом жадным. Неужели это ему сейчас важно? Я даже опешила от настолько прямого и неподходящего вопроса, что прокашлялась, мысль потеряла, которую донести хотела. Но, к счастью, от выбора, что стоял под этим вопросом, меня спас вошедший Джон. Лицо его было как обычно хмурым, безжизненным, но я отчаянно надеялась, что он принёс хорошие новости. Они бы были к месту. Они нам нужны. — Мия, подойди, — Джон нетерпеливо взял меня за плечи, подпуская к экрану телевизора. — Смотри, — Итан ткнул пальцем в экран, отматывая одни и те же несколько кадров. — На что? Тут ничего нет, — Я пыталась найти хоть что-то, но видела лишь мрак и ужасающую картину, где Эллен сидела бездвижно, а Экко с издёвкой дразнила. — Внимательнее, — Припечатал Джон, подходя ко мне и ткнув пальцем в экран показал… — Это… — Не поверила я. Не может быть такого. — Да, ростовые мерки, — Уточнил Ральф, глядя на меня с презрением. — Узнаешь их? Наклоняя голову Эллен, свет отразился от её подвески на угол одной из стен, где когда-то совсем маленькой девочкой мы с папой отмечали мой рост. Это был чердак в старом доме, где жила еще моя настоящая мама. Он был не доделан, поскольку мои родители не видели в этом необходимости — этаж служил нам кладовой. Там даже окон не было, только слабый свет единственной лампочки мог осветить центр чердака и бесконечные кучи ненужных вещей, как я считала. Было забавно бегать там с отцом, играть в прятки, прячась в многочисленные шкафчики, что находились там. Находить всякие безделушки, из которых можно было сделать подарок маме в виде украшения. Смотреть картинки в старых книгах, лежащих в огромных количествах, примерять мамину одежду, что давно пылилась там, ощущать её приятный аромат даже на старых платьях. Мне приносило удовольствие быть там, я любила это место. Сейчас, вспоминая себя ребёнком, мне казалось, что большую часть времени я проводила не на улице, не в своей комнате, а именно, на чердаке, в поисках чего-то, что займёт меня на целый день. Ночью я опасалась туда ходить — было так темно, что даже свет от фонаря не помогал. Мои детские фантазии вырисовывали страшных монстров, защищающих в тёмное время это место. Но, несмотря на все мои опасения, я всё равно приходила туда, придавала этому гнёздышку особое значение, а папа меня «Карлсоном» называл, ведь по лестнице, ведущий на крышу, я поднималась со скоростью полёта, с шумом пропеллера. Хоть свет, образующий чёткий круг, где сидела Эллен, не позволял увидеть больше, этого было достаточно, чтобы понять — это тот самый дом. Без каких-либо сомнений. «Прячь туда, куда пойдёшь в первую очередь», — Всплыли слова Виктора. Домой. Я пойду домой.